Секретное логово смерти

Василий Боярков, 2021

Во время Второй мировой войны на территории Восточной Пруссии создаётся секретный фашистский центр. Руководит им изощрённый нацист-садист доктор Вольф Кригер. Воодушевлённый страстной идеей изобрести чудодейственный элексир, дарующий вечную молодость, он проводит над живыми людьми зверские опыты, жестокие пытки…Далёкие отголоски Великой Отечественной войны заставляют бойкую, во всех отношения несравненную, оперуполномоченную Юлиеву Настю, несущую нелегкую службу в далекой Калининградской области, сделаться невольной заложницей и роковых, и мрачных событий.

Глава I. Два истерзанных трупа

Один день спустя. Провинциальный городок районного значения, расположенный в Калининградской области, — условно назовем его Икс. Уличный правопорядок обеспечивается в нём силами полицейского отделения, где несёт правоохранительную службу всего-навсего тридцать один сотрудник; из них: трое дежурных, три помощника, четверо участковых, двое оперуполномоченных, две девушки по делам несовершеннолетних, пятеро «пэпээсников», они же водители, два гаишника, главный начальник, пара заместителей, два следователя, двое росгвардейцев и три представителя вспомогательных служб, в том числе и криминальный эксперт. Нетрудно догадаться, оперативная группа осуществляла суточную вахту, находясь на дому, с периодическим выходом на связь и докладом основному дежурному.

В тот злополучный день, второго мая, ответственной от уголовного розыска была назначена Юлиева Анастасия Арнольдовна, двадцатисемилетняя девушка, состоявшая в должности оперуполномоченной и имевшая звание капитана полиции. По ее необычному отчеству становится ясно, что она урождённая, хотя и давно обрусевшая, немка (чья семья селилась в Восточной Пруссии еще со времен, когда она контролировалась фашистской Германией); постепенно роднясь с представителями славянских национальностей, ее изначальный род давно утратил истинно арийские очертания, то есть по внешнему виду темноволосой красавицы нельзя уже с достоверностью утверждать, кем именно являлись древние предки. Как и все истинные германцы, Настя считалась и практичной, и пунктуальной, и целенаправленной; однако через российские корни ей передались и такие неплохие качества, как непомерная смелость, граничившая с неуёмной отвагой, непревзойденная смекалка, больше похожая на лисиную хитрость, умеренная правдивость, соседствовавшая с изворотливым маневрированием, а заодно и ра́звитая, просто невероятная, интуиция. Сверх всего прочего, постоянными тренировками оперативница добилась завидных и силы и ловкости, свободно владела приемами рукопашного боя и легко справлялась с противником, вдвое превышавшим в весовой категории. Дальше следует остановиться на отличительных признаках: фигура представлялась попросту безупречной и выделялась великолепной грудью, в меру зауженной талией и расширенной ягодичной областью, плавно переходившей в длинные, стройные ноги (что, вкупе со среднем ростом, смотрелось очень эффектно); лицо, как и все остальное туловище, являлось необычайно красивым (да что там?), неотразимым и бесподобным, и имело продолговатую форму; светло-голубые глаза, сравнимые с глубоким, бескрайним небом, передавали живую натуру, въедливый ум и удивительную способность к логическим заключениям; маленький нос смотрелся прямым, на окончании похожим на изящную вишенку; чувственные губы складывались эффектным бантиком, где верхняя чуть вздёргивалась, а нижняя, пухленькая, выглядела больше обычного; овальные уши отображались плотно прижатыми и прикрывались длинными волосами, тёмно-русыми и волнистыми, роскошными прядями спускавшимися за дивные плечи. Оделась она, как и обычно, в полюбившиеся одежды: чёрную кожаную куртку (под которой виднелась красочная футболка); плотно облегавшие синие джинсы; высокие туфельки (их цвет зависел от дамской сумочки, неизменно находившейся как неотъёмный аксессуар, и различался яркими оттенками красного, зеленого, редко розового, а ещё реже голубого либо коричневого).

Было ранее утро, и в столь нежный час Анастасия, оставаясь в полном одиночестве, ещё отдыхала — спала в уютной двухкомнатной квартирке, приобретённой в долгую ипотеку. Неожиданно, около половины шестого, неприятным звуком затрезвонил ее служебный мобильник, предупреждая, что она сильно-сильно кому-то понадобилась. Настя проснулась практически сразу и, к удивлению, неприятно вздрогнула, словно предчувствуя какую-то неведомую опасность, угрожающую как лично ей, так и всему провинциальному городу в целом. Красивая сыщица тут же включила приём и, стараясь казаться бодрой, ответила, по входившему сигналу определив, что с ней пытается связаться оперативный дежурный:

— Да, Юлиева… внимательно слушаю.

Как оказалось (и невзирая на необычное время), говорил с ней (лично!) начальник местного отделения подполковник полиции Бунько Евгений Захарович. По его укороченной фамилии можно догадаться, что человек тот относится к украи́нской национальности (предположение, в принципе, верное). Он давно достиг пятидесятипятилетнего возраста и, в сущности, мог отправляться на заслуженный отдых; однако, не имея более перспективного места, деспотичный руководитель предпочитал оставаться на государственной службе, тем более что в малонаселённой местности она не отличалась чересчур отягощённым напрягом. Помимо перечисленных качеств, самодостаточный мужчина отличался честолюбивой властностью, сумасбродной принципиальностью и чрезмерно развитыми амбициями. Выглядел он соответственно прожитых лет и обладал полноватым, если и не тучным телосложением, делавшим его представительным и внушительным. Насупленная физиономия когда-то (возможно, давно?) была привлекательной, сейчас же выделялась следующими отличительными чертами: морщинистой кожей, казавшейся больше чем бледной; каре-оливковыми глазами, излучавшими волевой, уверенный взгляд; чуть вдернутым носом, имевшим небольшую горбинку; узкими синеватыми губами, всегда плотно сжатыми и прикрытыми поседевшими густыми усами; пепельными волосами, коротко остриженными и совсем не скрывавшими заострённых ушей (они образовывали незначительную, но неприятную лопоухость). Повседневная одежда соответствовала, сообразно званию, присвоенной форме.

Бунько оказался первым, кого подня́л дежурный по отделению, и (поскольку он жил в двух минутах ходьбы) полномочный начальник незамедлительно явился на пост, а дальше уже самолично руководил сбором вверенных ему подчиненных сотрудников. Очевидно, случилось что-то серьёзное, раз он решил привлечь ответственную оперуполномоченную.

— Давай, Настасья, — именно так, и никак по-другому, старший офицер обращался к сотруднице уголовного розыска (он не считал молоденькую девушку профессиональной и взрослой, поэтому совмещал полное имя с уменьшительно-ласкательной вариацией), — поднимайся и быстренько собирайся: ровно через десять минут я за тобой заеду — ты мне будешь нужна. Мы отправимся на место происшествия — какое? — расскажу по дороге.

— Есть, — только и успела ответить исполнительная сыщица, как сотовый сигнал оборвался.

«Что такого могло случиться у нас, в глухом захолустье, что с несусветного «ранья» поднимают сотрудницу УР? — размышляла любознательная красавица, в силу ограниченного времени пренебрёгшая утренним душем, а сразу начавшая одеваться в обычное одеяние. — После окончания высшей школы полиции я служу на оперативной должности добрых шесть лет, но на всей моей практике спешная суматоха была всего несколько раз — когда совершались убийства. Неужели и сейчас случилось нечто подобное? Ну, хоть какое-то разнообразие, а то я так совсем разучусь нормально работать…» Анастасия рассуждала бездумно, как будто не отдавая себе отчет, что если чья-то ужасная смерть для неё — познавательный тренинг, то для кого-то другого — самая большая трагедия. Она уже полностью собралась и находилась в прихожей, чтобы обуться и выйти на улицу, однако встала и в нерешимости призадумалась: «В прошлый, аналогичный случай мы бродили по полному бездорожью, где красивым туфелькам совершенно не место. Надену-ка я, пожалуй, обувь поудобнее, чтобы потом на себя же не сетовать. Итак, какая у нас сегодня на очереди дамская сумочка?..» Ещё с вечера все предметы личного туалета, косметические принадлежности, а также табельное оружие находились в носимом аксессуаре зелёного цвета, поэтому и выбор её пал на однотонные ей кроссовки.

Из подъезда пятиэтажного дома, отмеченного советской конструкцией, она выходила, когда возле него остановился автомобиль «Лада-гранда». За рулём находился полицейский ППС, он же сменный водитель, Аминян Амаяк Артурович, или попросту Ара, что в армянской интерпретации предполагает — друг, дружище, братан. Про него можно сказать, что он являлся зрелым прапорщиком, достигшим сорокатрёхлетнего возраста, но не предвидевшим никаких продвижений по службе (он являлся профессионалом именно «на подхвате»). Полицейский выглядел худощавым, при среднем росте казался высоким, а имея жилистое телосложение, и достаточно сильным; лицо его виделось вытянутым и обладало карими глазами, с едва заметным зеленоватым оттенком, орлиным носом, искривленным немного в сторону (очевидно, свернутым в драке), пухлыми губами, где верхняя прикрывалась пышными, разросшимися усами (подобно коротким волосам, они отдавали иссиня-чёрным оттенком). Помятое обмундирование представлялось форменной одеждой, соответствовавшей присвоенному званию и содержавшей отличительные знаки, специальные средства и табельное оружие. Рядом с ним сидел руководитель подразделения, который пригласил садиться в машину:

— «Кидай», Настасья, тощие «булки» назад и сильно там не скучай: сейчас заберём эксперта и сразу поедем на место.

Да, в бестактных выражениях Бунько никогда и нисколько не церемонился. Юлиеву беспардонное поведение поначалу, само собой, раздражало; но, как и любой другой человек, оказавшийся в безвыходной ситуации, она постепенно смирилась и давно уже, на вздорный характер неучтивого начальника, не обращала существенного внимания. Не задерживаясь, она прыгнула на предложенное кресло и стала дожидаться, когда её посвятят в курс происходящих событий. Бывалый подполковник угадал беспокойные мысли и не замедлил откликнуться:

— Я не намерен по десять раз переливать из пустого в порожнее — соберемся все вместе, тогда и узнаешь.

Евгений Захарович служил не первый десяток лет и неплохо разбирался в моментах, заботивших молодых сотрудников, неожиданно выезжавших в тревожную неизвестность. Имея прескверный характер, старослужащий офицер умилялся, когда подогревал повышенный интерес и когда по возможности дольше оставлял подчиненных сотрудников в наивном неведении. На счастье пытливой сыщицы, возжелавшей побыстрее узнать, что же конкретно случилось, ровно через пять минут они подхватывали профессионального специалиста-исследователя. Не выказывая никакой заинтересованности, он занял свободное место, находившееся возле нее, рядом поставил чудодейственный чемоданчик, а сам, обладая неповторимым талантом, мгновенно заснул, набираясь побольше сил и подготавливаясь к предстоящей сложной работе.

Кабанов Андрей Назарович (именно такое имя он носил от рождения) считался отличным специалистом, до глубины души преданным выбранному призванию (а являясь в районе единственным экспертом, он отлично умел совмещать трудовые будни, длящиеся у него круглосуточно, с временем необходимого отдыха, уделяя ему каждую, вдруг появляющуюся, минутку). Неторопливый, всегда подтянутый, он достиг сорокалетнего возраста, звания майора полиции, выслуги, дававшей право на пенсию, а потому мог позволить себе любое, даже самое необычное, поведение (поручаемую работу он делал, а в выбранной профессии исполнительность — это главный, определяющий значение, фактор). Про него можно ещё сказать, что он выделялся приятной наружностью, увлекался спортивной охотой, имел стройное, крепкое телосложение, обладал курносым, широкоскулым лицом и отличался карими глазами, живыми и умными, передававшими общую дружелюбность и покладистую натуру. Верхняя одежда ограничивалась тёмно-синей формой майора полиции.

Таким образом, изо всей следственной группы в гражданское одеяние облачилась лишь сотрудница уголовного розыска.

— В общем, так, — начал начальник местного отделения, видя незаинтересованное отношение, возникшее у вновь прибывшего человека (отлично зная его повадки, он нисколько не удивился), — из полицейских мы все находимся в сборе. Следователь комитета? Он личность благородная, и наше скромное общество ему в душевную тягость, поэтому «их величество» приедет прямо на место. Теперь перехожу к основному делу. Так вот, у «нас», — так у полицейских определяется подведомственное пространство, — совершено двойное убийство, хотя-а… возможно, и большее? Мёртвые трупы нашёл какой-то ранний — «маму его нехорошо»! — путешественник — не сидится им дома? — и, не представляясь, «отзвонился» в дежурную часть. Он посчитал, что — просто обязан! — сообщить о страшной находке напрямую туда.

— Далеко? — озадачилась Анастасия разумным вопросом.

— Что? — как бы не понимая, переспросил спесивый руководитель, обращаясь к ней с надменными интонациями.

Не дожидаясь ответа, он слегка повернулся назад, а глядя недовольным взглядом, тут же и разъяснил:

— Для особо любопытных, не умеющих слушать и держать язык за зубами, скажу: умерщвлённые тела находятся между пятнадцатым и семнадцатым километрами и лежат у придоро́жной обочины, в глубокой канаве. Непонятно как, но их обнаружили. Хотя, насколько мне известно, участок там ровный и все нормальные водители предпочитают сохранять приличную скорость. Что, почем и где конкретно — пока неизвестно, и обо всём подробно узнаем, когда доберёмся. Если, конечно, поведанная история не окажется чьим-то шутливым, необдуманным розыгрышем? У меня пока всё.

— С этим понятно, — перешла неглупая сыщица к деловым рассуждениям (она непременно желала получить побольше значимой информации), — теперь касательно таинственной личности звонившего человека — установить её не пытались, скажем, по телефонному номеру?

— Пытались, да чересчур расстарались, — невзирая на то что говорит с представительницей прекрасного пола, грубовато ответил несносный начальник (он считал, что каждый человек, одевший полицейскую форму, становится бесполым сотрудником), — тебя забыли дождаться! Ты лучше, «слишком умная» подруга, ответь: кто, по-твоему, должен был заниматься основной работой сотрудника уголовного розыска — полусонный дежурный или, может быть, я, старослужащий офицер? Увольте, нет! — слуга покорный. Насколько я правильно себе представляю, установление точных данных — это твоя, Настасья, прямая обязанность, а потому именно ты её и исполнишь. Но, опять же! После того как появится свободное время… чего-то мне подсказывает, что, если известия, переданные в сообщении, — голая правда, оно у нас случится очень и очень нескоро.

У любого другого (человека обычного и к наглости непривычного) от предвзятого отношения давно бы пропала всяческая охота (как к раскрытию преступлений, так и к само́й полицейской службе в целом) — но только не у Анастасии Юлиевой! Молодая сыщица настолько прикипела к нелегкой работе душой, насколько ее полюбила и не представляла себя где-нибудь в ином поприще, скажем (как любит выражаться Евгений Захарович), к примеру, «в сельском хозяйстве». Единственной ее адекватной реакцией стало едва слышное, произнесенное исключительно для себя, замечание: «Опять «Ебунько», — так его прозвали между собою остальные сотрудники, — в каждодневном репертуаре — ну, ничего не меняется!» Она ещё немного посетовала, что не обладает тем удивительным даром, какой достался дрыхнувшему эксперту Кабанову; а уже через пять минут, пользуясь не менее необыкновенным свойством, помимо прочего доставшимся от благодатной природы, необидчивая оперативница благополучно забыла обо всём неприятном. Вместе с тем дальше она ехала молча, напряжённо обдумывая: что же невероятного, если и не кошмарного покажется пытливому взору? В разыгравшемся воображении она рисовала многочисленные картинки, казавшиеся и страшными, и неприятными, и ужасными; однако ни одна из них не соответствовала жуткому зрелищу, что им представилось возможным лично улицезреть…

Время приближалось к половине седьмого утра, когда полицейский-водитель, миновав пятнадцатый километр, начал слегка притормаживать; в силу шоферской должности, не требовавшей глубоких мыслительных процессов, он не представлял, что следует делать дальше.

— С какой стороны искать? — обратился он к руководителю отделения с закономерным вопросом.

— Я почём знаю! — огрызнулся Евгений Захарович, скорчившись в недовольную мину. — Ты водитель — ты и вези. Хотя, нет, пожалуй, постой, — возразил он сам же себе, словно бы что-то обдумав, — останови машину — искать пойдёмте пешком; не то мы так только лишнее время натянем. Ты, Ара, вместе с экспертом оставайся в машине — его, пока не проявится точное местонахождение безжизненных трупов, всё равно не добудишься — мы же с Настасьей отправимся осматривать прилегающие канавы. Я пошагаю с одной стороны, она, безусловно, с другой, а как чего-нибудь обнаружим, сделаем отмашку — вот тогда и подвезёшь к нам спящего «красавца-специалиста».

Подавая личный пример, Бунько, недовольно покряхтывая, выбрался из машины на улицу, а следом, внимательно изучая боковую канаву, пошёл по ходу движения транспорта. Анастасии, соответственно, пришлось перейти на противоположную часть. И начальник, и подчиненная прошли уже чуть более километра, зорко вглядываясь в только-только пробивающуюся весеннюю травку, но им так ничего и не попадалось. Вдруг! Пройдя еще добрую сотню метров, Юлиева неожиданно вскрикнула: ей пришлось повидать многое, но — ТАКОЕ!.. Она едва не повалилась без чувств и лишь огромным усилием воли сумела собраться, осталась, слегка пошатываясь, стоять, а затем подала́ условленный знак, призывая приблизиться к ней.

Первым подошёл руководитель подразделения, находившийся ближе всех. От неимоверного вида, представшего возбуждённому взору, у него чуть-чуть не случился гипертонический криз — он даже стихийно отпрянул назад. Через секунду, видимо, усовестившись, что молодая (по его мнению, жалкая) ди́вчина остаётся способной контролировать внутренние эмоции, тщеславный руководитель вернулся назад и, периодически отворачиваясь немного в сторонку, принялся кое-как осматривать редкостную находку. После минутного ожидания подъехали и остальные члены оперативно-следственной группы. Выйдя из служебного «уазика», они приблизились к ошеломлённым сослуживцам, и тут… Аминян, ничуть не смущаясь, сразу же отбежал на параллельную обочину и взялся активно очищаться от непереваренного вечернего ужина. Единственное, видавший виды эксперт, не выказывая ни глубоких чувств, ни душевных эмоций, спокойно спустился вниз и приступил к пунктуальному изучению страшного преступления (как будто всю прежнюю жизнь лишь тем и занимался, что рассматривал зловещие, жестоко истерзанные, останки). Да, на голой, недостаточно проросшей, земле лежали два человеческих трупа: один — молодого человека, другой — не менее юной девушки.

Как же они выглядели? Практически одинаково, за исключением одной немаловажной детали: у представителя сильного пола отсутствовал детородный орган. Невероятный, да и неестественный, признак бросался в глаза в самую первую очередь; впрочем, и всё остальное, увиденное собственными глазами, будоражило умы нормальных людей нисколько не меньше и заставляло неугомонную кровь без у́молку стучаться в висках. Действительно, представившийся вид смотрелся кошмарным: некогда красивые ли́ца (и первого, и второй) были изрезаны до полной неузнаваемости; верхние фаланги пальцев были ампутированы на всех четырёх руках, что делало невозможным снятие отпечатков (видимо, кто-то очень старался, чтобы тела подольше оставались неузнанными) и что ставило под сомнение скорое установление личности. Но! Было ещё — НЕЧТО! — заставлявшее трепетать от нескрываемой жути, а некоторых (как сотрудника патрульно-постовой службы) выворачивать себя наизнанку, — это вскрытые грудные клетки и брюшные полости, напрочь очищенные от внутренних органов.

Все те чудовищные признаки, что удавалось обнаружить в ходе детального изучения, Кабанов «надиктовывал» в маленький диктофон, с помощью тоненького шнурка закрепленный на шее [чтобы дважды не повторяться, когда, скажем, следственный комитетчик (который, кстати, запаздывал) посчитает нужным прибыть и начнёт вести итоговый протокол]. Настя, пересилившая себя и откинувшая в сторону природные страхи, спустилась вниз; как и более опытный сотрудник, она пристально осматривала истерзанные тела, а заодно и слушала первоначальные заключения, сделанные криминальным специалистом. В то же время компетентный эксперт, не отвлекаясь, продолжал бесспорную констатацию:

— Судя по характерным признакам — но окончательно утверждать я смогу немного позднее, после исследования судебно-медицинским экспертом — грудная клетка вскрывалась, когда убитые были еще живыми, а возможно, и находились в полном сознании. Вид трупов?.. Он просто ужасен — идентичное истязательство мне видеть не приходилось. Какие мученья испытывали двое умерщвлённых людей, прежде чем не скончались — пока я судить не могу, но возьмусь предположить, что им вводились некие специальные препараты и что они подключались к неведомой системе жизнеобеспечения. Тот, кто их пытал, не исключается, воочию созерцал непрерванную работу молодых организмов. Далее, мужское туловище переворачивается спиной кверху, и на телесной оболочке, в области правой ключицы, обнаруживается проникающее ранение, имеющее размеры пять сантиметров в длину и два в ширину; точно такое же наблюдается на правом бедре. Касаясь женского тела, можно заметить, что влагалищное отверстие подвергалось, до смерти, постороннему действию. Удивительно! Мне кажется, перед кончиной их заставили заниматься принудительным половым сношением, причем женщина «имела» мужчину. Почему? Предположенный вариант следует из засохших багровых выделений, подтверждающих мою мысль и во множестве имеющихся в дамской лобковой окружности; лично у меня не вызывает ни маленького сомнения, что соитие являлось насильственным.

— Откуда такая уверенность, — недоверчиво спросила въедливая оперуполномоченная, пытаясь оспорить неподтверждённое мнение, — может быть, их просто-напросто застали во время занятия сексом?

— Во-первых, Настя, — невзирая на жутковатую должность, среди остальных сотрудников Андрей Назарович выделялся и утончённым воспитанием, и вежливым обращением, — никто бы добровольно не занимался тем, что причиняет нестерпимую боль и отмечается обильным кровотечением — особо заметь, мужским! Во-вторых, и сразу в-последних, существует множество отличительных моментов, которые, в силу долгой практики и соответствующего образования, видны только мне — и именно по ним я делаю заключения, обрати внимание, пока ещё предварительные. Более точно я скажу после лабораторных исследований, хотя, поверь моему долгому опыту, в последующем мало чего изменится.

В тот же момент соизволил явиться следователь СК; он приехал на одной из последних моделей немецких автомашин BМW, имевших баснословную стоимость. Им оказался молодой рыжеволосый юноша, казавшийся сверх меры самонадеянным; он давно достиг двадцатипятилетнего возраста, имел звание старшего лейтенанта юстиции, а соответственно, квалификационный диплом, свидетельствовавший об окончании высшего юридического учебного заведения. Звали его Енотовым Артёмом Петровичем.

Едва выйдя из-за руля, заносчивый сотрудник проявил небывалую активность, сообразную занимаемой должности: он потребовал написать подробные рапорта и отразить в них конкретные наработки, сделанные на месте страшного происшествия, а заодно и намеченные перспективы, направленные на раскрытие особо тяжкого преступления (даже начальник местного отделения не стал исключением от едкого замечания). В противоположность видимой бойкости, как только он оказался у края обочины, где ему воочию довелось лицезреть кошмарное, доселе небывалое, зрелище, весь его неуёмный задор и воинственный пыл в одночасье словно бы испарились; наоборот, впечатлённый юноша отбежал к другому кювету, чтобы основательно очиститься от излишков накопившейся пищи. Поняв, с чем ему довелось столкнуться, самонадеянный комитетчик особого желания командовать и лично осматривать трупы более не выказывал; он спрятался у себя в элитной машине, где занялся ведением официального протокола. Волей-неволей ведущему эксперту, по окончании полного обследования, пришлось присоединиться к Енотову. Устроившись на пассажирском сидении, расположенном спереди, он включил сохранённую запись, а сам остался делать пояснительные комментарии, требуемые в некоторых местах, вызывавших у комитетчика глубокомысленные сомнения.

Ещё, в чём энергичный следователь себя проявил, он заставил более молодую сотрудницу обеспечить присутствие двух понятых. Стрелки часов давно уже перевалили за восемь и по второстепенной дороге начали проезжать редкие транспортные средства, в обход основной трассы срезавшие путь до города. С помощью безотказного «пэпээсника», облаченного в полицейскую форму и (на всякий пожарный случай) имевшего при себе полосатый, гаишный жезл, уже через пятнадцать минут исполнительная сотрудница справилась с несложным заданием: она беззастенчиво остановила рейсовую маршрутку, проезжавшую мимо и перевозившую рабочих одного из предприятий районного центра (собираемых по маленьким населённым пунктам). Под качественную диктовку опытного криминалиста, следователь СК быстренько оформил нужные документы, так что задержка производственного процесса оказалась непродолжительной — ровно полчаса спустя недовольные люди, привлеченные к осмотру, были отпущены и отправлены восвояси.

— Так, — сказал Артём, ставя в составленном протоколе последнюю точку и тем самым давая понять, что детальный осмотр закончен, — до прибытия «труповозки» необходимо оставить здесь одного человека — чтобы с мёртвыми телами, не дай Бог, чего-нибудь не случилось? — остальные могут считаться свободными. К обеду я жду подробный план, составленный по мерам, направленным на раскрытие особо тяжкого преступления.

Не удосуживаясь дополнительными инструкциями и не останавливаясь на перспективных советах, старший лейтенант юстиции кивнул Кабанову, что ему дозволяется покинуть дорогостоящую машину. Едва тот оказался снаружи, Енотов запустил мощный двигатель, резко развернулся на обратное направление и стремительно умчался в сторону районного центра, предоставив полицейским сотрудникам «вариться в собственной каше».

— Итак, боевая подруга, — Бунько не скупился на разнообразность уничижительных выражений, по укоренившейся привычке используя армейскую дедовщину, — ты как думаешь: кому надлежит оставаться на месте? Правильно, — сам же за неё и ответил, — тому, кто является наиболее молодым, — в настоящем случае он имел в виду не достигнутый возраст, а срок полицейской выслуги, — а значит, тебе — и ничего супротив сложившейся иерархии не попишешь! Проводишь покойничков в морг — занимайся первостатейным заданием комитетчика. Каким? Составляй письменный план, направленный на поимку матёрого уголовника. В свете последних событий, чувствую, после праздников нас сильно «поднапрягут», так что пускай хотя бы в бумажных отчётах всё представляется без сучка без задоринки. Всё ли тебе, Настасья, понятно?

— Более чем, — спокойно ответила выдержанная красавица и, не дожидаясь, пока остальные коллеги рассядутся по «нагретым сидениям», неторопливо отправилась к неузнаваемым мертвецам, изувеченным самым неестественным образом.

Полицейский автомобиль тронулся в путь, а Юлиева, оставшись одна, вновь спустилась вниз и приблизилась к истерзанным трупам. Перебарывая внутреннюю неприязнь и глубокое отторжение, она приступила к повторному изучению, надеясь отыскать еле заметные признаки, по каким безошибочно делал экспертные выводы сотрудник Кабанов. Около получаса кропотливая сыщица исследовала оголенную поверхность страшных останков и наблюдательным взглядом высматривала (на кончиках отделённых рёбер, раскрытых наружу и окутанных мышечной массой) характерные критерии, способные дать ответ на самый главный вопрос: как же всё-таки определить, что покойники вскрывались живыми? «Нет, — размышляла любознательная оперативница, страстно желавшая постичь сыскную науку, — тут надо либо обладать богатым опытом, либо иметь соответствующее образование, специальное и профильное, строго направленное — а лучше и то и другое сразу». Внезапно! Перевернув женское тело и продолжая детальный осмотр, пытливая сыщица взглянула в поясничную область (разумеется, сзади) и обнаружила необычный надрез, обнажавший позвоночник и имевший округлую форму, обозначенную пятнадцатью сантиметрами в длину и пятью в ширину. «А это ещё что за странная «хрень»? — подумала она, пытаясь объяснить интригующую находку, которая ускользнула ранее, в связи с приездом проворного представителя комитета. — А ну постой-ка… что современные представительницы прекрасного пола делают в нескромных местечках? Правильно, моя умница! — высказала она сама себе недвусмысленный комплимент. — Конечно, экзотические татуировки! — восхитилась вслух, а дальше продолжала уже про себя: — Вероятно, предусмотрительный душегубец вырезал ее, чтобы получше запутать следы и чтобы увеличить время опознания личности. Дурак! Всё равно рано или поздно мы установим их настоящие имена, а они, возможно, приведут к хитроумному выродку — ведь что-то же его подвигло на совершение жестокого преступления? Хотя, впрочем, у людей, страдающих маниакальной зависимостью, естественных мотивов никогда не прослеживается, да и действуют они сообразно каким-то необъяснимым, одним им понятным, наклонностям».

Глубокие мыслительные процессы прервались тарахтевшим катафалком, приближавшимся на пониженной скорости: не увидев никого на дороге, благоразумный водитель сбавил топливную подачу, надеясь, что порученные объекты, при медленном продвижении, пропустить не получится. Выполняя основное поручение, Настя оставила непродуктивные изучения (не приносившие положительных результатов, зато закалявшие стойкий характер) и моментально выскочила наверх, легко взобравшись по пологому склону и твёрдо ступив на ровную проезжую часть; она энергично замахала двумя руками, привлекая к себе дополнительное внимание. Похоронный микроавтобус, представлявший жутковато-мрачноватое зрелище (как из-за чёрного окраса, так и закрытого салона, обозначенного выразительной надписью: «Ритуальные услуги»), находился на незначительном удалении, чуть превышавшим сто метров. Увидев призывны́е взмахивания, он прилично ускорился, а уже через пару-тройку мгновений остановился возле старательной сотрудницы уголовного розыска.

Помимо неприветливого человека, управлявшего нефешенебельным транспортом (он представлялся тридцатипятилетним мужчиной, выделявшимся высоким ростом и крепким телосложением, и обладал неприятным скуластым лицом, больше подходившим для обезьяны), из невысокой кабины вылез второй работник, оказавшийся изрядно подвыпившим и, в отличии от угрюмого напарника, не выделявшийся крупными формами (на вид он едва достиг двадцати восьми лет и отличался приятной физиономией).

— Вас предупредили, что «груз» представится не очень обычным? — загодя поинтересовалась Юлиева, не пожелавшая становиться свидетельницей очередного «выворачивания желудков», — если нет, тогда подготовьтесь: зрелище ужасающее и, полагаю, ничего похожего вы раньше не видели.

— Не переживай, любезная красота, — ответил тот, что казался массивнее, пока его пьяный помощник вытаскивал из задних дверей брезентовые носилки, крепившиеся к двум алюминиевым ручкам-шестам, — мы люди привычные — повидали всякого, что тебе и не снилось.

— Я просто предупредила, — словно бы оправдываясь, сказала Анастасия, начиная спускаться вниз и направляясь к растерзанным трупам.

Невесёлый водитель и второй компаньон, шаткой походкой следовавший за ним, направились вслед за доблестной сыщицей. Не доходя до жуткого месторасположения метров пяти, они увидели нечто, что заставляло холодеть людей и более чем привычных. Однако (то ли постоянное общение с мёртвыми, то ли личная бесчувственность сказались на сотрудниках «Ритуальных услуг»?), приближаясь к необычным останкам, они лишь слегка поморщились, привычно разложили переносное устройство, погрузили на него сначала тело мужское, а затем, ступая разве что не синхронно, поочередно перетаскали обоих мертвецов до вместительной «труповозки». По истечении пятнадцати минут, погрузку посчитали законченной!

— Возьмёте меня до города? — осведомилась голубоглазая девушка, обозначившись естественным и простодушным вопросом. — А то шлёпать пёхом не очень-то хочется.

С их помощью она надеялась побыстрее попасть в отделение, закончить с бумажной волокитой, непродуктивной и нудной, а следом приступить уже к раскрытию действенному. С другой стороны, с чего начать — она даже не представляла. Как и всякий нормальный «опер», Настя предполагала нащупать нужную «ниточку», когда начнёт плодотворно работать с агентурной сетью, созданной ею за долгие годы действительной службы.

— Без проблем, — ответил ей трезвый мужчин и направился занимать шофёрское место, — но лучше усаживайся в кабину.

Когда все расселись по вакантным сидениям, Верзила (как его окрестила Юлиева) непринуждённо провернул стартерный ключ, легко запустил прогретый двигатель, и похоронная машина тронулась в путь.