Homo Ludus

Владимир Андерсон (2023)

Безликий бог Памяти настолько скромный, что никто не знает его имени. Бог войны Уицилопочтли, настолько уставший от войны, что только и делает, что ищет мира. Богиня Кицунэ, получившая столько масок других людей, что забыла своё собственное лицо. Боги не идеальны, но они всё равно боги, и они правят людьми. И, разумеется, делят этот мир между собой.***В остросюжетном философском романе "Homo ludus" раскрыты сложные вопросы осознания человека в современном мире и отношения человека к себе самому как самостоятельной личности.***"Homo ludus" В.Андерсона — это наш ответ "Песни льда и пламени" Дж.Мартина и "Американским богам" Н.Геймана

Кэтрин

Кэтрин не до конца понимала, что вообще происходит с этим щенком — он просто не хотел есть. Он не делал ничего особенного: не стонал, не скулил, не гавкал — он просто не ел. И смотрел на неё. Своими добрыми карими глазами, просящими помощи. От неё.

Она уже связалась с несколькими лучшими ветеринарами в городе. Потом со своим отцом, который связался уже с лучшими ветеринарами, известными только узкому кругу лиц, где одних денег недостаточно, чтобы получить помощь. И потом анализы. И потом снова консультации. И новые анализы.

И всё говорило об одном — собака полностью здорова. Об этом говорили все и всё… Только не одно «но». Его глаза. Кэтрин видела в них смерть. Да, она была молодой, но всё же журналисткой, которая побывала много где, и много чего видела. Смерть нельзя с чем-то спутать, смерть везде одинакова. И сейчас эта смерть сидела внутри этого зверя и смеялась над ней.

Ей надо было что-то делать. Это странное «что-то». Что-то ещё, когда всё уже сделано. Когда все и сказали, что ничего делать не надо.

Она хотела поговорить с Густавом. Её картина счастья с ним была под угрозой. Он ей доверился. Доверил этого щенка, который просто перестал есть на второй день.

В её планы не входило звонить ему самой, да ещё так рано. Мужики всегда не выдерживали и суток. Но не он. Он был другой. И это казалось ей судьбоносным. Не такой как другие и созданный только для неё. И он должен её понять. Она не виновата, что щенок не ест. Она сделала всё, что можно было. Что требовалось. И, может, ничего и страшного. И всё же. Надо позвонить ему…

Густав почти сразу взял трубку: «Да, Кэтрин. Привет»

Первым делом, конечно, она улыбнулась: «Густик, я… Как дела у тебя?»

Ей уже не хотелось говорить про кого-то ещё, кроме них. Кроме их будущего. Кроме счастья, которое их ждёт.

«Отлично. Занят немного только. Как там Добби?»

Она замялась. А что с ним? Да всё с ним в порядке. В конце концов, чего она напридумывала: куча врачей с массой средств современной медицины за бешенные деньги не нашли вообще никаких даже поводов волноваться. Не то чтобы какие-то недуги. А отдавать щенка ему обратно всё равно через неделю. Вон он уже вроде и кушать просится…

«Добби отлично. Не пойму только, когда хочет есть… Но отлично. Я посоветовалась с парой знакомых врачей, они сказали, что такое бывает. Так что… Мы увидимся?» — конечная фраза выскочила просто на излёте после полного набора слов и плохо сочеталось с последней фразой Густава — стало выглядеть, будто она его и не слушала: «То есть я хотела спросить, может, мы как-нибудь погуляем, когда ты освободишься?»

— Конечно. Конечно, погуляем.

— И я ещё хотела спросить насчёт щенка…

Густав перебил её: «Кстати, да. Я же хотел забрать его пораньше. Почти всё закончил. Быстрее, чем ожидал, и заберу его… Как насчёт послезавтра днём? Часа в 3?»

Кэтрин выдохнула с облегчением: «Да, конечно. Мы же погуляем тогда?»

— Да-да, обязательно. А что ты хотела сказать насчёт Добби? А то я перебил. С ним же всё хорошо?»

— Да нет, ничего. — она нежно улыбнулась в трубку. — Просто мне кажется, что я уже начинаю по тебе скучать…

Поговорив ещё пару лёгких минут и пожелав «спокойной ночи» Кэтрин положила трубку и, встав из-за стола, направилась к холодильнику. Красное сухое из Бургундии стояло на дверке. Налив полный бокал, она выпила его наполовину и улыбнулась. Скоро он будет с ней. У них идёт всё, как надо. Она умеет заботиться о своей второй половине и, уж точно, сможет позаботиться и о нём. Как и он будет заботиться о ней.

Кэтрин повернулась и снова встретилась глазами со щенком, который лежал в точно таком же положении, что и с самого утра. «Да всё с ним порядке. — подумала девушка. — Просто грустит по своему хозяину. Чего я разволновалась. Он отдал мне собаку на передержку. Я всё делала и делаю, как надо. Ну мало ли не ест. Всякое бывает. Другие бы и никаких анализов не делали, не то что уж приёмы у лучших врачей. Всех на уши поставила. И ради чего? Нет же повода даже. Да и щенок совсем молодой. Сам по себе не помрёт. По анализам всё в порядке, значит и жить будет. И в конце концов, даже если и помрёт, то не в эти 3 дня. А дальше Густав разберётся сам. Такой мужчина в чём угодно сам разберётся. Что мне тут решать? Слишком много мне ответственности, уже устала от этого… Хотя, может, и стоило спросить у него, почему собака перестала есть? Хоть бы в курсе был… Вздор собачий! Это уж не моё дело. Я всё, что он просил, сделала? Сделала. Собака жива здорова — конечно. Видно любому, что здорова. А панику сеять — это всё истеричность, от которой избавляться надо. Да и Густаву бы вряд ли понравилось, что я бью тревогу попусту. Всё тут в порядке. Через 3 дня меня всё это вообще не будет заботить. Заберёт себе щеночка, а там пусть помирает, хоть через минуту, уже не моя ответственность… Моя ответственность теперь быть счастливой. И Густав теперь должен будет об этом заботиться. Надо быть красивой и держать его на поводке покороче. Всё это сработает, как и всегда работало».

Кэтрин отвернула от собаки глаза и налила себе второй бокал.