Боярский сын. Книга вторая: Сотня специального назначения

Василий Лягоскин

Юный боярин Николай Шубин помимо своей воли оказывается в круговерти интриг великокняжеского двора. И теперь его помимо наград ждет задание Государя — создать боевое подразделение, какого мир еще не видел

Глава 5

Москва златоглавая…

— Ага, до нее еще добраться нужно, — чуть устало проворчал Николай, проходя в ворота замка, — а какие планы были! Отдохнуть, оттянуться по настоящему целых три дня. Ну, ладно, половина вчерашнего дня получилось. Теперь же…

По здравому размышлению решили (решил, точнее, боярин Шубин — других просто поставил в известность), что этим утром в своей постели будет спать лишь он, хозяин замка и окрестных земель. Почему? Да потому что ночь действительно была короткой, и возвращение отряда на конях, да с добычей в переметных сумах скрыть было просто невозможно. Потому юная дружина во главе с казаком Дементьевым до замка не добралась. Свернула в лесок еще с Пекинки. Дядька же с подачи боярина объявил всем, что этот день станет еще одним испытанием — на скрытное нахождение в лесу. А что не побездельничать? — читалось в лицах парней. Николай про себя ухмыльнулся, читая эту нехитрую мысль на физиономиях юных дружинников.

— Ага, даст вам дядька от службы отлынивать! Пару часов, быть может, по очереди и подремлете. А потом тренировки — вперед и с песней. Ну, да ладно. Попастись коням есть где; еду в запасах, что с неприятеля сняли, достаточно. Не пропадут. Вот мне — дадут ли хоть эту саму пару часов поспать? Но в баню уж точно попаду, Пусть на коняшке и не пришлось покататься (ну не мое это, не мое!), но потом все равно пропах, как…

— Утро доброе, Николай Ильич, — согнулся в поклоне казак, отворивший ему воротину.

И второй рядом кланялся, показывая усердие. Оба караульных все глаза проглядели, пытаясь понять, почему это боярин вернулся один. И где остальные казачки? Но вопросов ему, конечно, задавать не стали.

— Доброе, — хмуро ответил Николай, проходя мимо них; тут же добавил про себя, — если оно действительно доброе.

Почему хмуро? Да потому что сработал еще один его Дар — Кровь. Вчерашним днем его сознание, и все чувства были сконцентрированы на одном — не потерять нить, которую несли за собой разрушители металла. Теперь же кровь, пролитая тут недавно, буквально заполнила все внимание Одаренного. Ну, и запоздалое чувство вины добавилось, за смерть двух дружинников, да крестьянина, что «поделился» с налетчиками своей телегой. Последнее уже было фактом — признались сами поляки. Точнее, их командир, пан Всеславский рассказал, а его подельники подтвердили. Сам же убивец ничего рассказать не мог — как раз его и настигла кара, то есть кулак Пашки Большого.

Кто-то мог сказать — а при чем тут чувство вины? В чем боярин-то виноват? А в том и дело, что он теперь за все и за всех тут отвечал. Погибли люди, связанные с ним клятвой, значит, в том и его вина есть. Не доглядел, не доучил. Одно успокаивает — кару виновный понес соразмерную.

Никого не встретив во дворе замка, Николай направился, как и планировал, в банный комплекс. Только там обрел привычное чувство внутреннего равновесия. В котором мог общаться без раздражения и с Анфисой, и с майором Никитиным. Ага — именно в таком порядке.

Поспать ему сразу не дали; уже на выходе из бани пригласили на ранний завтрак. Тут, несомненно, скомандовала баронесса. Которой, в свою очередь, доложили о прибытии боярина домой. Одного. Этот вопрос Анфиса и задала первым — когда Николай с довольным видом откинулся на спинку стула. Баронесса на таких вот редких совместных завтраках теперь сидела рядом с парнем. Вот и теперь внимательно, с каким-то внутренним напряжением вглядывалась ему в лицо, ожидая ответа. Боярин ей врать не стал. Не договаривал, это да. Ну, так это уже было привычным:

— Нашли, наказали, свое отняли, — скупо отчитался он, — парни все целы и здоровы. Дядька их в лесу оставил. Решил еще один день потренировать, в условиях, приближенных к боевым.

— Это как? — вскинулась женщина.

— Не в мягкой постели, — усмехнулся Николай, кивая на стол, на котором кроме горячего, парящего травами отвара больше ничего съедобного уже не было, — и не на харчах бабы Нюры. Да ты не беспокойся, к следующему утру все дома будут. Но об этом — прошу — никому даже ни полслова. Даже Соломонии. Договорились?

— Договорились, — кивнула баронесса с чуть обидчивой ноткой в голосе.

Мол, мог и не спрашивать, и так понятно. Николай же продолжил, чуть посомневавшись, стоит ли вовлекать Анфису в события еще глубже. Решил, что стоит; частично:

— А теперь главное. Напали на нас какие-то поляки.

— Поляки? — вскинула в удивлении взгляд Анфиса Никаноровна, — какие?!

— Вот и я думаю — какие? Что им нужно было — понятно. То, что мы с Авраамом мастерили. Только вот как они об этом проведали? И еще — у батюшки никаких… терок с этим народцем не было?

— Терок? — хмыкнула баронесса, и тут же нахмурила чистый, без единой морщины лоб, — не припомню такого. Через государство польское обоз проходил — но там сами поляки даже близко к дружине не подходили. Издали только взглядами недобрыми одаряли. Но не только батюшку твоего, да нас с ним; всех русских так. А больше ничего и не было. Да и времени тому прошло больше шести лет.

— Вот и я так думаю, — искренне кивнул Николай, не собираясь продолжать дальше, и переводя разговор на прошлый день, так трагично завершившийся, — ну, о чем там Соломония с отцом своим договорилась? И договорилась ли?

— Договорилась, — кивнула Анфиса как-то отстраненно — явно продолжала размышлять о далеком прошлом, — обещал прислать доверенное лицо с деньгами. Столько же, сколько графу Стрешневу обещал в последний раз. Сам не может, сказал. Но, думаю, просто опасается.

— И правильно делает, — кивнул парень, — учитывая, что пробираться придется как раз по польским землям. Я теперь им, ну совсем не доверяю. Другой вопрос с Авраамом. Вот его отпускать не собираюсь.

Конец ознакомительного фрагмента.