Материя моей юности. Сборник рассказов

Вера Слабая, 2023

"Лавовая лампа, танцующая дурочка с оркестром в скорлупе головы. Я грецкий орех, маслянистый, терпкий". Все здесь – нутро автора: триллер, романтика, ужасы, символизм, абсурд. Все здесь – поиск себя среди ряда оглавлений. Все здесь – автор и вы.

Пятница — клубнично-алая, лимонно-мятная, чернично-васильковая и недозревшая банановая

Мойра сегодня проснулась от удушающего счастья. Свет лился из окон как солнечный кисель, горячий и вязкий. Мойра окунала туда свои руки и болтала ногами, грея мизинцы. В ее лавандовой комнате горели звездами новогодние лампочки. Она каждый цвет подержала в ладошках и проглотила: клубнично-алый, лимонно-мятный, чернично-васильковый и недозревший банановый. Заполнив себя яркими тенями по контуру век и задушив кожу карамелью, она вышла из дома в разноцветные лужи. Мойра любила звуки ее родного района: визг меренговых котят у мерзлой кормушки из пакета молока, звон стеклянных колокольчиков пивных бутылок — изумрудные разбитые горлышки и гранатовыми крапинками, музыка из старых горелых пятерок, напоминавших о сладком детстве. Она шла просто потому, что хотела. Отменила работу, встречи, дипломы — все это мелочи пред ее восхитительным утром. На остановке стоял человечий дым от курилок, как тени от теней. На солнце дым был белым, как парной туман от молока — Мойра выпила пару белых теней и довольно улыбнулась своим усикам сливок. Ей так нравились люди: их домашний запах в маршрутках (от одежды — желтыми лапками котят, от сумок — едой в контейнере, сегодня парная рыба!), нравились взгляды (немного хмурые, но это того, что они берегут свое счастье до вечера) и нравились касания (каждый толчок создавал коллапсы звёзд в ее космических зрачках. Сверхновые глотали искры пота на лбах. Мойра взрывалась и падала на руки людей в душных вагонах — это ли не счастье). Но больше всего она обожала пробки — такие шумные, стоячие в огне задних фар. Машины всех цветов смотрелись, как пакет с леденцами, разбросанных по асфальту. Баклажанная лада — сделать бы рулетик, сырная ламба — ложись на хлебушек, малиновая мазда — про варенье не нужны сравнения). Каждый день был полон словами и лицами — они варились в котелке памяти и заплетались в жидкие кудри волос. И каждый день, просыпаясь, Мойра мечтала, чтобы каждый ее день был таким — один за другим, вечно, в счастье, в пробках, маршрутках, колольчиках бутылок, еде из света и мечтах о баклажанных рулетиках.