Я никому не нужна

Вера и Марина Воробей, 2006

Иногда Люся Черепахина, устав от бесконечных съемок и колоссальных нагрузок в молодежной программе «Уроки рока», мечтала пожить нормальной жизнью обычной школьницы. Но когда программу закрыли, Черепашка поняла, что уже не может стать такой, как все. Она почувствовала себя брошенной и никому не нужной. И тогда энергичная Лу взялась за «перековывание» подруги из бывшей телезвезды в нормального человека. Для среднего школьного возраста.

4

— У меня такое чувство, будто мы с тобой знакомы очень давно, словно с первого класса дружим и знаем друг о друге все, — тихо сказал Клим, обдавая своим теплым дыханием Черепашкины волосы и шею.

— Странно… — Люся чуть отстранилась от Клима. Сейчас ей хотелось видеть его лицо. — Вот ты сказал, что не любишь слушать музыку, а в моей жизни она до сегодняшнего дня занимала далеко не последнее место.

— А почему ты так странно выразилась: «до сегодняшнего дня»? — Клим смотрел на Черепашку сверху вниз — он был выше нее чуть ли не на целую голову.

— Потому что сегодня, буквально два часа назад, мне сообщили, что программы «Уроки рока» больше не будет.

— Понятно, — протянул Клим и спросил после паузы: — Ты, наверное, переживаешь из-за этого?

— Переживаю конечно, — не стала лукавить Черепашка. Почему-то сейчас ей вдруг захотелось поделиться с Климом своей бедой, именно с ним, будто они и вправду были знакомы очень давно. — У меня вообще, если честно, такое чувство, что жизнь кончилась. Сейчас мне кажется, что в моей жизни ничего хорошего больше уже не будет. Во всяком случае, ничего лучше и интереснее съемок этой программы…

— А я? — ошарашил ее неожиданным вопросом Клим.

Люся растерялась. Вообще-то она привыкла на работе к неожиданным вопросам и даже к экстремальным ситуациям и давно уже научилась ловко выкручиваться из любого положения, но вопрос Клима ее явно обескуражил и поставил в тупик.

— В каком смысле «ты»? — вопросом на вопрос ответила Черепашка, ощущая прилив горячей волны крови.

Она опустила голову, чтобы Клим не увидел, как покраснели ее щеки.

— Извини, — очень серьезно отозвался Клим, — это была шутка. Увы, глупая. А насчет музыки, — сменил он тему, — так это тоже в общем-то была шутка. Я люблю музыку, но только не ту, которую все слушают…

— Все разную музыку слушают, — оживилась Черепашка, которая была очень благодарна Климу за то, что он избавил ее от необходимости реагировать как-то на его странную шутку.

— Это понятно: попса, роко-попс, рок, хард-рок, панк-рок, рэп, готика и все такое… Думаешь, я такой темный, необразованный и не знаю, что стилей и направлений у так называемой современной музыки куча? — Клим как бы невзначай провел рукой по коротко остриженным волосам Черепашки. — Только я все это музыкой не считаю. Так… развлечение, да и то когда уж совсем делать нечего.

— А что же тогда, по-твоему, является музыкой? — Так приятно было опустить голову на его плечо и разговаривать, делая вид, что танцуешь медленный танец.

— Малер, Вагнер, Скрябин, Шостакович…

— Вот как? — Черепашка не пыталась скрыть своего удивления. — Вообще-то я раньше тоже классическую музыку слушала, только все больше Моцарта, Генделя, Шопена…

— Только ты не подумай, что я такой крутой меломан, — поспешил оправдаться Клим. — Просто я с четырех лет на фортепьяно играл. Даже в одном конкурсе престижном победил. Предки и преподаватели видели во мне нового Ван Клиберна, но я, увы, не оправдал их надежд.

— Что же так? — Люсе было очень приятно услышать, что ее новый знакомый учился игре на фортепиано.

Это обстоятельство еще больше сближало их, ведь Люся тоже с шести лет ходила в музыкалку, правда, победами на конкурсах она похвастаться не могла, но все же.

— Не знаю, — после паузы отозвался Клим. — Просто проснулся однажды, посмотрел на свой рояль и понял, что если сейчас открою крышку, то меня стошнит прямо на клавиши. И с тех пор как отрезало. Родители в ужасе — ничего не понимают, затаскали меня по врачам, по психологам разным.

— Может, ты просто переутомился, — предположила Люся.

— Не в этом дело, — замотал головой Клим. — Мне так нравилось играть, что я почти никогда не чувствовал усталости, понимаешь? Я ведь не только исполнителем был, но и сочинял. Даже оперу на сюжет одного современного романа написал…

— Что же тогда произошло? — искренне недоумевала Черепашка.

Такую странную историю она слышала впервые.

— Один астролог, папин друг, когда сделал мой персональный гороскоп, сказал, что у меня в тот период был переломный момент и что якобы так оно и было звездами предначертано — полная смена интересов и чуть ли не перемена всей жизни. Еще он сказал, что раз оно так в гороскопе обозначено, то от этого никуда не уйдешь и, сколько бы я себя ни насиловал, ни перебарывал и ни пыжился, ничего путного из этого не вышло бы.

— И что, неужели после этого от тебя все отстали?

Музыка кончилась, но они не замечали этого, продолжая топтаться на месте, изображая медленный танец.

— Представь себе, — засмеялся Клим. — Я и сам удивился. Но дело в том, что отец очень доверяет этому Геннадию, ну, так его зовут, астролога этого. Папа вообще, чуть что, звонит ему, консультируется, если там встреча какая-нибудь важная намечается или еще что-нибудь.

Конец ознакомительного фрагмента.