Зверь, выходящий из земли

Виталий Иконников, 2020

Жизнь бывшего журналиста, а ныне успешного продюсера Флинта Розвелла идёт под откос. Сначала погибают все победители его телешоу. Затем он сам едва не отправляется на тот свет. Следом проект и вовсе закрывается из-за вопиющего случая в прямом эфире. Вскоре Флинт узнаёт, что оказался в эпицентре чужой войны. И жертвы на этом не закончатся. Он берётся собрать доказательства и обличить виновных.

глава 2

–… С вами Аманда Стоун. Час назад мир облетела шокирующая новость: сегодня ночью были убиты победители всех пяти сезонов шоу «Десять жизней»…

Ясное небо за большими витражными окнами в один миг помрачнело. Ошарашенный Флинт поставил чашку с кофе на стол и сделал телевизор погромче. Удары ногами и выпитый алкоголь сильно сказались на его самочувствии, но он думал, что похмелье и ломота в теле — худшее, с чего начнётся это утро.

— Несмотря на разницу в часовых поясах, — продолжала светловолосая Аманда, — убийства совершены, предположительно, в одно время и, как сообщают источники, из оружия одинакового калибра. Тела Нины Долдри, Юн Хона, Оуэна Рочестера и Паскаля Жале обнаружены в домах, где они проживали. Николай Полозов был застрелен неподалёку от отеля, в котором он остановился. Сегодня в половине двенадцатого Николай собирался вылететь в Москву. Каждую минуту картина произошедшего дополняется новыми подробностями, но уже сейчас представители следствия склонны считать, что преступления спланированы заранее. На прямой связи из Ливерпуля наш специальный корреспондент Майк Ризерспун. Майк, вам слово.

— Спасибо, Аманда. Я нахожусь рядом с домом победителя третьего сезона шоу «Десять жизней» Оуэна Рочестера. Как вы видите, территория за моей спиной оцеплена полицией…

Флинт подошёл к креслу, взял мобильный. Экран телефона сообщил о тринадцати пропущенных вызовах.

— Дьявол.

Флинт с вечера забыл отключить беззвучный режим. Но только он собрался просмотреть список звонков, как телефон завибрировал, на экране появилось имя его помощницы Линды. Ещё раз взглянув на жёлтую ленту, окружавшую дом Оуэна, Флинт нажал «Ответить».

— Слава Богу, вы взяли трубку! Вы уже в курсе? Включите новости.

— Я уже включил, Линда. Привет.

— Ой, извините, — сконфуженно произнесла девушка. — Доброе утро, мистер Розвелл. То есть, оно не доброе. Здравствуйте.

Линду явно разволновало случившееся.

— Ты уже на работе?

— Да, мистер Розвелл. Тут суета. Телефоны разрываются.

— Что там Альфред?

— Только что появился. Очень злой. На девять часов назначено экстренное совещание. Просил, чтобы вы как можно скорее приехали.

— Ясно. Уже одеваюсь.

— Как вы вчера добрались домой? Я не могла вам дозвониться.

— Всё в порядке, Линда. Передай Альфреду, я уже выезжаю.

Флинт не хотел сейчас возвращаться в минувший день. Положив трубку, он отправился искать таблетку от головной боли.

— Давай звонилку, — сказал человек в маске Нео.

Флинт без лишних слов вытащил из кармана смартфон. Похоже, его не собирались отнимать навсегда, иначе бы трупы тоже лишились своих гаджетов. Но даже если не вернут — печалиться не о чем. Спасённая жизнь стоит куда дороже. Мори запихнул телефон в небольшой коричневый мешочек из специального материала, экранирующего любые сигналы, и убрал за пазуху. Затем поднёс указательный палец к уху.

— Кинслэйер, ну что там?

Только сейчас Флинт заметил у «Нео» маленькую чёрную гарнитуру и провод, спускавшийся за воротник. Незнакомцы — не какие-то бродячие отморозки с улицы. Они хорошо подготовлены к любым ситуациям.

Мори выслушал некую информацию, после чего сообщил:

— Здесь и севернее всё чисто.

— Идём к тупику номер семь, — ответил Мияги. — Спрячь уже, наконец, свои деньги, — сказал он Флинту.

Идти пришлось долго. Маршрут был извилистым, тёмные улицы сменялись ещё более тёмными переулками. Мияги хорошо знал местность и намеренно запутывал следы, чтобы потом случайные прохожие не смогли составить цельную картину того, откуда и куда направлялась странная троица. Те настороженно смотрели на двух человек в масках и ещё одного, в дорогом испачканном костюме. Подумать тут можно всякое. Однако люди стеснялись всматриваться в область паха и не распознали на штанине кровь, размазанную лезвием ножа. «Нео» молчал, а это значило, полицию пока никто не вызывал.

Флинт шёл между двумя незнакомцами и испытывал смешанные чувства. Он остался в живых, и не важно, что обидчики не могут порадоваться тому же. Убийцы убиты — всё справедливо, а всякие лозунги по типу «каждый имеет право на гуманный суд» либералы пусть засунут себе поглубже. Но терзал вопрос: куда его ведут? Чем он способен отблагодарить, кроме денег и золота? Нет, волновавший Флинта вопрос звучал иначе: заставят ли его стать соучастником какого-либо преступления? Встретить современную версию благородного Зорро или инкарнацию Гая Фокса — исключительное везение, в которое сложно поверить. Но Флинт сам настоял, что хочет отблагодарить. И если придётся выбирать, становиться преступником или нет, какой выбор сделать? Будет ли вообще вариант, не ведущий в тюрьму или в морг?

«Угомонись, ты сейчас бы истекал кровью».

Флинт приструнил мысли и сделал глубокий вдох. Всё же человек в маске Ретта Батлера произвёл положительное впечатление.

Путь закончился в узком проулке у двухметровой бетонной стены между двумя шестиэтажными домами. Мияги и Мори встали так, чтобы одновременно видеть продюсера и дорогу позади него. Началось очередное столкновение взглядов. Каждый из участников что-то анализировал для себя, но Флинт понимал — первый ход делать не ему. Молчание прервал Мори:

— Да, Кинслэйер, говори, — он вновь приготовился выслушать друга с позывным в виде названия одной из песен «Nightwish». — Тела обнаружили. Копы уже мчатся.

— Когда начнётся отбор в новый сезон «Десяти жизней»? — спросил Мияги Флинта.

— Завтра.

— Возьми Нео в шоу. У него рак, а химиотерапия превратит парня в овощ. Дай ему шанс.

Мори застыл в удивлении. Он не догадывался, с какой целью Мияги потащил с собой Флинта. Но хороша ли задумка?

— Участников выбирает программа, — объяснил японец своему напарнику.

Флинт тоже не ждал подобного требования, однако, оно его не возмутило. Можно сослаться на это лживое условие. Вот только зачем? Причин отказывать не было.

— Я могу влиять на конечный состав участников, — с большой долей недосказанности сообщил продюсер. Он не раскрыл незнакомцам правду, что лично отбирает для каждого сезона десять из тридцати человек, но дал понять, что имеются лазейки. — Нео снимет маску? Или назовёшь имя?

— Нет.

— Тогда как я его узнаю?

— Придёт время, я с тобой свяжусь и всё сообщу.

— Какое у него гражданство?

— Это важно? — с сомнением спросил Мияги.

Флинт замялся. Он едва не сболтнул лишнего.

— Я впихну парня в шоу, только если он вживит себе чип. У вас есть две недели.

Недавно к шестому сезону поступил приказ: из числа граждан США, Англии и Канады в шоу разрешено брать только тех, кто вживил себе CAS-чипы. Флинта с новыми правилами ознакомили устно, а вчера в фильтры программы внесли соответствующие изменения. Проект глобальной чипизации на данный момент одобрен лишь в трёх странах, но вскоре, после согласования нюансов, к ним примкнут все Британские острова и Мексика. И тогда перед началом седьмого сезона «Десяти жизней» в код программы потребуется ещё одно вмешательство. Самое популярное в мире шоу — лучшая площадка для скрытой пропаганды. Флинт не мог рассказать об этом. Просочись информация в СМИ, поднимется гигантская волна возмущения. Люди обвинят телеканал «Т» в обмане. Они платят деньги, но их не выбирают из-за отсутствия чипов. Сомнения в честности проведения шоу охватят весь мир. Репутация корпорации «Х» рухнет, количество платных подписок упадёт до нуля. Шоу придёт конец.

Мияги не знал причин, по которым наличие чипа — необходимое условие. Но возражать не стал.

— Чип будет.

— Я не вживлю себе эту хрень! — возмутился Мори.

— А сдохнуть ты хочешь?!

Парень с резиновым лицом Киану Ривза замолчал и опустил голову. Мияги вновь обратился к Флинту:

— Что-то ещё?

Но тот вместо ответа спросил:

— Почему ты веришь, что я не сдам его полиции?

Вопрос казался очевидным. «Батлер» не имел оснований доверять продюсеру, которого на глазах у всего мира обвинили во лжи. И даже если он не смотрел пресс-конференцию, минутная щедрость спасённого им человека очень быстро могла развеяться, сменившись осознанием гражданского долга.

— Я не верю. Я знаю.

Мияги протянул руку. Его слова походили на наивную глупость. Или угрозу меткого стрелка. Но Флинт действительно не собирался так поступать. Он скрепил договор рукопожатием.

— Теперь отдай мне свои деньги и золото.

Тон Мияги намекал на завершение разговора. Мысли Флинта ударились о бетонную стену. Он неуверенно полез в карман.

— Ты сказал, вы не грабители.

— Обнаружены три трупа. На твоих брюках кровь одного из них. Изо рта несёт алкоголем. Тебя видели разгуливающим с людьми в масках, но баксы и ювелирка на месте. Если тебя не ограбить, станешь первым подозреваемым в тройном убийстве.

Золото и банкноты легли на чёрную перчатку.

— Держи.

Мори вручил Флинту его телефон. Мияги протянул сто долларов.

— На такси. Остальное вернём завтра, — чуть подумав, он добавил: — Кто-нибудь из прохожих мог тебя узнать. Иди в полицию, но лучше с утра. Если, конечно, не попадёшься им сейчас. Рассказывай всё, что хочешь, кроме…

Мияги подставил руки и подсадил Мори, помогая тому залезть на стену. Затем подтянулся, перекинул ногу и взобрался сам.

— Подожди.

Мияги посмотрел на Флинта.

— Почему Ретт Батлер и Нео?

— Мы — часть цивилизации, унесённой ветром. Цивилизации свободных…

Над городом S поднималось красное ноябрьское солнце. Первый день месяца ознаменовался непривычным для своего времени похолоданием. Температура упала ниже нуля по Цельсию, и немногочисленные лужи покрылись тонким слоем льда. Ветер небрежно таскал по улицам опавшие листья, мелкий мусор и ощущение приближающейся зимы. Вереницы людей, многие из которых оделись не по погоде, спешили на работу или погружались в водоворот своих субботних дел. Но чем бы они ни занимались прошлым вечером: гуляли по городу, расслаблялись в барах или смотрели дома телевизор — сегодня все уже слышали громкую новость, облетевшую планету. Пять человек, пять невероятных счастливчиков, добывших столь вожделенные «десять жизней», мертвы. Убиты. Лишены мечты, которую в честной борьбе смогли ухватить за хвост, притянуть к себе и заключить в объятия. «Счастливчики» не прожили и половины того, что отведено им природой.

Одни восприняли новость спокойно, другие увидели жестокую иронию и обсуждали её с коллегами и друзьями, третьи всерьёз обеспокоились и огорчились. Однако их обеспокоенность не шла ни в какое сравнение с той, что царила сейчас в «SDM Center». На восемнадцатом этаже зеркального спиралевидного здания, в просторном зале, отделанном деревом шоколадного цвета, собралось всё руководство телеканала «Т». Четырнадцать человек, которым сегодня не удалось выспаться, с возмущёнными и подавленными выражениями на лицах обсуждали, как решить внезапно свалившиеся проблемы.

— Это катастрофа!

Альфред Киммих поднялся с кресла, будучи не в силах сдерживать растущий в груди комок эмоций. Тонкая вена пульсировала на поседевшем виске. Он подошёл к окну и внимательно посмотрел вниз, на парковочную зону, словно там таилось объяснение всему произошедшему. В свои сорок девять Альфред впервые так нервничал. Светлое и прогнозируемое будущее превратилось в нечто мрачное и невнятное. Если ничего не предпринять, должность генерального директора уплывёт к кому-нибудь другому. Но что тут придумать?.. На парковке ответа на этот вопрос не нашлось. Спрятав растерянность, он обернулся, окинул всех пытливым взглядом.

— Сегодня начинается отбор участников, а у нас пять трупов. Пять! Все наши победители. Матерь божья, что за фигня?!

— Кому это может быть нужно? — задался вопросом заместитель директора по общественно-политическому вещанию Хоакин Райз. Его пухлые щёки от волнения покрыл румянец.

— Да кому угодно, — руководитель дирекции интернет-вещания Кайл Мара провёл пальцами по гладкой блестящей лысине. — Завистников-то не один миллиард.

Часть присутствующих переглянулась между собой, ища в чужих глазах подтверждение, что никто данный упрёк не относит конкретно к ним. Не все здесь заимели возможность стать клиентами «Longa Vivo». Оттого атмосфера в зале походила на таковую на тонущем Титанике — одни знали, что места в шлюпке им обеспечены, другие боялись пойти ко дну вместе с кораблём.

— Что говорит Норман?

Щёки Райза сегодня копировали покрасневшее солнце.

— То же, что и в новостях, — выдохнул Мара. — У него ничего нет.

Альфред Киммих прервал их диалог.

— Убийствами пусть занимаются те, кто должен! Меня волнуют рейтинги! Ещё вчера Полозов счастливо улыбался с экрана, а сегодня весь мир смотрит на его труп, лежащий в луже крови. И что мы предприняли?

Слово взяла руководитель дирекции информационных программ Телли Райли.

— Я распорядилась не показывать тела убитых в новостях и на сайте. Но по Сети уже разошлись фотографии, а конкуренты играют крупными планами…

— Этим вы хотите меня утешить?

— Нет. Я предлагаю срочно снять материал с родственниками победителей. Мы должны взволнованность зрителей заменить сочувствием и сплочённостью.

Райли не зря платили её зарплату.

— Хорошо. Но нужно что-то ещё. Вы представляете, какой будет недобор платных подписок?!

— Убиты люди! — Флинт Розвелл прервал своё молчание и тоже поднялся. Мутная голова тут же напомнила о себе лёгким кружением. — Вы пожимали им руки, общались и совместно работали. Два года они обеспечивали успех каналу и прирост денег на ваших банковских счетах. И вас сейчас волнуют лишь подписки и рейтинги?!

Флинт не лицемерил. Напавшую прошлым вечером парочку он за людей не считал. А вот к Николаю Полозову, Юн Хону и Нине Долдри продюсер успел проникнуться настоящей человеческой симпатией и понимал, почему телезрители так активно голосовали за участников, ставших в итоге победителями «Десяти жизней». В их поступках проглядывались искренность и уважение к своим соперникам, что в наше время доводится видеть всё реже. В глубине души Флинт гордился, что именно он, а не программа, взял этих троих в шоу.

— Меня волнует то, что должно волновать! — резко ответил Альфред, негодуя от прилюдно брошенного упрёка. Слова Флинта в первую очередь адресовались ему. — И твоя вчерашняя выходка тоже не повысит наш рейтинг. Что, не мог сдержаться?!

Все присутствующие посмотрели на продюсера.

— Если бы и мог, не стал бы. Или хочешь в следующий раз выйти вместо меня?

— Мне своих дел хватает, — отмахнулся словами Киммих. — Но если ничего не предпримем, следующего раза у нас не будет.

При большом желании Флинт Розвелл уже занял бы пост директора телеканала «Т». Он обладал нужными качествами и связями. Альфред прекрасно это понимал. Но Флинт хотел заниматься креативом, а не политикой. Так что Киммиху пришлось попридержать эмоции и не превращать разговор в публичную конфронтацию, которая с большой долей вероятности сулила ему проигрыш.

Кайл Мара взялся разрядить обстановку.

— На самом деле не всё так плохо. Ещё вчера на сайте мы поместили опрос, и семьдесят процентов одобрили поступок Флинта. А жёлтая пресса уже выдала множество версий, связывающих Итана Пфайффера с террористами. Нам остаётся лишь развеять его обвинения во лжи.

— А он с ними связан? — спросил Альфред.

— Я бы уже знал, — Флинт помнил о разговоре с Донованом. У Пфайффера наверняка выдалась долгая ночка.

Альфред сжал зубы и сел в кресло. Слова «Я бы уже знал» демонстрировали всем, кто здесь имеет наибольшее влияние. Однако Флинт сейчас думал не о пьедестале для собственного самомнения. Он сопоставил очевидные факты и собирался покинуть собрание, чтобы уединиться в своём кабинете. Но просто так это сделать нельзя. Стоит уйти в столь сложный для всей корпорации момент, не предложив решение, и злые языки непременно донесут членам правления.

Главный редактор Торрес Идальго прокашлялся и сказал:

— Мы работаем над материалом, к полудню всё будет готово. Вечером после шестичасовых новостей Розвелл и представители «Longa Vivo» выйдут в эфир с опровержением обвинений. У зрителя не останется никаких сомнений.

— Раз уж Пфайффера слышал весь мир, а убийства произошли, я знаю, как развернуть всё в нашу пользу, — Флинт посмотрел в глаза Киммиху и изобразил циничную улыбку, готовясь говорить о сохранении рейтинга. — Сегодня я съезжу в «Longa Vivo» и сдам необходимые анализы. Напоминание о причинах смерти отца, а также гибель наших победителей заставили меня задуматься о жизни. Мы снимем поездку сами и дадим знать другим, а вечером сообщим о ней вместе с опровержением обвинений. В совокупности это даст нам желаемый результат.

То, что слова Итана Пфайффера — чистая правда, здесь кроме Флинта не знал никто. Его поездка в клинику должна казаться первой не только для телезрителей, но и для всех присутствующих. Идею одобрили без лишних слов. Некоторые тут же добавили в свои планы несколько дополнительных телефонных звонков. Но для беспрепятственного ухода Флинту требовалось сделать что-то ещё.

— Я предложу совету директоров позволить распределить «десять жизней» каждого убитого победителя между их ближайшими родственниками. Люди во всём мире должны знать и верить, что их мечта даже при самом печальном раскладе не пропадёт зря.

Флинт развернулся и направился к двери. По его мнению, озвученных идей было достаточно, чтобы досрочно покинуть собрание. Голову переполняли совсем другие мысли. Взявшись за ручку, он произнёс напоследок:

— Я свяжусь с Донованом и клиникой, договорюсь на три часа.

Подошвы дорогих мужских туфель суетливо пересчитывали белые ступени, ведущие на пять этажей вниз. Флинт не стал спускаться на лифте. Обсуждение убийств с возможным попутчиком и выслушивание чужих догадок выпадало из списка его желаний. И, конечно, сейчас он не собирался никому сообщать, что знает больше любого другого в этом здании.

У дверей кабинета Флинта по обыкновению встретила Линда. Стройная рыжеволосая девушка с двумя родинками над правой бровью поднялась из-за стола, на ходу поправляя белую юбку.

— Здравствуйте. Как вы?

В голосе слышались нотки вины. Из-за утреннего звонка Линда всё ещё чувствовала себя некомфортно.

— Голова раскалывается. Найди что-нибудь от похмелья. Обычное обезболивающее не помогло.

Большие голубые глаза удивлённо посмотрели на Флинта. В их взгляде помимо прочего всегда читалась забота, свойственная влюблённой женщине, чьё воспитание запрещало первой признаться мужчине в своих чувствах.

— Сам от себя не ожидал, — пояснил он, натянуто улыбнувшись. — Займусь заявками. Пусть никто не суётся ко мне по мелочам.

Фотографии, личные данные, девизы по жизни… Бесконечной чередой они проносились перед глазами продюсера. На экране компьютера одна анкета сменяла другую, появляясь из различных категорий и папок. Но даже после того, как шипучее средство подействовало, сосредоточиться на работе не получалось. Недавние события всколыхнули повседневность Флинта. Преследователи готовились снять видео, в котором он поливает грязью клиники «Longa Vivo». Затем через несколько часов погибли победители всех сезонов «Десяти жизней». Это не могло оказаться случайным совпадением. Кто-то решил навредить корпорации «Х». Но кто? И почему? Пять человек убиты практически одновременно в пяти разных странах, и всё сделано чисто, без улик. Такое не спишешь на внезапную вспышку агрессии пьяных завистников. Преступления готовились тщательно.

Помимо неприятия необоснованного насилия Флинта возмущал нанесенный ему личный вред. Он придумал шоу. Он выбил себе возможность самому отбирать треть участников. Он старательно выискивал аргументы, чтобы убедить руководство корпорации допустить к услугам клиник «Longa Vivo» большее число людей — делить «жизни» между родственниками, увеличить количество победителей в сезоне с одного до двух. «Десять жизней» для Флинта — не просто дорога к богатству и признанию. Шоу было его детищем.

Требовалось сообщить в полицию о вчерашнем нападении. Рассказать, чего хотели преступники. Возможно, проверив их номера телефонов, звонки, сообщения, почту, следователи установят личности убийц. Связав всё в единое целое, Флинт предположил, что преступления продолжатся. У бандитов есть цель.

Но что сказать о том, кто убил нападавших? Как сейчас, находясь в безопасности, его воспринимать? Носит маску, одевается во всё серое; пистолет с глушителем. Легко и метко стреляет людям в головы, пусть это и головы бандитов. Он явно подготовлен…

«Нет, тут всё однозначно».

Победители шоу мертвы, прохожий парень мёртв. Флинта ждала та же участь. Незнакомец спас ему жизнь. Иначе б сегодня в новостях показывали ещё один труп.

Чувство благодарности новой волной разбежалось по телу. На улице похолодало, но сам Флинт оставался тёплым. Человек в маске Ретта Батлера не казался глупцом, пусть слова «Я не верю. Я знаю» и звучали наивно. Почему-то он решил довериться. И Флинт понимал: если незнакомцы с ним свяжутся, он выполнит уговор. Стойкое желание отблагодарить — это ещё и сублимация, спровоцированная словами Итана Пфайффера. Флинт винил себя, что мало времени уделял отцу и не заметил возникшей проблемы. Он не спас своего единственного близкого человека. Но даст «Нео» шанс спасти себя.

Полиция потребует описать полную картину произошедшего. Флинт решил не лгать, чтобы в дальнейшем не путаться в показаниях. Он расскажет, как выглядели неизвестные: опишет маски, во что одеты, откуда появились. Утаит лишь причину, для чего незнакомцы повели его с собой. Нужно предоставить костюм, испачканный чужой кровью и дать вразумительное объяснение, почему не обратился в участок ещё вчера.

Флинт решил не спешить со звонком. Он положил телефон на стол и снова попробовал сконцентрироваться на других делах.

«Люди любят смотреть на красивых. Стройных, ухоженных, с приятными чертами лица и переливающимися на свету волосами. Так выглядит большинство актёров и актрис, певцов и певиц. Такими на обложках журналов предстают фотомодели. Но если ты не красавец, есть ли у тебя шансы дойти до финала «Десяти жизней»? Как ни странно, да. И пусть до недавнего времени победа доставалась лишь одному, двое других финалистов получали призовые с пятью нулями. Это тоже успех. По ходу сезона у нас дважды предусмотрено зрительское голосование, позволяющее оставлять на проекте тех, кто на определённом этапе набрал наименьшее количество баллов, давая им возможность продолжить борьбу. И по опыту предыдущих сезонов скажу, что зрители чаще голосуют за внешне невзрачных, но упорных и старательных участников, умеющих уважать соперника. Красота и так считается бонусом в жизни, и если красивому человеку помогать её продлевать, то это уже слишком сладко. Такова психология масс, а типаж личности, за который они голосуют, видимо — обобщённое представление зрителя о самом себе.

Симона Винчи. Двадцать шесть лет, рост пять футов семь дюймов. Светлокожая итальянка с длинными чёрными волосами, тонкими бровями и вытянутым носом. Глаза карие, на губах нет помады. Проживает в Турине. Высшее образование. Замужем, детей нет. Судимостей тоже нет. Далее идёт небольшой рассказ о её жизни, подкреплённый ещё пятью фотографиями. Вот Симона получает диплом филолога, и глаза стоящей рядом с ней матери, вырастившей дочь в одиночку, переполнены гордостью. Вот она катается на сноуборде в Альпах. А вот больничная койка и гипс на всю голень — итог той же поезди в Альпы… Я открыл заявку Симоны случайно. Граждан Италии мы не выбирали со второго сезона, и нет причин отказать ей в шансе. У меня вообще нет причин лишать кого-то возможности попасть в шоу. Но в каждом сезоне всего тридцать мест, а присланных анкет — миллионы, просмотреть все физически невозможно. Система сортирует их по расам, странам и возрасту. Ну а дальнейший отбор — чистой воды везение. Порой странно осознавать, что судьба человека зависит от твоего настроения, от преодоления лени, от ещё одного клика мышкой, открывающего очередную заявку. Кто я в этот момент? Бог? Палач? Ведь некоторые люди больны, но по негласным правилам разрешено выбирать не больше пяти больных, да и то лишь тех, кто полностью дееспособен. Моя задача — дать нашим зрителям любимцев, ради которых они будут регулярно включать телевизор. Ведь если смотрят, значит, платят. А я должен делать так, чтобы платили.

Первые впечатления о человеке формируются по фотографиям. Большинство из них сделано специально для анкеты. Какими люди пытаются предстать на снимках? Что написано в их глазах? У одних — грусть, усталость. Выражают «измученность» тяготами судьбы. Хотят, чтобы их пожалели, верят в сострадательное сердце тех, кто производит отбор. У других взгляд полон оптимизма, улыбка сияет. Стараются показать, что они заряжены на борьбу и верят в победу. И часто перебарщивают. Эмоции кажутся лживыми, искусственными. Классическое притворство, скрывающее внутреннюю слабость. Мне больше нравятся серьёзные лица. Со слегка прищуренными внешними уголками глаз. Образ независимой личности с багажом жизненного опыта. Да, это просто образ, как и два предыдущих. И я обязан отобрать весь спектр типажей. Но мне импонируют люди, которые не клянчат место в шоу, а словно бы изучают меня в ответ. Спрашивают взглядом, готов ли я сделать правильный выбор.

Френсис Ба. Ему двадцать девять. Рост шесть футов, вес двести двадцать семь фунтов. Уроженец Камеруна, с девяти лет проживает в Марселе. Женат, сыну четыре года. Черты лица грубые, парень выглядит опасным. Но судимостей нет. Слишком крупный для космического сезона, однако внешность обманчива и мало что говорит о человеке. Толстяк может оказаться проворным, а за грубыми чертами — скрываться сильный интеллект. Уверен, многим зрителям Френсис не понравится. Но человек не обязан всем нравиться, чтобы получить свой шанс. На это и рассчитываю. Хейтерство тоже повышает просмотры.

Всё ещё приходит множество детских анкет, хотя мы изначально объявили, что детей в шоу брать не будем — они не смогут конкурировать с взрослыми. И отдельных детских шоу тоже не будет — подобные соревнования различные комитеты назвали «слишком циничными». Особая категория — больные дети. Существует социальная установка, что таких детей принято жалеть больше, чем взрослых. И смотреть, как они борются за свой шанс — вдвойне тяжелее. На самом деле большинство людей склонны жалеть лишь себя, даже если они совершенно здоровы.

Возможность отдавать часть «жизней» родственникам немного разрядила ситуацию. Не успокоились только некоторые религиозные общины, давно и открыто критикующие сам факт существования такого шоу. Но гигантскую денежную машину не остановить уже ни какими богами.

Анна-Мария Лоуренс. Миловидная белокожая девочка десяти лет. Светлые волосы острижены до плеч и вьются как у Мэг Райан. Черты лица плавные, забавные немного. Губы поджаты. Глаза голубые, большие, распахнутые. Но взгляд серьёзный, с тревогой, спрятанной в глубине зрачков. Диагноз — рак… Зачем я открыл её анкету? Я ведь знал, что там. Это сродни мазохизму, приправленному чувством безысходности. Я ни в чём не виноват, но чувствую себя виноватым. Прости, Анна-Мария. Не все правила шоу зависят от меня…»

Короткий сигнал сообщил о входящем электронном письме. Оно пришло на личную почту продюсера, о которой знают совсем немногие. Флинт взял смартфон. Вместо адреса отправителя — вопросительные знаки. В письме — короткий текст:

«Мкм.-стрит 17. Подъезд 1, код на двери 147618. Ящик 4».

Серебристый «Линкольн» подъезжал к высоким белым воротам контрольно-пропускного пункта клиники «Longa Vivo». Территория размером в четверть гектара была обнесена чёрной трёхметровой стеной. Десятки «цифровых глаз», разбросанных по периметру, неустанно записывали всё, что происходило внутри и снаружи чёрного бетонного квадрата. Съёмочные группы сразу трёх телеканалов заняли позиции неподалёку. Они прибыли сюда заранее, чтобы не пропустить появление мистера Розвелла. Сам Флинт лишь мельком взглянул на них сквозь тонированные стёкла автомобиля и потёр запястье, где ещё вчера красовался золотой браслет.

По указанному адресу в ящике лежали деньги и слиток золота, в который превратились «позаимствованные» украшения. Но Флинт удивился тому, что не обнаружил имени напарника «Батлера», скрывавшегося за резиновым лицом Нео. Он хорошо проверил — никаких фотографий, флешек и прочих носителей информации. Только записка со словами «Выплавишь себе что-то новое. Масса та же». Честность, проявленная незнакомцем, укрепила намерение Флинта утаить правду в своих показаниях. До назначенного приёма в «Longa Vivo» оставалось больше двух часов. Он заехал домой, спрятал золото, взял испачканный костюм, завёрнутый в непрозрачный пакет, и направился в полицейский участок.

— Хорошо, что вы к нам обратились, мистер Розвелл, — круглолицый сержант Мэтью Даллас закончил перебирать пальцами по клавиатуре. — Ваши показания очень помогут следствию. Но почему вы не пришли вчера, сразу после случившегося?

— Человек в маске настоятельно просил повременить до завтра. А он слишком метко стреляет. Не хотелось его разочаровывать.

— Трудно с вами не согласиться, — сказал лейтенант Райан Истбрук, чью правую щёку закрывала марлевая повязка. — В этом-то и дело. Неизвестный мужчина среднего роста, без каких-либо примет, с самым распространённым в нашей стране пистолетом появляется из ниоткуда, убивает двоих человек, спасая вам жизнь, водит вас с собой, а затем отпускает…

— Вы подозреваете меня?

— Нет, что вы. Просто поймите, он не только грабитель, но и убийца. А его приятель — соучастник. И нам хотелось бы получить больше информации.

— Одежда, рост, пистолет, маски — всё, что я могу сообщить, — Флинт решил не упоминать про акцент «Нео». — Не знаю, почему они сделали это. Возможно, любят моё шоу. Но благодаря им я жив. А по тем двоим скорбеть точно не стану. Для меня важнее поиск убийц Николая Полозова. Они ещё могут находиться в городе.

— Не волнуйтесь, мистер Розвелл. Мы сделаем всё, что в наших силах, для их поимки…

К автомобилю подошёл молодой крепкий охранник в чёрной форме. На его одежде, как и на воротах, ограде и самом здании не было никаких названий и логотипов. Аскетичное чёрно-белое оформление также выбрано специально, чтобы лишний раз не бросаться в глаза тем, кому никогда не стать клиентами «Longa Vivo». Освальд опустил стекло и показал документы. Охранник внимательно их проверил, затем дал отмашку своему напарнику. Под прицелами видеокамер массивная белая «плита» начала смещаться в сторону.

Вестибюль клиники встречал Флинта приятной умиротворяющей музыкой. Мягкие переборы клавиш ласкали слух, настраивая отрешиться от царившей снаружи суеты. Мелодия флейты Пана рисовала картины девственно-чистой природы, уносила вдаль от раскинувшихся до горизонта каменных нагромождений и цветных капсул, снующих по расчерченным линиям дорог. Снежно-белые стены украшал барельеф в виде цветущих деревьев. Рисунок пола походил на снег, искрящийся в лучах солнца. На потолке в центре зала красовалось то самое солнце, выполненное в минималистичном дизайне, в окружении голубых завихрений.

На белых диванах сидели два человека. Женщина лет пятидесяти в розовом пиджаке и юбке сияла десятком крупных бриллиантов. Она с достоинством королевы пила чай и просматривала что-то на белом планшете, лежавшем на коленях. Пожилой мужчина в зелёной футболке и потёртых джинсах развалился на соседнем диване. Он поглядывал на женщину и сдержанно улыбался, веселясь над её показным аристократизмом. Флинт хотел присоединиться к их тихой компании, но из коридора справа грациозной походкой вышла смуглая девушка в приталенном белом костюме. Её жгучие чёрные волосы собрались на затылке в замысловатый узел. Во внешности, в особенности в больших карих глазах, присутствовали черты Ближнего Востока, гармонично смешанные с европейской кровью.

— Флинт Розвелл, не так ли? — учтивым голосом спросила она.

— Да.

Флинт залюбовался красивым лицом девушки. Музыка и вправду действовала расслабляюще. А возможно, дело не только в музыке.

— Прекрасно. Меня зовут Альяна. Прошу вас, следуйте за мной.

Альяна привела Флинта в тот же кабинет, где продюсер уже сдавал анализы крови во время своего прошлого тайного визита. По обстановке он походил на нечто среднее между научной лабораторией и лаунж-зоной ночного клуба, оформленной в красно-белых цветах. Собственно, красными были лишь восемь тонких вертикальных полос, по две на каждой стене, и большой яркий эритроцит на картине, нарисованной неизвестным художником. У дальней от входа стены стоял длинный широкий стол с множеством пустых пробирок и принадлежностей для сбора крови, а также массивный электронный микроскоп. Напротив стола разместился белый мягкий угловой диван с дополнительным регулируемым подлокотником, позволяющим клиенту удобно устроиться, а медицинскому персоналу — качественно выполнить свою работу. На круглом стеклянном столике лежал белый планшет, а между красными полосами обеих стен, сходящихся в этом углу, выступали динамики дорогой акустики.

Флинт подошёл к дивану, плюхнулся на него и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Альяна изнутри закрыла дверь не замок.

— Я составлю вам компанию на ближайшие двадцать минут.

Девушка аккуратно присела на противоположный край дивана, по ту сторону от дополнительного подлокотника.

— Раньше я вас здесь не видел.

— А вы здесь не впервые? — лукаво улыбнулась Альяна, но изменившееся выражение лица собеседника заставило её спрятать улыбку: — Простите. Шутки сейчас неуместны. Я знаю, что не впервые.

— Откуда?

— Мистер Стаббс сообщил мне подробности вашего визита.

— И вы сохраните всё в тайне?

— Конечно. Я не хочу потерять работу.

— А вы так её любите? — Флинт продолжал проверку.

— Работа мне нравится. Но больше я люблю перспективы, которые она даёт. Пять лет добросовестного исполнения своих обязанностей — и сотрудник клиники может воспользоваться одной из услуг, доступных клиентам. Ещё пять лет — и новый бонус…

Теперь Флинт поверил, что Альяне не выгодно распускать язык за пределами «чёрного квадрата». Мотивация молчать более чем весомая.

— Сколько вам лет?

— Вы задаёте такой вопрос девушке?

— Я задаю вопрос сотруднику клиники. Руководство вам доверяет, а доверие приходит со временем. Вы молодо выглядите, и мне интересно, дело ли в бонусе.

— Вот оно что, — Альяна без кокетства поправила волосы. — Руководство действительно мне доверяет, и после пяти лет безупречной работы в Дубае нас с ещё двумя сотрудниками перевели сюда. А насчёт возраста — мне тридцать один. Но бонусом не пользовалась.

В разговоре повисла пауза. Альяна потянулась к столику и взяла планшет, открыла одно из приложений. Вскоре из динамиков в стене полилась музыка на подобии той, что играла в вестибюле. Флинт в это время копошился в мыслях, долго отказываясь признавать, что повёл себя бестактно. Психологическое напряжение сопровождало его с самого утра, а неудачная шутка девушки разрушила планы отрешиться от всего хотя бы на двадцать минут. Но он мог обойтись без неуместных вопросов и подозрений. В конечном счёте, Донован хорошо разбирался в людях и знал, кому доверять.

Наконец, Флинт совладал со своим эго.

— Вы тоже меня простите. Обычно я хороший собеседник, но…

Он замолчал, решив не жаловаться на свалившиеся проблемы.

— Принимается, — мягким голосом ответила Альяна и сделала музыку тише. — Теперь ваша очередь отвечать на вопросы.

Сдержанная улыбка появилась на губах продюсера.

— Что ж, давайте попробуем.

Альяна закинула ногу на ногу и внимательно посмотрела в глаза Флинту.

— Если не считать главный приз, «Десять жизней» очень похоже на старые шоу типа «Выживший» и прочие, только с бОльшим бюджетом и разнообразием заданий. Ради чего вы его создали?

Девушка не собиралась вести пустую болтовню.

— Если не считать разум, мы мало чем отличаемся от обезьян. Я хотел денег, самореализации и долгой жизни. Человеку из двадцатого века интересно заглянуть хотя бы в двадцать второй. Но также мне важно дать шанс и другим людям. Без веры в него мир навсегда расколется. Вы понимаете…

— Так вы заботились о людях или о своей безопасности?

— Не знаю… — ответил Флинт, не обращая внимания на резкую постановку вопроса. — И то, и другое… Учитывая сегодняшние убийства, я не уверен, что воплотил хотя бы один из вариантов…

— Вы не виноваты.

— Но это не отменяет случившееся.

Альяна замолчала, размышляя над словами Флинта, а он продолжил разглядывать её внешность. Девушка чем-то походила на Жасмин — невесту Алладина из диснеевского мультфильма. В особенности их сходство обеспечивали глаза и губы. Но в отличие от мультипликационного персонажа, нос у Альяны не крючковатый, а курносый. Ещё Флинту понравились её ногти. Небольшие, аккуратные. Естественные. Совсем не те расписные трёхсантиметровые когти, которыми хвастаются любительницы надутых губ и рисованных бровей.

— Вы слишком красивая, чтобы быть умной.

— Это комплимент или оскорбление?

— Как вы стали работником клиники?

— Сейчас моя очередь задавать вопросы, забыли?

— Забыл, — вновь улыбнулся Флинт. — Продолжайте.

— У вас есть жена? Дети?

— Нет.

— Не встретили ту самую? Или всё дело в вашей манере общения?

— Я не особо-то стремился кого-то встретить, — честно признался Флинт. — Раньше искал хорошую идею, сейчас развиваю то, что из неё получилось. «С милой рай и в шалаше» — это не про меня. Но решив проблемы с деньгами, я ещё реже стал ходить на свидания.

— Пригласили бы на свидание девушку, которой не доступны услуги «Longa Vivo»?

— Не задавался таким вопросом. А почему нет?

— И если девушка вам понравится, вы будете готовы отдавать за её вечную молодость десятки миллионов?

Флинт задумался.

— Кругом полно лживых лицемерок. Чтобы разобраться в женских мотивах, уйдёт не один год. Разумнее выбрать девушку с «бессмертием» в кармане.

Альяна демонстративно развела руки в стороны:

— Вот и показатель того, что мир уже раскололся.

Флинт покидал клинику со смешанными чувствами. Думать о женщине при нынешних обстоятельствах казалось лишним, и даже вредным. Но он думал. Впервые за долгое время представительница прекрасного пола не флиртовала с ним, не льстила, не соблазняла своими сексуальными формами. Другими словами, не пыталась всеми силами подобраться поближе. Но если раньше Флинт воспринимал женские уловки как способ заарканить богатого и успешного продюсера, то сегодняшний разговор с Альяной дал понять, что теперь чужие интересы сводятся не только к деньгам. Действительно ли близкие и доверительные отношения можно построить лишь с той, кому и без банковских счетов Флинта доступны услуги «Longa Vivo»? А если платишь за чьё-то продление жизни, кем ты становишься для человека? Не превратится ли такой союз в отношения хозяина и готовой на всё рабыни? Клиники не устанут тянуть из клиентов их миллионы, а соскочить с такого наркотика как «бессмертие» не захочется никогда.

Диваны в вестибюле на этот раз пустовали. Флинт вышел на улицу, остановился на крыльце и посмотрел на часы. Пятнадцать двадцать девять. Разговор, чьё начало не казалось приятным, в итоге продлился дольше запланированного времени. Альяна ему понравилась. И она совсем не глупа. Но свидания не вписывались в общую картину жизни Флинта. Через минуту белые ворота откроются, и суета внешнего мира вновь поглотит его. Мысли наполнятся убийствами, телепрограммами и рейтингами.

Флинт сошёл с крыльца и направился к серебристому «Линкольну», припаркованному между голубым «Бугатти» и жёлтым «Порше». Освальд послушно дожидался в машине. Шум города отрезвлял, возвращал в реальность, не терпящую сомнений и полумер. Дела не ждали, проблемы требовали решений. Необходимо очистить сознание от образа восточной красавицы и подготовиться к вечерней программе, в которой со всей открытостью и серьёзностью предстояло опровергнуть перед всем миром неудобную правду.

Но тут прогремел взрыв.

Чёрное двухэтажное строение контрольно-пропускного пункта в одно мгновение разлетелось на сотни кусков. Стёкла звонко посыпались на асфальт, бетонная крошка заморосила как мелкий дождь. Члены съёмочных групп, собравшиеся по ту сторону «чёрного квадрата», в испуге вскрикнули, попятились назад. Большие белые ворота смяло и швырнуло в сторону словно картон. Голубой «Бугатти» перевернулся и завалился на «Линкольн», Освальд прикрылся руками, спасая глаза и лицо от мелких осколков. Завопила сигнализация. Взрывная волна сбила Флинта с ног. Он отлетел к стене, сильно ударившись головой о твёрдую поверхность. Два массивных куска бетона приземлились совсем рядом, едва не закончив для него это захватывающее приключение под названием «Жизнь». Умереть во дворе клиники, продающей «бессмертие» — сложно придумать более жестокую иронию. Облако пыли быстро расползалось во все стороны, скрывая от испуганно-любопытных глаз фрагменты человеческих тел в чёрной форме…

Флинт лежал на кушетке в просторном белом кабинете. Голова дико раскалывалась, мозг пульсировал, слабость подчинила себе тело. Перед глазами всё плыло и двоилось. Над продюсером с сосредоточенным лицом склонилась Альяна.

— Не делайте резких движений, — сказала она и продолжила обрабатывать рану над его правым ухом.

— Сколько человек погибло?

— Двое охранников. Пятеро репортёров получили травмы. В новостях сообщили ещё о четырёх взрывах в Лос-Анджелесе, Риме, Мадриде и Сиднее. Везде взорваны КПП.

В висках «стрельнуло». Через секунду — ещё раз. Флинт поморщился от боли, стараясь затратить на это как можно меньше энергии.

— Вы были правы…

— Права в чём?

Альяна потянулась к столу, чтобы взять бинт.

— Вы были правы… — устало повторил Флинт и закрыл глаза…

Возле сорокаэтажного дома, имевшего форму шестиугольной призмы, стоял роскошный «Майбах». Вдобавок ко всему, бронированный. Номера отсутствовали, но Флинт и без того знал, чей он. Автомобиль принадлежал одному из богатейших людей страны, председателю правления корпорации «Х» Аарону Вайсману. Также Флинт понимал, по какой причине мистер Вайсман «удостоил» его своим визитом. В прямом эфире телеканала «Т», в программе, где общественности представили «доказательства» лживости слов Итана Пфайффера, телеведущий задал Флинту вопрос о том, что он думает насчёт убийства всех победителей «Десяти жизней», а также о взрыве, при котором тот чудом остался жив. И пребывавший в прострации Флинт сказал перед миллиардной аудиторией, что в будущем возможности «Longa Vivo» должны стать доступны каждому человеку на Земле. Тогда подобные террористические акты, вызванные чувством обделённости и завистью, сами себя изживут.

Чёрный «Кадиллак» остановился напротив чёрного «Майбаха». Серебристый «Линкольн» нуждался в ремонте. Флинт попрощался с Освальдом и открыл дверь. Оценив состояние его здоровья, отменять программу не стали. Наоборот, в образе жертвы, с перевязанной головой он выглядел убедительнее и вызывал сочувствие. Из соседнего автомобиля вышли Аарон Вайсман и Донован Стаббс. Никто не собирался вести разговор на улице. Мужчины пожали друг другу руки и, минуя консьержа, поднялись на сороковой этаж, в дорогой красивый пентхаус с высокими витражными окнами и просторной террасой.

В центре огромной гостиной со стенами спокойного зелёного цвета стояла широкая тёмно-серая колонна цилиндрической формы, которая виртуально делила пространство на четыре равных зоны. Ближняя справа — кухня-столовая с классической барной стойкой и вытянутым столом на десять персон. За ней — кинозал с большим мягким диваном, стодюймовым экраном, встроенным в стену, и напольной акустикой в человеческий рост. Рядом — место для приёма гостей с десятком кресел, выставленных кольцом вокруг трёхсоткилограммового шлифованного серого камня, выполняющего роль столика для напитков. Ближняя зона слева — «ботанический сад» с множеством вечнозелёных кустарников и карликовых деревьев со всего мира, не требующих постоянного ухода и полива. Флинту нравилось сочетание зелёного и серого. Оно успокаивало, помогало расслабиться после выматывающего рабочего дня.

Гости прошли к камню и заняли два кресла с промежутком в одно.

— Выпьете что-нибудь? — предложил Флинт.

Те вежливо отказались. Хозяин квартиры присел напротив них.

— Как себя чувствуешь? — спросил Аарон Вайсман.

Его некогда квадратное лицо с глубокими морщинами на лбу и обвисшими щеками молодело день ото дня. Очертания стали округлыми, кожа — подтянутой и светлой, старческие пятна исчезли. Вновь начали расти чёрные волосы, разбавляя седину. За последние четыре года Аарон помолодел лет на десять-пятнадцать и выглядел сейчас не старше пятидесяти. Все эти перемены произошли без хирургической подтяжки, лазерной коррекции и пересадки волос. Внешность Вайсмана служила лучшей рекламой услуг компании, которой он владел.

— Если честно, то отвратительно, — признался Флинт.

— Я рад, что ты жив.

По цепкому взгляду маленьких карих «пуговиц» было сложно определить, насколько сказанные слова правдивы. Но Флинт решил, что это действительно так. «Десять жизней» набирали популярность с каждым новым сезоном, и значит, он считался ценным сотрудником телеканала, также принадлежавшего Вайсману.

— Благодарю.

— Прошлым вечером ты вошёл в полицейский участок, — начал Донован, — а уже через двадцать минут засветился в другой части города. Митчеллу Грину не нравится, что мы бросаем тень на его департамент. И нахрена ты слонялся по подворотням? Это глупо.

Флинт не думал возражать.

— Ты прав. Поддался эмоциям.

— Надеюсь, сегодня тебе хватит ума остаться дома, — с улыбкой сказал Аарон Вайсман. — Завтра пересядешь в бронированный «Лэнд Крузер» с двумя телохранителями. Я забочусь о членах своей команды.

— Ещё раз благодарю.

От такой заботы на душе стало чуть спокойней.

— Ты счастливчик, — усмехнулся Дон, вкладывая в слова двойной смысл. — Дважды так вляпался. И выжил.

— Ни дня без приключений… Но вы приехали поговорить о другом…

Выражение лица Вайсмана приобрело привычную серьёзность, без вкраплений сердитости. Кто-то другой решил за Аарона изменить темп беседы, однако сегодня этому человеку прощались некоторые вольности.

— Ты пережил неприятные моменты, я понимаю. Но впредь следи за тем, что говоришь. Озвученная в прямом эфире глупость создаёт нам лишние сложности.

— А если это не глупость?

Глава правления корпорации вскинул брови.

— Серьёзно?! Сделать наши достижения доступными для всех? Тогда клиенты перестанут платить, а шоу закроется. Мы лишимся прибыли. Ты лишишься прибыли. Хочешь?

Аргументы Вайсмана были просты и фундаментальны. Пока Флинт только анализировал, тот коротко и ясно расписал ему последствия гипотетических перемен.

— Нет… Не знаю… Но вы видите, к чему приводит зависть…

Голос Аарона стал холодным и твёрдым.

— Тебе что, пятнадцать? Или переборщил с транквилизаторами? Зависть сопровождает успех испокон века. Разве она тебя волновала, когда ты придумывал шоу, играющее на чувствах людей? Наш проект выманивает деньги за мечту о несбыточном, и ты это прекрасно знаешь. Но я не осуждаю. Наоборот, я одобрил идею и вложился. Ведь «Десять жизней» дают не только прибыль. Шоу — это краник, по капле стравливающий ту самую зависть и агрессию. Оно как религия — внушает толпе веру, что жизнь вечная доступна всем праведным. Нужно лишь подождать. Не зря же мы берём только тех, у кого нет тяжёлых судимостей. Будь покорен, плати и жди.

— Ваш подход не работает! Человечество раскалывается…

— Забота о человечестве — не твоя задача! Если миллионы давят карман, оплати ими чужое лечение в нашей клинике! — Вайсман сбавил тон. — Флинт, сейчас тобой движет эгоистичный страх смерти. Поспи, покури травки или вызови шлюху. Сбрось напряжение. И в будущем думай прежде, чем говорить что-либо на камеру. Мы по одну сторону, не забывай. Новый сезон должен получиться лучше всех предыдущих. Ты за него отвечаешь. Нужно продавить этих чёртовых коммунистов и войти в Китай. А насчёт террористов не волнуйся. Ублюдки пытаются нас запугать, но скоро их поймают и поджарят. А мы посмеёмся, наблюдая за казнью из первого ряда.

Аарон Вайсман поднялся с кресла, собираясь уходить. Он сказал Флинту всё, что хотел. Почти.

— Слетаешь в Нью-Йорк к Талуле Раш на «Личное мнение». Расскажешь там о засранцах из подворотни, от которых тебя спас загадочный Робин Гуд. Поделишься эмоциями после пережитого взрыва. Нам нужно вновь вызвать сочувствие зрителей. Одного бинта на голове мало. Люди хотят услышать историю из первых уст. Им понравилось, что ты избил Пфайффера. Теперь они должны полюбить тебя. А когда Талула спросит, действительно ли услуги «Longa Vivo» должны стать доступны всем, ответишь, что ляпнул это на эмоциях. До реализации подобной идеи очень далеко.

Донован тоже поднялся, ему сегодня предстояла ещё одна встреча. Когда Вайсман направился к двери, он тихо сказал:

— Вспомни нашу жизнь несколько лет назад. Не делай глупостей.

Входная дверь закрылась. В гостиной стало спокойно и тихо, однако комок негодования разрастался в груди Флинта. Его детище сравнили с религией. Превратили в циничный способ подчинения и манипуляции. А может, оно изначально им было? И Флинт не такой уж хороший, каким хотел считаться?

Не зная, как дать выход эмоциям, он открыл ноутбук, оставленный на обеденном столе ещё прошлым утром. На экране появилось оповещение о письме от Талулы Раш. Она приглашала Флинта в свою передачу и предлагала созвониться по указанному ниже номеру телефона.