Адекватный ответ

Виктор Андреевич Алехин

В отдел полиции по убийствам поступает информация о том, что на окраине городского парка ударом в затылок каким-то предметом убит молодой человек. По предварительной версии, пострадавший – студент. От прохожего мужчины удалось узнать, что недавно здесь проходил парень с толстыми губами. Было установлено, что убитый молодой человек был студентом второго курса технического университета. Студенты университета оказали немалую помощь в розыске. В итоге преступник был задержан.

Глава 4

После выходных следственная группа собралась в кабинете Ирины Матвеевны. Ирина Матвеевна, как всегда, мило улыбаясь, посмотрела на Кругликова и Цыплакова и открыла свою тетрадь, в которой она фиксировала особые, значимые, дельные мысли этих сотрудников.

— Что будем дальше делать? — направила она свой умный взгляд на Кругликова, как на молодого, подающего надежды сыщика. Федя Кругликов все понял и почесал за ухом.

— Будем проводить расследование, Ирина Матвеевна, — как бы между прочим сказал молодой опер.

— Федя, мы слушаем тебя, — ответила Ирина Матвеевна.

— Я считаю, — продолжил Кругликов, — что мы должны определить предполагаемого преступника подозреваемым. В противном случае мы будем топтаться на месте. И неизвестно, когда сдвинемся с него.

— Но у нас нет пока никаких правовых оснований квалифицировать его как подозреваемого. Это незаконно, — возразила Ирина Матвеевна. — Как мы можем сделать его подозреваемым, если практически у нас нет ни одной самой тощенькой, вшивенькой улики.

— А мы не будем официально объявлять его подозреваемым. Мы не имеем на это никаких прав. Законных прав. Для нас он остается предполагаемым преступником. А вот неофициально, про себя, в уме, будем считать его подозреваемым.

— А что это даст нам для следствия? — спросила Ирина Матвеевна.

— Об этом надо подумать.

— Но мы даже не знаем его имени и не знаем, где он живет, мы ничего о нем не знаем, — с чувством беспокойства говорила следователь. — И что толку в том, что в уме, про себя, мы будем считать его подозреваемым?

— Я ходил в загс, узнал его имя, отчество и такие же данные о жене.

— Федя, я тебя перебью. Скажи, как его фамилия и все прочее. Я запишу, только не спеши.

Кругликов неторопливо продиктовал все это следователю и положил в карман джинсов записную книжку.

— Продолжай, Федя, — сказала Ирина Матвеевна, записав продиктованную фамилию. — Вдруг она что-то вспомнила. — А в загсе не скажут ему, что ты интересовался их персонами?

— Не скажут, если не хотят иметь крупных неприятностей.

— Ты пригрозил работникам загса?

— Да, немножко пригрозил, как нам и положено в нашей работе. Там сидит одна женщина среднего возраста. Надо полагать умная и серьезная. Поэтому она все поняла. Я сказал ей, точнее предупредил ее, чтобы она ничего не выболтала молодоженам. Я показал ей свое удостоверение сотрудника Управления по делам преступности. И сказал, что за разглашение этого очень секретного дела виновный или виновная будут наказаны по всей строгости закона. В знак согласия она так кивнула головой, что чуть не стукнулась лбом о стол.

— Правильно, Федя, — продолжай, если у тебя еще есть, что сказать. — А вот их внешности мы не знаем.

— Это пока мы не знаем, а для нынешнего этапа нашего расследования это необходимо, как воздух и вода для жизни. Но это не проблема.

— Не проблема? — в глазах Ирины Матвеевны вспыхнул радостный огонек.

— Нет, это не проблема, — без тени сомнения ответил Кругликов.

— Ну хорошо, — допытывалась следователь. — Как ты узнаешь внешность нашего предполагаемого преступника? Я, например, не знаю.

— Дмитрий Савельевич, — повернулся Кругликов к патологоанатому, — скажите Ирине Матвеевне, как мы это сделаем.

— Очень просто, — растянулись тонкие губы Цыплакова в победоносной улыбке. — Ларчик просто открывался. Дело такое, Ирина Матвеевна. У меня есть одна знакомая. Около десяти лет мы с ней знакомы. Она — владелица цветочной фирмы. Мы с ней недавно встретились на другой день после свадьбы, и разговорились. Она, между прочим, любит поговорить.

— Особенно с интересными мужчинами, — осклабился молодой опер Кругликов.

— Федя, не болтай чего не надо, — усмотрел патологоанатом в шутке опера тонкий намек на толстые обстоятельства.

— Продолжай, продолжай, Дмитрий Савельевич, — не обратила следователь внимания на шутку опера.

— Ну и вот. Разговорились мы с ней. Она пожаловалась мне, что ее бизнес довольно быстрыми темпами садится на мель. А потом с надеждой сказала, что сейчас на работу в свою фирму она приняла одного энергичного парня. Одним словом, молодого человека. И она сказала его фамилию, имя, отчество. А началось это вот с чего. Ее удивило то, что у него какие-то странные непривычные для нашего уха имя и отчество — Василий Омарович.

— Баклажанов, — продолжила Ирина Матвеевна.

— Совершенно верно, — сказал Цыплаков, — и узнать внешность предполагаемого преступника не представляет совершенно никакой трудности. Нам остается только подумать, как лучше это сделать, чтобы этот Омарович не догадался, что за ним по следу идут сыщики.

— Это для нас как дважды два, — снова пошутил опер Кругликов.

— Нет, Федя, это не дважды два, — заметила Ирина Матвеевна. — Легкомысленно подходить к этому вопросу нельзя. По всей вероятности, мы его обсудим завтра, если Евгений Николаевич не найдет мне никаких дел.

— Мы с Цыплаковым обсудим, обмозгуем этот вопрос, а потом наши соображения представим вам на рассмотрение.

— Хорошо, договорились. Пока без меня, — согласилась следователь.

— Увидеть его жену, Белову Нину, нам не составит никакого труда. Это для нас проще пареной репы, — шутил молодой опер Кругликов.

— Она пока нам не нужна. А если хотите, посмотрите на нее, и мне тогда расскажите. Внешность человека, черты его лица могут рассказать о многом.

— Мать нашего предполагаемого убийцы мы, если потребуется, тоже без труда найдем, — сказал патологоанатом Цыплаков. — Моя знакомая у него спросит.

— Твоя знакомая может держать язык за зубами? Его мать, как мне кажется, нам потребуется, — обдуманно сказала Ирина Матвеевна. — Так что нам не надо об этом забывать. Одним словом, будем работать.

Ирина Матвеевна уже довольно продолжительное время работала с опером Кругликовым и патологоанатомом Цыплаковым и пришла к однозначному выводу: очень хорошие ребята в общечеловеческом плане. Добропорядочные, бескорыстные, уважительные и простые, безо всякого чванства, верхоглядства, зазнайства, а главное — деятельные, профессионально хорошо подготовленные, эрудированные, дисциплинированные. Ей нравилось, что оба они глубоко вдумывались, вникали в то дело, которое раскручивается, демонстрируя тем самым свои неплохие аналитические способности, необходимые каждому сыщику, как воздух, как хлеб с маслом. Иногда они выдвигали прямо-таки фантастические способы, предложения для раскрытия преступлений. Но все их фантазии имели под собой реальную практическую основу, не имеющей ничего общего с легкомысленными оторванными от конкретного дела выдумками и иллюзиями. Бывали случаи, когда они предлагали такие пути, способы раскрытия следственных дел, которые на первый взгляд казались детскими игрушками. Однако со временем они показывали, свою продуктивность и полную пригодность. Некоторые их предложения в ходе расследования казались непомерно удаленными, оторванными от тех задач, которые приходилось решать в ходе розыскной деятельности. Иногда Ирина Матвеевна не понимала до конца смысла их предложений, но потом по прошествии нескольких дней или, может быть, недель все прояснялось и становилось на свои места. Однажды года два тому назад Федя Кругликов только что поступивший на работу в отдел по раскрытию преступлений, предложил представиться родным братом преступника, чтобы выведать у родной сестры этого преступника важные о нем данные. И у него кое-что получилось. Он помог значительно продвинуть вперед следственную работу.

— Ирина Матвеевна, — чуть ли не плачевным голосом сказал патологоанатом Цыплаков, — моя знакомая может держать язык за зубами, да еще как может!

— Конечно, это хорошо. Это нам в ближайшее время, как я думаю, пригодится. Но дело еще в другом, — спокойным, рассудительным тоном сказала следователь, — дело в том, что жена предполагаемого преступника и его мать могут догадаться, что у них что-то выпытывают важное и нужное, для какой-то цели. И, разумеется, жена, а так же мать преступника расскажут ему обо всем. А этот Вася Баклажанов, наш предполагаемый преступник, несомненно, догадается, что здесь что-то не так и дело пахнет керосином. Что он будет делать в таком случае? Конечно, он постарается предпринять такие меры, такие шаги, которые помогут ему поглубже, понадежнее обезопасить себя от сыщиков. Он ведь наверняка знает, что его разыскивают по всем направлениям, и у нас естественно возникнут дополнительные трудности в расследовании. А зачем нам это нужно? Тут вопрос вот в чем заключается. Что мы с вами расследуем? Мы сами об этом ничего не знаем. Пока мы ищем черного кота в черной комнате. Но мы еще не знаем, есть этот кот в этой комнате или там его нет. Вот в чем вопрос. И мы должны его решить. Для этого все способы хороши в том числе и твои фантазии, Федя. Наша задача состоит в том, чтобы узнать, есть ли черный кот в темной комнате. А если есть, то мы его обязательно найдем. А пока у нас нет ни одной нормальной ценной улики.

— Это, конечно, плохо, — констатировал патологоанатом Цыплаков, — нам надо побыстрее шевелиться, поворачиваться, разворачиваться.

— У меня есть одно предложение, — сказал опер Кругликов.

— Какое у тебя предложение, Федя? — смотрела следователь на опера такими округленными глазами, будто ожидала от него чего-то необыкновенного, запредельного.

— Не мешало бы произвести обыск в квартире, где проживал наш предполагаемый преступник.

— А сейчас где он проживает? — посмотрела следователь на патологоанатома. — Ничего не сказала твоя знакомая?

— Он живет у тестя, — доложил Цыплаков.

— Как вы оцениваете мое предложение? — спросил Кругликов.

— Понимаешь, Федя, твое предложение очень интересное. Не мешало бы сейчас произвести обыск в квартире Баклажанова, но нам не дадут на это разрешения. Преступник предполагаемый, а не настоящий, да и предположение наше очень зыбкое, непрочное, очень туманное и абстрактное. Это скорее какая-то невидимка, чем реальность.

— Ирина Матвеевна, а мы можем обойтись без всякого разрешения? Мы практически можем открыть любые замки. Это не проблема. Его мать работает кассиром в гипермаркете. Утром уходит на работу, а домой возвращается вечером. Часы и дни работы запросто можно узнать. Там можно найти кое-что ценное.

— Например? — спросила Ирина Матвеевна.

— Туфли, в которых он был в момент убийства, записную книжку студента, о которой вам сказала его мама.

— Это верно, — согласилась Ирина Матвеевна, — но этот вопрос надо согласовать с Евгением Николаевичем. Завтра мы будем у него и поговорим по этому вопросу. Дмитрий, — обратилась она к патологоанатому, — ты не спрашивал у своей знакомой о том, где учился этот Баклажанов Вася?

— Нет, я не спрашивал у нее об этом. Но сейчас спрошу. Цыплаков спешно вынул из заднего кармана брюк смартфон и позвонил хозяйке цветочной фирмы.

— Привет, Зин.

— Привет, Цыплаков. Какие-то вопросы есть?

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю, где ты работаешь, поэтому знаю, зачем ты мне задаешь всякие вопросы.

— У меня есть еще вопрос.

— Спрашивай. Если знаю — отвечу.

— Где учился твой новый менеджер Баклажанов?

— Три года назад он окончил факультет физического воспитания.

— В пединституте?

— Сейчас это педагогический университет.

— Зин, только знаешь?

— Что знаешь?

— Чтобы ни гугу.

— Конечно, поняла, я же не дура. А ты мне скажешь, зачем и почему ты так заинтересовался моим менеджером?

— Зина, скажу, но не сейчас, потом скажу.

— А когда это потом?

— Когда можно будет говорить, обязательно скажу.

— Хорошо, договорились. Если еще какие вопросы возникнут — спрашивай.

— Договорились. Спасибо тебе большое.

Цыплаков засунул в карман смартфон и посмотрел на следователя.

— Она тебе хорошая знакомая? — спросила Ирина Матвеевна.

— Очень хорошая. Так что не волнуйтесь, она не сделает никаких глупостей.

— Она тебе еще ничего о нем не рассказывала?

— Я ее подробно не расспрашивал о нем, но буду говорить с ней. Я вот что еще думаю. Я постараюсь уговорить ее следить за ним. Не за тем, конечно, как он работает. Она будет собирать информацию для наших целей. Не исключена возможность, что в этой информации появится какое-то хотя бы маленькое зернышко, полезное для нас. И у меня к вам есть вопрос.

— Ко мне? — спросила Ирина Матвеевна.

— К вам, конечно.

— Какой вопрос?

— Как вы думаете, можно ли сейчас сказать ей, что он убил человека?

Ирина Матвеевна задумалась. Сложный вопрос, несмотря на кажущуюся простоту.

— Если твоя знакомая может сделать таким образом, что он не заметит никаких наблюдений, слежки за собой, то, конечно, можно сказать. Возможно, она проявит себя хорошим, безупречным конспиратором. Вот в чем главный вопрос. Как ты думаешь, Цыплаков?

— Не знаю, — сказал патологоанатом.

— Тогда не нужно пока говорить ей об этом. Завтра поговорим с полковником. Евгений Николаевич — опытный сыщик, многое повидал и многое знает.

— Федя, — обратилась следователь к Кругликову, — а ты завтра обязательно сходи в деканат факультета физического воспитания. Поговори с деканом. Он, наверное, порекомендует побеседовать с какими-либо преподавателями, которые хорошо знают этого Баклажанова. Они тебе нарисуют его образ. Он нам пригодится.

— Да, сейчас схожу, — порывисто сказал Кругликов. — Зачем медлить? Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?

— Федя, сейчас поздно, — возразила Ирина Матвеевна, — занятия уже закончились, преподаватели разошлись. Декан, конечно, сидит у себя в кабинете, но он устал, а, может быть, и не в настроении после насыщенного всякими делами, мелкими, крупными, нужными и не очень нужными, всякими делами рабочего дня. Но декан не помнит всех студентов, которые уже закончили педуниверситет. Вот в чем вопрос. Тебе надо поговорить с преподавателями, которые хорошо его знали. Вот они как раз могут помнить его.

— Два года назад он окончил университет, — сказал Цыплаков, — не так уж и много времени прошло. На факультете физвоспитания есть спортивные секции. Как правило, студенты занимаются в секциях по выбору. И наш предполагаемый субъект наверняка занимался в какой-нибудь спортивной секции. И руководитель секции, конечно, хорошо знает всех своих студентов. Вот с ним надо обязательно поговорить. Не мешало бы сейчас найти способ как-то познакомиться с ним, хотя бы посмотреть на него со стороны.

— Это нам очень нужно сейчас, Дмитрий Савельевич, — посмотрела Ирина Матвеевна на патологоанатома, — ваша знакомая, хозяйка цветочной фирмы, никак не может помочь нам в этом деле? Хотя бы его фотографию получить, на фото его увидеть. Иногда посмотришь на человека и сразу скажешь, способен он на страшный поступок или нет, внешность о многом говорит.

— Дело в том, что он часто находится в разъездах по районам области, ездит в другие области по разным вопросам. Так что, его не так просто увидеть. Но я с ней поговорю, она женщина умная, все поймет, что нам это для чего-то нужно.

— Поговори с ней, Дмитрий Савельевич, — вежливо попросила следователь патологоанатома.

— Обязательно поговорю.

— Нам просто необходимо иметь о нем какую-то информацию. Находить, выискивать, собирать информацию о преступнике — это, как я полагаю, наиважнейшая сторона следственной работы. Конечно, это, так сказать, внешняя информация, поверхностная, но она все же создает какую-то картину о преступнике, на какие-то миллиметры приближая нас к цели.

— А цель от нас далека, далека, так далека, что ее ни в одну подзорную трубу не увидеть, — сострил Федя Кругликов.

— Федя, нам надо найти преступника, — твердым голосом сказала Ирина Матвеевна, — как бы далеко от нас он ни находился, все от нас зависит. Давайте подумаем о том, что мы должны с вами сейчас сделать, чтобы в кратчайший срок раскрыть это чудовищное преступление. Евгений Николаевич вчера был у высокого начальства. Это высокое начальство дало указание раскрыть преступление в самые кратчайшие сроки.

— Начальство всегда говорит о самых кратчайших сроках, — недовольно сказал патологоанатом Цыплаков.

— Это понятно, — сказала следователь, — этому высокому начальству надо отчитываться перед еще более высоким начальством, вот в чем дело.

В кабинете следователя наступило глубокое молчание, как будто все сидели на похоронах и боялись произнести хотя бы одно слово. Молчание пугающее. Люди, когда им нечего сказать или нельзя сказать ничего в данной ситуации, становятся на какое-то время немыми существами. В какой-то момент бывает и так. Нечего сказать. Улики сами не придут, не прибегут, не дадутся живыми в руки. Их надо отыскивать, находить разными путями, способами. Это понимают молодые и бывалые сотрудники. Тишина, воцарившаяся сейчас в кабинете следователя, хоть и была на первый взгляд заупокойная, немая, но, тем не менее ее ни в коем случае нельзя назвать мертвой, которая намертво сковывает все мысли, желания и чувства, желание действовать, искать, побеждать. Присутствующие на совещании работники отдела хорошо понимали, что порой самые причудливые на первый взгляд не очень реальные способы поисков путей к цели, зародившиеся в голове, могут дать неплохие результаты. Они не совпадают с нормальной, так сказать, выверенной, практичной наукой — логикой, но результаты, как показывает жизнь, есть. Надо изощряться в таких случаях, когда нет возможностей для обнаружения реальных улик. Может быть, даже искать их в мире виртуальном, где все вывернуто, перевернуто наизнанку, и все не так, как в нашем нормальном, привычном мире.

— Наверное, хватит молчать, — усмехнулась Ирина Матвеевна, оглядела внимательным взглядом Круликова и Цыплакова, погрузившихся в какие-то можно подумать грезы или иллюзии.

— Надо придумать какой-нибудь необычный, нестандартный способ воздействия на душу и разум нашего преступника, — спокойно сказал молодой опер Кругликов, — я чувствую, что будничные накатанные способы, приемы розыска нам ничего не дадут. Мы будем искать преступника сто лет и не найдем. Надо выходить за пределы разумного, обыденного.

— Федя, придумай что-нибудь, — повеселела Ирина Матвеевна после длительного молчания.

— Федя, — спросил Цыплаков, — а что можно узнать при помощи твоего необычного способа, так сказать, виртуального способа воздействия на душу, чувства и разум убийцы? На убийцу невозможно подействовать никакими ухищрениями, никакими способами и приемами. А по-твоему выходит, что он признается в содеянном преступлении, если подействовать на него каким-то необычным, чудодейственным способом. Это заблуждение.

— Я не говорю, что при необычном способе воздействия убийца сразу признается в своем преступлении. Конечно, он не скажет, что он убил студента. Но он обязательно скажет нечто такое, из чего можно сделать вывод о том, что он — прямой виновник.

— Надо провести психологический эксперимент, который может сильно подействовать на его психологию.

— Тогда надо его загипнотизировать, — сказал Цыплаков. — Ты можешь выступить в роли такого гипнотизера? Не можешь? Это очень сложное дело, это могут делать только специалисты, причем специалисты высокого класса.

— Да нет, Дмитрий Савельевич, я не совсем об этом говорю. Я имею в виду совсем другой способ, которым пользовались в прошлые века. Тогда было немало таких способов. И некоторые из них — довольно результативны. Дело в том, что каждый человек имеет свою психику, данную природой или богом от рождения. Есть, как я думаю, психика слабая и сильная. Есть воля сильная и слабая. И задача заключается в том, чтобы на человека подействовать неожиданно. Неожиданность, причем ювелирно приготовленная неожиданность, очень сильно может подействовать на любого человека, независимо от его воли, от нервной системы. Неожиданность в любом случае ошарашивает человека, не дает ему никакой возможности подумать, взвесить все обстоятельства. У него появляется страх. Испугаться может человек и сильной воли, смелый и отважный. Но он, испугавшись, может держать себя в состоянии спокойствия, пусть даже относительного спокойствия. Но он не выдаст себя. Человек со слабой волей, со слабой нервной системой, трусливый и боязливый в таких случаях может с головой выдать себя. Одним словом, надо искать путь к достижению цели. Кто ищет, тот всегда найдет. Вот в чем смысл.

Все опять замолчали, как будто обдумывали соображение Кругликова о возможности каких-то нестандартных, непривычных, о каких-то замысловатых, сюрреалистических способов обнаружения улик. Ирина Матвеевна ожидала, что выскажет свои соображения по этому поводу патологоанатом Цыплаков. Но он после небольшого выступления, в котором высказал свои глубокие сомнения о взглядах Кругликова относительно нестандартных способах выработки реальных действенных улик, молчал. Сама она видела в рассуждениях молодого опера определенный положительный смысл. Однако, в общем и целом сомневалась в реальной возможности использовать его фантастические замыслы. Тут все ясно — опер молодой, пока еще не накопил достаточных практических навыков в розыскной работе, но ему все же хочется показать себя, свои возможности и решительность к действию. Ему, конечно, хочется как можно скорее взять преступника, и поэтому он пустился в поиски необычных методов в следственной работе.

— Дмитрий Савельевич, — сказала она, обращаясь к патологоанатому, — я как-то говорила, что не надо говорить вашей знакомой хозяйке цветочной фирмы о том, что ее новый сотрудник по нашим предположениям убил человека. А сейчас я передумала. Скажи ей об этом. Ничего тут нет страшного.

— Конечно, нет ничего страшного, — согласился патологоанатом.

— Она будет, может быть, более целенаправленно проводить за ним наблюдение, возможно, найдет какие-либо незаметные или малозаметные нюансы в его поведении. Пусть присмотрится повнимательнее к выражению лица, когда говорит с ним, к тому, как он относится к ее поручениям, советам, к ее возможным практическим замечаниям и так далее. Во всем этом, во всех таких мелочах представляется личность человека, его характер, его отношение к окружающим людям. Нам сейчас нужна любая информация о нем, иначе мы никогда не раскроем его, не вычислим. Договорились?

— Договорились, — согласился со следователем патологоанатом.

— Ну и хорошо. Будем работать.