Блуждающая Огневая Группа (БОГ). Метастазы

Василий Головачёв (2024)

Вторая часть романа мэтра российской фантастики, в котором космические спецназовцы России участвуют в бесконечных сражениях в разных измерениях. Системы искусственного интеллекта практически управляют человечеством во многих реалах — копиях нашего мира. Для них война — это игра, а люди — всего лишь пешки на игровой доске. И война, раскинувшая метастазы по всему Мультиверсуму, продолжается. Тарас Лобов, его генетические двойники и их команда не желают быть пешками, а потому поставлены вне закона. Но это не мешает им спасать своих и уничтожать врагов. Уязвимы не только люди. Машину можно перепрограммировать, запустить вирус, выборочно стереть память. Вопрос лишь в том, как переиграть её. Впереди война Лобовых с «бешеной цифрой»!

Луганск‑23

12 июля, 16 часов пополудни

День. Жарко, душно. Солнце за облаками. Пахнет сеном, землёй, горелым деревом… и трупами.

Холмы, надоевшие лесопосадки, тоже сгоревшие до основания, обугленные стволы деревьев, ржавые и чёрные остовы сгоревших боевых машин, воронки одна на другой и трупы, трупы, трупы…

— Безумство! — выдохнул Ларин, обшаривая поле округлившимися глазами. — Это Луганск?! Не верю! Где мы, командир?!

Тарас, не отвечая, прогуливался по коричневой, с чёрными полосами копоти, траве.

Снежана споткнулась о труп, отскочила.

— Пречистая Дева!

— Позвони кому-нибудь, — нервно посоветовал лейтенант, также чувствовавший себя не в своей тарелке.

Тарас включил рацию, попытался вызвать Шелеста, но ответа не получил.

— Снежа, твой брат не отвечает, попробуй ты.

Девушка дотронулась до пуговки на воротнике «барсика», начала повторять имя Шелеста, но вскоре замолчала.

— Тихо, как в…

— Морге, — договорил Михаил.

Никто на его мрачную шутку не отреагировал.

— Может быть, это не наш Луганск? — с надеждой проговорил лейтенант. — Иннокентий говорил, что мы переходим в ту же точку пространства на Земле, откуда стартовали. Реалы все нанизаны на одну линию координат. Ты ведь мог ошибиться? Пробовал ведь в первый раз.

— Я абсолютно уверен… — Тарас переборол мысль осадить Кота, — но мог и ошибиться.

— Тогда этот пейзаж всё объясняет. Тут пару дней назад происходило мамаево побоище. Непонятно, почему не убрали трупы. Кстати, судя по голубым повязкам на рукавах, это лежат укропы.

Тарас и сам уже сообразил, что убитые на поле принадлежат к украинским формированиям, и слегка расслабился. Российские солдаты всегда уносили раненых и павших товарищей с собой.

— Кстати, вам не надоело таскать на себе комбезы? — спросил Ларин. — Может, сменим на цивильные шмотки?

— Носить «барсы» в наших условиях нормально, — возразил Тарас, стараясь подальше держаться от трупов. — К тому же это защита. А в‑третьих, переодеваться негде и не время.

— Надо уходить отсюда! — сморщила носик Снежана. — Запахи просто непереносимые!

— Амбре знатное! — согласился Михаил, сплюнув. — А вообще странно, что «двухсотые» лежат так долго. Обычно за нациков убирали трупы мы. Может, это серая зона?

— И артиллерия молчит…

— Вот-вот.

Тарас нашёл с краю лесополосы упавшее дерево, присел, шлёпнул ладонью по стволу.

— Присядьте.

Снежана поколебалась, но последовала совету.

Ларин остался стоять, бдительно держа руку на рукояти автомата.

— Давайте рассуждать здраво, — продолжил Тарас. — Первое: я целился в наш двадцать третий реал, и, хотя очевидно промахнулся, мы вышли где-то в соседних реалах, то ли в двадцать втором, то ли в двадцать четвёртом. Второе: все реалы рождены матричным, поэтому запутаны меж собой и во многом идентичны. А это, в свою очередь, означает, что в них должны быть все мы, а также наши знакомые и родственники, а главное — должны сохраниться номера телефонов и коды раций. В таком случае мы можем связаться…

— С самими собой! — хохотнул Ларин.

— С собой вряд ли, хотя чёрт его знает, какие сюрпризы ожидают нас от этой запутанности. Предлагаю следующее: попытаться через спутник установить контакты со всеми, у кого могут быть рации, поскольку мобил у нас нет.

— Я покличу своих! — загорелся Ларин. — Штопора, Соло, капитана Дербенёва.

— Но радиус раций ограничен, — напомнила Снежана. — Если над нами не висит спутник, никому ты не дозвонишься.

— Тогда и мы тоже.

— И мы.

Постояли в тишине, пытаясь оживить шлемные рации.

— Олег не отвечает, — сказала Снежана, размышляя. — Я могу связаться с дежурным по Управлению разведки или со своими ребятами, с Костей Савиным.

— Хорошо, попробуй, я же позову Рогожина или дежурного в ЧВК.

— Если твой ЧВК существует.

Снова включили рации, разошлись по леску, просматриваемому насквозь из-за оголённых пожаром деревьев.

Тарас вызвал начальника ЧВК, но Рогожин не ответил ни через минуту, ни через три. Тогда, вспомнив ряд цифр и букв кодовой связи, он набрал номер штаба ЧВК. К немалой радости капитана (номера не изменились!), дежурный ответил быстро, назвав себя:

— Ротмистр Пигунов, кто на заборе?

— Капитан Лобов, — сказал Тарас, пытаясь вспомнить личность ответившего. — Пигунов? Новенький?

— Д-да, — почему-то споткнулся на слове дежурный. — Лобов? Прошу прощения, товарищ капитан… какой Лобов?

— А разве у нас два Лобовых?

— Н-нет… но вы… погибли!

Сердце дало сбой. Такого Тарас не только не ожидал услышать, представить не мог, что в других реальностях может случиться всё, что угодно. Пауза затянулась, он опомнился:

— Была оперативная необходимость… в моей гибели. Я жив. Рогожин у себя?

— Н-нет, в Белоруссии…

— Доложите обстановку.

— Где вы?

Тарас невольно огляделся по сторонам.

— Похоже, серая зона, сотни трупов по всем буеракам.

— А-а… высохшая купянская пойма… укропы попытались атаковать «Абрамсами» и пехотой, их встретили.

— Но фронта не слышно…

— Наши отошли к Курдюмовке, взяли паузу для сбора «двухсотых» и «трёхсотых». Поэтому арта молчит.

— Зачем босс полетел в Белоруссию?

В голосе Пигунова прозвучало сожаление:

— Нас расформировывают. Часть штурмовиков уходит в Белоруссию, из-за чего босс и поехал туда, остальные вливаются в армию под крыло командующего.

— А ты?

— Я остаюсь.

— Ясно. Не удивляйся, если вопрос покажется странным: какой сейчас год?

— Э-э… что?! Год?! Двадцать четвёртый… Вы серьёзно?!

— Месяц?

— Э-э… август… двенадцатое.

— Спасибо, ротмистр, желаю уцелеть.

— Чем я могу помочь? Вас эвакуировать?

— Я сам, будь! — Тарас выключил рацию и несколько секунд неподвижно стоял на чёрно-красной дернине, переваривая новости.

Подошёл растерянный и удивлённый Ларин.

— Знаешь, какой сейчас год?

— Две тысячи двадцать четвёртый. Дежурный сообщил. С кем ты общался?

Михаил страдальчески почесал заросший щетиной подбородок, отвёл глаза.

— С местным Штопором… он под Луганском, но воюет не с «композиторами», а в десантной бригаде. Удивился, когда я позвонил. Не бери в голову, командир… он сказал…

— Что я убит?

Ларин утвердительно мотнул головой:

— Да.

— Дежурный ротмистр Пигунов сказал то же самое и удивился не меньше, когда я представился.

— Ещё бы, тут вообще с глузду съехать можно!

Подошла задумчивая и расстроенная Снежана. В глазах девушки плавились недоумение и печаль.

— Олег погиб!

— Не расстраивайся… — начал Михаил.

Тарас жестом остановил лейтенанта, привлёк её к себе. Она не противилась.

— Это не наш реал, здесь идёт две тысячи двадцать четвёртый год. А значит, погиб не наш, а местный Олег.

— Я понимаю, но всё равно жаль.

— Я тоже погиб.

Снежана отстранилась, заглянула в глаза, криво улыбнулась:

— Поздравляю, похоже, мы тут все «двухсотые».

— Не все, Шалва жив, — сказал Ларин. — А ты как попала в «двухсотые»?

— Меня захватили… то есть эту Снежану, в Харькове, Олег взял двух разведчиков и попытался освободить… так и погибли вместе со мной.

— Какой-то адский реал попался! — помрачнел Ларин. — С кем ты разговаривала?

— С дежурным по Управлению капитан-поручиком Губиным.

— Ты его знала? Я имею в виду там, в нашем реале?

— Нет.

— Ладно, не переживай, я думаю, все мы мертвы в том или ином варианте. Но ведь наверняка в других живы?

Снежана бледно улыбнулась, благодарно сжала плечо лейтенанта:

— Будем искать родственников?

— Не вижу смысла, — покачал головой Тарас. — Они не скажут ничего нового. Год мы знаем, то есть этот реал практически следующий за нашим. Хотя я не понимаю, почему здесь идёт двадцать четвёртый год, а не двадцать третий. Шагнули всего на одну ступеньку — и прошёл год?

— Кеша говорил, что могут случаться спонтанные пробои… может быть, между нашим и этим реалами проскочили десятки реалов.

— Рассуждаешь как настоящий теоретик. Давайте решать, что делать.

— А что тут решать? — пожал плечами Ларин. — Рвём когти отсюда, пока не заявились службы похоронщиков, возвращаемся домой. Надеюсь, теперь не промахнёшься?

— Постараюсь, — хмуро пообещал Тарас.

Издалека прилетел тихий рокот.

Ларин встрепенулся:

— «Вертушка»!

Снежана поморщилась.

— Устала? — пожалел её Тарас.

— До чёртиков! — призналась она. — Так хочется расслабиться!

— На море! — подхватил Ларин. — Да в приятной компании, да в хорошей гостинице, да с пивком!

— Размечтался, — улыбнулась девушка.

— Вернёмся домой, устроим отдых, — пообещал Тарас, не слишком уверенный в исполнении обещания.

К Снежане вернулся командирский тон.

— Поехали! Будем надеяться, что в нашем реале Олег жив и нас не встретят как врагов.

К рокоту винтов вертолёта прибавился приближающийся гул автомобильных моторов: к полю боя съезжались грузовики похоронной команды.

Снежану обняли мужчины, и Тарас вывел на экран памяти рисунок кюар-кода.