Из глубины жизни. Рассказы

Виктор И. Павлов

Книга представлена циклами рассказов: «Стена», «Симфониям Андрея Белого»… повествованием Василий Иванович Птюхин, повестью «Записки странного человека».

сквозь город

Колкер передвигался по Александрии на повозке. Сегодняшний день ему не казался скверным, хотя на улице было жарко и даже до дурноты душно. День ему казался вполне удачным, поскольку он сегодня навсегда покидал этот древний, давно томивший его город.

Его задница, слегка примостившись на полураспавшейся от долгих лет существования телеге, время от времени перекатывалась и ёрзала с боку на бок всем телом… ноги его иногда подергивались и чуть перемещались в пределах им дозволенного пространства, а голова смотрела сразу во все стороны… мерно и с удовольствием покачивался, точно уже спелый, но немного запылившийся от времени арбуз, игравший свою игру в крепких руках города…

Тащивший повозку ослик, похожий на спелую, несколько высохшую грушу ещё совсем не испортившегося жёлтого цвета, на своей как бы «жопке» имевшей вместо положенных для этого места листиков два развесистых длинных уха, мерно прядал ими, точно настоящий серьёзный конь. Отгоняя со своей дороги мух и прохожих.

Осёл был уже давно и старый, и усталый, хотя с виду ещё довольно крепкий. Но весь уже такой, что даже не кричал никому: И-а! И не выставлял несильно крепкие плоские зубы, а только помахивал головой, когда ему мешали прохожие или даже пытались схватить его за поводья, а иногда даже и хватали, чтобы, придержав его, обойти его морду и перейти на другую сторону дороги. Тогда он только сочувственно и понимающе кивал им на это своей несуразной, сконфуженной от их наглости головой в длинной, редкой пегой шерсти. Всеми своими малыми силами пытаясь как-нибудь отстраниться. И телега, а на ней и Колкер, немного вслед за непрямыми крепкими движениями осла, двигались назад по особой своей кривой… И Колкер в такие минуты вдруг замирал и громко и даже не совсем равнодушно кричал: — А ну, пропусти!.. То ли в адрес обходившего вокруг осла человека, то ли в адрес самого осла.

Но в целом его передвижения по дорогам Александрии не приносило Колкеру никаких особенных неудобств. Его сильно не беспокоили ни мухи, сопровождавшие повозку своим роем, ни прохожие, переходившие дорогу и мешавшие ослу двигаться дальше. Поскольку он считал, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. И по взгляду на этот вопрос он был настоящий Черчилль!

Так они передвигались сквозь город, пока дорога не стала для них полегче и не вышла за городские ворота. Там осёл стал веселее и надёжней копытами. Ноги стали перебирать камни дороги так быстро, как только ещё умели.

На обочинах дороги уже попадались деревья, своей трепетной тенью создававшие вокруг себя несколько пыльную, лёгкую прохладу… Там Колкер вслед за своим ослом тоже приободрился. Этому способствовало ускорившееся вслед за убыстрившемся в движениях ослом, перемещение повозки по дороге, лёгкий, уже почти просёлочный ветер, видимое до горизонта небо… Всё то, что уже окружало Колкера теперь. И через короткое время пути он смотрел уже даже несколько свысока и вызывающе со своей полураспавшейся телеги на остававшиеся позади него деревья и удалявшиеся желтевшие стены города, светящиеся издали, точно само солнце в туманный день.

Колкер был не только довольно стар, но и достаточно мудр и твёрдо знал точно так же, как это знал, думалось ему, и сам Черчилль, что некоторые места своей жизни нужно покидать вовремя… Окропивший его, точно чьё-то дальнее благословение, уже на значительном удалении от города, лёгкий простой дождик, будто бы соглашавшсь с ним, огладил своей влагой его растрёпанные волосы и слегка омочил пыль его одежды, этим точно бы подтверждая правильность размышлений Колкера…