Когда шутки были смешными. Жизнь и необычайные приключения команды КВН «МАГМА»

Василий Антонов

Когда деревья были большими, а мы и телевизоры – маленькими, когда жизнь и новости были страшными, а зарплаты и шутки – смешными, в 90-е годы, в эпоху расцвета КВН, команда «МАГМА», трижды участница Высшей лиги, совершала свой, пусть и не победный, зато очень веселый и иногда даже триумфальный путь по экранам и сценическим площадкам страны и даже некоторого зарубежья. Этот путь и сопутствующие ему невероятные приключения описаны в этой веселой книге.

Снег и лед, смех и горе

В этой главе рассказывается о двух Зимних походах, между которыми прошло двадцать лет

С хорошим попутчиком дорога легче!

Абдулла, «Белое солнце пустыни»

У Штирлица защемило сердце.

Он увидел, что пастор совсем не умеет ходить на лыжах.

Ефим Копелян, «17 мгновений весны»

Мне в сугробе горе, а ребятам смех

И. Суриков. Вот моя деревня

Важной частью работы ВПК с самого его основания были Зимние походы. Это было чисто военно-патриотическое мероприятие со спортивным уклоном. Планировалось пройти на лыжах от Кременок по местам боев 1-й дивизии народного ополчения как можно дальше. В идеале хотелось бы дойти до Берлина, но для этого надо было знать польский и немецкий языки, а также иметь загранпаспорта, которые в СССР без проблем могли получить только космонавты, балерины и хоккеисты. Поэтому конечной точкой назначили Севск, имя которого носила дивизия (Севско-Варшавская). В программе похода — встречи с ветеранами и очевидцами войны, посещение музеев, сбор материалов для институтского музея. Очень патриотично, очень спортивно и очень интересно. Но был существенный минус — нужно было пожертвовать зимними каникулами, что для иногородних студентов, особенно младших курсов, было весьма и весьма жертвенно. И еще надо было уметь хорошо ходить на лыжах, что было редкостью уже для студентов-москвичей. В итоге в первый лыжный поход отправились всего девять энтузиастов — семь парней и две девушки. Поход этот давно стал легендой и оброс фантастическими подробностями, пришлось приложить немало стараний, чтобы оставить в этом рассказе только то, что было на самом деле.

И вот, в середине января 196… то ли восьмого, то ли девятого года легендарный поход начался. До Кременок доехали на автобусе, решено было заночевать в лесу на месте слета, а рано утром двинуться уже собственно в поход. Дорога от автобусной остановки до места ночлега (3 км) выявила существенные недостатки в экипировке. Никаких станковых рюкзаков тогда, конечно, не было. Обычные советские зеленые туристские рюкзаки. Напихать в них, правда, можно было немеряно, но носить их было так же удобно, как мешок картошки. Хорошо хоть с лямками. Решили все, что можно, из рюкзаков убрать и оставить у знакомых в Кременках, а потом когда-нибудь забрать. Проверили и выяснили, что в один спальник помещаются двое, а в двухместной палатке спокойно можно спать и впятером, еще и теплее будет. Оставили и лишние спальники, и палатки. Также оставили всю еду, кроме сухарей и шоколада. Что, по дороге магазинов, что ли, не будет?!

Утром пошли уже сильно налегке и гораздо веселее. Первые полчаса. С утра температура упала ниже двадцати, начались те самые русские крещенские морозы, которые доконали многих, в том числе и Наполеона, и Гудериана. Через полчаса выявилось просто катастрофическое упущение в экипировке. Эх, никого там не было из Воркуты! Он бы им сказал, что для таких походов лыжнику жизненно необходимы гульфики. Например, мой папа, большой любитель отмахать по тундре километров пятьдесят в лютый мороз, шил и себе, и мне, и всем знакомым отличные гульфики из обрезков песцовых шкурок. И тепло, и красиво. Щекотно только. А без гульфика у лыжника возникают не только неприятные ощущения, но и физиологические проблемы — при отправлении малой нужды просто невозможно нашарить необходимый инструмент. И психологические проблемы — чувство безвозвратной потери важнейшей детали мужского организма очень давит на психику и невозможно сосредоточиться на правильной технике лыжного бега.

Хорошо, хоть девушек эти проблемы не коснулись, но ребятам пришлось сделать привал, разжечь костер и напихать в штаны запасные носки, трусы и майки. Идти стало опять веселее, но опять ненадолго.

Быстро выяснилось, что советские деревянные беговые лыжи Мукачевской фабрики совершенно не подходят для бега в лесу по целинному снегу. К тому же рюкзаки, хоть и заметно полегчали, но отнюдь не превратились в воздушные шарики, а наоборот, с каждым километром становились все тяжелее и тяжелее. В результате средняя скорость передвижения составляла километра полтора в час. До пункта первой остановки, Малоярославца, от Кременок сорок километров. Олимпийский чемпион Александр Легков пробежал бы их часа за полтора. Правда, по лыжне и без рюкзака. Наши герои (без кавычек), выйдя из Кременок в шесть утра, доплелись до Малоярославца в 10 часов вечера. И рухнули. Понятно, что ни о какой ночевке в лесу речи не могло быть. Не было сил даже достать палатки из рюкзаков, не то что их поставить. Спасибо местному комсомолу — разместили на ночлег в спортзале школы. (Потом школьные спортзалы стали традиционным и любимым местом ночлега во всех зимних походах.)

Утром все встали еле-еле, но с полной решимостью продолжать поход. Правда, большинством голосов решили девушек все-таки отправить домой, потому что следующий переход представлялся еще более тяжким — 140 км до Вязьмы, где наша дивизия вела жесточайшие бои, много раз попадала в окружение и выходила из него, чудом сохранив боеспособность. Правда, у этого чуда есть и другое название — массовый героизм. Дойти до Вязьмы было для горняков делом чести. И они дошли. Переход оказался действительно тяжким и занял шесть дней. На этом командир похода Леонид Светлаков решил поставить точку. Хотя и были предложения продолжить. Аргументы против продолжения были весомее — до Севска оставалось 340 км, месяц пути, снаряжение ни к черту, лучше подождать, пока в продаже появятся станковые рюкзаки Tramp Orlan, пластиковые лыжи Rossignol и гульфики с подогревом. Можно продолжить путь и без лыж, но тогда теряется чистота эксперимента и вряд ли об этом походе будут слагать легенды. Леонид оказался прав, поход закончился в Вязьме, легенды сложились, «Россиньолы» появились на прилавках.

Только в зимние походы на лыжах больше никто не ходил. После того похода было решено отказаться от спортивной составляющей и пересесть на общественный транспорт. И сразу от желающих отбоя не стало. Это позволило добавить в программу походов концерты агитбригады, которые со временем и стали главным занятием в походах.

Однажды, двадцать лет спустя, командиром зимнего похода стал Володя Дакал. Ничем он в истории не отметился, кроме провокационной фамилии и умения на глазок абсолютно поровну разлить бутылку водки на двадцать человек. Этому умению он битых два года обучался в стройбате в Бурятии. И еще одним случаем он запомнился неблагодарным потомкам.

Володя вдруг вспомнил об изначальной идее походов, и когда отряд прибыл в украинскую деревню Задериевку, командир приказал топать в белорусский городок Лоев пешкодралом, форсируя Днепр, по которому в том месте проходила граница между двумя тогда еще республиками Союза. Именно приказал — никакой сопливой демократии Володя не признавал, потому что он был командиром, и он служил в армии, и у него были усы, а больше никто, кроме него, в армии не служил, и командиром не был, и усов не имел. Когда некоторые стали канючить, что, мол, на фига это надо, Вова отрезал, что, во-первых, поход должен быть походом, а не поездкой, а во-вторых, Севско-Варшавская дивизия форсировала Днепр не зимой по ровному крепкому льду, а в холодной осенней воде и под обстрелом. Все канючить перестали и пошли. Парни взяли рюкзаки у девушек, личное оружие каждый должен был нести сам. Хорошо, что его не было. Хитрый Саша Синчук взял рюкзак у Иры Кригман. Она была самая маленькая, соответственно и вещи у нее были маленькие, и рюкзак самый легкий.

Подошли к Днепру. Лед оказался совсем не ровный и совсем не крепкий. Где-то намело снег, где-то подтаяло, потом подморозило и под настом были лужи. Ноги часто проваливались сквозь наст. «Смотрите на тех, кто не проваливается, и идите за ними след в след!» — скомандовал Вова. Саша Синчук решил идти след в след за Ирой Кригман. И потому, что он нес ее рюкзак, и потому, что Ира была девушкой очень симпатичной и хрупкой, идти за ней было приятно и мужественно. Саша в пылу мужественности не сообразил, что их разница в весе с учетом двух рюкзаков составляла килограммов двести. Хрупкая Ира не проваливалась вообще, даже следов почти не оставляла, а Саша, идя за ней, на пятом шаге проломил лед и ухнул по пояс. Хорошо, что у самого берега. Сразу посыпались доброжелательные советы — связать шнурки от ботинок и тащить Сашу волоком, как из варяг в греки; вызвать пожарный вертолет; вызвать ледокол «Ленин»; бежать в деревню за лыжами; дождаться весны и перебираться вплавь. В общем, повеселились от души. Но Саша мужественно встал и пошел сам. Правда, выглядело это уже не так мужественно, как первые четыре шага — теперь при начале проваливания он предусмотрительно падал на четвереньки и несколько метров полз. Ширина Днепра в том месте метров триста. Из них Саша прополз двести пятьдесят. Командир Вова время от времени кричал ему:

— Вперед, вперед! Наш концерт ждут белорусские дети!

И Саша, не прошло и года, добрался до правого берега! Чем заслужил сразу три почетные клички — Ледокол Синчук, Крейсер Аврора и Дебелый медведь. До Лоева оставалось километра полтора. Чтоб Саша насмерть не замерз, командир приказал ему снять рюкзак Иры и бежать бегом, сопровождающим назначил лучшего бегуна Андрея Третьякова. Андрей потом рассказал, что бежали они как Басилашвили с Гурченко и баяном в «Вокзале для двоих». Из последних Сашиных сил добежали до первого дома, постучали, вышли хозяева. И Саша, задыхаясь, попросил у них… воды. Белорусы просто рты разинули — мокрый с головы до ног человек просит еще воды! Но черт его знает, может, морж такой закаленный. И полведра все-таки вынесли. И очень удивились, когда Саша, вместо того, чтобы вылить воду на себя, выпил ее всю за один присест.

А детей, к которым Саша полз и бежал давать концерт, вообще в Лоеве не оказалось. Это была Гомельская область, зона Чернобыльской катастрофы, и всех детей оттуда вывезли еще полтора года назад.

Приключения Синчука, точнее — злоключения, в том походе не ограничились этим марафонским заплывом-заползом-забегом. Еще более жуткая история с ним приключилась на маленьком украинском вокзальчике, где команде пришлось часа полтора ждать поезда. Решили скоротать время за детской игрой «крокодил». Одна команда загадывает слово избранному игроку из другой команды, а все остальные его отгадывают. Прошла пара кругов и слово загадали Саше. Кенгуру. И показать, и отгадать несложно, но не в тот раз. Это был сговор, за который Гере Позину немножко стыдно до сих пор. Единственному из всех. Остальные вспоминают этот случай с огромным удовольствием. Кроме Синчука, естественно.

Саша изображал животное на задних лапах — суслик! Не, суслик худой, это хомяк! Хомяк-обжора! Морская свинка! Не, морской свин! Саша показывал ладошками уши — заяц! Саша повесил сумку на пузо — почтальон! Саша прыгал по вокзалу — сумасшедший почтальон! Вокзал трясся от Сашиных прыжков и от громового хохота. Подошедший милицейский патруль сначала думал, что землетрясение, а потом стали ржать вместе со всеми. Саша очень старался. Тря-со-гузка — кто-то выдавливал из себя и снова мимо, конечно. Каких только вариантов не было — Бубка без шеста, беременный суслик, пьяный инкассатор, беременный Бубка, Кинг Конг, борьба сумо, шило в заднице, веселый слоненок, бегемотик маму потерял!.. Орали уже все подряд, все было смешно, хохотал уже весь вокзал. Сейсмодатчики в Молдавии зафиксировали легкие колебания. Только подошедший поезд спас эту станцию от полного разрушения, Синчука от инфаркта, а всех остальных от вывиха челюсти и заворота кишок.