В тени транспарантов

Владимир Александрович Зангиев, 2019

Это политический роман. Драматические события разворачиваются в неистовые 90-е годы, в маленьком провинциальном городке. Выходец из народа, становится мэром города и объявляет войну местной мафии, состоящей из бывших партработников. Сюжет насыщен острыми конфликтами. Герой все время идет по острию ножа в достижении свой цели. И сам ради достижения справедливости вступает в конфликт с законом.

Глава 2

Давно ведь было сказано: жизнь прожить — не поле перейти. Хотя и поле полю рознь. То, на которое ты однажды ступил, может оказаться минным. Тогда, не приведи господь, испытать те чувства, которые терзают забредшего туда бедолагу. В любой момент под тобой может разверзнуться земная твердь, а плоть разнести на куски. Но не все прислушиваются к голосу разума, мудро твердящему: обойди это проклятое место! Изредка встречаются отчаянные головы, бросающиеся наперекор судьбе. Эти жертвы необходимы человечеству, дабы осознать суть существования каждой души на этом свете. Примером тому история Христа. Самопожертвование — великий подвиг и далеко не каждый готов его совершить. Тут опять же есть нравственные аспекты: ради чего человек подверг себя мукам? Одному захотелось, превозмогая немыслимые испытания, обеспечить банально собственное благополучие, когда на другом краю поля брезжит реальная надежда в виде значительных материальных благ. Этот искусительный приз, бесспорно, вполне стоит затраченных на его обретение недюжинных усилий.

Однако есть и другие. Это избранники, которых послало Небо для того, чтобы они освятили своим пребыванием смысл жизни на нашей планете. Ведь стадам обывателей, тупо уткнувшимся мордой в сочную травку под ногами, недосуг оторваться от плотоядного насыщения и взглянуть на загадочное небо, полюбоваться красотами по сторонам, подумать о вечном. Им обязательно нужен поводырь, избравший единственный путь, чтобы масса, следуя за ним, не растерялась в пространстве.

Оказался предводителем стада козёл или осёл — об этом блеять будут овцы в конце дороги, когда на ночь закроют их в вонючей овчарне. Главное, что их лидер, взгромоздив на себя непомерный груз ответственности, успевал бы созерцать и осознавать прелести окружающего мира. Сложилось так, что люди ошибочно принимают болтунов и краснобаев за умных и увлекательных личностей, а тех, кто без лишних слов занимается делом, считают почему-то примитивными и неинтересными. А может здесь проблема в недальновидности самих судей? Ведь говорила же знаменитая сочинительница детективных историй Агата Кристи, что «разговоры изобретены для того, чтобы мешать людям думать».

Даже звёзды, случается, падают и гаснут на ночном небосводе. А чего вы хотите от обычных смертных? Их жизнь — лишь миг средь бесконечной вечности. И время бесстрастно решит, запечатлеть ли сей миг в памяти людской!

Мурат Кессаев оказался той фигурой, которая способна оставить след на Земле после своего пребывания. Я тешусь мыслью, что свело нас провиденье, чтоб значительный отрезок времени пересечь в совместной упряжке.

Начну с того, что он не был баловнем фортуны. Удача — капризная девка и никогда не предугадаешь её причуд. К тому она благосклонна, хоть, казалось бы, и рожей не вышел. А этого, по всем статьям благородного и достойного, исказнила, как самого отъявленного негодяя.

Наш персонаж изначально был обречён пребывать в заурядном существовании. И где там в его кругу обретёшь успех? Когда тебя с головой поглотили сплошные серые будни, нет сил заботой разум утруждать. Ведь это аксиома бытия. Кто сможет опровергнуть истинность сих слов? Желающих, как правило, не сыщешь. Ан, есть такой! Его, уж верно, выстрадало время, в потоке душ избрав эксклюзивный экземпляр. И он, как посланный миссия, готов управиться с предначертаниями в судьбе. А если предписано на роду извечно в ярме горбатить спину, тогда и нечего бесполезно пенять на участь.

Мурат вовсе и не клял выпавшую долю. Он исполнял предписанный судьбой наказ. Трудился по домашнему хозяйству. В родительском дому водились скотина и птица. За ними требовался каждодневный уход, и корм заготовить на зиму, а также, необходимо было вести огород. Об этом ведает каждый крестьянин. Потому и несёт от него за версту навозом да трудовым потом разит наповал утончённого в обонянии любого аристократствующего субъекта надменных городских кругов. О таких, как Мурат, там судят так: хоть сам он вышел из села, но село из него — нет. Никогда они не признают за Муратом право принадлежать к их претенциозному сословию. А он и не стремился весь мир переделать. Занимался своим делом и грезит в мечтах о счастливом грядущем. По всей вероятности, интуиция в нём распознала творца, а иначе кто же тогда надоумил обычного сельского парня стезю архитектора избрать? И вот, у него за плечами, как ноша нажитого капитала, учёба в Саратовском архитектурно-строительном университете, женитьба, армейская служба. От учёбы ему досталась профессия. В социальном статусе семьянина обрёл душевную опору и перспективу на грядущие времена. Из армейской жизни почерпнул жизненно необходимые навыки преодоления препятствий.

Как-то я полюбопытствовал у Мурата насчёт исполнения им гражданского долга перед Отчизной. И он рассказал необычную историю, приключившуюся с ним в горах Таджикистана.

…Так уж случилось, что пришлось мне, обременённому собственной семьёй — женой и малолетним сыном, прервав учёбу, со второго курса университета отправиться на срочную воинскую службу. И я облачился в армейский мундир. Вскоре оказался на южных рубежах необъятной Советской страны. К концу моей службы сепаратисты в республике уже не таились в тени. Таджикские ваххабиты решительно отвергали навязанный Москвою режим. Участились погромы некоренного населения, которое массово покидало Таджикскую республику, спасаясь от расправ. Чёрный февраль девяностого года надолго останется в памяти уцелевших очевидцев.

Стали не редкостью провокации в адрес дислоцированного на территории азиатской союзной республики воинского контингента. Мне оставалось совсем немного до дембеля. Старшим сержантом был я в ту пору, и занимал должность помкомвзвода в мотострелковой дивизии. В районе Хорога, на Памире, с ответственным заданием с группой бойцов отправился в БТРе к месту назначения. И ночью нарвались на засаду. Бандиты ждали нас, перегородив дорогу валунами, а сами притаились сверху под прикрытием скал. На узенькой, как шёлковая лента в косичке первоклассницы, горной дороге, где с одной стороны возвышается каменная стена, а с другой простирается бездна обрыва, не спасёшься, исполнив тяжёлой машиной удачный манёвр. Хоть в экипаже был лихой механик-водитель, родом из отдалённого горного аула в Дагестане, кумык Руслан Хасбулатов, но в той ситуации и он оказался бессилен.

Лишь только мы вывернули из-за поворота, как фары уткнулись в наваленную перед нами на дороге преграду из камней. В тот же миг сокрушительный взрыв содрогнул боевую машину. Загорелась броня, как фанерный муляж на учебном полигоне, ярко освещая всё вокруг. Я почувствовал боль в повреждённой ноге и с усилием выбрался наружу из горящей машины. Всё кругом заволокло пороховым смрадом и запах горелой резины надсадно свербил в бронхах. Кто-то сверху стрелял, рядом тоже в ответ раздавались короткие автоматные очереди. Едва я расслышал сквозь звон в голове:

— Камандыр… скала прижимайса!..

Голос был до мучительности знаком, только контуженный мозг, не желая повиноваться, вяло функционировал, будто в извилины залили липкого киселя и мысли в нём безнадёжно вязли. Из последних сил я пополз в тень под прикрытие горы, волоча перебитую ногу, пока от потери крови не лишился сознанья. Пришёл в себя в глубокой расщелине среди каменных глыб, куда перетащил меня Хасбулатов. Как ему удалось забраться туда вместе со мной по отвесным кручам, одному богу известно. Да, горы — это была его стихия! Горец знал, как с ними обращаться. И они не выдали его. Если бы Руслан передвигался по проходимым местам, нас тогда непременно б настигли таджики. Пятеро суток пришлось добираться к своим, хоронясь от жестокой расправы. Всё это время кумык не оставил меня. Свой индивидуальный пакет использовал для перевязки моей раны. Без пищи приходилось туго. В одном месте мой спаситель разорил подвернувшееся на глаза птичье гнездо, и мы подкрепились, выпив сырые яйца. А больше жевали траву или веточки чахлого кустарника, изредка встречающегося в тех местах, скудных на растительность. Изрядно поистрепались тогда мы с ним. Вернулись осунувшиеся и изодранные в расположение части, аж часовой не узнал и поднял тревогу. Руслана качало словно ветром. И как только вынес он на себе, по сути, двоих! — со вздохом закончил Мурат свой печальный рассказ.

Мы помолчали, хмуро насупившись. А что тут было добавить?..

Став городским главой, Кессаев немедленно вызвал телеграммой к себе из Дагестана верного кумыка на место личного шофёра доставшегося в наследство от предыдущего градоначальника джипа «Черокки». У нас в команде мэра дагестанца прозвали Коротышкой. Пусть Руслан и невысок ростом, но кряжист, как пень баобаба, оставшийся от поваленного ураганом ствола. Его непропорционально короткие конечности, как обрубленные культи, в растопырку торчали из бугрящегося выпуклостями дюжего тела. Бывший механик-водитель боевой машины, а с некоторых пор персональный извозчик мэра, агрессивное в свободной манере вождение казённой иномарки виртуозно сочетал, смотря по ситуации, с нежным вальсированием в упорядоченном городском трафике насыщенной интенсивности. Он неприхотлив и беззаветно предан шефу — скорее неразделим с хозяином, как рыбка-прилипала пред телом гигантской китовой акулы. У кумыка на невыразительном лице, разве что, заметишь тусклое мерцание глазных яблок, будто повёрнутых зрачками внутрь. Он скрытен, молчалив и хладнокровен в любой критической ситуации, как будто участок тела, где расположено его сердце, находится под воздействием анестезии. И мне приходилось Руслана наблюдать в экстремальные моменты.

Как бес он владеет баранкой, пусть даже стихийное бедствие преградой вдруг встанет ему на пути. Ну, вспомнить хотя бы тот случай, когда мы в машине неслись по мосту, чтобы скорей достичь противоположного берега. А бурный весенний поток уже захлёстывал сверху опасно накренившийся пролёт моста и брызгами разлетался из-под колёс. И в самый последний момент сорвало несущую часть переправы и на наших глазах её медленно вместе с машиной всё дальше сносило течением от берега. Брешь катастрофически расширялась. Пассажиры, как завороженные, неотрывно впились сосредоточенными взорами в кипящую бурлящим потоком и расширяющуюся промоину. Один только маэстро лихой езды хранил непоколебимое спокойствие и, словно лидер на финишной прямой, неудержимо нёсся к победному триумфу. Едва перелетел «Черокки» через брешь, как окончательно сорвало с опор мостовой пролёт и завертело, переворачивая и круша, в бешеном горном потоке. А машина после смертельного трюка приземлилась мимо дороги на кочки и, благодаря только мастерству водителя, выскочила на асфальт, едва не опрокинувшись при этом.

— Бил-л-ят! — лишь сорвалось из разверзшихся уст кумыка в гробовой тишине кабины.

Для меня оставалось непостижимым, как какой-то дикарь из горных мест, где кроме осла или лошади не используется иной транспорт, и вдруг так заправски управляется с автомобилем. По поводу моего заблуждения втолковал один знающий малый:

— У них там, в Махачкале, обычное дело, когда все без правил лихачат по улицам!..

После дембеля Мурат перевёлся на заочную форму обучения, не жалея себя, постигал премудрости архитектурной профессии. Было-было от чего испытывать трудности. Превращалась в руины великая страна. Ошеломлённые люди метались кругом неприкаянно, как погорельцы. Мать, не выдержав эту сплошную напасть, заболела и тихо отошла в мир иной. И остался со старым отцом-инвалидом на руках и молодой женой с сыном-малюткой прагматичный приверженец просвещенья. Время было жестокое и лихое. Народ трудился без пенсий и зарплат. Выплаты задерживали по многу месяцев. Спасало от голода трудолюбие в развёрнутом личном хозяйстве.

Мурат устроился на работу в отдел градостроительства мэрии Белой Башни, где в тот период вовсю заправлял Геор Хестанов. Вертел делами предприимчивый мэр так, что на фоне всеобщего разорения воздвиг себе в родной Первомайке палаты похлеще боярских. Никто его не смел укорять, лишь робко шептались горожане на ушко друг другу по закуткам.

До всех этих обывательских дел Мурат был далёк. На службе проводил он рабочие дни. Хозяйствовал в доме отцовом. А ночами зубрил до отупения учебный материал, часто засыпая прямо за письменным столом. Жена Юлия украдкой плакала, опасаясь, что тронется умом супруг от чрезмерных таких нагрузок. На себя она давно махнула рукой. Жаль, когда в расцвете лет безнадёжно увядает цветущее тело. А была ведь молодка ещё хоть куда из себя. Круглое с нежным подбородком лицо невольно приковывало к себе взгляды мужчин на улице, особенно глаза, миндалевидные, светло-карие и глубокие, в обрамлении бархатных ресниц. Её женская натура требовала внимания, а им с мужем порой некогда было даже пару добрых слов друг другу сказать. И, вроде бы, рядом законный супруг, но дух его обитал вовсе не здесь. О чём свидетельствовал его отрешённый и затуманенный заповедной думой взгляд.

Случалось, заботливо скажет она:

— Милый, поберёг бы себя. Вон седина в волосах пробивается…

Натруженной рукой взъерошит Мурат короткий свой «ёжик» и бросит:

— То годы во мне серебром проросли. Их носить напоказ не зазорно мужчине.

— Не щадишь ты себя, так пощадил бы родителя. Пренебрегаешь мною. Хоть бы иногда вспоминал о маленьком сыне.

— Ради бога оставьте меня. Сил не осталось на склоки.

На том обрывался бессмысленный спор, и снова Мурат погружался в себя.

Если тебя не понимают близкие, то только и остаётся искать утешенье внутри круга собственных интересов. Юлия так и поступила. Всю нерастраченную любовь она направила на маленького Казбека. И ещё увлеклась любимым хобби. Дело в том, что, работая в аптеке фармацевтом, она профессионально разбиралась в целебных свойствах различных лекарственных растений. А отсутствие в продаже в последние годы необходимых медицинских препаратов породило массу народных целителей, шарлатанствующих на людском невежестве.

Вот и занялась женщина сборами трав, составляя лечебные снадобья, которыми от души снабжала всех страждущих. В свободное время она пропадала в окрестностях, запасая целебный продукт. Так что, дом весь превратился поистине в ведьмин вертеп: кругом стояли склянки с настойками и экстрактами, в сенях и коридоре с потолка свешивались пучки сушёных трав, крутой духмяный аромат снадобий непривычно раздражал обонянье посещающих этот дом гостей.

Супруги жили рядом под одной крышей, и в то же время были далеки друг от друга. Юлия с некоторых пор тихонько подмешивала мужу в пищу приворотного зелья, приготовленного собственной рукой, в надежде, что он обратит на неё более пристальное внимание. Она беззаветно верила в силу чудодейственного средства. Но все её усилия были тщетны. Мурат оставался к ней холоден, как циклон, налетающий с Арктики. Старик отец всё это видел и переживал молча, в немощи своей понимая, что не в состоянии повлиять на сына для того, чтоб тот поберёг себя и сохранил семью. Житейская мудрость научила пожилого человека не встревать в дела молодых. Со снохой и внучком он жил в большем согласии, нежели со взрослым сыном. Не понимал он самоистязаний того ради какого-то там образования. Не понятны нисколько крестьянской душе затейливые учёные люди. А тут родной сын подался туда же.

— Да и бог с ними! — отмахивался старик. — Пусть себе постигают науки…

А в городской администрации затеяли грандиозный проект. С чего бы вдруг на безденежье на такое решились? Долго в станице Междуреченской мирились с регулярными весенними затоплениями из-за паводков, когда оба рукава речки Фурии выходили из берегов, и вода проникала в жилища. Раз в пятилетку река несла грандиозное бедствие, критически поднимаясь в уровне, унося с собой урожай с огородов, запасы дров на зиму, сложенные во дворе, домашнюю скотину, хозяйственный инвентарь и разрушая подсобные строения.

— Вот так чудеса! — судачили люди кругом. — Наконец-то проснулась власть.

Через отдел градостроительства мэрии Белой Башни проходил проект сооружения защитной дамбы, и Мурат оказался в эпицентре событий.

* * *

Вот она — многострадальная станица Междуреченская. Основана была казаками во времена Русско-Кавказской войны, когда экспедиционный корпус генерала Ермолова в начале 19-го века начал выстраивать новую линию оборонительных укреплений для защиты проходящей в этих местах Военно-Грузинской дороги. И речушка Фурия, неспешно струящаяся меж камней неприметным тихим ручейком, разделяется здесь на два русла. Её водной преградой даже не назовешь, поскольку можно запросто перейти вброд, не замочив коленей. Но напоминает о её буйном нраве расположенная в самом месте развилки насыпная дамба, укреплённая загородкой из железобетонных плит. Местами заметны промоины в сооружении, где плиты неровно сдвинуты с мест и там в беспорядке нагромождены бушующим потоком каменные валуны. Неискушённому наблюдателю невозможно представить, чтоб эта смирная речушка таила в себе столь сокрушительную угрозу, от которой сносит постройки и смывает имущество со дворов. Неужели воздвигнутая дамба не обладает достаточной мощью для сдерживания весенних паводковых вод?

Представительная группа важных чинов кучно сгрудилась прямо на дамбе. Я ожидал поодаль, когда наступит момент проявить своё амплуа в отведённой мне роли куртизанки. До меня доносились обрывки отдельных фраз, произнесённых в запальчивости спора особенно резко. Если уж мэр Кессаев так ожесточённо рубит воздух, как саблей, своей пятернёй, значит, всё обстоит серьёзно.

–…ну зачем колоссальные средства вкладывать сюда в этот бесперспективный проект, — недоумевал один из столичных вояжёров, мощно набычив шею, словно греческий Геракл, намеревающийся вычистить Авгиевы конюшни. — Нужно просто закрепить новыми плитами размытые места.

— Как вы не понимаете, что такие затраты мэрия несёт каждый год, — горячился Мурат, выходя из себя от непробиваемости чиновника. — На израсходованную за многие годы на ремонт сумму давно можно было построить монолитное бетонное сооружение на века.

— В то время, когда в республиканском бюджете сплошные прорехи, откуда взять средства на вашу дамбу? Вы об этом подумали, господин Кессаев?

— Вы бы лучше задумались над тем, сколько жертв совсем недавно забрала здесь вода…

Перепалка ещё продолжалась, когда ко мне своей стремительной походкой подгребла Янина вместе с гражданином невыразительной наружности. Во всё время визита комиссии по гидротехническому объекту, этот представитель держался обособленно от всей группы, в споры не вступал, а больше изучающим взглядом дотошного педанта обшаривал дамбу, прикидывая что-то в уме.

— Познакомьтесь, пожалуйста. Это пресс-секретарь мэра Сергей Овсянников, — представила меня Янина. — Он в курсе событий, и в спокойной обстановке вам подробнее объяснит суть дела.

— Очень приятно. Я финансовый эксперт республиканского казначейства Оскар Казимирович Сосновский, — протянул мне лодочкой миниатюрную влажную ручку столичный фрукт.

— Ну, я вас покидаю. Извините, по горло загружена работой, — сбагрив на меня ответственного представителя, поспешила убраться правая рука мэра.

— Где мы с вами, Сергей, сможем обстоятельно обсудить дело? — словно ввинтив в меня буравчики, впился вопрошающим взором Оскар Казимирович.

— Пойдёмте к машине. Сейчас нас водитель отвезёт в одно тихое местечко, где никто не потревожит нашего уединения.

Через полчаса каскадёрской с замиранием сердца езды по горному серпантину, мы оказались в Белой Башне на открытой террасе ресторана «Снежный барс». Перед взором простирался живописный вид на чудные природные достопримечательности. Внушительные каменные исполины, вздымающиеся над городом, застывшими позами порождали в воображении образы эпических персонажей героических нартских сказаний. И над всем этим великолепием главенствующим объектом выделялся величественный памятник из белого камня. Башня надменно хранила секрет своего таинственного происхождения, впечатляя неприступностью и органичным единением с окружающим пейзажем.

Для порядка, соблюдая условности за столом, финансист положил на колени кожаный портфель, и извлёк наружу какие-то важные бумаги. Начал, ссылаясь на предписания должностных инструкций, нудно объяснять проблемы бюджета. При этом он часто апеллировал к исчисляемым миллионами суммам. Я мужественно тосковал, в ожидании заказанных яств. Наконец официант осчастливил щедрым подношением, и за столом обозначилось трепетное возбуждение, предшествующее принятию первой стопки.

— Ну, будем! — с повадкой матёрого халявщика, Казимирович выплеснул в глотку пятизвёздочное содержимое своей порции.

Почин был сделан, клиент увяз в расставленной на него западне, как муха в липкой ленте, коварно вывешенной в проёме растворённого окна. Нутром я почуял, что всё будет на мази! Скоро мой собутыльник изрядно раскраснелся и, азартно потирая руки, приятельски хлопал меня по плечу. Напрочь позабыв о предмете его визита, мы громко травили анекдоты армянского радио и комичные истории из собственной практики. По-свойски обращаясь к нему, я приготовил очередной перл:

— Оскар, ты помнишь студенческие годы?

— О, да! — блестя замасленными глазками, воодушевился компаньон. — Я учился на финансово-экономическом…

Бестактно перебивая его, я продолжал:

— У нас на филологическом ходило меткое выражение: размер жопы, в которой оказываешься во время сессии на экзамене, прямо пропорционален размеру члена, который клал на учёбу в течение семестра.

Он оценил мой юмор! Справившись, наконец, с приступом хохота, мой весёлый партнёр отметил характерную особенность в себе:

— Когда я ем — я глух и нем! Когда я пью — я пообщительнее…

— А ты заклей себе рот скотчем, — советую я, издевательски отправляя в рот внушительный кус румяной и сочной бараньей грудинки.

Лукаво подморгнув мне, Оскар подхватывает иронию и в свою очередь выдаёт:

— Тут ведь оказываешься перед дилеммой. В России есть на выбор два вида скотчей: те, которые не приклеиваются, и те, которые не отдираются!

Я глубокомысленно поддержал его скепсис:

— Относительно нашего разлюбезного Отечества возможны лишь два варианта развития событий: наихудший и маловероятный.

— Обнадёжил, Серёга! Сведения из каких источников черпаешь?

— Из собственных наблюдений выводы делаю. Вон, зарплата в последнее время стала больше напоминать сдачу.

— Да-а! — напуская серьёзный вид, протянул разомлевший казначей. — Тут и вспомнишь невольно беднягу Винни Пуха, когда из-за пчёл тот свалился задом прямо на ежа.

— И что было дальше?

— Так он не постеснялся и сказал всё слово полностью…

До полуночи мы проржали, как насытившиеся овсом гусарские лошади в тёплой уютной конюшне. Батарея опустошённых бутылок и гора загаженных объедками тарелок, будто бранное поле, остались после нашего пребывания. Распрощались мы братьями. Водитель отвёз клиента на автовокзал к ночному рейсу. Я же на вызванном официантом такси добрался домой. Совершенно не помню, как оказался в постели.

Очнулся с головной болью и чувством выполненного долга в душе, когда уже было далеко за полдень. Превозмогая себя, добрёл до холодильника. Там нащупал холодное пиво и, как истерзанный жаждой путник в Сахаре, жадно приложился к спасительной влаге. Едва отошёл от мертвецкого состояния, как зазвонил телефон. Естественно, это была Янина:

— Ну, как, алкоголик? Живой? Четвёртый раз уже тебе звоню.

— До твоего звонка был уверен, что пребываю в аду.

— Сильно тебе плохо? Лечись. Только последнее слово молви: как прошло мероприятие?

— Лучше не бывает. Мы с Казимировичем на крови побратались. Готовьтесь принимать дары падишаха.

— Молодчина, Овёс! Ты оправдал возложенные надежды. Родина этого не забудет, — рассыпалась в благодарностях интриганка. — Можешь спать дальше. Больше тебя не побеспокою.

— Ну вас всех к чёрту! — послал я коллегу. — Спаиваете меня, изверги…

Бросив трубку, ощутил, как сдавливавший голову терновый венец стал обретать очертания нимба от признания удачно мною провёрнутого дельца. Главное, будут теперь деньги на сооружение дамбы. Столько с ней претерпели мороки! Как тут не возрадоваться? Ведь беда, что случилась три года назад, разделила общество на два непримиримых лагеря. Эта беда, в своё время, и сыграла решающую роль при восхождении Мурата на Пантеон городской власти. Грешно в подобном тоне рассуждать о трагедии, но только чрезвычайные ситуации, порой, могут всколыхнуть консервативное мышление обывателя, чтобы дошло до него, что гражданской активностью можно добиться исполнения воли масс. Конституционное право граждан — изъявлять свою волю во время выборов лидера. Слушая пропагандистские призывы всяких политтехнологов, не стоит поддаваться их обольщениям. Всегда судить надо исключительно только по деловым качествам кандидата. Если за его спиной нет реальных дел, то не стоит заблуждаться в отношении такого лица.

Когда Мурат трудился в отделе градостроительства, по роду своей деятельности ему приходилось выезжать на места производства строительных работ. Ездил он и в станицу Междуреченскую для предварительной корректировки работ на местности и в ходе самого возведения там защитной дамбы. Произведя на месте свои расчёты, изучив силы противодействия сооружения стихии, он составил квалифицированное заключение, и ознакомил с результатами своих умозаключений тогдашнего мэра Хестанова. Тот немедленно вызвал не в меру прыткого подчинённого на ковёр и сделал резкое внушение:

— Молодой человек, ваше усердие похвально, однако требует лучшего применения. Не воображайте, будто проект составляли дилетанты. Специалисты убедительно доказали, что запас прочности возведённой дамбы троекратно превышает наибольшую вероятность мощи допустимой угрозы. Вопрос решён коллегиально на сессии городского совета, и я уже дал распоряжение приступать к выполнению работ. Так что, не путайтесь под ногами.

— Тут не надо быть квалифицированным специалистом, чтобы понять в невозможность сдерживания весеннего паводка земляной дамбой, укреплённой всего лишь лёгкими бетонными плитами. Только сплошная монолитная конструкция способна гарантированно противостоять напору стихии, — упрямо гнул Мурат свою линию.

От напористости молодого сотрудника начальник пришёл в ярость.

— Раз и навсегда предупреждаю не совать нос куда не следует! — повышенным тоном градоначальник охладил пыл зарвавшегося архитектора. — Я не намерен выслушивать ваш бред. Ступайте на рабочее место и больше не отвлекайте меня от серьёзных дел…

И всё же, строптивец на этом не успокоился. Он в нерабочее время отправился на свой страх и риск в Междуреченскую и принялся ходить там по домам, объясняя жителям о нецелесообразности планируемых работ по возведению, по сути сказать, не дамбы, а сомнительной загородки для сдерживания мощного напора воды. Мурат размахивал листами с техническими расчётами и рисовал эскизы с распределением векторов сил по принципу сопротивления материалов. Он с пылом убеждал станичников, чтоб вышли на общий сход и решительно высказались против бесполезного строительства. Люди слушали его и согласно кивали в ответ. Только выходить с протестом никто не спешил. И нашёлся стукач, который донёс на мятежного возмутителя спокойствия в администрацию станицы. Появился местный глава с парой милиционеров. Смутьяна препроводили в станичный опорный пункт, где установили личность пришельца. В тот же день Хестанову стало известно о провокационном поведении сотрудника мэрии, призывавшего к беспорядкам в Междуреченской. Строгим выговором с занесением в личное дело и последним предупреждением поплатился за свой несанкционированный вояж Кессаев. Пришлось смириться с обстоятельствами. Мурат затаился. Объект был построен согласно одобренному мэром проекту.

А последующей весной гром разразился. Усугубило положение то, что ливень хлынул глубокой ночью, и вместе с водой на станицу обрушился оползень. Грязевой поток снёс на своём пути насыпь и разметал плиты. После, их обломки находили на большом расстоянии от населённого пункта.

Жители подверглись панике, люди выскакивали из домов, а их тут же подхватывало бурлящим потоком и уносило в ночь. Крики тонущих заглушал грохот разбушевавшейся стихии.

В течение нескольких дней на местном кладбище прибавилось с дюжину свежих крестов. Народ дорого заплатил за собственную пассивность. Запоздало вспоминали междуреченцы молодого бунтаря, дельное предложение которого так неосмотрительно отвергли. Все теперь понимали о насущной необходимости в постройке у них качественной монолитной стены из бетона. Только это могло уберечь населённый пункт от дальнейших бед, приносимых водой. Ведь полстаницы оказалось в зоне бедствия, где жилища охватывало губительным потоком.

А как же Мурат? Подозреваю, ему было о чём позаботиться. Ну, хотя бы о том, чем прокормить семью. Ситуация в стране ухудшилась настолько, что зарплаты не поспевали за ростом цен. Людям по многу месяцев не выдавали заработанное, а когда они, наконец, получали деньги, то из-за инфляции те совершенно обесценивались, и на них невозможно было прожить даже день. Кругом предприимчивыми людьми создавались всевозможные акционерные общества, в результате чего заводы, фабрики и прочие предприятия оказывались частной собственностью наделённых властью лиц, а прежние работники попадали в число безработных. Гражданам сунули какие–то бумажки, красиво названные ваучерами, пообещав каждого наделить на основании этого документа причитающейся долей от раздела богатств страны. Средства массовой информации дружно убеждали народ, что осталось совсем немного потерпеть до всеобщего благоденствия. Все, как доверчивые ротозеи, развесив уши, ждали того момента, когда небесной манной на них обрушатся блага. Хваткие дельцы, вроде Бориса Санакоева, действительно купались в роскоши. В Белой Башне именно тогда появился ночной клуб «Мессалина», ставший своеобразным культовым местом для городской элиты, богатых олигархов и преступных авторитетов.

При клубе существовали сауна с бассейном и ресторан для избранных ВИП-клиентов. Там же содержали нелегальный бордель с девицами для интимных услуг. Крышевал это сомнительное заведение всё тот же заместитель городского мэра Санакоев. Сутенёром там подвизалась одна пронырливая езитка из Грузии, с которой Борис имел тесные отношения. Она поставляла сюда смазливых девочек, которых находила где-то в далёкой российской глубинке. Кроме того, эта дама свела патрона с грузинскими криминальными элементами. Дело обрело серьёзный оборот. В результате в Белой Башне был развёрнут ещё и спиртоперегонный завод, где стало функционировать нелегальное производство палёной водки. Грузинские компаньоны Санакоева обеспечивали предприятие поддельными акцизными марками, и организовали канал сбыта выпускаемой заводом продукции. И пошли фуры с палёнкой в российские города с традиционно пьющим населением.

Какие суммы на этом деле отгребали себе в карман ловкие предприниматели, стоит лишь догадываться. Только завод стал точкой преткновения разных заинтересованных группировок. Период раздела территорий прошёлся тяжёлым катком по такому лакомому куску. Не раз там случались бандитские разборки, доходящие до кровавой поножовщины и перестрелок. Никто не считал, какие жертвы были принесены на алтарь ради чьей-то наживы. В междоусобные войны боялись сунуться те же представители правопорядка и других государственных структур. Здравые умы в этих ведомствах для себя рассудили таким образом, что гораздо спокойней получать внушительные откаты, чем себе в убыток мешать «трудовому» процессу на столь доходном производстве. И всё здесь шло своим чередом: братки отстреливали друг друга, оперуполномоченные убойного отдела подгоняли статистику борьбы с преступностью под успешный процент, городская администрация закрывала глаза на творящееся. Обстановка сложилась поистине, как в американском Чикаго в период большой депрессии. Поговорка: рука руку моет — обрела актуальный смысл в данном случае. Порой, чтобы заткнуть какую-нибудь образовавшуюся дыру в городском бюджете, сам мэр без зазрения совести прибегал к благотворительной помощи бонз незаконных производств.

Правда, однажды случилось Хестанову рассориться с дельцами, промышляющими палёной водкой. Хотел было прижать им потуже хвосты. Да только не пошли на конфликт с бизнесменами местные силовики, наотрез отказавшись затевать войну с бандитами — рассудили, что больше от этого потеряют, чем обретут. Пришлось вызывать спецназовцев из федеральной столицы. Разогнали в один момент бравые киборги бандитское ополчение, окольцевали стальными браслетами предводителей. В общем, навели порядок, отчитались об успешно проведённой операции перед начальством. На этом какое-то время установилось тревожное перемирие. Однако никому из заинтересованных сторон оно не принесло удовлетворения. Все загрустили об утраченных доходах.

И вновь через некоторый промежуток времени забулькало водочное производство. Больше не нашлось желающих покуситься на источник неиссякаемого денежного потока. Так и поладили между собой официальные и теневые круги местного общества. Вот и выходит, что деньги есть продукт уравновешивания интересов конфликтующих сторон. Конечно, случались и после в пределах завода конфликтные ситуации, но это уже носило локальный характер и не претендовало на масштабность. Отделаются братки одной-двумя жертвами, и снова вступает в силу конвенция о разделе сфер влияния, ведь хлипкий мир всегда лучше кровавой свары.

* * *

Это Кессаев мыслил иными категориями. Он грезил вовсю развернуть на подконтрольной ему территории преуспевающие производства, откуда успешно получилось бы черпать населению доходы. С этой целью изыскивал всевозможные резервы. Вот и в другой раз путь наш лежал в небольшое поселение — Роза Ветров, затерянное высоко в горах, где проживало не более трёх сотен человек. Чтобы туда нас доставить, Коротышке нужно было изрядно постараться. И всё равно джип с едва не перегревшимся мотором пришлось оставить ниже, а самим взбираться на кручу ещё с километр по узкой, местами в полступни, тропинке, вьющейся по самому карнизу горного кряжа, опасно нависшего над пропастью. Соблюдая особую осторожность, кое-где необходимо было, пачкая одежду, плотно прижиматься телом к скале, вынужденно постигая навыки заправского альпиниста.

В прежние времена здесь размещалась метеостанция, да чабаны перегоняли отары на сочные альпийские пастбища. Вон издали видна полуразрушенная кошара, в разбитые окна которой теперь заглядывает лишь гуляка ветер. А в прорехах обветшавшей кровли из полопавшегося от времени и осадков шифера туда-сюда снуют юркие птахи. Не надо обладать богатым воображением, чтобы представить себе картину некогда протекающей здесь жизни. Вглядываясь в растрескавшуюся кирпичную кладку стен, кажется, что сквозь щели ещё доносится меканье сотен овец, собранных сюда для сезонной стрижки.

Когда-то тут был переброшен напрямую через пропасть подвесной мост на стальных канатах, но со временем конструкция обветшала и рухнула. Так с тех пор у властей руки не доходили, чтоб наладить сообщение с большой землёй жителям забытого поселения. И чахла здесь жизнь, угнетённая бюрократическим к ней отношением власть имущих.

Диву даюсь, как при столь громоздкой комплекции Мурату удаётся и в таком сложном восхождении взбираться наверх впереди всех. В запылённых рабочих ботинках и порядком потрёпанной брезентовой куртке, с палкой в руке, он поистине выглядел, как разыскивающий отбившегося от стада барашка пастух.

Что привело его в это дикое место? Да всё заботы основательного хозяйственника, стремящегося в каждом закутке своей вотчины навести должный порядок. Дело в том, что ещё накануне падения Советского государства, здесь обнаружено было месторождение газа. Потом в пылу наступивших политических баталий все успешно забыли об этом открытии, да и средства на развитие промысловых разработок неоткуда было взять, ибо в стране наступил финансовый коллапс.

И вот новый мэр решил развернуть на разведанном месте добычу энергоносителя, так необходимого жителям Белой Башни, до сих пор практикующих в быту дровяные печи. Для этого прежде всего требовалось наладить надёжное сообщение поселения Роза Ветров с остальным миром. Вся молодёжь шарахалась поскорее отсюда на большую землю и оставалось лишь старикам доживать свой век в этом богом забытом уголке. Судите сами, как можно прозябать здесь, когда даже детям чтобы посещать школу, необходимо было долго спускаться на несколько километров вниз, в близлежащее село. А в зимний период, когда всё кругом занесено глубоким снежным покровом, ребята вообще по нескольку недель не виделись с родителями. Им приходилось оставаться у приютивших их родственников или в интернате, организованном при школе.

Теперь отрезанный от цивилизации населённый пункт Мурат вознамерился оживить, чтобы он забурлил новой жизнью. Вот для этого он прихватил с собой кроме меня с Санакоевым ещё двух специалистов из мостостроительной организации — проектировщика и геодезиста. Вон как они громко пыхтят за спиной патрона, с трудом взбираясь наверх. Однако их опыт необходим, чтобы соорудить над пропастью основательный и долговременный мост, тем значительно сократив и обезопасив путь до высокогорного поселения. Потом по мосту пройдёт строительная техника, что позволит начать разработку газовых залежей. Сам Мурат прибыл с той целью, чтобы лично оценить перспективу обещающей с лихвой окупить финансовые вложения местности. Видимо не напрасно предусмотрительный мэр отвадил в своё время от месторождения хлынувших было сюда акул большого бизнеса.

Поездка была внеплановой, поэтому предварительно никто в поселении не был оповещён о нашем прибытии, и мы, как нагрянувшие конкистадоры из Старого Света, незвано вторгшиеся в быт мирной индейской деревни, раскрасневшиеся и потрёпанные явились сюда для внесения преобразований. Стеклянные бусы на золото мы не собирались выменивать у местных аборигенов, но скрывающийся в недрах энергоноситель нас действительно интересовал.

Кроме сложенных из подручного камня жилищ, составляющих костяк населённого пункта, бросилось в глаза отстоящее особняком с краю запущенного вида деревянное строение с покосившейся вывеской на фасаде «Магазин сельпо». Хотя больше бы сюда подошло название вроде «Скобяная лавка» или «Мелкая торговля в розницу». Туда Мурат и направился. А мы вчетвером проследовали за ним.

Внутри магазина оказалось довольно просторное помещение с не шибко широко представленным ассортиментом товаров. На самом видном месте в деревянных лотках выставлены были успевшие зачерстветь несколько буханок ржаного хлеба. В коробах на полу, возле самого прилавка, виднелись загруженные туда всевозможные сыпучие товары: чай, сахар, крупы, карамель… Рядом с этими продуктами и бутылками с подсолнечным маслом громоздилась железная бочка, от которой несло керосином. Ну и на кое-как приспособленных к стенам полках в небрежном беспорядке разместились вперемешку жестяные банки консервов скумбрии в собственном соку и кильки в томате, маринады в стеклянной таре, несвежие пачки с печеньем и прочий продовольственный ширпотреб. Из промышленных товаров пылились болтающиеся от сквозняка на передвижной вешалке из алюминиевых трубок несколько женских кофт блёклых тонов и платья совершенно дикой расцветки.

Прилавок обступила кучка местных обывателей и они громко обсуждали что-то своё, когда мы вошли в магазин. По всему видно было, что тон во всей компании задаёт хозяйка торговой точки, особа с внушительным бюстом и необъятной комплекцией. Она-то и обратила первой внимание на пришельцев.

— А водку не продаём мы, — огорошила нас внезапным признанием дама. — По новому положению на алкогольную продукцию требуется покупать лицензию в городской мэрии. У нас нет на это денег.

— Так мы не за этим сюда заглянули, — запутал в догадках не в меру проницательного работника прилавка Мурат, милой улыбкой сглаживая наметившееся в оппоненте замешательство.

— С такими красными рожами разве может привлечь какой-то другой товар? Знаем мы вашу братию, — нашлась напористая торговка, как ответить достойно чужаку.

Тут уж не выдержал проектировщик и, зверски скосив глаза на Кессаева, трагическим голосом объявил:

— Вы, гражданочка, неподобающим образом для работника сферы обслуживания ведёте себя. Перед вами мэр Белой Башни собственной персоной, и он прибыл, чтобы наладить ваш быт. Лучше бы помогли нам найти главу поселения, чтоб мы смогли порешать с ним надлежащие вопросы.

От такой неожиданности торговка лишилась на несколько мгновений дара речи. Получилось прямо как в гоголевской комедии «Ревизор» в тот самый момент, когда объявили о неожиданном прибытии уполномоченного лица. С дамой творилось что-то неладное. Щёки налились закатным румянцем, глаза выпучились, как у камчатского краба, а губы растянулись в вымученной улыбке, как в романе Гюго «Человек, который смеётся» случилось с изуродованным компрачикосами мальчиком. Да и другие из присутствующей публики выглядели не лучше. Видимо свалившаяся на их головы неожиданность оказалась настолько потрясающей, что следовало ещё как следует её пережить.

Быстрей всех, надо отдать ей должное, пришла в себя стоящая с краю сухощавая старушенция. Она живо подхватилась и со словами «сейчас позову», резво метнулась за дверь. Внутри воцарилось гробовое молчание. Слышно стало, как мышь осторожно скребётся в каком-то из кулей.

Обстановку разрядил сам Мурат. Он сказал, направившись к выходу:

— Не будем мешать торговле. Подождём снаружи.

И мы выбрались на крыльцо, где посередине обыденно развалилась какая-то лохматая псина, мешаясь под ногами. Следом за нами потянулись на выход магазинные завсегдатаи. Кто-то пнул разлёгшуюся на пути собаку и та, взвизгнув, драпанула прочь от обидчика. Отбежав на безопасное расстояние, дворняга плюхнулась под ближайшим забором, и, опасливо озираясь на сборище у магазина, продолжила своё беззаботное существование. Неведомым образом оповещённая, возле магазина разрасталась толпа местных жителей. Тут на глаза Мурату подвернулся какой-то знакомый тощий дедок, наружностью напоминающий египетскую мумию с иссохшей кожей, в калошах на босу ногу и с дерматиновой папкой под мышкой, какую обычно всюду таскали с собой колхозные счетоводы. Изобразив на лице радостное выражение, Мурат устремился ему навстречу. Мумия безучастно восприняла постороннее внимание к своей персоне. Пожалуй, только едва заметно колыхнула ресницами на мёртвом лице да приняла стойку «вольно» в своей позиции. Насторожённое выражение в глазах сменилось на выжидательное. Только и всего. А когда шеф достаточно приблизился, археологическая достопримечательность разразилась вдруг вполне вменяемым слогом:

— Как твой родитель поживает, Мурат?

— Ничего себе. Шкандыляет всё на своём протезе.

— Ну дай бог ему здоровья! Хозяйственный он мужик, — с напускной важностью уведомил дед присутствующую общественность.

Мурат обратил внимание на удручённое выражение в лице старика, поэтому осведомился у того в рамках соблюдения приличий:

— Твои как дела, отец?

Оживший артефакт вяло переступил с ноги на ногу и грустно молвил:

— Я-то что. Грех жаловаться. Вот старуха моя совсем ослепла. Такие дела.

На что Мурат отделался философской неопределённостью:

— Да-а. Годы дают о себе знать.

— Ой, не говори. Только старуха лишилась зрения после вирусного заболевания, холера её подери. Гриппом переболела и ей дало осложнение.

— Ну, жизнь, — посетовал мэр. — А что врачи? Неужто лечение не предлагают?

— Возил я её аж во Владикавказ. Докторов только деньги привлекают.

— Ну, жизнь, — повторил патрон озабоченно. — И что теперь собираетесь предпринять?

— Приходит местная знахарка. Заговаривает недуг молитвой на свечке. Всё нам дешевле обходится.

— Во жизнь, — снова вздохнул мэр. — И помогает такое лечение?

— Да где там. Так, одна моральная поддержка моей старухе. А на большее у нас средств не осталось. Пока возил её по врачам, залезли в долги. За это и пасеку, которая нас обеспечивала, отобрали.

— И что, больше сделать ничего нельзя для пострадавшей?

— А что тут сделаешь? Специалисты советовали свозить её в Москву. Там, говорят, есть офтальмологическая клиника Фёдорова, где делают лазерную коррекцию глаза и меняют хрусталик на искусственный. Только нет у нас средств на это. Будем так свой век доживать.

— Ну да, — согласился Мурат. — А что нам ещё остаётся?

— Все ходим под Богом! — сакраментальной фразой ответил на это дед.

— Ладно, отец. Не отчаивайся. Держись! И старухе накажи, чтоб не падала духом.

— Хорошо. Будем стараться.

— Ну, бывай…

К этому моменту народу собралась уйма. Все жадно ловили слова мэра, с откровенным любопытством и бесцеремонностью разглядывая заезжего важного чина, впервые в истории поселения посетившего сии отдалённые места.

Снизу кто-то воскликнул осторожно:

— Начальник, ты бы лучше нам работёнку подкинул.

Затем раздалось в толпе ещё:

— Или хотя бы рухнувший мост поправил.

— Детям в школу ходить далеко.

Тут как раз и подоспел запыхавшийся глава поселения. Это был вертлявый плешивый субъект в залатанной на локте телогрейке не первой свежести. Он решительно вторгся с разгона в народную массу. Бесцеремонно цыкая на ропщущих граждан и живо расталкивая всех подворачивающихся на пути локтями, надсадно при этом восклицал: «Боже мой! Наш дорогой мэр в гости пожаловал». Лысый, преодолев, наконец, людскую преграду, подобострастно прильнул к неосторожно оставленной в свободной манере руке Мурата, цепко ухватившись за неё, будто в церкви в поисках поповского благословения. Захлёбываясь от восторга, он беспрестанно твердил: «Милости просим в наши чертоги». Лишь только когда приступ истерии прекратился, наделённый портфелем чиновник обрёл способность к адекватному реагированию на внешние раздражители. Он обернулся к обступившему магазинное крыльцо люду и радостно сообщил:

— Знакомьтесь, друзья. Это товарищ Кессаев.

Будто представляя своего старинного приятеля, сельский администратор хотел показать односельчанам, насколько сам накоротке с заехавшим сюда городским бонзой.

Последняя реплика льстеца явно запоздала, поскольку селяне и без того прозрели, признав в визитёре с громоздкой фигурой и стрижкой «ёжиком» то самое официальное лицо, которое привыкли обозревать со страниц местных печатных органов либо с экранов в муниципальных телепрограммах.

Обратившись к местной шишке, Мурат строго спросил:

— Почему до сих пор не поставили вопрос перед мэрией о необходимости восстановления отслужившей срок коммуникации?

— Когда рухнул старый мост, я обращался за помощью к товарищу Хестанову. Он обещал решить вопрос положительно, да, видимо, всё руки не доходили до нас. Понимаю, что у мэра и без того хватает забот. Может вы поможете в нашей беде? — почти плача, униженно лебезил приспособленец, не стыдясь окружающей публики.

— Решим ваш вопрос. Обязательно решим, — заверил градоначальник. — Для того и приехал сегодня к вам.

— Спасибо! — раздались кругом вразнобой недружные голоса. По недоверчивым лицам людей заметно было насколько они доверяют словам действующей власти. В их душах совсем не осталось веры.

Мурат продолжал:

— Мост будет построен стационарный, а не подвесной. Послужит вам на долгие времена, как надёжная дорога в грядущее. Думаю, останетесь довольны им.

— Можно будет легко добираться на работу на ферму в нижнее село, — в упоении закатив глазки, размечтался плешивый.

— Работёнку вам тоже подкинем, — многозначительно пообещал мэр напоследок. — А сейчас, извините, нам нужно ещё обследовать место предстоящих работ.

Мурат гордой поступью кесаря покидал магазинное крыльцо, послужившее ему подиумом, и жалобным скрипом подгнившего деревянного настила под грузной фигурой триумфатора сопроводившее его на прощание. Услужливо забегая вперёд, лысый указывал путь. А народное ополчение сердечными возгласами вдогонку желало всего доброго посетившему их захолустье мэру. Он дал им надежду. В своей потрёпанной брезентовке он естественным образом гармонировал с местным населением, и оно его приняло в своей среде. Более того, здесь поверили его словам. После такого визита долго будут помнить этот исторический момент, ведь никогда раньше сюда не заворачивало высокое начальство, и никто так запросто не говорил с народной массой. Надолго теперь будет повод о чём посудачить в близком кругу.

Когда мы уже возвращались назад к себе и Коротышка привычно усердно сопел над своей баранкой, шеф обратился ко мне:

— Сергей, наведёшь все справки о состоянии здоровья ослепшей старухи, свяжешься с офтальмологической клиникой в Москве, закажешь билеты на двух человек и зарезервируешь места для их проживания в гостинице. В общем, сделаешь всё, что положено. Пусть дед свозит бабусю на лечение.

Я с готовностью достал блокнот с ручкой:

— Как имя того дедка?

— Будто я помню… он с отцом моим вместе трудился на пасеке, — последовало мне в ответ.

— Хорошо, Мурат. Всё уточню немедленно.

Борис беспокойно заёрзал позади шефа и подал робкий голос со своего места:

— А вы представляете, шеф, в какую сумму это нам обойдётся? Здесь явно миллионом не отделаешься.

Мурат так резко обернулся к Санакоеву, что не показалось бы неестественным, если по инерции голова патрона сделала бы пару-тройку оборотов на шее, пока бы остановилась.

— Вот что, друг мой, — играя желваками на скулах, яростно воззрился Мурат на вице-мэра, — всем и так известно, что ты самый нищий среди нас. Не лучше ли тебе заняться подсчётом собственных доходов и не совать нос не в своё дело?

На этом воцарилось долгое молчание в машине, мысленно каждый погрузился в рабочий процесс. Было над чем сосредоточиться. А Борису шеф дал понять популярно, что не ему бы мяукать на тему о деньгах. Патрон тонко чувствовал чаяния народа. Он знал, как его душу пронять. И в этом сказывалось благотворное влияние Янины Федермессер.

* * *

Сегодня звонила мать, напомнила мне, чтоб приехал на выходные отметить её день рождения. Торжество семейное и обычно проходит рутинно и скучно. Мать не любит возраст свой изобличать при скоплении народа. Традиционно событие такого масштаба мы проводим в узком семейном кругу: я с матушкой да Валентина. Но тут ничего не поделаешь, традицию семейную придётся поддержать. Подарок я уже припас. Боря Санакоев помог его приобрести, благодаря связям в торговой сфере. Это французские духи «Жадор». Дорогая вещь и, говорят, благоухание телу придаёт фантастическое. Мамуля обожает всякий эксклюзив, чтоб ни у кого вокруг ничего подобного не было. Останется довольна.

Завтра пятница. После работы и поеду в Колонку. «Девятка» моя застоялась в гараже, прошвырнусь с ветерком по свежезаасфальтированной федеральной трассе. Мурат отпустил до понедельника. У него самого радостное событие. Сын Казбек приехал на побывку из Питера, где с прошлого года учится в высшем военно-морском училище имени М. В. Фрунзе. Он с детства мечтал стать морским офицером, и теперь сбылось — носит курсантские знаки различия, сплошь весь в золотых якорях и полосатой зебровой расцветке.

Парень представляет собой копию отца — так же ладно скроен, только осанка более аристократическая. Самоуверенный и самовлюблённый малый, любит побузить в весёлой компании, отчего вечно попадает во всякие истории. В училище чуть больше года, а мне пришлось уже два раза смотаться в город на Неве, чтоб там утрясти скандалы, в которых был замешан Казбек. Самому Мурату не с руки заниматься разборками похождений сына, поэтому столь деликатную миссию приходится выполнять мне. Между нами, — чтоб не исключили из учебного заведения драчуна, пришлось выложить кругленькую сумму.

И всё равно Казбек — гордость отца. Вон как цветёт наш патрон, когда выходит на люди рядом с бравым сынком. Сам становится будто моложе, а наметившееся брюшко подбирает, втягивая в себя, чтобы не так заметно было. Даже хромота становится совсем неприметной, будто повреждённая нога вдруг исцелилась. Да, каждый родитель пытается найти некий идеал в своём чаде. По справедливости говоря, Казбек не обделён от природы способностями. Ещё во время учёбы в школе стал кандидатом в мастера спорта по боксу. На юниорских турнирах не знал поражений и сейчас за училище продолжает выступать на ринге. Кулаки у него внушительные. Да и грудь не по-юношески широкая. Нос хоть перебит и слегка скошен на бок, но это лишь придаёт мужественности его красивому лицу. Пожалуй, во внешности он нисколько не уступит античному Аполлону. Во всяком случае, девицы виснут на нём, как виноградные гроздья. И круг друзей всегда увивается за Казбеком, словно свита римского патриция. Вот и сейчас, не успел приехать и осчастливить своим присутствием родителей, как почётный эскорт приятелей и подружек сопроводил блистательного курсанта в неизвестном направлении. Как же такого не любить, когда щедрость его безгранична. Тратит отцовы денежки направо-налево, не считаясь с расходами.

Я как-то заметил Мурату:

— Разорит тебя сынок!

На что последовал ответ поистине заботливого родителя:

— Пусть развлекается, пока молод. Не хочу, чтобы он испытал те унижения, какие выпали в жизни на мою долю.

А Казбек и не тужит по поводу всяких житейских затруднений. Он как должное принимает заботу о себе. Такая она золотая молодёжь, привыкшая к постоянной опеке. Ко всему прочему, не потерпит Казбек посягательств на личную свободу. Выпало мне как-то стать свидетелем разговора отца с сыном. Казбек тогда только школу закончил. В тот период мать оказывала на него большее влияние, нежели Мурат, поскольку тот вечно был поглощён делами. Юлия бесконечно баловала любимого дитятю, позволяя многие вольности. У отца не было возможности контролировать поведение отпрыска. А тут оказалось, что юноша с компанией учинил пьяный погром в одном из ресторанов города. Так отдубасил хозяина кабака, что бедняга с побоями угодил на пару недель в больничный стационар. Причиной тому послужило то, что владелец заведения призвал шумную компанию либо покинуть помещение, либо вести себя соответственно в общественном месте. В общем, всё заведение было перевёрнуто вверх дном.

Немедленно сторонники Хестанова, воспользовавшись подвернувшимся случаем, дали ход неприглядной истории. В местной прессе был раздут скандал, с целью опорочить мэра. Порядком пришлось нам тогда всей командой понервничать, пока удалось замять конфликт. В итоге, как ни старалась конкурирующая сторона, а владелец ресторана забрал своё заявление из милиции и заявил, что в случившемся недоразумении сам виноват и претензий к обидчику не имеет. Какие тут могут быть претензии, когда ресторан не просто восстановили, но хозяину, кроме щедрого возмещения понесённых всевозможных издержек, предоставили такие серьёзные преференции в бизнесе, что тот рад был бы, чтоб его ещё разок так поколотили. Хестанов же опять остался с носом.

Ещё толком не улеглись страсти, когда Мурат решил сделать внушение сыну. Дома застать дебошира не удалось. Пришлось мне пуститься на розыски Казбека. Настиг его на каком-то турнире боксёров, проходившем в школьном спортивном зале посёлка Отрадное. Осталось подождать, пока наш боец закончит поединок. Ох и не сладко пришлось его противнику! Отделал его Казбек так, что к концу третьего раунда тот с трудом разлеплял распухшие полиловевшие веки, а кровью из разбитой брови была измазана не только физиономия, но и спереди вся майка с грозным изображением оскаленной волчьей пасти. Бедняга к концу боя так ослаб, что безвольно виснул на сопернике, цепко сковывая его активность. Только это и помогло проигравшему избежать нокаута.

Зал неистовствовал, поддерживая кумира. Любовь почитателей была столь очевидной, что я невольно поддался всеобщему ликованию.

— Ты был великолепен! — с восхищением я выразил своё почтение мастеру кулачных ристалищ, встретив его после принятия душа в раздевалке. — Меня отец за тобой отправил. Поехали, он ждёт.

Тень недовольства, будто чёрная кошка, прошмыгнувшая в подворотню, едва заметно проскользнула по красивому лицу Казбека. Очевидно было, что он догадывается для чего понадобился отцу и это крайне его раздражало.

— Нотации папаша будет читать? — на всякий случай уточнил у меня юнец.

Я попытался сгладить остроту ситуации взвешенным суждением:

— Ты, конечно, Казбек, уже вполне взрослый парень и должен отдавать отчёт своим поступкам. Я ни в коем случае не собираюсь тебя учить уму-разуму. Но отец твой занимает ответственный пост и всегда на виду перед людьми. Ты должен это учитывать.

— Ладно, я сам разберусь со своими проблемами, — резко оборвал разговор Казбек, демонстративно отвернувшись к окну. Он не собирался выслушивать осуждений в свой адрес. До самой мэрии больше не проронил ни слова. Так и сидели мы с ним молча в кабине на заднем сиденье, пока служебная «Волга» не замерла на площадке перед широким лестничным маршем парадного входа.

Легко, без видимого усилия, Казбек в один миг взлетел по ступеням наверх, оставив меня позади, сам скрылся за входной дверью. Когда я, изрядно запыхавшись, добрался до апартаментов шефа, там вовсю развернулась битва титанов. А иначе и не назовёшь то событие.

Мурат аршинными шагами, с напористостью носорога, бороздил обширные просторы кабинета. Пятерня его с такой резкостью металась в пространстве, что казалось удивительным, почему не раздаётся свист, как от рассекающей воздух сабли. Казбек, расставив ноги, как в боевой стойке на ринге, расположился поодаль, возле крайнего от двери окна, и, сложив мускулистые руки на груди, всей атлетической фигурой выражал решительный протест любой попытке насилия над своей личностью.

–…ты совсем распустился, сынок. Я в твои годы вообще не увлекался алкоголем, — со страдающей миной на лице, увещевал скандалиста Мурат.

— Ты отстал от жизни, отец. Нормы «Домостроя» не актуальны сегодня, — горячо вразумлял родителя дерзкий отрок. — Свобода личности в современном обществе является наивысшей демократической ценностью.

— Я не посягаю на твою свободу. Но она должна заканчиваться там, где начинается ущемление прав другой личности. Кроме того, ты дал повод моим недругам почувствовать себя вправе задавать мне щекотливые вопросы. Ты поставил своей необдуманной выходкой родного отца в неловкое положение.

— Я-то здесь причём? — искренне недоумевал легкомысленный кутила. — Каждый в этом мире отвечает за себя. Ты, наверное, забыл, что я уже вырос из ползунков.

— По поступкам вовсе не скажешь, что ты оперился. Знаешь, в какую копеечку мне влетели твои похождения?

— Ах, ты уже попрекаешь меня деньгами! — полез в бутылку мот. — Я не просил платить тому придурку за разгромленный ресторан. Стоило мне только бросить клич, как поклонники завалили бы баблом пострадавшего. Так что, не считай себя моим благодетелем.

— Вот ты как заговорил! С родительским мнением не считаешься.

Но строптивец уже подхватил вирус куража и, будто ему в штаны плеснули вдруг ковш кипятка, резко отшатнулся от оконного проёма. Лицо исказила яростная гримаса и он решительной походкой ринулся к выходу, зло бросив через плечо:

— Тоже мне воспитатель выискался, блин. Где ты был, пока я поперёк кровати умещался?

С этими словами разгневанный баловень судьбы надменно покинул отцову вотчину, крепко хлопнув на прощанье дверью.

После затянувшегося мгновения молчания, Мурат, наконец, констатировал факт:

— Ну и характер!

И в этой фразе я вовсе не ощутил разочарования отца. Наоборот, как прожилки на кленовом листе, в ней отчётливо проступали гордые интонации за сына. А, впрочем, и сам я находился в плену обаяния нашего малыша. Сколько бы он ни шалил, я уверен, мы будем его покрывать, кто бы что там ни говорил.

* * *

С утра в пятницу на муниципальном телевидении организовали круглый стол для дискуссии, куда пригласили мэра Белой Башни на встречу с представителями трудовых коллективов, чтоб в прямом эфире он мог выслушать мнение народа и ответить на насущные вопросы.

Я подготовил для шефа необходимую статистику по городским делам: достижения народного хозяйства, проблемы ЖКХ, успехи в борьбе с негативными проявлениями и т. д. Янина тоже передала Мурату от себя внушительную папку с бумагами. К десяти, как и было намечено, мы втроём прибыли в информационный центр. Там уже ждали мэра. В «9-й студии» за длинным, как вокзальный перрон, столом под ослепительным светом софитов расположились четверо оппонентов Мурата: ведущий программы Валерий Кудухов, заслуженный учитель республики Венера Маргоева, прораб строительно-монтажного участка Артур Балаян и служащий базы нефтепродуктов Таймураз Джанаев.

До начала съёмки ведущий ознакомил приглашённых с перечнем вопросов, которые намеревался озвучить сегодня в эфире. Во избежание недоразумений оговорили порядок ведения дискуссии, на что ушло времени с добрую половину часа.

Затем прозвучала команда: мотор! И съёмка началась.

Мы с Яниной стояли с краю студии, за осветительной аппаратурой, и наблюдали поверх голов суетящихся работников съёмочной группы за тем, что происходит впереди за столом.

Мурат, как заправская кинозвезда, вёл себя естественно и раскованно, на вопросы отвечал свободно, сверяясь иногда в разложенных перед собой листах машинописного текста. Сказывался обретённый опыт в общении с представителями СМИ. Зато остальные гости «9-й студии» явно ощущали себя не в своей тарелке, что было заметно по напряжению на их лицах. Однако профессионализм ведущего помогал сглаживать натянутые моменты и достигать видимости натуральности встречи, благодаря чему процесс вскоре пошёл, как по накатанной колее. На лицах собеседников появились признаки живой заинтересованности в предмете обсуждения. И, наконец, представитель общеобразовательной системы решилась, задать долго вынашиваемый наболевший вопрос:

— Господин Кессаев, когда в нашей второй школе появится свой автобус для перевозки детей? Малышам из началки, живущим далеко от места учёбы, трудно добираться. По пути с ними уже не раз случались всякие неприятные происшествия. Они нередко опаздывают на занятия. Бывший мэр Хестанов всё обещал нам, но до сих пор не решена проблема. Вы не могли бы что-нибудь обнадёживающее сказать по этому поводу?

— Естественно, я не могу отвечать за нереализованные обещания предыдущей администрации. Тем более, что в связи с ограниченностью средств городского бюджета, в ближайшее время не предвидится возможность выкроить сумму для столь дорогостоящего приобретения.

Маргоева нетерпеливо перебила:

— Значит, нам не стоит надеяться?

Не теряя самообладания, мэр успокоил:

— Я делаю в блокноте себе пометку. И в ближайшее время определённо приму все меры, чтоб положительно решить ваш вопрос.

Ведущий вмешался:

— На прошлой неделе господин Хестанов давал интервью нашему каналу, и он по поводу затронутой сейчас темы высказался следующим образом. Он выхлопотал в республиканском казначействе фонды на приобретение транспортных средств не только в вашу школу, но и для городской больницы с управлением пожарной охраны. Когда в Белой Башне поменялся городской глава, финансисты решили перенаправить средства на другие нужды. То есть, воспользовались случаем смены городского руководства и отозвали прежнее своё решение. Вот и всё!

— Но уже не один год длится эта проблема и Хестанов не мог решить её, а теперь он говорит, будто бы договорился с финансистами. Мы сыты по горло его обещаниями. Господин Кессаев, вы нам конкретно ответьте, когда будет у нас автобус? — более настойчиво потребовала ответа заслуженный работник образования.

— Я вижу, что проблема действительно серьёзная, — признал факт Мурат, — поэтому приложу максимум усилий, чтоб в ближайшее время закрыть этот вопрос.

— А мы в свою очередь проинформируем телезрителей, чем дело закончится в вашей школе, — пообещал Кудухов педагогу на публику.

— У меня есть вопрос к Артуру Тиграновичу. Можно? — обратился мэр к строителю.

— Конечно, конечно! — поспешил поощрить активность журналист.

— Так вот, — продолжил Кессаев. — Почему в посёлке Рубежный до сих пор не подведён водопровод? Население вынуждено бурить во дворах скважины, чтоб обеспечить насущную потребность в воде. Это в канун нового тысячелетия, когда весь мир внедряет в быт современные технологии, основанные на последних научных достижениях. Сколько лет ещё наши люди будут рыть колодцы?

— Там сложный рельеф местности с большими перепадами горизонтов, — принялся объяснять Балаян, неуютно ёрзая на месте. — К тому же структура грунта такова, что во многих местах приходится производить взрывные работы. А это затягивает срок исполнения заказа.

— Что вы мне морочите голову! В проекте все эти работы предусмотрены, определены конкретные сроки их исполнения. Мэрия исправно вам перечисляет деньги. Ещё два года назад вы должны были сдать госкомиссии объект. И теперь ссылаетесь на неизвестно откуда возникшие вдруг проблемы. Всё это звучит неубедительно. Ваш руководитель опять клянчит утвердить дополнительную смету расходов по водопроводу. Имейте ввиду, что больше вы ничего не получите.

— Как же тогда прикажете рабочим всё это объяснить? Чем они будут семьи свои кормить? — встав в позу, попытался прораб давить на жалость.

Но мэр оказался непреклонен в своём решении. Он прекрасно был осведомлён в сути дела, поэтому осадил ретивого борца за права трудящихся:

— Полгода уже на объекте не ведётся никаких действий. Там отсутствуют ваши работники. Однако мэрия исправно перечисляет вам деньги. Мне известно, что предназначенные для водопровода трубы вы перекинули на гидролизный завод и использовали по другому назначению. Строите теплотрассу, которая не предусмотрена в плане городского строительства. Я понимаю, что там вам гораздо выгоднее вести дела. Только учтите, если немедленно не восстановите прерванный монтаж на объекте, мэрия подаст рекламацию и заплатите большой штраф. А рабочим вашим пусть платят там, где их эксплуатируют в настоящее время.

— Вы же знаете, Мурат Черменович, я человек подневольный и лишь безропотно исполняю указания вышестоящего руководства, — дал задний ход Балаян, навернув кислую мину на физиономии.

— Вот и доведите до своего начальства во Владикавказе, чтоб озаботились исполнением заключённого контракта. Объясните им, что нас категорически не устраивает сложившееся положение дел.

Сидевший до сего момента безучастно к происходящей дискуссии Джанаев, неожиданно оживился и тоже выказал претензии к строителю:

— Вы и к нам на нефтебазу уже который год теплотрассу монтируете. Поймите, что в зимнее время загустевшие нефтепродукты с трудом откачивают насосы и от перегрева в них потом горит обмотка, отчего они преждевременно выходят из строя. Много средств уходит на их замену. Нам, как хлеб, необходимо как можно скорее подвести отопление к резервуарам. Сколько ещё будете водить за нос?

— Я поставлю этот вопрос перед руководством, — смиренно пообещал затюканный оппонентами прораб, окончательно придавленный фактами.

— Э-э-э, нет! Объективно, вы не исполняете взятых обязательств, а поэтому довожу до вашего сведения, что на последнем заседании дирекцией было принято решение расторгнуть контракт, заключённый с вашим управлением. Сумму неустойки, которую мы взыщем с вас, определит суд.

Балаян почувствовал, что ему реально грозит утрата столь прибыльного места. Если махинации станут достоянием начальства, его просто попрут прочь из организации. Поэтому ринулся с решительностью бросившегося грудью на амбразуру героя отстаивать личный интерес:

— Я вам объясню из-за чего происходит задержка по теплотрассе. Уверяю вас, что тут наше предприятие ни причём. Исключительно по вине поставщиков утеплительных материалов мы не укладываемся в сроки.

Кессаев и здесь проявил свою осведомлённость, ткнув изворотливого дельца в реальность:

— А вы бы не ждали, когда подвезут утеплитель, и продолжали монтаж трубопровода, тогда бы и не было к вам претензий. Утеплить трубу можно и позже.

— В принципе, я с вами согласен, — пошёл на попятную горе-строитель. — Каюсь, это моё упущение. В последнее время на участке добавилось новых объектов и чисто физически не успеваю за всем уследить.

— Не надо набирать много подрядов, раз не в состоянии справиться со всеми работами, — посоветовал мэр.

— Там, где дело касается личной выгоды, вы весьма расторопно действуете, — поставил на место волокитчика Джанаев, явно намекая на не оглашаемые сведения о неофициальных инициативах прораба.

Стараясь скорее замять невыгодный для себя разговор, Балаян, наподобие раскаявшегося осуждённого, принялся пылко терзаться угрызениями совести:

— Каюсь, соблазнили эти дельцы со спиртоперегонного платой по повышенному тарифу. Я и решил использовать возможность дать заработать своим людям. Сегодня же переброшу бригаду монтажников на теплотрассу. Можете больше не беспокоиться, работы будут продолжены. Хлебом клянусь!

— Хочу зачитать выдержку из обращения жителя посёлка Первомайского к мэру города Кессаеву, — вклинился ведущий в затянувшуюся перепалку, резко переведя беседу на другую тему. — Вот что он пишет. «У нас отменили льготы ветеранам войны и труда на проезд в городском транспорте. Такое пренебрежение к заслуженным труженикам не вызывает одобрения в народе. Призываю городскую администрацию рассмотреть данный вопрос и принять меры по исполнению федерального закона о праве на льготы отдельных категорий граждан…»

Мурат двусмысленной улыбкой дал понять Кудухову, что понимает откуда навеяло эту тему, и умело парировал брошенный на свою сторону мяч:

— Объясняю для тех, кто не в курсе. Мэрия прежде всегда платила дотацию автотранспортному предприятию, обслуживающему городские маршруты. Предыдущая администрация города эти средства задействовала, мягко говоря, не по назначению. А посему они не поступали транспортникам. Автобусный парк и так нерентабелен, тут ещё его лишили дотации. Директору автопредприятия и пришлось пойти на крайность и отменить бесплатное обслуживание льготников. Заложенную в городском бюджете статью расходов по исполнению дотации автобусному парку, в связи с нарушением мэрией финансовой дисциплины, из финансирования вычеркнули, там, на высшем республиканском уровне. Теперь, чтобы восстановить право льготного проезда, необходимо заново добиться открытия финансирования по данной статье расходов. От себя добавлю, но это уже не для ушей телезрителей и, надеюсь, редактор вырежет из сюжета эти мои слова. Было бы логичней с этим обращением жителю Первомайки направиться к главе администрации своего посёлка, ведь это по его инициативе люди лишились льгот.

— Но Хестанов который год уже городом не командует, — ревностно вступился ведущий программы за всё ещё не выпускающего бразды власти экс-мэра. — Пора было бы и вам, господин Кессаев, навести должный порядок в ведомстве. Ходят слухи, будто ремонт федеральной автотрассы осуществлён с грубым нарушением технических нормативов. Вы не могли бы назвать причину, по которой виновный в нарушении владелец дорожно-строительной компании гражданин Тедеев до сих пор не предстал перед законом?

— Я не сторонник радикальных мер, — нисколько не смутившись резкостью поворота в поведении ведущего «9-й студии», как ни в чём не бывало, излагал свою линию Мурат. — Докладываю заинтересованным лицам, что с Тедеевым мною была проведена профилактическая беседа, после чего он не только возместил сумму нанесённого ущерба, но и щедро компенсировал моральные издержки мэрии значительным благотворительным взносом в городскую казну. Эти средства будут пущены на текущие цели.

Кудухов снова вернул дискуссию в прежнее русло, напомнив мэру:

— Ну и, возвращаясь к обращению жителя посёлка Первомайского, чем бы вы могли его порадовать?

— Порадовать — увы! — это громко сказано. Но обнадёжить, пожалуй, могу. Делаю себе пометочку в блокноте, и обещаю заняться немедленно решением вопроса по исполнению льгот ветеранам. Действительно подобное недопустимое отношение к заслуженным людям компрометирует исполнительную власть. Буду добиваться, чтоб возобновили дотацию в автобусный парк, — закончил Мурат с проблемой льготного проезда.

Кудухов окинул оценивающим взором сидящих за столом. По-видимому, как гремучая змея, израсходовавшая последнюю порцию яда, он исчерпал предназначенный на сегодня арсенал приготовленных коварств. Без особого энтузиазма сторонник бывшего градоначальника обратился к приглашённым:

— Уважаемые гости, может у кого-то из вас есть вопросы к мэру? Предоставляю вам возможность обратиться напрямую к господину Кессаеву.

Учитель Маргоева отрицательно покачала головой. В принципе, она получила необходимый ответ на животрепещущий вопрос. А на большее руководство школы её не уполномочило. Прорабу Балаяну было совсем не до того, чтобы донимать кого-то излишней риторикой. Ему не терпелось поскорее смыться отсюда и заняться обозначившейся у самого серьёзной проблемой. Только работник нефтебазы Джанаев напоследок изъявил желание развеять сомнения по поводу слухов о якобы предстоящем преобразовании их предприятия из муниципального в акционерное общество:

— Хотелось бы узнать наверняка, Мурат Черменович, к чему коллективу готовиться?

В щекотливой теме мэр не оставил никаких надежд предприимчивым деятелям, пославшим своего человека прощупать почву на предмет приватизации такого лакомого объекта, как городское хранилище горюче-смазочных продуктов:

— На этот счёт пусть никто не строит иллюзий, отхватить не удастся принадлежащий городу объект. Предупреждаю со всей ответственностью, что при любой попытке поползновений со стороны всевозможных корыстолюбцев, приму самые решительные меры.

Этим острая дискуссия за круглым столом завершилась. Дальше поговорили о несущественном. Мурат выразил признательность за приглашение на эфир и поблагодарил партнёров за участие в разговоре, после этого мы втроём покинули городской информационный центр. Коротышка взнуздал своего железного коня, и понёс нас в лоно текущего быта решать возникающие, как грибы после дождичка из-под земли, насущные проблемы. Ничего тут не попишешь, коли взялся за гуж, поздно говорить, что не дюж!

* * *

Пока я прособирался в поездку к матери, начало смеркаться. Доехав до развилки, где дорога расходится на две ветви: одна ведёт в сторону Алагира, вторая — во Владикавказ, включил ближний свет фар. Только повернул в сторону республиканской столицы, как световой луч выхватил на обочине одинокую женскую фигуру в плаще с поднятым капюшоном. Женщина порывисто кинулась к краю проезжей части и принялась активно махать рукой, призывая меня остановиться.

— Кажется, молодая, — рассудил я про себя, нажимая на тормоз. — Почему бы не подвезти. Не скучно будет ехать. С добрым попутчиком всегда путь короче.

Тем временем незнакомка расторопно приблизилась спереди к машине с пассажирской стороны и, приоткрыв дверь, слегка надрывным грудным голоском с пробивающимися нотками волнения, осведомилась:

— Вы куда едете, молодой человек?

— В сторону Владикавказа, а точнее — в Колонку.

— Ой, какая удача! У меня мама заболела во Владикавказе. Вы не могли бы меня по пути захватить с собой?

— Присаживайтесь, пожалуйста! — я любезно сделал соответствующий жест рукой, приглашая располагаться внутри.

Женщина с готовностью приняла приглашение и поспешно устроилась на переднем сиденье, придерживая одной рукой капюшон так, что мне толком не удалось разглядеть её лица.

— Не хочет, чтобы посторонний видел её заплаканный лик, — догадался я и внимательнее прильнул взором к лобовому стеклу, дабы понапрасну не смущать пассажирку, которая тем временем совсем отвернулась к окну. Я понял, что душевное состояние попутчицы, видимо, таково, что ей не до бесед с незнакомыми людьми. Она непрестанно прикладывала носовой платок к лицу и тихонько шмыгала, как при насморке. Так мы и ехали в молчании.

Изредка из темноты в свете фар проносились встречные автомобили. На поворотах луч то выхватывал фрагменты горного склона, возносящегося стеной к усыпанному звёздным жемчугом небу, то терялся в мрачной пустоте чёрного пространства, начинающегося за обочиной, которая обрывалась пропастью. Сама дорога в этих местах довольно узкая, с крутыми уклонами и поворотами. Местами настолько близко сходятся встречные машины, что одно неверное движение может привести к трагедии. Поэтому от водителя здесь требуется исключительная концентрация внимания. Опустившийся мрак усугублял положение, ночные тени враждебно хмурились и приходилось с усиленным напряжением управлять «девяткой». В туннеле света я различал массивные очертания гор впереди по курсу, которым, казалось, не будет конца. Уже порядочное расстояние отделяло меня от Белой Башни, когда появился сзади какой-то лихач. Он поморгал фарами, требуя, чтобы я уступил дорогу.

— Что ж, если жизнь не дорога, пусть гонит вперёд сломя голову, — решил я, осторожно прижимая своё транспортное средство к краю проезжей части.

Задний автомобиль пошёл на обгон и, когда поравнялся со мной, из раскрытого бокового окна высунулась рука, и её невидимый в темноте обладатель требовательно замахал, чтобы я остановился. В последние годы только и слышно кругом о разбоях на дорогах, особенно в ночное время. У частников таким образом бандиты отбирают колёсную собственность, нередко и прикончив при этом владельца. Ни в коем случае не следовало подчиняться требованию подозрительных незнакомцев. И я, мгновенно среагировав, стал действовать по обстановке: призвав на помощь всех святых, изо всех сил нажал на педаль акселератора, чтобы не дать себя обогнать. Но и преследователи не собирались уступать право первенства на дороге. Мы двигались вровень, заняв всю ширину дорожного полотна. На одном из поворотов я сделал такой опасный маневр, вытеснив наглеца к самой обочине, что тот одной стороной съехал колёсами с асфальта, чуть не сорвавшись в пропасть. Однако, это, видимо, лишь раззадорило преследователей, и их автомобиль продолжал двигаться по встречной полосе рядом с моей «девяткой», постепенно выдвигаясь вперёд. Их иномарка явно превосходила техническими характеристиками продукт нашего отечественного автомобилестроения. Я вынужден был с сожалением про себя констатировать, что решительно проигрываю в гонке. Вот сейчас меня обойдут и, преградив дорогу своим «бумером», вынудят остановиться. Чем всё закончится — одному богу известно. «Что станет с молодой попутчицей — страшно представить!» — терзала ужасающая мысль. Чувство отчаяния от бессилия стало заполнять изнутри.

И не зря ведь говорят: человек — предполагает, а бог — располагает!.. Вот и в моём случае незримые силы вмешались, на моё счастье, в процесс. Всё произошло настолько неожиданно, что мне оставалось лишь воспользоваться моментом в свою пользу. В общем, неожиданно из-за поворота вывернул навстречу нам грузовик. Столкновение с многотонной громадиной не сулило ничего хорошего движущемуся по встречке БМВ, и мои преследователи вынуждены были резко затормозить, во избежание столкновения. Я тут же воспользовался ситуацией, обернув всё в свою пользу. Так мне удалось вырваться вперёд, после чего я занял центр проезжей части и, отчаянно маневрируя, больше не позволял обогнать себя. Выступивший на лбу холодный пот стал высыхать. Только я, было, успокоился, как почувствовал справа уткнувшийся вдруг в бок твёрдый предмет. Не осознавая ещё нависшей опасности, повернул голову в сторону попутчицы. И в тот же миг получил ощутимого тумака в скулу.

— Вперёд смотри, лох. Не отвлекайся, — со стальными нотками в голосе, произнесла девица, сунув пистолет мне под нос.

— Вляпался, дурачина, — пронеслось сквозняком в голове. — Нечего было корчить из себя благодетеля. Сколько раз ведь предупреждали не подбирать незнакомых попутчиков…

— Сейчас за поворотом съедешь на грунтовку, — приказала бандитка.

У меня не оставалось выбора и пришлось повиноваться. За нами следом свернул преследующий автомобиль. Я остановил машину по требованию своего конвоира в юбке. Она тут же из дамской сумочки достала чехол из мешковины и напялила мне на голову. Тут, как раз, подоспели её подельники. Меня грубо выволокли за шиворот наружу, защёлкнули наручники на запястьях, обжёгшие холодом кожу, и отвели в сторону от моей колёсной собственности. Кто-то больно подталкивал жёсткой рукой в спину. Я шёл, спотыкаясь, как слепец, не видя ничего вокруг из-за надетой на голову мешковины.

— Стой здесь, Шумахер, и не двигайся, — рявкнул грубый голос над ухом.

Бандюган обшарил мои карманы и оттуда извлёк бумажник с деньгами и документами. Недалеко за спиной раздавались голоса грабителей. Там решали, как поступить со мной и доставшимся им трофеем. Вдруг сзади наступила тишина. Потом приглушённый хриплый голос глухо произнёс неожиданную фразу, от которой разом пересохло в гортани. В ночной тишине открытого пространства, да ещё при обострившихся опасностью органах чувств, я совершенно отчётливо расслышал:

— Он из команды Кессаева…

Наступил затянувшийся миг молчания, и другой голос, немного погодя, с начальствующими интонациями распорядился:

— Его надо отпускать.

Послышались тяжёлые шаги. Кто-то приблизился снова ко мне и уже без грубости освободил мои руки от стальных браслетов. Без злобы, а скорее растерянно, невидимый налётчик промолвил, обращаясь ко мне:

— Ты, это… минут пять не оборачивайся. Постой так, пока мы уедем. И извини, брат, мы не хотели тебя обидеть.

В темноте сзади хлопнули автомобильные дверцы, взревел мотор чужого авто и звук удаляющейся легковушки скоро растворился в окружающем безмолвии ночи. Я постоял ещё некоторое время, прислушиваясь, затем сорвал с себя мешковину и оглянулся. Мой ВАЗ-2109 стоял на том месте, где я его оставил. Приблизившись, открыл дверцу. На водительском сиденье лежал мой портмоне. Проверил, все документы и деньги оказались на месте.

— Ничего себе, честные разбойнички! — невольно восхитился я порядочности налётчиков. — Оказывается, наш Мурат у них в чести. Приеду, расскажу, вот будет потеха!

До того, как сесть за руль, под стрекотание кузнечиков, выкурил сигарету. Только после этого завёл каракатицу, как любовно называл свою «девятку», и продолжил путь к маме на день рождения. Больше никаких приключений не выпало в дороге.

Глубокая ночь распростёрла крыла, когда дорожный указатель, распределяющий автомобильный поток, как шлюз на канале, вычленил нужное направление, и я вкатился прямиком в Колонку. Машину стало нещадно подбрасывать на колдобинах, будто с времён давно отгрохотавшей здесь войны всё никак не могут коммунальные службы устранить последствия бомбёжек. Сколько себя помню, всегда эта дорога была такой, даже после того, как по ней пройдёт асфальтоукладчик, оставляя за собой дымящуюся чёрную полосу свеженаложенного слоя, который через несколько дней покрывался, словно трофическими язвами, свежими ржавыми рытвинами. Возможно виной тому грузовики, срезающие здесь путь по дороге в карьер, травмирующие дорожное полотно своей перегруженной массой. А может, действует природная аномалия или инфернальные силы демонстрируют подлость свою. Но, скорее всего, и в этом месте задействован всё тот же пресловутый человеческий фактор, когда причина заключена в самом обычном нашем раздолбайстве и природной безалаберности. Недобросовестное отношение к работе поистине бич наших людей. Ещё известный классик, помнится, сетовал на дураков и плохие дороги. Так с тех времён ничего и не изменилось.

Сам посёлок находится в пригороде Владикавказа и при дневном свете выглядит весьма привлекательно. Утопает в садах и радует глаз обилием фешенебельных строений. Особенно та его часть, где обустроились люди, пребывающие не в пасынках у фортуны. Тут свили уютные гнёздышки руководители предприятий, учёная интеллигенция, чины всевозможных государственных ведомств. Не пойму, как моей матушке удалось внедриться в столь блистательное общество. Хотя учителя проживают и в этом роскошном уголке, но только лишь те, у которых супруги успешно распределились в сей жизни. Я как-то спросил мамашу об этом. Она туманно заверила, будто раньше не было той дороговизны, в которую нынешняя экономика ввергла страну. Только почему тогда Валентина до сих пор копит деньги на мечту всей жизни — собственное жилище, и сама всё ютится в убогой комнатушке ведомственной «хрущёвки»? Чудны дела твои, господи!

Согласен, что дом матери благолепием и размерами не идёт ни в какое сравнение с теми помпезными, что его окружают, но вписывается довольно естественно в окружающий ландшафт и вовсе не выглядит здесь инородным телом. За аккуратным частоколом забора легковесно возносится над пышной кипенью сада перекрытие мансарды с грациозным балкончиком, увенчанное резным карнизом и изящным коньком в виде бегущего оленя.

Между собой жители посёлка этот район прозвали аристократическим. А какие, к чертям собачьим, мы с матерью аристократы? Живём от аванса до зарплаты. Другие тоже так живут, но почему-то не у всех удачно получается. Люди во все времена делились на бедных и богатых. Были уже эксперименты, когда богатеев лишали их состояния и распределяли среди бедноты. Только это ни к чему не привело: вскоре оказывалось, что бедные снова нищали, а капитал перекочёвывал к прежним хозяевам. Ничего не поделаешь: судьба!

Приятно, конечно, осознавать, что мы с маменькой хоть и не относимся к толстосумам, однако и в нужду не впали. По своему достатку, вероятно, нас можно причислить к среднему классу. Да хоть бы и так, главное, что на жизнь вполне хватает.

Ну, вот и знакомая улица в апофеозе ночного освещения. У каждого фонаря копошащаяся борода мошкары. Пятые слева наши ворота.

В доме не горит свет. Я осторожно загоняю машину во двор и поднимаюсь на крыльцо. Мать, не дождавшись меня, видимо решила, что приеду в субботу утром, и улеглась спать. Тихонько, чтобы её не будить, открыл вторым ключом двери и пробрался в свою комнату на втором этаже.

Последней мыслью, прежде, чем погрузился в сон, была: вот тебе и — с добрым попутчиком путь короче!