Реки Вавилона

Влада Ольховская (2024)

Паром привез к городу тысячу мертвых тел. Все, кто находился на борту, утонули — в воде, которой не было. Трагедия, чудовищная сама по себе, может оказаться лишь частью сложного ритуала, способного погрузить мир в хаос. Чтобы предотвратить новую беду, сил полиции недостаточно, приходится привлечь тех, в кого многие не верят — охотников за нечистью, медиумов, колдунов. Но даже сильнейшие из них не готовы столкнуться с древней силой, о которой в нашем мире давно забыли. Ближе всего к разгадке неожиданно подходят те, от кого этого не ожидали — слабый экстрасенс, вчерашняя курсантка, слепой и женщина, хранящая страшную тайну.

Глава 1

Сергей собирался устроить себе выходной, поэтому, когда зазвонил телефон, он даже не думал брать трубку. Он просто отключил звук, накрылся с головой одеялом и перевернулся на другой бок, надеясь снова заснуть. Но телефон продолжал вибрировать на столе с такой силой, что рядом с ним испуганно звенели пустые стаканы. Паузы были редкими и наступали лишь когда телефон сбрасывал вызов, словно намекая звонящему, что хозяин не хочет с ним говорить. Но после пары секунд все начиналось снова: кто-то набирал его номер с упрямством, достойным лучшего применения.

Наконец Сергей не выдержал, он резко отбросил в сторону одеяло и сел на кровати. За окном ночь только-только сменилась мутными утренними сумерками, по-прежнему работали уличные фонари, а взгляд на часы показал, что еще нет и шести. Сергею все больше хотелось убить того, чье имя он видел сейчас на дисплее.

— Толик, ты сошел с ума? — холодно поинтересовался Сергей. — Или бухой в ноль? Если тебе просто не с кем в клуб тащиться…

— Заткнись и слушай, — прервал его взволнованный голос, доносившийся из трубки. — Такого еще не было!

Это точно. Толик, его координатор, отличался осторожностью и трусоватостью, с фрилансерами уровня Сергея он говорил исключительно вежливо, иногда — заискивающе. К тому же он прекрасно владел собой и всегда казался жизнерадостным. Сложно было представить, что могло довести его до такого состояния, но сейчас он едва держал себя в руках.

— Что случилось?

— ЧП! — поспешно ответил Толик. — Подробностей я пока не знаю, но мне велели собрать всех, за кого я могу поручиться, кто точно не шарлатан. Ты ведь в Питере, да?

— Да. Но я не хочу связываться ни с каким ЧП. Я хочу спать, выходной и бабу нормальную.

— С этим придется повременить. Приказ сверху, прямо мне, ты понимаешь, что это значит?!

Сергей понимал, хотя и рад был бы ошибиться.

Анатолий Березов был координатором: он умел находить нужных людей для непростой работы. Сам он не обладал паранормальными способностями, но отлично знал «теневой мир», мог отличить истинного экстрасенса от талантливого актера, знал, когда нужно звать медиума, а когда — экзорциста. Он не стремился стать героем и не лез в вечную битву добра и зла, Толик просто работал за деньги, сводил клиентов и заказчиков.

Сергей сотрудничал с ним уже не первый год, при каждой своей поездке в Питер. Они отлично понимали друг друга — до сегодняшнего дня. Потому что Сергей не раз говорил, что не хочет связываться ни с какими серьезными организациями и тайными сообществами, с теми, кто мог отдать «приказ сверху». Да, он обладал истинным даром, но дар этот был невелик и подходил для общения с умершими родственниками и изгнания беспокойных полтергейстов. Все, с остальным пусть кто угодно разбирается, только не Сергей!

— Я ведь просил не давать мне такие заказы!

— А это не заказ и даже не просьба, — сдавленно произнес Толик. — Это приказ, который получили все кураторы вроде меня: собрать всех медиумов, охотников и прочую публику, способную работать с нечистой силой.

— Тогда считай, что я не в Питере, я оговорился, на самом деле я давно в Москве.

— Не получится. Слушай, Сергей, тут у них реально паника, какой раньше не было… Я толком не знаю, что случилось, но это явно что-то серьезное и опасное. Скорее всего, они будут проверять всех, кто был в городе, и всех, кто отозвался на их зов. А те, кто не отозвался…

–…Автоматически попадут в список подозреваемых, — мрачно закончил Сергей. — Дьявол!

Они узнают, что он был в Питере. Это не так уж сложно: проверить регистрацию в гостинице, билеты, платежи по банковской карте. Он и не подозревал, что ему придется скрываться, поэтому везде использовал свое настоящее имя. Впрочем, если бы он воспользовался фальшивыми документами, было бы только хуже: те, кто в состоянии запугать Толика, наверняка легко распознали бы обман, и оснований подозревать его стало бы больше.

Он приехал в Питер, чтобы разобраться с беспокойным призраком, только и всего. Работа была несложная и недорогая, если бы Сергей знал, что все так обернется, то без сомнений отказался бы от нее. Но как он мог знать?

— Ладно, будем считать, что в моих же интересах показаться им на глаза, — подытожил Сергей. — Это надолго? Кто такой клич кинул?

— Да не знаю я! Слушай, давай быстрее, ты уже восьмой, кому я звоню, и каждого нужно уламывать, как выпускницу на минет. А время уходит, вы меня конкретно подставляете! Просто езжай, куда скажут, я скину адрес сообщением. Мне можешь никаких вопросов не задавать, я реально ничего не знаю!

Толик поспешил закончить вызов, словно боялся, что Сергей не сдастся, продолжит расспрашивать. А смысл? Чувствовалось, что он напуган и смущен, потому что никогда раньше он и его маленький бизнес не привлекали внимание титанов, тех, кто контролирует потустороннюю жизнь города.

Поэтому Сергей начал одеваться, мысленно прощаясь со спокойным выходным. В душе уже разрасталась тревога, дурное предчувствие, которое шло с самой нежелательной стороны — со стороны его дара. А когда медиум начинает пророчить беду, ничего хорошего обычно не выходит.

Он как раз закончил застегивать рубашку, когда телефон подал сигнал принятого сообщения. Толик прислал адрес, без пояснений, а жаль — потому что этот адрес сам по себе вызывал немало вопросов: Сергею полагалось приехать в порт, и как можно скорее. Кто их там собирает, зачем — по-прежнему было неясно. Медиуму только и оставалось, что вызвать такси и продиктовать адрес водителю.

Тот неожиданно оживился:

— О, а вы кто будете?

— В смысле? — нахмурился Сергей.

— Так там же что-то случилось! Какая-то крупная авария, вроде, с паромом связано. Чуть ли не всю пристань перекрыли!

— Я ничего об этом не знаю.

— Так а зачем вы туда едете? — поразился таксист.

— Я фотокорреспондент, на газету работаю. Меня туда направил редактор, но разбираться, видно, я буду по ходу дела.

Он надеялся выяснить больше, но таксист знал лишь то, что ему сообщили по рации коллеги — про оцепление. Издалека можно было догадаться, что центром внимания стал паром, но что там произошло — никто не представлял.

Что-то такое, ради чего туда стягивали всех экстрасенсов Петербурга, даже таких незначительных, как Сергей. Это не сулило ничего хорошего.

Подъезд к пристани был заблокирован издалека, полицейские строго следили за всеми, кто пытался подойти поближе — а народу здесь хватало, несмотря на ранний час выходного дня. Особенно тревожно вела себя одна группа: люди возмущались и требовали рассказать им, что происходит. Кто-то плакал, кто-то злился, и из обрывков фраз Сергею удалось понять, что это родственники людей, которые должны были прибыть на пароме.

Но не прибыли. И здесь полиция, а еще экстрасенсов больше, чем на посвященном им телешоу. Сергею с каждой минутой все меньше хотелось тут находиться. Он даже надеялся, что у него появится причина уйти: его не пропустят, примут за зеваку, прогонят, и он сможет с чистой совестью отправляться домой.

Не вышло: он не успел даже дойти до полицейских, когда его перехватил человек в черном.

— Кто и от кого? — коротко спросил он, не тратя времени на приветствие.

— Сергей Крылов, от Анатолия Березова, — тихо ответил Сергей. Он понятия не имел, кто перед ним, и спорить не решался. — Что здесь случилось?

Человек в черном не спешил отвечать. Он провел его за полицейское ограждение, и лишь когда они отдалились от толпы, сказал:

— Катастрофа. Я благодарю вас за, что вы здесь, Анатолий очень высоко отзывался о вас, сказал, что вы один из сильнейших медиумов, с которыми он работает.

— Спасибо ему за это, конечно, но я ничего не могу обещать, пока не пойму, что вообще происходит!

— Этого никто не понимает, но ясно одно: кто-то нанес нам очень серьезный удар.

— Нам — это кому? И что вы понимаете под серьезным ударом?

— Нам — это человечеству, — сдержанно пояснил человек в черном. — А под серьезным ударом я понимаю больше тысячи трупов.

От изумления Сергей невольно застыл на месте, и лишь когда человек в черном продолжил движение, он вынужден был идти за ним.

— Простите, мне показалось, вы сказали…

— Больше тысячи трупов, — повторил его спутник. — Мне понятно ваше удивление, я тоже сначала не поверил. Но факты говорят сами за себя: что-то убило этих людей. Связь с паромом «Эванджелин», направлявшимся в Санкт-Петербург из Хельсинки, была потеряна еще ночью, в пять утра он появился у пристани, но двигался неконтролируемо, потом и вовсе застыл на месте, не доплывая до берега. Туда отправилась команда спасателей, которые и обнаружили, что все пассажиры и члены экипажа мертвы.

— Прискорбно, конечно, но я все еще не понимаю, при чем тут я.

— Эти люди утонули. На абсолютно исправном пароме, на котором не было ни капли воды. Это не теракт и не несчастный случай, это нападение силы, которая нам непонятна и неизвестна.

С ним сложно было спорить: чем ближе они подходили к парому, застывшему у берега, тем четче Сергей чувствовал странную энергию, окружавшую его. Энергию жизни от тех медиумов, что уже работали на борту, энергию смерти от всего, что там произошло, и чужеродную энергию, которой в этом мире быть не должно.

«Эванджелин» напоминала ему айсберг, потерявшийся в темных водах и погубивший когда-то «Титаник». Меньше всего на свете Сергею хотелось ступать на этот плавучий гроб.

— Я бы хотел помочь, но я таким не занимаюсь. Должно быть, Анатолий не сказал…

— Чем «таким»? — горько рассмеялся человек в черном. — Да никто понятия не имеет, что здесь случилось. Государство, полиция, церковь — в это вовлечены все, и все двигаются вслепую. Поэтому нам жизненно необходима помощь любого человека, который хоть как-то связан с этим миром. Мы пригласили сюда всех, кто был в городе, всех, кто на нашей стороне — даже тех, с кем мы обычно не работаем. Поэтому уж простите, что заставляем выйти за грани привычного мира, и все же попытайтесь нам помочь.

Вот и сорвался побег.

— Хорошо, я попытаюсь, — вздохнул Сергей. — Чего именно вы от меня ожидаете?

— Смотрите, слушайте, используйте свой дар. Нам нужны любые ключи, любые подсказки, следы того, кто мог это сделать. До полудня паром в вашем распоряжении, вы можете делать что угодно, всего касаться, осматривать любую комнату. После двенадцати вам и остальным придется уйти, начнется работа полиции. Хотя мы с вами знаем, что этого преступника обычными методами не найти.

Это точно, корабль был опутан темной энергией, как паутиной. Сергей никогда не считал себя трусом, он не рисковал понапрасну, но, если не было другого выхода, уверенно смотрел в глаза опасности. А в этот раз ему потребовалась вся сила воли, чтобы ступить на борт парома «Эванджелин».

Проводив его сюда, человек в черном ушел, а Сергей остался один на один с пустотой. Он чувствовал, что здесь хватает людей — а точнее, медиумов, и многие были сильнее него. Но их Сергей пока не видел, и ему казалось, что кроме него здесь лишь призраки.

Он понятия не имел, что делать, с чего начать. Что бы он там ни сказал человеку в черном, Сергей был уверен, что от него не будет толку. Ему нужно было просто продержаться до двенадцати, изобразить бурную деятельность, а потом уйти, предоставив это дело тем, кто сильнее его. Всегда есть те, кому не терпится стать героем, для них это звездный час.

А он просто проходил по коридорам, стараясь не привлекать к себе внимания, пока не наткнулся на первый труп. Судя по форме, это была одна из горничных, совсем молодая девушка, лет двадцати, не больше. Худенькая, с обручальным кольцом на пальце — и бесконечным ужасом, застывшим на побледневшем лице. Она ведь наверняка была уверена, что впереди у нее вся жизнь, что этот рейс не будет отличаться от остальных. Она работала, шла по коридору между комнатами, когда вдруг начала тонуть.

Сергей не хотел даже представлять, какой страх она пережила в последние минуты своей жизни. Она видела, что вокруг нее воздух, и все равно задыхалась. Вода переполняла ее легкие изнутри, давила, причиняла боль, сковывала чувством беспомощности. Человек, который тонет в воде, борется за жизнь до последнего, даже если не умеет плавать. И эта девушка наверняка хотела бороться, но не могла, потому что воды вокруг нее не было, вода лилась у нее из носа и рта. Она, наверняка любимая кем-то, умерла одинокой и беспомощной в самый обычный день, когда все должно было идти по плану.

Чем дольше Сергей смотрел на нее, тем меньше ему хотелось оставаться в стороне. Он понимал, что вряд ли сможет что-то изменить. Но он должен был хотя бы попытаться взять след, а потом уже передать его тем, кто способен найти виновного. Сергей злился на существо, которое устроило эту бойню, однако понимал, что не способен противостоять ему.

Да и отследить пока не мог. Среди переплетения разных энергий у него никак не получалось выделить ту, которая указала бы на убийцу. Сергей знал, что есть медиумы, которые умеют управлять своим даром, однако его способности работали интуитивно. Иногда ему везло, иногда — нет, он не умел на это влиять.

Он шел по коридорам без цели, надеясь, что это поможет ему найти верный путь. Иногда он сталкивался с другими экстрасенсами, приглашенными сюда. Они не говорили с ним, спешили быстрее разойтись, не глядя в глаза друг другу. Никто из них не сталкивался с подобным, и они не знали, что будет дальше.

Сергей и сам не заметил, как оказался на одном из верхних этажей, в роскошном люксовом номере, состоящем из двух комнат и ванной. Стоило ему переступить порог, как он понял: вот оно. Точно в цель. Он оказался здесь не случайно, его сила привела его сюда, потому что в этом месте было нечто важное, искра жизни в море смерти, та самая потусторонняя энергия, которую он сразу почувствовал возле парома.

Оставалось только понять, что делать дальше. Позвать кого-то? Но Сергей даже не смог бы объяснить им, что в этой комнате особенного. Поэтому он решил осмотреть все сам, а потом уже искать человека в черном или кого-то еще из главных.

Во время этого рейса номер был занят — в шкафу висели вещи, в ванной были разбросаны бутылочки с гелями для душа и шампунями, а сам постоялец так и остался навсегда на кровати. Это был мужчина лет сорока пяти, полный, лысоватый и некрасивый — хотя смерть никого не красит. Он лежал на постели, свернувшийся клубком в последней агонии, застывший, давно потерявший последнее тепло жизни. Похоже, он собирался спать, потому что из одежды на нем остались только трусы и бельевая майка. Подушка и простыни возле его лица были залиты водой, он утонул точно так же, как и другие пассажиры. Он был обычным человеком, ничего особенного, и умер как все. Странная энергия, которая заманила сюда Сергея, принадлежала не ему. Но кому тогда?

— Ты не один из сильнейших, — донеслось со стороны двери. — Напротив, я бы сказала, что ты в конце списка, обычный медиум, который только и может, что чувствовать. Кто бы мог подумать, что от тебя будет толк.

Сергей упустил момент, когда к апартаментам подошел кто-то еще, и теперь женский голос застал его врасплох. Обернувшись, он увидел ее — молодую женщину, которая стояла, прислонившись к дверному косяку, и внимательно наблюдала за медиумом.

На вид ей было лет двадцать пять-тридцать, не больше, однако что-то в ее глазах подсказывало Сергею, что она может оказаться намного старше. Она была красива странной красотой, которая заставляла думать о дальних странах и даже других мирах: огромные серые глаза, тонкие черты лица, маленький нос и правильной формы губы. Из-за удивительно белой кожи и платиновых волос, идеально ровными прядями падающих на плечи, она казалась призраком одной из жертв этого парома, хотя Сергей не сомневался, что она живая. Он попытался почувствовать ее энергию — и натолкнулся на незримую стену. Это мало что значило, его способности почти никогда не действовали на других медиумов.

На женщине были спортивные ботинки, джинсы, майка и куртка, на шее висели сразу несколько медальонов, тонкие пальцы были унизаны кольцами. Сергей подозревал, что это не простые украшения, однако в артефактах он почти не разбирался. Он не совался на колдовскую сторону, ему хватало того, с чем он работал.

— Ты кто? — поинтересовался он.

Она обращалась к нему так, словно они были знакомы много лет, и он не видел смысла изображать вежливость. Хотя, может, и зря: так нагло обычно вели себя сильнейшие из охотников.

— Андра Абате, — представилась она.

— Это должно что-то мне говорить?

— Не обязательно. Но если ты не слышал это имя, значит, сам ты не охотник.

— А я и не претендую, — пожал плечами Сергей. — Я вообще не хотел быть здесь.

— Как и он, — Андра кивнула на застывший труп. — И тем не менее, вы оба тут.

— У него шансов уйти меньше, чем у меня. А я дождусь двенадцати — и постараюсь забыть это, как страшный сон.

— Не хочется тебя расстраивать, но так не будет, — заметила она. — Пути судьбы неисповедимы. Таким, как ты, не место здесь, и ты это знаешь. Вы не боретесь с нечистью, вы сдираете деньги с одиноких старух, чтобы им больше не мерещился призрак бывшего мужа, и изгоняете потерявшиеся осколки душ с места преступления. Вы связались с потусторонним миром не потому, что вам хотелось, а потому что вам по нелепой случайности достался дар, который вы теперь активно монетизируете. Я это знаю, церковь это знает, любая гильдия это знает, поэтому вас обычно и не зовут сюда. Но теперь случилось нечто из ряда вон выходящее, и позвали всех. Мне, честно говоря, это казалось глупостью, однако я ошиблась. Из всех героев и мстителей, что прискакали сюда, только ты что-то почувствовал.

Ее голос звучал спокойно и ровно, серые глаза смотрели изучающе. Сергею казалось, что она видит его насквозь, и это нервировало. Не зря он все-таки держался подальше от охотников!

— Откуда ты знаешь, что я что-то почувствовал?

— По тебе видно. Остальные бродят здесь бессистемно, рыдают, бьются в истерике. Кто-то пытается проводить ритуалы и общаться с духами, только это они напрасно. Тут поработала сила, с которой никто из нас не сталкивался, поэтому обычные методы не подходят. Ирония в том, что твой дар, пусть и не очень сильный, оказался способен уловить эту силу. Такое бывает: иногда быть мышью выгодней, чем быть львом.

— Метафора так себе. Не нужно переоценивать мой дар: я до последнего не знал, куда иду, и даже сейчас не представляю, что я чувствую.

— Это и не нужно, — покачала головой она. — Я заметила, что ты двигаешься уверенно. Твое сознание еще не сообразило, что к чему, но твой дар уже коснулся этого.

— Допустим, мой дар привел меня сюда — хотя есть шанс, что я случайно не туда свернул. И что дальше? Это же ровным счетом ничего не значит!

— Вот тут ты не прав.

Она наконец шагнула в комнату. Андра неспешно прошла по номеру, осматривая все, что ее интересовало. Она без сомнений и стеснения заглядывала в тумбочки, рылась в шкафу, проверяла, что хранится в ванной. Так же безразлично она осмотрела и мертвое тело.

Сначала Сергей просто наблюдал за ней, но дело затягивалось, и он не выдержал:

— Чего ты пытаешься этим добиться?

— Узнать о нашем покойном побольше. Там, где не работает магия, помогут простейшие методы расследования. Что ты можешь сказать об этом человеке по его комнате?

— Что он умер!

— И это все?

Сергею не хотелось отвечать ей. Кем она вообще себя возомнила? Учительницей, опрашивающей ученика? Да эта девица младше него лет на пять, раз уж на то пошло! Конечно, охотники всегда смотрели на медиумов свысока. Но он не обязан был это терпеть.

С другой стороны, что, если она права и его дар каким-то образом настроен на существо, которое устроило все это? Сергей снова вспомнил мертвую горничную. За нее никто мстить не будет, никто не попытается выяснить, ради чего у нее отняли жизнь. Так может, у него получится? Нужно пытаться, даже если ради этого придется подыграть Андре.

— Он был богат, раз мог позволить себе такой номер, — отметил Сергей, оглядываясь по сторонам.

— Может, он просто приплатил кому-то из команды, чтобы его пустили в пустующий люкс? — Судя по взгляду, Андра уже знала ответ, ей просто хотелось услышать, что он скажет.

— Нет. Тут все его вещи, они разложены по своим местам аккуратно, без спешки. Вещи это дорогие, вся его одежда, вон те часы — это говорит о том, что он мог позволить себе такой люкс, ему не нужны были махинации с эконом-классом. Обручального кольца на пальце нет, а значит, он либо не женат, либо скрывает, что женат. Но одному ему такие апартаменты не нужны, здесь есть люксы поменьше. Думаю, он просто использовал возможность поразвлечься с местными шлюхами. Это даже проще, чем курортный роман: быстрый секс на корабле, а потом они разбегаются навсегда.

— Неплохо. Всегда знала, что медиумы умеют оценивать людей. Как еще им узнать, с кого сколько денег содрать?

— Не только ради этого, — хмыкнул Сергей. — Да и вообще, тебя это не касается. Я не спрашиваю, чем занимаешься ты, и мне это, честно, не интересно. Так ты согласна со мной?

— Согласна, что он хотел поразвлечься. Не согласна с тем, что он собирался заказать местных девок. С ним уже кто-то был. И этот кто-то не только не утонул, но и успел свалить до приезда спасателей, прихватив вещички. Какой напрашивается вывод?

— Этот кто-то и виновен во всем. Но, во-первых, не факт, что это убийца — может, кому-то просто посчастливилось выжить. Во-вторых, с чего ты взяла, что с ним кто-то жил?

— Во-первых, случайный свидетель если и убегает в панике, когда все вокруг умирают, то точно не собирает перед этим чемодан. А во-вторых, посмотри на это, — Андра обвела рукой комнату. — Он положил вещи на верхние полки, хотя использовать средние гораздо удобней. В ванной распечатаны два подарочных набора для душа. Да и сам он умер, когда лежал на кровати, но явно не собирался спать: вряд ли он так устал, что плюхнулся поверх одеяла. Какие выводы?

— Он жил здесь с кем-то, — вынужден был признать Сергей.

— Вот и все. Но, держу пари, этот «кто-то» не был его почтенной супругой и не значится ни в каких списках. Мы не найдем второго имени, мы только узнаем, кем был этот несостоявшийся ловелас. Но по документам он наверняка жил здесь один, а свидетелей, способных рассказать, с кем он прибыл на борт, не осталось. Вот поэтому мне и нужен ты.

— Я? Почему я?

— Глупый вопрос, — фыркнула Андра. — Я прекрасно знаю, что тебе тут страшно, ты не в своей стихии. Медиумы не вмешиваются в такую войну. А придется! Я не знаю, кто тут был, но он отнял тысячу жизней, а значит, мы играем с большим мальчиком. Его нужно остановить, пока он не натворил дел. Я смогу это сделать, а ты сможешь его выследить.

— Если ты способна его остановить, почему сама не выследишь? И кстати, это не мальчик, а девочка, раз она жила с этим дядькой.

— Не факт, у людей разные предпочтения. А выследить я его не могу, потому что наши способности работают по-разному. Я умею охотиться, ты умеешь выслеживать. Скажи мне вот что: если ты увидишь того, чью энергию чувствуешь здесь, ты узнаешь его?

Сергей мог бы соврать. Более того, ему отчаянно хотелось соврать, послать ее подальше, уйти и забыть, но он не мог. Не только из-за тех, кто умер здесь. Он подозревал, что вопрос со стороны Андры был простой вежливостью. Если бы он отказался, ему все равно пришлось бы помогать ей, признавая, что она сильнее. Так не лучше ли сохранить хотя бы видимость равноправия с самого начала?

— Я не уверен, но, думаю, у меня получится, — вздохнул он.

— Вот и славно. Да не трясись ты, тебе не придется с ним драться! — рассмеялась Андра. — Эту часть я беру на себя. Ты медиум, ты сообразительный, поэтому меня устраивает работа с тобой. Возможно, мои наниматели даже заплатят тебе, вот тебе еще один стимул. Нам придется немного поработать вместе, найти того психа, который это устроил, и все — миссия выполнена. Так как, говоришь, тебя зовут?

* * *

Темнота разрывает его на части, пожирает его. Он знает, что ему больно, — должно быть больно, иначе нельзя, — но он уже ничего не чувствует. Оказывается, есть предел, финальная черта, за которой боль становится настолько сильна и вместе с тем привычна, что она больше не ощущается.

Боль — это не самое страшное, по большому счету. Гораздо хуже та разрастающаяся пропасть, которую он чувствует каждый день между собой и нормальными людьми. Даже те из них, что стараются быть вежливыми, не могут подавить в себе жгучий, первобытный страх.

Страх человека перед чудовищем.

К страху примешивается отвращение, поэтому его и держат в темной комнате. Они говорят, что это бережет его глаза, и в чем-то они правы. Ему больно смотреть на свет, его глаза и так почти ничего не видят. Однако темнота спасает не только его, она спасает и тех, других, избавляя их от необходимости смотреть на него. Когда же им все-таки приходится увидеть, ужас в их душе тесно переплетается с отвращением и презрением. Как будто он виноват… но он же не виноват!

Неважно. Бесполезно объяснять все это пожилому врачу, который называет его не иначе как «это». Бесполезно утешать молодую медсестричку, которую вырвало в двух шагах от его кровати, когда она впервые увидела его. Может, они в чем-то правы? Он ведь не человек больше, не мужчина и не женщина — от его тела осталось так мало, что разница просто стерлась. Он все еще чувствует себя мужчиной и помнит свое имя, но он уже никому не сможет об этом сказать, так что — не считается.

Он давно не задает темноте таких наивных вопросов, как «Почему я?» и «За что?». Это раньше они переливались криком в его душе, теперь уже нет. Сейчас его интересуют вопросы попроще: почему я не сошел с ума от горя? Почему не умер от боли? Почему они не убили меня, когда нашли? Безумие и смерть казались такими приятными исходами, будто перед ним открылась бы залитая солнечным светом дорога домой. Он бы уже не понимал, что происходит, ему стало бы все равно. Все что угодно, лишь бы прекратились боль, страдание и унижение.

Но, видно, участь у него такая, потому что время протекало мимо него, а забвение так и не приходило. И вот он здесь, запертый в клетке агонии, чувствует, как его разрывает темнота, а спасения просто нет, этот кошмар будет длиться вечно.

Дверь открывается, впуская в его душную палату робкий свет из коридора и одинокого человека. Его глаза совсем плохи, он не может различить, кто это, видит лишь изящный силуэт на фоне белого сияния. Как ангел с небес… Ему не нужно видеть лицо, он и так знает.

Он узнаёт ее по уверенным шагам — все остальные входят в его палату нервно и стараются побыстрее уйти. Она не спешит, пересекает разделяющее их пространство, садится на стул у его постели. Он чувствует главное: ее запах. Запах одичавшего сада после летнего ливня. Свежая, приятная прохлада. Листья с застывшими на них крупными каплями. Цветы, которые после дождя пахнут так сильно, почти отчаянно. Мокрая древесная кора и сырая земля. Свобода. Она — тонкий и теплый запах из его детства, когда все было хорошо, и он еще не знал, что такое предел боли.

Она садится рядом с ним, единственная гостья, что у него бывает. Он хочет заговорить с ней, сказать хоть что-то, но не может — от его горла осталось кровавое месиво. Раздается лишь глухой хрип.

— Я знаю, что ты не спишь, — говорит она. Ее тихий мелодичный голос — первый звук в его палате за много часов ожидания. Звук и свет — это теперь она, только она, остальное — пустота. — Ничего не бойся, пока я с тобой.

Я с тобой… Он не поверил бы никому другому, но ей верит.

Мучительным усилием он поднимает левую руку, последнее, что у него осталось. Слабую руку, покрытую скользкими от крови и сукровицы лоскутами кожи. На руке три пальца: мизинец, указательный и большой. Остальные два отгнили и отвалились кусками мертвой плоти. Так он когда-то потерял правую руку и обе ноги. Он так много потерял — и так мало от него осталось.

Но она не боится. Она берет его за руку осторожно, однако осторожность эта продиктована не брезгливостью, он чувствует. Она стремится поддержать его, чтобы ему не пришлось тратить последние силы, и не хочет причинять ему боль.

Ей не все равно, даже когда перед ней живые останки. Для нее он все равно человек.

В этот миг он и понимает, что любит ее. Это как странно: раньше, в прошлой жизни, такой далекой, что верить в нее все сложнее, ему казалось, что для любви нужно много причин. Однако все они, такие важные когда-то, не имеют значения с ней. Красота? Возможно, она красива, но он никогда не видел ее, только размытый темный силуэт. Она может быть какой угодно, и это уже не важно. Добрый характер? Ему все равно, какой у нее характер, потому что она способна на доброту в абсолютном проявлении. Ум, чувство юмора, покорность? Да какая, к черту, разница теперь! В ней есть сила, которая поднимает ее над остальными людьми и позволяет уверенно входить в эту палату и держать за руку уродца.

Это любовь в чистом виде, подавляющая боль в его душе, пронзающая насквозь, пронизывающая каждую клеточку его умирающего тела. Он уже потерял слишком много, он больше не может воспринимать ее как мужчина женщину. Теперь она для него высшее существо, поэтому любовь к ней тоже другая. Вечная. Безусловная. Он чувствует: он будет любить ее до конца жизни, что бы ни произошло, какой бы она ни оказалась. Даже если она станет демоном, отнимающим тысячи невинных жизней, он все равно останется на ее стороне, у ее ног, как верный пес.

Зачем думать об этом — о том, чего не будет? Он умрет, она останется. Но она позволяет ему чувствовать хоть что-то, кроме боли и страданий, перед смертью. Он держится за эту любовь, как за последнюю нить, связывающую его с миром людей. Из его глаз, почти бесполезных, катятся раскаленные слезы, обжигающие рваную кожу на лице. Он не хочет уходить вот так, ему нужно так много сказать ей, хотя бы признаться — а приходится мириться с вынужденным молчанием.

Люблю тебя… Люблю… Не уходи, будь со мной, а лучше — убей меня!

Он хочет принять смерть из ее рук, это было бы величайшим подарком для него. Но она этого не сделает, он уже знает и принимает ее решение со смирением того, кто любит.

— Они мне тут хвастали, сколько обезболивающего тебе дают, идиоты эти! — горько смеется она. — Видно, что ни хрена не понимают. Мне жаль, что тебе приходится терпеть их. Но долго это не продлится.

Она очень бережено, чтобы не поранить, сжимает его руку. Как будто они старые друзья и оба знают значение этого жеста. Он чувствует, как в его усталой душе появляются первые искры надежды. Долго не продлится? Неужели — всё? Не нужно больше терпеть, его смерть показалась на горизонте, они знают день и час?

Я люблю тебя… Прости, что не могу тебе сказать…

— Скоро все закончится, — продолжает она. — Просто потерпи немного, тебя увезут отсюда. Есть те, кто сможет тебе помочь. Ты будешь жить!

Жить? Нет! Он не хочет этого, ему страшно от самого слова. Он ждет смерти, потому что только она сможет освободить его. Смерть намного лучше жизни в этих руинах человеческого тела!

Слезы скользят по щекам все быстрее. Он так хочет объяснить ей, что ему не нужна жизнь, ему очень нужно умереть, только это и будет правильным. Он старается заговорит с ней, отчаянно, из последних сил, но его горло покидает лишь очередной хрип.

Она замечает. Он не видит, как она улыбается, но чувствует это.

— Я понимаю больше, чем ты думаешь. А ты, в свою очередь, понимаешь меньше, чем тебе кажется. Ты попал в чужой мир, тебя ни о чем не спрашивали, просто втянули в это и все. А для меня этот мир родной. Поэтому верь мне, когда я говорю, что все будет хорошо.

Он хочет верить, но не может, не после всего, что с ним случилось. Она и не ждет от него ответа. Она наклоняется к нему и нежно касается губами его лба. Быстрый поцелуй, легкий, но это та ласка, о которой он и мечтать не мог, только не в этом теле, от одного взгляда на которое людей выворачивает наизнанку.

Счастье взрывается в нем теплым светом, он задыхается от любви. Он не сдерживает в себе это чувство, как раньше, он позволяет ему расти. Зачем сдерживаться, если у него ничего хорошего, кроме этой любви, не осталось? Для него ничего не изменится. Но он знает, что сможет думать о ней в момент смерти, и ему будет легче…

…Он резко поднялся в постели, по-прежнему окруженный темнотой. Его кожу, теперь абсолютно здоровую, покрывала испарина, его сильное гибкое тело трясло от страха. Проклятый сон!

Это было так давно, много лет назад, и он надеялся, что время сотрет воспоминания. Может, и не уничтожит их, но, по крайней мере, сделает не такими яркими.

Он ошибся. Они прожгли его душу насквозь, остались в ней навсегда, он не мог и уже не мечтал забыть тот день, когда впервые обнаружил, как сильно и слепо он умеет любить.

Но этот сон не возвращался к нему каждую ночь, нет, напротив — он был редким гостем. Слияние ночного кошмара и искрящегося счастья, которое нельзя почувствовать без боли. Если бы это снилось ему каждую ночь, его уже накрыло бы безумие, о котором он мечтал тогда!

Этот сон был маяком, тайным знаком, предупреждением. Он откинулся на влажные от пота простыни, пытаясь отдышаться. Он думал о том, что сон никогда не приходит просто так.

Раз он вспомнил тот день, значит, она снова близко.

— Я ведь все еще люблю тебя, и ты знаешь об этом, — прошептал он в темноту, окружавшую его со всех сторон. Голос звучал легко и ровно, давно вернувшийся и покорный ему. — Я никогда не перестану, но… Не приходи сюда больше.

* * *

Полина Зимовская старалась казаться спокойной и невозмутимой, как другие молодые следователи, стоявшие рядом с ней, хотя внутри у нее все замирало от страха. Не из-за того, что на металлическом столе под яркими лампами лежал уже вскрытый труп — мертвецов она за свою жизнь видела больше, чем хотелось бы. Нет, Полину пугала не сама смерть, а ее неправильность, необъяснимость, тайна, скрытая за ней. Чем больше ты знаешь об убийце, тем проще тебе защититься. Но что делать, если ты не знаешь ничего?

Она терпеть не могла неведение и неопределенность. Поэтому Полина и вызвалась стать следователем «особого» отдела — того, о котором редко говорили и немногие знали. Отдела, который координировал работу полиции в паранормальном мире.

Когда она впервые услышала о таком, ей показалось, что это неудачная шутка. Полина не была религиозна, в мистику она никогда не верила, напротив, ей был ближе строгий научный подход. Но из-за этого ее, пожалуй, и отобрали среди сотен молодых специалистов. Она стала следователем несколько лет назад, показала отличные результаты, поэтому и получила приглашение на курсы.

Такие, как она, не гонялись за привидениями, не охотились на ведьм и не устраивали ловушки для демонов. Им полагалось наблюдать за людьми, которые умели гоняться за привидениями, охотиться на ведьм и устраивать ловушки для демонов.

Полина закончила курсы с отличием, но иного от нее никто и не ожидал. Теперь ей предстояло отправить на первое задание, посмотреть, как на самом деле выглядит мир, который им раньше показывали лишь на слайдах. Она надеялась, что к новичку отнесутся снисходительно, дадут миссию попроще, что-нибудь понятное и безопасное. Возможно, так и было бы, если бы не резня на пароме.

Хотя нет, «резня» — совсем неуместное слово здесь. Никто не нападал на этих людей открыто, не бил их ножом, не рубил топором — на борту «Эванджелин» не нашли ни одной капли крови. Кто-то просто заставил их умереть, и от этого становилось страшнее.

Как он это делает? Как сопротивляться ему, если он нападет? Возможно ли такое?

Полина отогнала эти мысли усилием воли, заставила себя сосредоточиться на том, что говорил ей и остальным капитан.

— Мне жаль, что приходится бросать вас на это, но у нас нет другого выбора. Мы уже привлекли к расследованию всех экстрасенсов, которые были в городе в тот день. Теперь тем из них, кто продолжит работу, нужны кураторы со стороны полиции. Их много, нас — мало, поэтому мы вынуждены использовать все ресурсы, что у нас есть. В разумных пределах, конечно: как вы видите, мы собрали здесь не всех выпускников вашего курса, а только тех, кто показал лучшие результаты при обучении.

И он, и все остальные прекрасно знали, что лучшие результаты никогда не заменят опыт. Но капитан верно заметил — у них нет выбора.

Полина сжала кулаки, чтобы скрыть нарастающую нервную дрожь. Она заставила себя стоять ровно, расправив плечи, и сдержанно улыбаться, показывая, что у нее все хорошо. Прямо сейчас ее могут назначить куратором какого-нибудь чудовища в человеческом обличье — говорят же, что они бывают!

Может, это и к лучшему. Если сразу прыгнуть в глубокую воду, ты быстро научишься плавать, у тебя просто не будет выбора. Плыви или умри. Здесь — то же самое.

— Но сначала поговорим о деле, чтобы вы хорошо понимали, какая ответственность на вас лежит. — Он посторонился, чтобы следователи смогли получше рассмотреть труп. — Уже установлено, что на борту «Эванджелин» находились одна тысяча сто восемь человек, включая пассажиров и членов экипажа. Тысяча сто восемь смертей, которые мы должны объяснить. Это наша работа! Но мы не можем, поэтому мы вынуждены работать с теми… другими.

Полина невольно вздрогнула, рисуя в уме эту цифру — 1108. Две единички, ноль, восьмерка, как нейтрально и невинно. А еще это целая площадь, занятая людьми. Старики в строгих костюмах и младенцы в розовых одеялах. Мужчины в форме и женщины в нарядных платьях. Беззаботно отдыхающие или обслуживающие очередной рейс. И все, все они сейчас мертвы.

Не нужно об этом думать. На курсах не раз говорили — не сочувствуйте жертвам, это ослабит вас, отнимет силы и не даст ничего взамен. Представлять цифры намного проще и безопасней.

— Количество жертв полностью совпадает со списками. На борту не обнаружено ни одного человека, который не должен был там находиться, и никто не пропал. Все без исключения жертвы умерли по одной причине: утопление. Их легкие были наполнены водой, та же вода была обнаружена в желудке, что само по себе не принесло бы им вреда, но в нашем случае является важным обстоятельством.

Глядя на молодого мужчину, лежащего на металлическом столе, сложно было сказать, что он умер от утопления. Его изрезали, открыли для них грудную клетку, словно это могло дать им что-то важное. Из-за белесой кожи он казался Полине не человеком даже, а восковой куклой. В зале была установлена великолепная система вентиляции, но легкий запах разлагающейся плоти все равно чувствовался, он разлетался по дальним углам, льнул к живым людям, словно хотел остаться с ними навсегда. Полину мутило.

— Как видите, возле рта и носа нет пены, — капитан указал на застывшее лицо мертвеца. — Он не задыхался так, как если бы упал в воду. На месте смерти каждой из жертв вообще не было обнаружено воды, кроме той, что вытекла из них.

— В смысле? — нахмурился один из следователей. Полина помнила его, он был с ней на одном курсе.

— Вода шла изнутри: изо рта и носа. Все признаки указывают на то, что она появлялась во внутренних органах жертв, а потом уже выплескивалась наружу. Экспертам не удалось обнаружить ни одной раны, через которую вода могла бы попасть внутрь. Иными словами, наш единственный вывод в том, что она появлялась там естественным способом. Но мы с вами знаем, что нет естественного способа для появления воды в человеческих легких. А у нас больше тысячи смертей. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему мы вынуждены привлечь этих.

Судя по его тону и взгляду, он не слишком жаловал экстрасенсов, как и многие его коллеги. Оно и понятно: одни из «этих» — шарлатаны, другие — настоящие чудовища, третьи — талантливы и продажны, они будут работать на кого угодно, лишь бы платили. Как ни крути, среди них нет никого хорошего, и приходится выбирать меньшее зло.

Капитан взял с ближайшей подставки стеклянную колбу с мутной водой и показал им.

— Есть и еще одно обстоятельство, о котором вы должны знать. Эту воду мы извлекли из легких одной из жертв, она во всех случаях одинакова. Как думаете, пресная она или соленая?

— Раз вы спросили, значит, пресная, — тихо ответила Полина.

— Неплохо. Да, было бы логичнее найти там соленую воду, такую же, как за бортом, вы не считаете? Но анализ показал, что все они утонули в пресной воде. И не просто пресной, а очень чистой, возможно, очищенной. В легких тысячи ста восьми человек была обнаружена питьевая вода. Все это нереально.

«Нереально» в их случае — это не удивление и не шок. Это просто одна из причин, по которой этим делом будет заниматься их отдел.

— Заходим ко мне в кабинет по одному, — велел капитан. — Вас будут вызывать. Я расскажу вам, с кем из этих вы будете работать.

Вот и все, разговоры закончились. Этого момента Полина боялась даже больше, чем осмотра вскрытого тела.

Ей не пришлось долго ждать — их вызывали по алфавиту, и она, конечно же, была в начале списка. Она еще со школьных времен к этому привыкла.

Капитан принял ее в тесном, но идеально убранном кабинете. Само помещение не было маленьким, но больше чем на половину его занимали металлические стеллажи с книгами и документами. А вот компьютера здесь, как ни странно, не было.

Когда ее пригласили, она вошла, нервно поздоровалась, сама не зная, зачем. Он ничего не ответил, даже не смотрел на нее, перебирая папки с документами. Полина села на старый деревянный стул и прижала руки к коленям. Она знала, что со стороны напоминает отличницу в кабинете директора, но изменить ничего не могла, ей было слишком страшно.

— Еще одна новенькая, значит, — буркнул он. — Плохо, что столько новеньких привлекли, но куда уже денешься. В первый день только этих было штук триста на борту. Потом часть, конечно, слилась, но меньше половины. Да и те, кто остался, ни черта нам не говорят, поэтому нужно следить за ними. Вот что… я отправлю тебя к ней.

Он протянул ей картонную папку, обозначенную одним лишь номером. Полина приняла ее, но листать не стала: она боялась, что капитан заметит, как сильно у нее дрожат руки.

— Кто это? — только и спросила она.

— Андра Абате. Я отправляю тебя к ней, потому что она лояльно настроена к полиции, у тебя не должно быть проблем, не придется бегать за ней и прятаться по кустам, она позволит тебе быть рядом. К тому же, она сильна как дьявол, от тебя только и требуется, что не путаться у нее под ногами. Не пытайся учить ее, не отчитывай, даже не советуй, если она тебя не просит. Просто делай, что она говорит, и ты будешь в безопасности, работа как раз для новичка. И конечно, докладывай все нам. С ней уже связались, предупредили, что ты придешь, она не против. Она сообщила нам, что готова взяться за это дело, но не сказала, есть ли у нее какие-то наводки, так что смотри в оба. Все поняла?

Полина судорожно кивнула. Ей не верилось, что все по-настоящему, что ей дают ее первое задание! От волнения кружилась голова.

— Тогда вперед, в папке есть ее контакты, иди работай, — сказал капитан. — А как будешь выходить, позови следующего.

* * *

Тысяча сто восемь отнятых жизней, ни одного следа, ни одной ошибки. Работа мастера, не меньше. Андра чувствовала, как от этих мыслей у нее закипает кровь — она давно уже не находила достойного противника. Она знала, что Бо подумал о том же, когда они пришли на паром. Тем лучше.

— Чего ты ухмыляешься? — недовольно поинтересовался Сергей. — Ты что, рада тому, что случилось?

— Нет. Я рада тому, что случится.

Они теперь жили в съемной квартире в центре города. Андра сомневалась, что это долго продлится, но так ей было удобней. Теперь она сидела в кресле у окна, наблюдая за переливами бледных оттенков на старой питерской улице, а Сергей наматывал круги по залу, чтобы хоть как-то унять нервозность.

Ей повезло с ним на том пароме. Сергей Крылов был простым и понятным, одним из многих, а это лучше, чем другой охотник. Он и правда обладал редким даром, связью с материями, о которых он почти ничего не знал, да и не стремился узнать. Он уже нашел неплохой способ зарабатывать деньги на своих способностях, больше ему ничего не было нужно.

Одного роста с Андрой, он был совсем не полным, но все равно было видно, что бедра у него чуть шире плеч. Это такой тип фигуры, ничего уже не исправишь, да он и не хотел исправлять. Он не занимался боевыми единоборствами, он спасал свою жизнь не битвой, а умением быстро бегать и не соваться куда не надо. Он явно знал, что у него красивые волосы теплого каштанового цвета, густые и чуть вьющиеся, потому и отпустил их ниже линии подбородка. В сочетании с мягкими привлекательными чертами лица это делало его почти женоподобным, но Сергей умел правильно одеваться, чтобы не пересечь черту и не делать ненужных намеков. Очки в темной оправе подчеркивали большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами. Кому-то он наверняка напоминал романтичного поэта, кому-то — вдохновленного молодого ученого. О том, что он медиум, не догадался бы никто.

Свой дар он обнаружил рано и принял на удивление спокойно. Конечно, способности у него были не самые выдающиеся. Но Андре доводилось встречать и тех, кого меньший талант доводил до нервного срыва. А Сергей ничего, справился и даже гармонично влился в поток «середнячков», которые выполняют простейшие задания и стараются держаться поближе к миру нормальных людей.

Странно, что именно он сумел почувствовать энергию неизвестного убийцы. Но Андра была не слишком удивлена, она знала, что судьба ироничней, чем многие думают. Раз уж Сергею досталась такая доля, придется поработать. Видно, тот, кого они ищут, наловчился скрываться от сильных врагов, а вот слабого медиума пропустил, не подумал о нем. На самом деле это замечательная черта — быть тем, о ком или не вспоминают, или быстро забывают.

— Чего мы вообще ждем? — Сергей в очередной раз замер посреди комнаты. — Мы тут уже полдня торчим!

— Сейчас только десять утра.

— Ну и что? Мы ведь даже не собираемся выходить!

— Учись наслаждаться моментом, — посоветовала Андра, не отрываясь от окна. Город был особенно хорош в рассеянном утреннем свете. Он продолжал жить своей жизнью, даже не думая о тех, кто погиб вчера. — Что ты хочешь делать?

— Не знаю… искать убийцу!

— Иди и ищи. А поскольку зацепок у нас нет, тебе придется бессистемно бегать по Питеру, надеясь случайно почувствовать знакомую энергию. Очень продуктивный способ провести время, особенно при том, что убийца наверняка уехал из города.

— Я ничего такого не предлагал! — смутился Сергей. — Я просто пытаюсь понять, что мы делаем сейчас!

— Я жду, ты мельтешишь.

— Чего ты ждешь?

— Вот этого.

Переспрашивать Сергею не пришлось — звонок в дверь показал, чего все это время дожидалась Андра. Получилось эффектно, хотя она не добивалась этого специально. Она просто услышала, как кто-то приближается к двери.

— Иди открой, пожалуйста, — сказала она.

— А если я не хочу?

— Иди открой, превозмогая себя.

Он не стал спорить с ней и дальше — он был или слишком умен, или слишком труслив для этого. Возможно, в нем гармонично сочетались оба варианта.

Из прихожей послышались щелчки замка, секундой позже — удивленный голос Сергея:

— Вы кто?

— Я к Андре Абате!

— Это не ответ на мой вопрос.

— Она здесь или нет?

— Здесь, но…

— Тогда пропустите меня!

Помня о том, что Андра сама послала его открывать дверь, Сергей лишь обреченно вздохнул. Скоро он вернулся в комнату в компании молодой девушки.

На вид ей было лет двадцать пять, если и больше, то на год-два, но точно не меньше. Она была чуть ниже ростом, чем Сергей, и после общения с Андрой это наверняка ему льстило. Походка и осанка девушки выдавали неплохую спортивную подготовку, хотя ее фигуру портил неудачно подобранный брючный костюм. У этого набора тряпок было лишь одно достоинство — его шоколадный цвет подчеркивал золотистую кожу девушки с крупными бледными веснушками, теплые карие глаза и медовые волосы, собранные в хвост на затылке.

Девушка изо всех сил старалась казаться невозмутимым профессионалом, но именно эти усилия выдавали ее с головой. Новичок, впервые на задании, и это хорошо.

— Сержант Полина Игоревна Зимовская, — представилась она.

— Просто Полины хватит, приятно познакомиться, — кивнула ей Андра, не поднимаясь с кресла. — Ты уже знаешь, кто я, а это Сергей, он медиум, который мне помогает.

— Что?.. — растерялась молодая полицейская. — Почему вы ко мне так — на ты?

— Потому что мы все равно придем к этому в общении, я просто экономлю время, Полина Игоревна. В деле, над котором нам предстоит работать, не нужно лишних слов. Охоту веду я, вы двое просто помогаете мне. И если у Сергея нет выбора, пока я не найду, кем его заменить, то ты всегда можешь отказаться от работы.

— Меня похитили, — мрачно заявил Сергей. — Если вам нужен был повод арестовать ее, то — вот он.

Но Полина уже взяла себя в руки. Андра чувствовала, что она взбешена, и все же полицейская заставила себя улыбнуться, демонстрируя крупные ровные зубы с легкой щербинкой.

— Хорошо, пусть будет по-вашему.

— Ко мне ты тоже можешь обращаться на ты, у меня на этот счет комплексов нет, — отмахнулась Андра. — Мы здесь для того, чтобы работать, а не реверансы друг перед другом делать.

— Работать? — оживилась Полина. — То есть, у вас уже есть зацепка?

— Милая, я видела, кого вы притащили на тот паром, — усмехнулась Андра. — Там были сильнейшие охотники, и минимум у десяти из них наверняка есть зацепка. Но все эти зацепки, конечно, мизер, вряд ли они что-то нам дадут. А куда деваться, попробуем работать с ними! Знаешь, почему я редко возражаю против сотрудничества с полицией?

— Почему? — растерянно спросила Полина. Видимо, она не так представляла себе их первую встречу.

— Потому что вы собираете информацию быстрее любого «Гугла». Этим тебе придется заняться и теперь: мне нужны все данные о мужчине, который снимал двухкомнатный люкс. Кто он, чем занимается, ради чего ездил в Хельсинки, а главное, кто был с ним на борту.

— Вы считаете, он связан с убийцей?

— Можно на ты, я же сказала. Этот человек уже мертв, он ни с кем не связан. Но убийца мог использовать его, это факт. Конечно, при его уровне профессионализма, я сомневаюсь, что мы хоть что-то найдем, но не бездействовать же! Это все, что нам остается до следующего убийства.

— Какого еще следующего убийства? — насторожился Сергей.

— Массового, вероятней всего.

— С чего ты взяла, что оно будет?

Какие же они все-таки дети… Одна — новичок, второй — медиум, который привык закрывать глаза.

— Потому что иначе и быть не может, — пожала плечами Андра. — Тысяча трупов — это, по-вашему, что? Прихоть? Каприз?

— Проявление нечеловеческой жестокости! — заявила Полина.

— Сомнительная версия. Да, есть существа, которые совершают массовые убийства ради самого процесса. Но, во-первых, их немного. А во-вторых, если они такое устраивают, то сами во всем и участвуют. Им нужно контактное убийство — заколоть ножом, загрызть клыками, неважно, как, но все лично, чтобы чувствовать кровь и видеть момент смерти. По-другому у них не бывает. А когда тысяча человек умирает одновременно и убийца за этим даже не наблюдает, потому что за таким невозможно наблюдать, мотив совсем другой.

— И какой же?

— Ритуал. Я пока не могу сказать, кто и ради чего его провел. Мне ясно одно: для такого наглого убийства нужна очень большая сила, которая просто так не появляется. Я подозреваю, что кто-то одолжил эту силу у высших существ, пообещав определенную плату. Такие ритуалы очень сложны, они никогда не проводятся в один этап. Поэтому убийства на пароме — это только начало. Он наверняка нападет вновь.

— Мы должны его остановить! — возмутилась полицейская.

— Не получится. Его новая атака может произойти в любой момент, в любом городе, даже в любой стране. Нет, мы, конечно, попытаемся, собирая данные о том мужчине, которого я назвала. Но не надейтесь, что это сразу принесет результат. Второе убийство, как это ни прискорбно, нужно и нам.

— Ты с ума сошла?! — шокировано уставился на нее Сергей. — С какой стороны нам поможет массовая гибель людей?

В такие моменты Андра даже завидовала им: они по-прежнему способны реагировать на все так остро, их пугают чужие смерти. С ней тоже когда-то так было… Целую вечность назад.

— Первое убийство, первая часть ритуала, это как выстрел в темноте, — пояснила она. — Мы не видели, кто его сделал, куда он целился, из чего стрелял, где находится. О чем-то мы можем догадаться, о чем-то — нет. Но второе убийство поможет установить определенные закономерности. Как оно будет совершено? Какой интервал будет между атаками? Сколько людей погибнет и где? Именно после второго убийства у нас есть шанс начать реальную охоту и, возможно, предотвратить третье.

Они не смирились, Андра видела это. И молодая следовательница, и даже Сергей хотели остановить демона раньше, чем он нанесет новый удар. Она не собиралась отнимать у них последнюю надежду, пусть верят, если им так удобнее и проще.

— Тогда мы первым делом должны заняться тем мужчиной, которого вы подозреваете! — сказала Полина.

— Мы его не подозреваем, мы его проверяем, это раз. Но первым делом нам нужен не он, а мускулы.

— Э-э… что? — растерялась она.

— Существо, которое убило людей на пароме, опасно. Мы не знаем всех его сил, поэтому обязаны предположить, что оно не боится ближнего боя. Если мы вдруг встретим его и оно нападет, кто его остановит?

— Ну… ты? — предположила Полина. — Ты же охотница!

— Не все так просто. На самом деле, никто из нас троих не сможет противостоять прямому нападению нечеловечески сильного противника. Сергей его разве что в шашки обыграет, но не думаю, что демон примет такой вызов.

— Спасибо за высокую оценку, — проворчал медиум.

— Это была объективная оценка. Ты и сам знаешь, что тебя тут держат не за умение кулаками размахивать. Полина подготовлена лучше, подозреваю, что ей даже пистолетик доверили. Настоящий, с пулями. Но тому, кто в один миг убивает тысячу человек, ни обычные, ни серебряные пули не страшны, как показывает практика. Я же обычно работаю дуэтом: я отвечаю за расследование, мой напарник, Бо, — за грубую силу.

Полина растерянно оглянулась по сторонам:

— Ну и где он?

— Вот! — хмыкнула Андра. — Хороший вопрос. Бо появляется только тогда, когда захочет. Да, он силен, может справиться с кем угодно, если удосужится появиться. Влезая в такое дело, мы не можем полагаться на волю случая и перепады его настроения. Нам нужен кто-то более надежный и стабильный, но при этом достаточно сильный.

— И что, есть у тебя такой знакомый? — осведомился Сергей. — Который готов играть роль мускулов, как ты выразилась.

— Есть, осталось уговорить его согласиться!

Если бы речь шла только о ней, она не нуждалась бы в помощи. Так или иначе Бо найдет способ помочь ей, а вот беспокоиться об этих двоих он не будет. Им нужна защита, все ради них, ей же это совсем не интересно, она просто вынуждена пойти к нему — в этом Андра пыталась себя убедить. Получалось слабо.

— Он согласится, — убежденно заявила Полина. — Это же ради людей!

— Не для всех это весомый аргумент, — отметил Сергей.

— Тысяча жизней — не аргумент? Пусть тогда откажет, глядя мне в глаза, посмотрим, как у него получится!

В глаза она собралась смотреть… Андра лишь усмехнулась:

— Вот на это я бы на вашем месте не надеялась.