8, 9 – аут. Таинственная река

Владимир Буров

Третий роман о девушках-боксершах трилогии «8, 9 – АУТ», приключения, детектив в некотором смысле, потому что в каждом романе существует киллер, который неизвестен, и надо его вычислить. Поединки происходят не только на обычных рингах. В ресторане, например, вместо танцев на шесте. Иногда даже между столов по желанию гостей ресторана. Сама Зона, куда попадают девушки, тоже не совсем традиционная. Больше похожа на Зону будущего, когда на заработанные деньги можно сходить в бар, и так далее.

© Владимир Буров, 2017

ISBN 978-5-4485-0440-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Прибытие

Девушка в платьице белом и синей с аленькими цветочками косынке шла по узенькой дорожке и напевала:

Называют меня не красивою.

Так зачем же он ходит за мной?

— Эй, ты! Стоять на месте. — Девушка остановилась. — Ты кто, красотка? С этапа, что ли?

— Есс. Ай эм.

— Англичанка? Я люблю англичанок. — Сержант Валера нес каптерщику две больших пачки Индюшки. Но неожиданное сексуальное видение посетило его. Давно этого не было, подумал парень. Раньше оно приходило к нему часто. Раз в два месяца, после именно двухмесячного воздержания. Это была толстая негритянка, которой Форрест Гамп подарил чек на десять миллионов долларов. Почему именно она? Трудно сказать. Может быть, потому, что у нее было много детей. Или из-за того, что она так удивилась подарку в десять миллионов, что упала в обморок? Скорее всего, и то, и другое. Но не сразу вместе, а в порядке очереди. — Я слышал, в Англии много негров. Ты, случайно, не черная? Ну, не черная, а такая коричневая, как горькая бабаевская шоколадка. — Он подошел поближе, и увидел, что девушка похожа не на негритянку, а больше на немку.

— Что? Не подхожу? — спросила девушка.

— Да. Но не то, чтобы да, а скорее нет. Ты однозначно не Марлен Дитрих. И даже больше похожа на немца, чем на немку. Но, да видно, если не везет, то это надолго, — вздохнул Валера и предложил даме пройти в номера.

— Куда, простите?

— Туда, — он показал рукой в сторону каптерки.

— Окей. И да, — сказала девушка, — чем здесь занимаются?

— В каком смысле? — удивился даже Валера, который наслышался всякого.

— Ну, валят лес, или, может быть, роют канал? — уточнила девушка.

Парень рассмеялся.

— Это так смешно? Я что-то не то сказала?

— Без сомнения.

— По-вашему, все знают специализацию этой колонии?

— Нет, наоборот. Никто как раз не знает, — ответил Валера. — Удивляет другое.

— Что?

— Никто не может угадать. Некоторые даже думают, что мы добываем здесь большую руду.

— Большую руду? А что это? Уран?

— Ты за что сидишь? — спросил Валера. — На урановые рудники посылают только тех, кто совершил тройное убийство. Не меньше. Здесь добывают зеленый лед. Я тебе это сказал только потому, что знаю: отсюда не сбежишь.

— А с урановых сбежишь?

— С урановых выпускают, если раб доживает до конца срока. А отсюда выходят только на рога. А потом опять сюда.

— На рога? А что это такое? Что-то очень страшное?

— Поселение.

— Рога — это поселение?

— Да. Многие получают пятнадцать и пять по рогам. Некоторые выдерживают пятнадцать. Но никто не может выдержать пять по рогам.

— Что же с ними случается? — спросила дама.

— Просто срываются, — сказал сержант. — И возвращаются назад. А так работа не пыльная.

— Что они делают?

— Сплавляют лес.

— А ты говоришь, что здесь нет лесоповала?

— Верно. Здесь нет. А там, — он показал на высокий сплошной забор, увитый колючей проволокой, — полно. Можно даже сказать: сплошной лесоповал. Но он только для Рогов. Ты будешь добывать…

— Да, я уже знаю. Ты говорил: — Зеленый Лёд.

— Зеленый Лёд, это верно. Но ты, наверное, не знаешь, что это такое.

— Это…

— Потом скажешь, — прервал девушку Валера, — мы пришли.

Он отдал чай каптерщику, и спросил:

— Отдельный кабинет где?

— Та, как обычно, — ответил мужик, — здесь. Я ща выду, а вы трахайтесь, пожалуйста. Все, как обычно же ж. Никто не подавал на улучшение жилплощади. Только я можа чай заварю?

— Заваривай. Только быстро, — сказал Валера. И добавил, обращаясь к девушке: — А ты не стой, раздевайся пока.

Она вроде бы начала, развязала шнурки, но вдруг, как будто что-то вспомнила, остановилась и спросила:

— А это обязательно?

— Разумеется, — не оборачиваясь, буркнул сержант.

— Вы уверены?

Каптерщик усмехнулся и спросил:

— Шо, тока с этапа? — И добавил: — Тогда я можа тожа займу очередь?

— Я против, — сказала девушка. — Я читала Декларацию Независимости.

Сержант удивился, но спросил:

— Что там написано?

— Там? — повторила девушка. — Да, написано, что ни хохлам, ни сержантам ничего не давать бесплатно.

Ребята ахнули, когда услышали такое. Как будто осел начал разговаривать. Действительно, зеки больше мычали, чем говорили. Ведь в этом случае намного труднее доказать виновность раба в непослушании. А зеков здесь называли именно рабами. Точнее, не рабами, а рыбами. Просто так без злого умысла. Называли и всё. Как муху называют мухой, а таракана тараканом. Правда, и себя охранники ставили ненамного выше. Но считали, как когда-то графы, своим неотъемлемым правом право первой ночи. Как, впрочем, и любой другой. И не только. День тоже принадлежал охране. Поэтому и сержант, и хохол каптерщик очень удивились, услышав разговоры о Декларации Независимости.

— Ее надо было отправить в дурку, — сказал каптерщик. — Она ничего не понимает.

Сержант тоже растерялся. Такого еще не было. Этапница, месяц евшая селедку в столыпине, вдруг отказывалась от чая, сигареты и хлеба. И только из-за того, что ее хотели еще вдобавок трахнуть. Даже не смешно. Просто не понятно.

— Я отвык от насилия, — пошутил каптерщик. — Честно. — Валера не успел ничего ответить. Его опередила этапница. Она сказала:

— Зато я не отвык.

— К-как? — заикаясь, переспросил сержант Валера. — Вы… то есть ты сказала: сказал.

— Да, вы не ослышались. — И дама сняла синий с аленькими цветочками платочек. Парик остался на голове. Но и в парике только, без платка этот человек был похож на женщину. Хотя непредвзятому взгляду так бы не показалось. Это был настоящий мужик.

— Мы не верим, что ты мужик, — сказал сержант. — И знаешь почему? Здесь женская Зона. Нет, честно, ты заблудился. Если ты мужик, то ты заблудился, — добавил сержант. — Здесь из зеков только три мужика. Вот каптерщик, зав. столовой и врач. Остальные бабы. А мужики на другой Зоне. Это рядом, почти за забором. — Валера это сказал, как будто уговаривал этапницу не превращаться в мужика. Бесполезно, свободных мест нет.

— Та, что ты ее уговариваешь, — сказал каптерщик. — Взял да проверил.

Валера подошел поближе и, наконец, понял, что ошибся. Да это и не мудрено: мужиков здесь не бывает. Их роль играют волосатые женщины. У него вдруг появилась надежда, что это одна из них. Но, с другой стороны, он знал всех Селестин. Почему-то здесь было принято называть всех женщин, выполняющих мужскую работу, Селестинами. Или просто Сэл, Сэлли. Наверное, потому, что в наличии были только лес, темное облачное небо и река. Этого мало. Хочется экзотики. Хотя она здесь была. В некоторых местах была жара, как в Египте. Поэтому иногда так и хотелось спеть:

Над тобой лишь солнце палящее светит,

Надо мною лишь кедры в снегу.

Скорее всего, песня и была здесь придумана. Кто-то бежал отсюда с секретными записями о погоде на этой Зоне и написал эту знаменитую песню. Примерно, как учитель Солженицын из Гулага. И не зря.

Каптерщик еще что-то говорил про украинские апельсины, а Валера уже получил два первых удара. В нос и в солнечное сплетение. Это было бы ужасно, если бы Валера еще с детства, в детдоме не привык к такому обращению. Он потянулся к пистолету. Вдруг этот разбойник не знает, что пистолет у него в кобуре не настоящий. Настоящие недавно запретили. И не из-за того, что зеки отнимали настоящие пистолеты у прапоров и сержантов, а наоборот, потому что эти охранники — как стало казаться — применяли оружие без достаточных оснований. Слишком часто. За последний месяц было убито тринадцать женщин. А ведь они могли бы приносить пользу. Могли бы добывать Зеленый Лёд. Ведь не многим дают пятнашку и пять по рогам.

— Надо ценить наших рыбынь, — говорил начальник колонии на общем собрании зеков, сержантов и прапоров. И тут же предложил охранникам сдать оружие. Ну, чтобы все видели: теперь все будет по-честному. — Убить рыбу без пистолета не так просто, — добавил он. И покинул трибуну.

Сержант получил по очереди два хука. Слева и справа. Он упал на стеллажи с женским бельем. Оттуда выбежали два мышонка.

— Итс ми, — сказал каптерщик. Он думал, это значит: — Это мои. В том смысле, что прирученные для развлечения мышата. Но по удивленному лицу незнакомца понял, что ошибся. Ибо это было больше похоже на:

— Я — мышь.

— Мать вашу, — сказал Валера, — очевидно, вы не были на общем собрании.

— На общем собрании акционеров? — спросил Алексей. А это был именно он. Он не был зеком с соседней мужской Зоны. Он работал под прикрытием. Все хотел завязать с этой работой. Но всегда, как только он хотел это сделать, не хватало денег, чтобы начать новую жизнь. Никто не брал его акционером. Да разве без денег возьмут! Волки, а не люди. Да не волки — хуже. Гиены. А с другой стороны, они ведь:

— Капиталисты.

Он был подсажен в столыпин на предпоследней станции, ночью. Утром на него никто не обратил внимания. О том, что он будет здесь работать под прикрытием, не знал никто. Даже начальник колонии. На этом настоял сам Алексей.

— Добыча Зеленого Льда контролируется Пятой Колонной, — сказал Алексей. — Значит, коррупция практически стопроцентная. Никому нельзя доверять. — И с ним согласились.

Но ему без посторонней помощи удалось задержаться. Он отстал от основной массы этапников. Точнее:

— Этапниц.

— А что было на этом собрании? — спросил Алексей.

— Оружие-то у него не настоящее, — сказал каптерщик.

— Да?

— Конечно, — обиженно ответил Валера.

— Ну и не надо было его вытаскивать.

— Я не знал, что вы не знаете.

— В общем, так, ребята, теперь вы будете работать на меня. И знаете почему?

— Почему? — спросил каптерщик.

— Нет, — ответил сержант Валера.

— У вас нет выбора. У меня задание: или вас грохнуть, или привлечь на свою сторону.

— Какие ваши доказательства? — спросил каптерщик. Кстати, его звали Вася.

— Послушай, парень, — сказал Алексей, — сейчас прибудет курьер с приказом о снятии тебя с должности. А я буду назначен сюда каптерщиком. Этого доказательства тебе достаточно?

— Без сомнения, — сказал Василь. — Тока этого не будет. И знаете почему? Открою вам большую тайну.

— Сосешь, что ли, у начальства? — спросил Валера.

— Есс, ай эм. Я сосу… прощу прощенья, я стучу самому начальнику колонии. Он меня ни за что не снимет с этой блатной работы.

— Вот сейчас ты увидишь доказательство моей правоты, — сказал Алексей. И добавил: — Соглашайся, пока не поздно быть моим заместителем.

— Я что должен буду делать? — спросил Вася.

— Будешь работать.

— Кем, я никак не пойму?

— Грузчиком.

— Не-ет! Я отвык работать физически.

— Ты, в натуре, оборзел, Вася, — сказал Валера. — Не хочешь здесь — пойдешь на лесосплав. Человек тебе, в натуре, халтуру предлагает, а ты прешь, как бык рогатый.

— Ты купился на фуфло.

— А если сейчас прибудет курьер?

— Не будет никакого курьера, — сказал упрямо Вася. И добавил: — Давай, вяжи его, сдадим, получим премию. По телке на неделю и по два кило краковской.

— Не, я еще не забыл, как он меня избил, — хотел сказать Валера. Но не успел. Хохол набросился на Алексея. Он был здоровый кабан.

— Ну, че, москаль, не ожидал увидеть мою богатырскую силу? — Он обхватил Алексея сзади за шею двумя руками. Обычно дети говорят друг другу:

— Так нельзя, — когда им так зажимают голову.

Сейчас это сказал сержант Валера:

— Ты ему, в натуре, голову оторвешь.

— А кто он такой? Нам только спасибо скажут. Более того, мы можем никому ничего не говорить. Просто спустим его в Зеленый Лёд.

Неизвестно, вырвался бы Алексей из хватких лап апельсинового хохла, если бы дверь не открылась, как в сказке. На фоне черных туч стоял курьер. Он так сильно ударил Васю сзади по яйцам, что Вася открыл замок, и со стоном сожаления отпустил руки. Он повернулся к курьеру, и тот провел ему двойку. Два прямых в нос. Теперь и каптерщик, как до этого сержант после удара Алексея, залился кровью.

— Вы че делаете, быки?! — рявкнул курьер. — И опять нанес хохлу Васе два удара. На этот раз в живот. Каптерщик упал на колени. — Собирайся, — сказал курьер.

— Куда? — одними губами спросил Вася.

— Как куда? — сказал курьер. — Таких, как ты только в одно место отправляем.

— И куда его теперь? — с интересом спросил Валера.

— На расстрел.

— Вы серьезно? — спросил окровавленный Вася.

— Я не люблю шутить, — ответил курьер. — Думаю, что и ты это дело скоро разлюбишь. И знаешь почему?

— Почему? — спросил Вася.

— Покойники не шутят.

После этих слов Василь побежал. Курьер встал на одно колено и прицелился.

— Подождите, — остановил его Алексей. — Я возьму его в помощники.

— Вы, видно, предлагали уже ему стать вашим помощником, — сказал курьер. — Он отказался?

— Да.

— Да, — повторил курьер, И добавил: — А теперь его разве догонишь.

— Это вопрос?

— Это ответ, — и он три раза выстрелил в бегущего человека. — Удивительно, но не попал. — Далеко успел убежать, — сказал курьер. И добавил: — Падла быстроногая. Олень. — Но я его достану. А вы можете приступать к работе

— А можно, я сам его приведу?

— Давайте. Если сможете. Пока я чай пью.

— Так быстро я не успею.

— Значит, не можете. Да черт с ним. Пусть его рыбы съедят.

Сержант Валера собрался уходить. И предложил то же самое сделать курьеру.

— Пойдем вместе?

— Я забыла…

— Я забыл. Так будет правильнее, — сказал курьер, — но у меня с собой были конфеты. Раковые \шейки. Слышали?

— Конечно. Они у вас с собой?

— Да, я просто за… забыл про них.

— Я бы тоже не против, выпить чаю с Раковыми шейками, — сказал Валера. Он уже начал снимать портупею.

— Не надо, — сказал курьер. — Мы хотим остаться одни. Надеюсь, вы понимаете?

— Нет, — ответил сержант. И добавил: — Впрочем, это не важно. Я ухожу.

— Пока. И помните, что вы у меня на крючке. — Сержант прошел несколько шагов и остановился. На лбу выступила испарина. Он никак не мог вспомнить, на чем попался. С другой стороны: какая разница? Все, что от него требуется — это не болтать. Он на это способен. По крайней мере, бесплатно.

— Ну?

— Простите, я не понял: ну — да, или ну — нет?

— Скорее да, чем нет.

— К сожалению, это невозможно.

— Почему?

— Я мужчина.

— Думаю, вы в курсе, что у каждого свои недостатки. — Алексей хотел что-то сказать, но курьер его перебил: — У меня — свои, а у вас — свои. Неправда ли? — Алексей опять открыл рот, но курьер продолжал: — Я — девушка, а ты мужчина. Я права? Или вы думали, что я думала наоборот?

Парень был очень удивлен. Оказалось, что у этого курьера не было мандата на снятие с должности каптерщика Василя.

— Как же вы решились на такой чудовищный подлог? — спросил Алексей.

— Я тебя долго ждала. Не могла же я допустить, чтобы тебя здесь арестовали.

— Но я не знаю, кто ты? — удивился Алексей. — Более того, как ты узнала, кто я?

— Мне подбросили записку.

— А как же бывший каптерщик? Он нас сдаст.

— Не бойся, его возьмут на себя рыбы. Ты знаешь, кто такие рыбы?

— Нет. Более того, я не знаю, кто ты.

— Мне очень жаль. Я думала, ты догадаешься. Ведь когда-то ты меня любил. — Алексей быстро начал перебирать в уме тех, кого он любил. Ни одна не была похожа на этого курьера.

— Может быть, ты не веришь, что я женщина?

— Точно не знаю.

— Тогда я разденусь?

— Думаю, нет. И знаете почему?

— Нет, — печально ответила девушка.

— Я сам надеялся найти здесь одну прелестную девушку.

— Да? Это интересно. Скажи, кто она? Может быть, я ее знаю?

— Да нет. Ее здесь нет.

— Почему? Ты только что сказал, что она здесь.

— Я просто надеялся, что она здесь. Так, чисто пожелание судьбе.

— Тогда может мне раздеться?

— Подожди немножко, я подумаю.

— Сколько?

— Что, сколько? Ах, сколько! Нет, думаю, не надо. Я почему-то верю, что найду ее здесь.

— А в чем твоё да, и в чем нет?

— Я боюсь напугать тебя, — сказал Алексей, но все-таки добавил: — Она умерла. Более того, ей отрубили голову.

— Ужас!

— Не надо было говорить. Я понимаю, но ты сама настояла на этом ужасном рассказе. Она была… — хотел продолжить Алексей, но девушка его прервала:

— Она была боксершей.

— Да, — радостно воскликнул Алесей. И добавил: — Разве тебе это уже было известно?

— И вы меня не узнаете?

— Честно? Нет.

— Ай лав ю. А теперь?

— Тоже нет.

— Знаешь, почему ты меня не узнаешь? Ты думаешь, что твоя девушка должна быть среди покойников. Верно? А я на покойника не похожа.

— Я подумал именно так. Теперь я это понимаю, — сказал Алексей.

— Ты знаешь, как можно отличить покойника от того, кто им не был? — спросил курьер.

— Нет.

— Тогда знай. Он получает на грудь Звезду Сотис или Сириус. Это наколка. А на плечо сзади трилистник с бабочкой. Но это бывает только во второй раз. Если человек был покойником три раза, ему дают что-то еще. Я пока не знаю, что именно. Но знаю, что после трех похорон человек становится бессмертным.

— И ты в это веришь? — удивился Алексей.

— Да, — ответила девушка. — Посмотри, пожалуйста, — и она разделась. Над левой большой грудью была специфическая звезда. — И знаешь, — добавила она, — здесь у всех такие.

— Я…

— Ты не знал, что тебя посылают к покойникам? Да, ты не знал. Тебе не сказали. Ты не справишься. По крайней мере, без меня.

— Жаль, что я не могу тебя вспомнить, — сказал Алексей.

— И мне жаль, — сказала девушка.

— Так ты не знаешь, как тебя звали?

— Конечно, нет. Если бы знала, давно бы сказала.

— Вот оно что! — Алексей подпер голову рукой, и уставился на нее. — Нет, вот, что хочешь со мной делай — не помню.

— А я надеялась на тебя, — вздохнула девушка. — Тогда зови меня пока что просто Лайза. — Я думаю, не будет ничего страшного, если мы познакомимся заново?

— Это вопрос?

— Да.

— Конечно.

— Конечно, да, или, конечно, нет?

— Может быть, хватит болтать?

— Хорошо, давай займемся делом. А то скоро придут этапницы за одеждой. Мы должны быть в хорошем настроении. — Она быстро разделась. — Все равно не узнаешь?

— Нет.

— Ну, теперь это уже не имеет значения. Давай.

— Давай да, или: давай нет?

— Прошу вас, прекратите разговаривать.

— Я буду нем, как Русалка до выхода на берег, — неожиданно для самого себя сказал Алексей. И мысленно схватился за голову.

— Неужели это она?!

— Ты что-то опять сказал, милый друг?

— Нет, нет, я только подумал, что, возможно, скоро вспомню, кто ты такая.

— Прошу тебя, не думай о времени свысока. Его и так осталось мало.

— Ни о чем нельзя думать, когда делаешь это?

— Я никогда не думаю. И знаешь почему?

— Подожди, не говори. Я сам попытаюсь догадаться. Я думаю, с чего бы ты ни начинала свои размышления, даже с Ван Гога, Караваджо или Теории Относительности — в итоге ты всегда скатываешься, а может быть, даже поднимаешься туда, где живут твои бывшие мужчины. А может быть и женщины. И в данном случае я становлюсь только машиной времени, привозящей тебя на встречи с ними. Выступаю, так сказать, в роли таксиста.

— Таксист, — сказала она мечтательно. — Можно, я буду называть тебя Таксистом.

— Можно. Но не всегда.

— А насчет мужчин ты ошибаешься. И знаешь почему? Бывают неопровержимые теории. Они действительно неопровержимы. Только эти теории не учитывают исключения из правил. Критические точки. Правильная теория занимает все пространство. Почти все. Кроме крайних критических точек. И там она не действует. Понимаешь?

— Нет.

— Представь себе Черную Дыру. Представил? Так вот это то же самое.

— Это значит, что я один затянул тебя в себя, как Черная Дыра? И кроме меня у тебя никого не было.

— И кроме тебя у меня никого не было, — сказала девушка.

— Это очень сильно. Я бы тебя запомнил.

Это была Люда. В последнем бою Русалка отрубила ей голову прямо на ринге своим хвостом. Как гильотиной. И теперь она знала про себя только, что была боксершей. Но при прибытии на эту Потустороннюю Зону под названием Зеленый Лед каждый должен был представиться. Кем? Кем хочешь. Некоторые вспоминали цветы. Как-то:

— Лютик, Орхидея, Лилия. — И так и просили записать себя. Другие думали, что лучше быть машиной. И их записывали:

— Трактористка, Машинистка, Крановщица. — Были и такие, кто хотел записаться, как:

— Проститутка. — Но им было отказано.

— И знаете почему?

— Почему? Разврат запрещен? — спрашивали девушки.

— Да нам по барабану, что вы делаете обычно, — отвечал НПК — Начальник Приемной Комиссии. — Просто под этим именем уже находится довольно большое количество контингента. Вы согласны?

— Конечно.

Люда попросила записать себя:

— Сорок Первый.

— Какие ваши основания? — спросил Председатель. — Так-то мы обычно не спрашиваем о смысле. Но у вас двойное имя.

— Просто я забыла, как ее звали.

— Кого?

— Сорок Первого.

— Придумайте аналог, — сказал один из Замов Председателя.

— Хорошо, — ответила Люда, — зовите меня Лайза.

— Лайза Минелли? — спросил второй Зам Председателя.

— Не нагружайте ее терминами, — сказал Председатель. И добавил: — Запрещено. Тем более, я думаю, она не умеет танцевать.

— А петь? — спросил Зам по культурно-массовой, что, то же самое, воспитательной работе.

— Тем более, — ответил Председатель.

— У меня бы запела, — сказал Зам по оперативной работе.

— И да, — добавил Зам по КМ, — почему вы Председатель сами отвечаете за этапницу.

— Понравилась, — изобразил улыбку Зам по ОР.

— Чепуха, — ответил Председатель, — я таких попок перевидал!.. тысячи. — А надо сказать, что этапницы представали перед комиссией голыми. Ну, это и естественно. И знаете почему? Положено было смотреть, не появится ли кто-нибудь с хвостом. Особенного в этом ничего не было. Но дело в том, что некоторые, узнав еще на этапе о том, что хвостатым контингенткам предоставляются преференции, приклеивали к себе искусственные хвосты. Да такие натуральные, что можно было только диву даваться. Правда, почти все они думали, что это должны быть хвосты обезьян, котов, крыс, или, по крайней мере, змей. И вызывали этим неудержимый хохот ПК, Приемной Комиссии. Хвост должен быть рыбий. Еще лучше, если это был хвост Русалки. Но этого пока что не встречалось. Хотя однажды ребят из ПК обнули. Девушка по имени Амфибия предстала пред ними именно с Русалочьим хвостом. От радости и удивления все закрыли рты. И ее пропустили. Сделали ГК, Главным Козлом.

Прошу прощенья, Главной Козой. А вышло, что хвост был просто приклеен специальным крепким клеем прямо к талии. И вдобавок, они ничего не делала, только трахалась со своими подругами, пила вино и курила. Правда, только Мальборо. Все теперь знают, что на зеленой, как лед, пачке этих знаменитых сигарет, которые курил… Впрочем, кто их только не курил! А изображена теперь Русалка.

Все долго смеялись, получив от вышестоящего начальства строгие выговоры. Я имею в виду, смеялось вышестоящее начальство. А здешние ребята, наоборот, плакали. И с тех пор стали раздевать всех не просто до нижнего белья, а прямо до гола. И капитально обследовать.

Лайза. Сомнительно, сказал бы Алексей, если бы слышал эту историю. Ибо сомнительно, что эта девушка одержала сорок побед и только в сорок первом потерпела поражение.

Ну, посмотрим, посмотрим.