Белая роза

Вера Сапрыкина (2024)

Святая дева Белая роза мечтает сбежать из храма, где её держат в заточении. Каталина, которую после смерти родителей дядя выслал из герцогства, хочет вернуть то, что принадлежит ей по праву. Филена, потерявшая дочь из-за продажности храмовничьих лекарей, жаждет мести. Они слишком разные, и в их планы не входила помощь друг другу. Но судьба не оставила им выбора: чтобы достичь своих целей, им придётся объединиться и раскрыть преступления храма. Не помешают ли этому мрачные тайны святой девы? Не натворит ли бед будущая герцогиня с взбалмошным характером? И готова ли мать отпустить боль от смерти своего ребёнка ради общего блага?

Глава 3. Дары Ораи

— Приехали! — солнечно улыбнувшись, объявила Каталина, первой заметив, как изменился пейзаж вдали.

На месте бесконечных золотых полей вырос кованый забор, перемежающийся белыми колоннами. За ним теснились высокие деревья с развесистыми ветвями, скрывая резиденцию.

— Прямо лес, а, госпожа? — весело крикнул один из рыцарей на козлах.

— Да разве это лес? Вот доехали бы мы до герцогства Оттанидисов. Какие там места для охоты!

— Ты участвовала в охоте? — заинтересовалась Белая роза.

— Ещё нет… Но после совершеннолетия обязательно буду, — пообещала Каталина, плюхнувшись на место.

— Зачем?

Каталина потёрла лоб:

— Это благородное развлечение? — предположила она, но сама же призналась: — Старики любят охоту и ценят молодых, кто помнит традиции. А мне нужны сторонники, иначе, — она сморщилась, — дядя найдёт мне место похуже вашей обители.

«Она тоже совсем одна, — подумала Белая роза, — и вынуждена бороться».

Ей стало неудобно. Не слишком ли холодно она отчитывала несчастную? Не была ли требовательной, прямо как… Ралена?

— Кучер забыл остановиться? — вдруг заговорила Каталина.

Карета, проигнорировав ворота, повернула налево и поехала вдоль забора.

— Мы заедем через другое крыло, — объяснила Белая роза.

— Да? Это через какое?

Каталина попыталась вылезти в окно, но осела обратно, когда снаружи кто-то закричал:

— Левее, левее заходи, не пройдёшь!

Карета начала поворачивать, послышался железный скрип.

— Шире открывай!

Снова скрип, что-то заскрежетало, будто карета зацепила ворота, монотонное покачивание — и вот, очередная остановка. Не дождавшись помощи рыцарей, Белая роза толкнула дверцу и самостоятельно спрыгнула на каменную площадку перед левым крылом резиденции.

Здание с толстыми серыми стенами возвышалось над землёй, поглощая свет и создавая ощущение старой скалы. Даже высокие прямоугольные окна, обрамлённые выпуклыми декоративными рельефами, всё из того же серого камня, не делали его легче.

— Ваше Святейшество! — раздался хор голосов.

И светловолосые служанки в коричневых одеждах поклонились.

— Кхм, — Белая роза, прокашлявшись, улыбнулась, — не покидает вас Солнце!

— Сопровождает вас Луна, святая. — Вперёд вышла экономка, женщина округлых форм в сером платье с аккуратным светлым воротничком.

— Комната готова, Силамена? — спросила у неё Белая роза.

— Да, вас проводит Филена.

Она показала ладонью на седую женщину. Очевидно, не ожидавшую, что её так скоро упомянут, и потому не успевшую скрыть пристальный оценивающий взгляд, нетипичный для женщины старшего возраста. Белая роза успела привыкнуть к другим реакциям: от безобидных криков, перешёптываний и обмороков, до раздражающего плача или попытки встать на колени, броситься под ноги. И пока служанка кланялась, Белая роза пригляделась к ней внимательнее.

Зализанные седые волосы, сухая кожа, покрытая сеткой мелких морщин вокруг глаз, широкие скулы, а платье, тесное в плечах и груди, топорщилось складками. Лицом женщина больше походила на жителей севера, а фигурой — на портовых рабочих. Белая роза немало повидала их на выслушиваниях.

— Ах! — Силамена запоздало заметила Каталину, неторопливо спустившуюся из кареты. — Я уже думала, вы без сопровождающей. Её отведёт Диена, — служанка рядом склонилась.

— Хорошо, — согласилась Белая роза и кивнула капитану: — Да не покинет вас Солнце.

— Да сопроводит вас Луна, Ваше Святейшество! — мужчина низко поклонился.

— До встречи, — улыбнулся Кассиан, встав за его плечом.

— Прошу за мной, Ваше Святейшество.

Филена выступила из ряда, Диена вместе с ней. Они повернулись к массивным дверям и увели Белую розу с Каталиной внутрь левого крыла.

— Какая… элегантная архитектура, — открыто осмотревшись, заметила Каталина. — Мастерски использован благородный серый камень. Кто был автором?

— Считается, что здание было возведено по проекту Первой святой, — пояснила Белая роза, восхитившись искусным подбором слов.

Ей бы и в голову не пришло назвать элегантным мрачное, угловатое здание, построенное на манер крепости.

— Жизнь у неё, видимо, была безрадостной.

— Она вела войны, — лаконично заметила Белая роза.

Они поднялись по широкой лестнице, уложенной серым ковром, до третьего этажа. Там разделились: Каталина за своей служанкой свернула в коридор, Белая роза вместе с Филеной продолжили подниматься выше — до четвёртого.

— Это большая честь служить вам, — открыв дверь единственной комнаты на этаже, нарушила молчание Филена.

Белая роза вздохнула:

— Ты недавно в резиденции? Я тебя раньше не видела.

— Недавно, Ваше Святейшество. Но могу вас заверить, мои рекомендации ничуть не хуже, чем у любой другой служанки.

— Не сомневаюсь. Обращайся ко мне проще, по имени. И принеси воды и хлеба, когда наступит время сборов.

— Как прикажете, Ваше Святейшество.

***

Остальные служанки Филену сторонились. Оно и понятно: собрав всю информацию, слухи и домыслы, что доходили до низшего звена резиденции, Филена нацелилась на людей, близких к храмовому управлению. И хорошие отношения с работниками резиденции — первое, чем пришлось пожертвовать. Филена не брезговала докладывать обо всех ошибках, попытках улизнуть от работы и сплетнях, чтобы попасть на глаза экономке, быстро заполучить её доверие и подняться до положения личной служанки святой девы. И оно того стоило.

Поправив коричневое платье с небольшой вышивкой розы на груди — отличительным знаком слуг левого крыла, — Филена постучала в дверь комнаты Силамены. У экономки был небольшой кабинетик на первом этаже, но спускаться туда она не любила и чаще принимала на втором, в своих комнатах.

Филена дождалась ответа и, войдя, сразу отчиталась:

— Я сопроводила святую до комнат и… закрыла её, как вы приказывали.

Вдолблённое с пелёнок консервативное воспитание, тонким слоем размазанное по стенкам разума, возмутилось: что за отношение к святой деве? Но Филена, не изменившись в лице, положила резной железный ключ на стол.

— Сейчас-сейчас, — помахала рукой экономка, закончив вычитывать бумаги.

Филена, терпеливо ожидая, оглядывалась. Сравнивала пусть и большую, но тёмную и пустую комнату святой девы с уютными покоями Силамены.

Окна гостиной выходили на ворота, стены украшали обои в цветочек, диван заполняли самодельные подушки, а в шкафу со стеклянными дверцами стояли маленькие жёлтые чашечки на таких же маленьких жёлтых блюдцах.

— Ага… — Силамена довольно покивала, — триста сорок восемь ответов на приглашение и триста сорок восемь строк в списке, имечко в имечко.

— Как и вчера, — заметила Филена.

— Ничего, не повредит сверить лишний разок, — Силамена сложила листы друг к другу и постучала ими о стол. — Давно у нас такого списка не было. Что, говоришь, закрыла её? И славно, это всё безопасность. На, отнеси к старшей священнице, дождись, что она скажет, и обратно.

— Святая ещё просила воды и хлеба перед сборами, — вспомнила Филена, забирая бумаги.

Просьба была пустяковой и особого доклада явно не требовала, но именно постоянное сообщение таких мелочей создавало у господ и старших слуг иллюзию послушания и честности работника.

— Подай, если просила. Только посуду не оставляй, небезопасно.

«Ночной горшок ей хоть оставлять безопасно?» — мысленно хмыкнула Филена, но ответила серьёзно:

— Как прикажете.

Таскаться по распоряжениям от кабинета экономки до кабинета старшей священницы ей нравилось. Путь от левого крыла в правое шёл через центральное здание. Вечно пустое. Никто не мешал присесть в уголке, перевести дух на минуту-другую. Всё поменялось за три Солнца до Великого начала. Когда в огромном овальном зале начинались приготовления к балу, и от восхода до заката что-то вносилось, выносилось, расставлялось, переставлялось, мылось и убиралось. Толкучка была такая, что у Филены в памяти всплывали картины северных ярмарок, не хватало только звонких зазывных голосов торговцев.

Поток слуг едва ли ослабевал в коридорах правого крыла, а очередь из посыльных, принёсших документы на подпись у кабинета старшей священницы, начиналась ещё с лестницы. Встав в конец, Филена недовольно цокнула. Согласно её плану, частыми переходами она должна была примелькаться здешним слугам, стать своего рода незаметным элементом окружения. Помешал резкий наплыв чужаков. В пёстром водовороте лиц было не разобрать: кому в правом крыле положено находиться, а за кем стоило приглядывать, а потому повышенное внимание и лёгкая настороженность доставались всем.

— Ваше Высокопреосвященство…

— Что у тебя? — Ралена протянула руку за бумагами, когда Филена едва перешагнула порог её кабинета.

— Список гостей.

— От Силамены? Сверились с количеством приглашений?

— Да, несколько раз.

— Хм-м-м… — Ралена вгляделась в список, поморщилась. — Этот-то мог и отказаться ради приличия… Оттанидис есть… Хорошо, — она передала листы обратно. — В этот раз много военных, пусть им крепкого алкоголя не носят, начнут ударяться в воспоминания, разводи их потом по разным кругам. Что со святой?

— В комнате. Отдыхает.

— Сопровождающая?

— Отдыхает. На третьем этаже.

— Обед подайте по её предпочтениям, если что-то попросит, исполняйте. Но никаких излишеств. Особенно в подготовке к балу, её статус — сопровождающая святой, а не почётный гость.

— А что делать с её платьем? — спросила Филена.

— Каким платьем? — нахмурилась Ралена, уже готовая завершить разговор.

— Для бала. Она приехала сразу в нём, отдала проветрить, почистить. И я не смею оценивать, но не каждая госпожа такое дорогое платье себе сможет позволить.

Старшая священница со вздохом прикрыла ладонями глаза:

— Бесполезный тюфяк, обещал же проследить за племянницей… Где Силамена? Пусть идёт сюда. Вместе с платьем.

— И дёрнуло тебя ляпнуть. Платье как платье. Накинули бы поверх что, прикрыли бы, — ворчала Силамена, перебежками преодолевая коридор.

— Старшая священница захотела увидеть его, — заметила Филена.

Недовольство экономки её волновало гораздо меньше, чем возможность показать себя старшей священнице. Она даже рискнула переврать приказ, будто это ей сказали принести платье и попутно позвать Силамену.

Идя позади экономки, Филена аккуратно, на вытянутых руках, держала платье Каталины. Его ткань была такой тонкой и мягкой, что создавалось ощущение, будто она могла порваться от одного грубого прикосновения, а пышный подол, несмотря на свою видимую воздушность, сильно оттягивал плечо.

Добравшись в правое крыло, они обошли уже вновь скопившуюся очередь и втиснулись в кабинет. Ралена оторвала взгляд от документа и, шлёпнув печать, приказала жрице-помощнице:

— Пока никого не пускай.

Та, поклонившись, вышла. Филена же растянула перед собой платье, переводя всё внимание на него, пока никому в голову не пришло выставить её за дверь.

— И ты собиралась пустить девчонку в этом? — Ралена, поднявшись, протянула руку, пощупала ткань.

— Разве есть у меня право ей запрещать? Не с моим статусом говорить что-то будущей герцогине.

Почему экономка замолчала, Филена за платьем не увидела, но выглядывать предусмотрительно не стала.

— А теперь и не запретить, она платье уже всем показала. — Судя по скрипу, Ралена вернулась за стол. — Впрочем, это не значит, что мы должны выставлять себя посмешищами. Какую святую деву затмит сопровождающая?

— Я думала, можно прикрыть это дело шелковой накидкой.

— И что спрячет твоя накидка? К ночи только и разговоров будет, что храм не смог одеть святую. Нет, — она забарабанила пальцами по столу, — что у нас было из дорогого?

— Было шёлковое платье из Сю́да.

— Слишком скучное.

Филена, рассудив, что внимание к наряду в её руках сошло, свернула его, открывая себе обзор.

— А то с вышивкой? От племени…

— Нет, — махнула рукой старшая священница. — Уже представляю заголовки газет: в разгар войны на границах святая дева империи надела подарок мелкого племени. Этого нам сейчас не хватает! — Она вновь принялась стучать по столу.

— Тогда не стоит ли храму поддержать приграничные герцогства? — попытала удачу Филена. — Что-то из южных нарядов.

Старшая священница, приподняв подбородок, остановила взгляд на её лице.

— Далеко одежды Первой святой?

— Вы хотите?.. — ахнула Силамена.

— У нас будет много военных, а она считалась их покровительницей.

***

К удивлению Белой розы, ей дали немало времени, чтобы отдохнуть. Она вздремнула, походила вокруг кровати, размявшись, поглазела в окно (оно было наглухо заклеено бумагой и его невозможно было открыть) на пышный сад. Ярко-зелёные деревья покачивались на ветру, словно приветствуя старую знакомую. В отличие от комнаты. Недружелюбно холодной и пустой. Похожей на обитель до колючей боли в животе: белые стены, серовато-белые ковры, белая постель. Цветные пятна, о которые постоянно приходилось спотыкаться взгляду, не добавляли тепла. Напротив, коричневое изголовье кровати, рыжевато-коричневые шторы и синие цветы на сером туалетном столике с зеркалом давили на Белую розу.

Появление служанок несколько скрасило неуютные ощущения. Спокойнее стало после горячей ванны, где под щебетание о каких-то несущественных новостях её массировали в горячей воде, натирали тело маслами, прочесали волосы щёткой с густой щетиной, а затем помогли переодеться в тонкое нижнее платье и, закутав в халат, оставили дожидаться сборов.

В этот раз новые посетители были быстрее. Филена, открыв дверь, пропустила вперёд Силамену. Та внесла белый чехол, прячущий наряд к балу, и, оглядевшись, положила его на кровать.

— Прошу, Ваше Святейшество, — Филена протянула поднос со стаканом воды и несколькими кусочками поджаренного хлеба.

— Света Луны и Солнца, Филена, — кивнула Белая роза, покосившись на экономку. — Что там? Не слишком ли длинное?

Даже чехол не мог скрыть шлейф.

— Не слишком, — отрезала Силамена и отчеканила: — Ничего не может быть слишком в одеждах Первой Святой Девы.

Белая роза перестала жевать.

— Это её одежды? А я слышала, что они давно сгнили, и драгоценные камни с них продали.

— Кто это ляпнул? — вздрогнула Силамена, а её лицо сморщилось, будто она выпила прокисшего молока. — Вы меньше слушайте, какие глупости болтают. Всё, пойду я, некогда мне, до бала всего ничего осталось, это вы у нас, святая, отдыхаете. Вот, список тут оставляю, — положила она бумаги на столик, — с вами сегодня будет Филена.

— Ага.

Силамена спешно выскользнула за дверь.

— Воды, Ваше Святейшество? — спросила Филена.

Белая роза вздохнула, принимая стакан:

— Ага. Но я же говорила, обращайся ко мне по имени.

— Не могу, не по статусу мне. Услышит кто, и выпнут из резиденции. Уж не серчайте. Я зову слуг, Ваше Святейшество?

— Зови.

«Вот же заладила, — подумала Белая роза. — Как будто издевается».

Скоро в комнату впорхнули очередные служанки. Заковали Белую розу в панцирь корсета и достали, без лишнего благоговения, белый наряд.

Немыслимо было назвать его некрасивым: всё в нём создавалось для того, чтобы приковывать взгляды. Воздушная юбка платья деликатным кружевом прикрывала ноги, формируя тонкий, вытянутый силуэт. Строгий, на манер военного кителя, верх подчёркивал узкую талию. Вышитая цветочным орнаментом мантия украшалась широкими эполетами в серебристых цепочках, что нежно позвякивали в такт шагам.

Сев перед зеркалом, Белая роза покрутила головой, рассматривая вышивку на воротничке, пока, перешёптываясь, девушки намазывали её брови и ресницы краской, выбеливали пудрой лицо, розовили губы. Потом принесли небольшую деревянную шкатулку. С осторожностью доставали оттуда маленькие бриллианты и аккуратно вплетали их в длинные волосы Белой розы.

— Вы светитесь так ярко, будто сама Ораи стоит за вами, Ваше Святейшество, — оценила Филена, когда служанки закончили и покинули комнату.

— Так и есть. Не перестарались? — усомнилась Белая роза.

От её вида в отражении защипало глаза.

— Этот Цикл света начинается особенным праздником, не повредит встретить его сверкающе.

От страшной догадки Белая роза вмиг изменилась в лице. Она потянулась к бумагам, сиротливо зажатым в уголке, и, пролистав их, выдохнула со стоном:

— Так много?

— Война рождает славных людей, достойных бала Ораи.

— Неужели? И об этом узнали только сейчас?

— Половина, как я слышала, старые лица, — спокойно заметила Филена.

— Не в этом дело! Разве мне мало выслушиваний? Там была сущая пытка. Тьма людей. Бешеных, словно с цепи сорвавшихся! — гневно рыкнула Белая роза.

Бумаги хрустнули в руках. Она вздрогнула, повернулась к зеркалу и едва не отшатнулась, увидев своё перекошенное лицо.

— Выйди.

— Как прикажете.

Белая роза осталась одна. Это, впрочем, ничего не изменило. Она продолжила сидеть неподвижно.

И вдруг скривилась. Задрала руку с листами. Замахнулась. Глубоко через стиснутые зубы втянула воздух. И… Рука медленно опустилась. Белая роза закрыла глаза.

«Одна Луна, две Луны, три Луны, четыре…»

А когда открыла, её лицо уже было спокойным.

Она отклонилась на спинку стула и принялась просматривать список строчка за строчкой. И если бы не шевелящиеся губы, проговаривающие слово за словом, можно было бы вообразить, что она вовсе и не всматривалась в текст. Дочитав, она бросила листы на столик перед зеркалом и встала. С лёгким взмахом руки листы спланировали на пол.

Маленькие каблучки утонули в мягком ворсе коридорного ковра. Вместе с Филеной, переодевшейся в серое платье, они спустились по лестнице на второй этаж, повернули налево и, пройдя мимо всех комнат, дошли до перехода, соединяющего собой здание левого крыла и центральную часть резиденции. Там, нетерпеливо притопывая, их ждала Каталина. В том же платье, но с новой причёской — зачёсанными наверх волосами, свежим макияжем и ниткой белого жемчуга на шеи.

— Наконец-то, — выдохнула Каталина.

Вместе они ступили на каменный пол перехода. Филена и Каталина пошли по бокам, чуть сзади, стараясь не наступить на длинный подол платья Белой розы.

— Ты снова в белом, и ни одного яркого пятнышка. Разве тебе не надоело? — спросила Каталина.

— Что вы, госпожа, в этом вся идея, — ответила вместо Белой розы Филена. — Незамутнённое белое — символ самой Ораи. Вы слышали легенду про Первую Святую Деву времён Куражской битвы? Она вышла в белом навстречу врагам, и те остолбенели при виде её и не смогли поднять своё оружие. И так она стояла день и ночь перед воротами города, защищая его жителей.

— Это же просто легенда. Уверена, выйди она в незамутнённом сером на поле битвы, никто не заметил бы разницы. А вот бал — это совершенно другое.

Белая роза остановилась, полуобернулась к сопровождающим.

— Я не хочу сказать, что ты плохо выглядишь. Просто немного цвета не помешало бы.

— Поверьте, госпожа, Её Святейшество будет блистать, — заверила Филена.

У Белой розы появилось странное ощущение, что та уже в который раз пытается заслужить её похвалу.

— Будем ждать здесь, — безэмоционально бросила она и отвернулась.

— Здесь?

— В коридоре, госп… Ваше Святейшество?

Выйдя из перехода, они попали на небольшую площадку, ограниченную слева и справа лестницами, только одна вела вверх, другая — вниз, а впереди стеной с узким окошком.

— Да, потом, — Белая роза указала подбородком вправо, — спустимся в зал.

— А что там? Что видно? — Каталина протиснулась к окну и ахнула: — Всё! Как на ладони! Чудесное место. Сколько там людей! О, и они всё прибывают. Кто это? Что у неё за платье? Будто в чайнике пришла. Глядите, там есть столы. Я, конечно, не ем на приёмах, но отличить хороший буфет от плохого могу за тысячу шагов.

Она ещё повертела головой, единолично заняв всё окошко, пока не спросила:

— Нам долго ждать?

— Некоторое время.

— Хм-м-м, — Каталина нетерпеливо сморщилась. — Я спущусь вниз? Осмотрюсь?

— Недолго, — согласилась Белая роза, не придумав, как ещё отвлечь Каталину и увести от окошка.

— Конечно, я мигом, — пообещала Каталина и побежала вниз по ступеням.

— Она же не заблудится? — в голосе Филены было беспокойство.

— Где? Там можно идти только прямо.

Белая роза заняла удобное для наблюдения место и посмотрела в зал.

— Я впервые вижу такое, — поделилась Филена, пристроившись сбоку. — От этой торжественности даже мурашки по коже.

— Правда?

В голосе Белой розы не было ни капли заинтересованности, но Филена всё равно ответила.

— Да. Наверное, если стоять внизу, будет ощущение, что сама Ораи смотрит на тебя.

Сверху зал казался огромным, больше овальным, чем круглым, и очень светлым, хотя окон наружу у него не было. Вместо них висело три огромных хрустальных люстры, слепящих всех, кто пытался посмотреть наверх. По стенам от пола до потолка четвёртого этажа расползались фрески, закованные в резные выпирающие колонны. В конце зала на высоком постаменте стояла статуя Ораи из белого камня: женщина с чуть наклонённой головой и сложенными на груди руками.

— Вы знаете, когда нам нужно будет идти?

— Когда будет знак.

— Вот как… — Филена ещё немного поразглядывала зал. — Что-то госпожи Каталины не слышно.

— Сходи за ней, — благодушно разрешила Белая роза.

— А вы…

— Я буду ждать здесь. Если вы опоздаете, я зайду одна.

— Нет, что вы, как я бы посмела, я просто поищу у зала, — поклонившись, Филена развернулась к лестнице.

Белая роза недолго смотрела ей в спину и снова отвернулась к окну. Туда, где её взгляд не наслаждался искусными росписями, не выхватывал причудливо одетых гостей, не наблюдал за формирующими кружками, а настойчиво следил за одним человеком: Раленой в белом платье, расшитом золотыми солнцами и серебряными лунами. Она с омерзительно ласковым лицом приветствовала мужчин и женщин, перебрасывалась с ними короткими фразами и двигалась прочь, обходя зал, как обходят свои территории звери.

— Святая!

Со стороны лестницы появился крупный круглолицый мужчина в белой мантии с вышитыми солнечными дисками. Священник Солнца. Это было понятно и без мантии — мужчина положил на грудь левую руку, как делали все храмовники Солнца.

— Священник Самиан, — недовольно скривилась Белая роза.

— Ты, что ли, снова похудела?

— Тебе кажется.

— А я вот снова поднабрал, — он довольно похлопал себя по выступающему животу и глянул в окошко. — Старшая священница раскошелилась.

Белая роза поморщилась, отвела взгляд от мужчины и только тогда заметила за его спиной совсем юного паренька в белой мантии с маленьким вышитым солнцем на груди.

— Ох, забыл тебе представить, — мужчина кивнул назад, — Мой протеже, Бакеон, готовлю его в священники, а там… кто знает.

— Ваше Святейшество!

Белая роза кивнула.

— Старшая священница уже одобрила его кандидатуру?

— Ха! — губы Самиан растянулись в широкую улыбку. — Одобрит, куда она денется. Слышал, про тебя новые песни слагают.

— Правда? — сухо отреагировала Белая роза.

— Ага, говорят, виде́ние, что пришло к тебе в Белый сон, спасло целый полк: никто не помер. Повезло, да? Маркиз приграничья даже повелел какую-то диадемку в дар послать. Небось, красивая и дюже ценная?

— Это священный дар, его не стоит оценивать мирскими мерками, — Белая роза вежливо улыбнулась.

Мужчина аж хрюкнул:

— Как скажешь, — он перевёл взгляд назад, за плечо Белой розы и, улыбнувшись, откланялся. — Да не покинет вас Солнце!

— Да сопроводит вас Луна, — ответила Белая роза и повернулась.

— Прошу вашего понимания, — слегка поклонилась появившаяся позади Филена, — я заглянула во все комнаты отдыха, остановила каждого слугу, но не нашла Каталину, — она развела руки. — Кто это был?

— Священник мужской стороны.

— Это он-то? — Филена скривилась. — Видала я таких, после пятой кружки начинают приставать к служанкам.

— Ты была здесь в прошлый праздник? — притворно удивилась Белая роза.

— Так, что ли, всё и было? Ох ты, Солнце его дери… Гм, прошу вашего понимания, — вовремя спохватилась Филена и понизила голос. — Как его ещё не сместили?

— Его очень поддерживают.

— В чём?

— В идее, что храм Ораи должен принадлежать и мужской, и женской стороне поровну.

— Но как же тогда будут жить святые девы в обители…

— И в том, что Ораи может назначить не только святую, но и святого.

— О-о-о, — протянула Филена и задумчиво пробормотала: — Что же это у него за поддержка, раз его ещё не обвинили в непочтительном поведении?

Отвечать Белая роза не стала. Она знала не так много о жизни резиденции и столичных храмов: лишь то, о чём судачили жрицы. В их разговорах, понятное дело, камни всегда летели в сторону старых неприятелей, приписывая им вину в любых неурядицах: от мелочей вроде рано осыпавшегося белоцвета до порочащих имя богини слухов.

Белая роза, посмотрев вниз, нашла взглядом фигуру Ралены. Та стояла в стороне от основной толпы, у одной из фресок, где, медленно кивая, слушала пожилую пару.

— Пора идти.

— Был какой-то сигнал, Ваше Святейшество?

Белая роза снова посмотрела на Ралену, отметила её положение головы с лёгким уклоном влево и подтянутые к животу руки.

— Да. Идём. Ты знаешь, что делать?

— Разумеется, Ваше Святейшество.

— Если увидишь Каталину, подай знак встать за мной.

— Как прикажете, — пропыхтела Филена, не поспевая за Белой розой. — Так бежите, как бы камни не растеряли, они ведь у нас по счёту. — А у дверей зала спохватились: — Подождите, я хоть подол поправлю.

— Поверни его немного влево, — посоветовала Белая роза, — буду обходить Ораи, завернётся обратно.

По её сигналу слуга открыл двери. Их глухой скрип повлёк за собой волны шёпота. И на несколько мгновений все остальные звуки исчезли. Затем зал зашуршал, заскрипел, задвигался, и люди потоком хлынули к стенам, освобождая центр. Откуда-то сверху заиграли арфы.

Белая роза пошла. Неспешно, протяжно. Будто скользя. Позволяя белоснежному шлейфу плавно тянуться следом, а бриллиантам в волосах игриво поблёскивать под светом люстр, создавая невидимую вуаль вокруг её лица. Она дошла до конца зала, обошла статую и замерла, встав прямо перед богиней.

Зал разразился аплодисментами. Они обрушились единым порывом, будто по чьей-то указке, и так же молниеносно оборвались, когда Белая роза открыла рот. И заговорила необычайно торжественно, искреннее, ничем не выдав заученного текста:

— Братья и сёстры, воспрянем духом и утешимся в этот Великий день! Ибо в нём наша Создательница перешла от тяготения к свободе, от страха к надежде, от опустошения к благодати. И пусть он для каждого из нас станет переходом от боли к радости.

Она выдержала паузу, широко развела руки, раскрыв ладони, и заговорила ещё громче.

— Да, мы можем радоваться и праздновать самый важный день в наших жизнях! Встать под взор Солнца и Луны, поклониться им и впитать их благостный свет, что прогнал тьму.

Послышался шум, это в толпе, один за другим, люди склонялись, кто выше, кто ниже.

— И по воле сияющей Ораи не забудем мы тех, кто потерял близких, кто остался без крова, кто томится в плену, как не забывают их Солнца и Луна. Не оттолкнём, как не отталкиваем славных героев, кто принёс нам успокоение. Гормита! Викиошини! Эйкини!

Снова хлынули аплодисменты. Уже не так слаженно: пока одни звонко хлопали, другие обнимались, пожимали руки, промакивали глаза, переговаривались, посмеивались. Краем взгляда Белая роза заметила отделившееся от толпы пятно. Филена незаметно встала позади. Затем второе — Каталина уверенно направилась к ней.

— Это было восхитительно! — зашептала она, остановившись справа. — Не речь, конечно, но то, как ты стояла, и голос, и свет так падал, и ты вся сверкаешь… — она замолчала, вынужденная выдохнуть, — красиво, хоть в театре выступай.

Белая роза только качнула головой, сохранив на лице доброжелательную маску, и продолжила рассматривать зал.

— Я везде вас искала, госпожа Каталина, — шёпотом упрекнула Филена позади. — Вы должны были быстро вернуться, а не исчезнуть.

— Разве? — Каталина по-детски вытянула губы вперёд, — Это вышло случайно. Зато мне не пришлось делать этот смешной полукруг. Зачем он вообще? Почему бы нашей святой просто не выходить из задних дверей. Представляешь: музыка, свет, и она вся в блеске. Какая была бы картина!

— Этот смешной, как ты говоришь, полукруг является символом оборвавшейся жизни Ораи, — выдавила через растянутые в полуулыбку губы Белая роза. — Не выставляй себя ребёнком и будь потише.

— Ах, символизм, — хихикнула Каталина.

Она казалась необычайно довольной и расслабленной.

— Вы же помните, что нужно делать? — уточнила Белая роза, обратившись преимущественно к Каталине, чьё хорошее настроение не внушало никакой уверенности в беспроблемном завершении церемонии.

— Да, Святая.

— Конечно. А тут все сплошь светловолосые. Грешники для империи ничего не сделали?

Их отвлёк зазвеневший колокольчик, а после громко заговорила Ралена:

— Братья и сёстры, позвольте мне начать церемонию принятия даров для нашей Сверкающей Богини Ораи и напомнить вам о смирении в принятии её голоса, чьим проводником служит Восемьдесят шестая Святая дева.

По толпе двинулись слуги, объявляя о порядке выхода. Первым, Белая роза едва сдержала удивление, вышел Кассиан. В тёмно-зелёном костюме, поверх которого тяжёлыми складками свисала белая мантия из плотной переливающейся ткани. На фоне остальных, предпочитающих светлые лёгкие одежды, его наряд казался неуместно мрачным и… бедным. И будто бы чувствуя это, Кассиан постоянно одёргивал мантию, стараясь спрятать выглядывающий пиджак.

— Не покидает вас Солнце, рыцарь Кампранидис, — мягко улыбнулась Белая роза.

Мужчина покраснел, опустился на колено и ответил с небольшой запинкой:

— С-сопровождает вас Луна, Ваше Святейшество.

Затем вытащил из-под мантии небольшой свёрток из белой тонкой ткани и протянул его Белой розе.

— Ваше Святейшество, если мне позволено, хотел бы я посвятить дар вам. Возможно, он не очень ценный, но, поверьте, я вложил в него все свои мысли о вас.

Каталина дёрнулась, поспешно опустила голову.

— Я ценю это, — Белая роза приняла свёрток, — хоть я лишь тень Ораи, мне приятно знать, что моя маленькая служба была вам полезна.

— Вовсе ты… вы не тень! — с жаром воскликнул мужчина и покраснел ещё больше.

— Буду молиться Богине о милости защиты для вашего ордена. Да не покинет вас Солнце, рыцарь Кампранидис.

— Да сопроводит вас Луна, Ваше Святейшество.

Прежде чем встать, он глубоко склонил голову, а едва вернулся в толпу, Каталина сдалась:

— Такой умилительный, — прыснула она.

Белая роза качнула головой, позволив волосам упасть на лицо.

Из толпы под руку с молодой розовощёкой женщиной вышел старик. Они остановились на расстоянии пары шагов, уважительно склонили головы и, передав длинную, украшенную белой лентой, зелёную коробку, получили своё благословение. Так, без задержек, один за другим передавались свёртки, коробки, конверты, шкатулки и мешочки. Филена и Каталина принимали их из рук Белой розы и по очереди отходили в дальний угол, откуда боковая дверь через служебный коридор вела в обставленную белыми бархатными диванами комнату. Там подарки складывались в большой сундук и оставлялись под присмотром двух храмовых рыцарей. Не было лишних движений и слов, даже обычно разговорчивая Каталина молчала. Но лишь до тех пор, пока к ним не направился мужчина в светлом костюме тройке с нежно-зелёным, под цвет глаз, платком, изящно повязанным вокруг шеи.

— Ты можешь не принимать от него ничего?

— Разумеется, не могу, — покачала головой Белая роза и в очередной раз улыбнулась, — Не покидает вас Солнце, господин Оттанидис.

— Сопровождает вас Луна, Ваше Святейшество. Надеюсь, вы примите мой скромный дар и продолжите молиться о милости успокоения скорби для моей драгоценной племянницы.

— Да, если молитвы помогут вашей… — Белая роза замешкалась лишь на долю секунды, — племяннице, я буду счастлива сделать это.

Очередная шкатулка перешла из рук в руки.

— Какой павлин, — сморщилась Каталина. — Вы не заметили, что цвет платка ему вовсе не по возрасту?

— Мне он показался молодым, — не согласилась Филена.

— Он младше моего отца всего на один Цикл света. И до сих пор не женат. Ах, ещё один.

Её недовольное лицо едва ли не перекосилось, когда она увидела следующего гостя.

— Не покидает вас Солнце, герцог Лампранадис.

— Сопровождает вас Луна, святая, — кивнул светловолосый мужчина и повёл плечами, отчего длинная сверкающая бахрома его золотых эполет на белоснежном костюме весело качнулась из стороны в сторону.

Конец ознакомительного фрагмента.