Аврора – ясная заря

Владимир Ефанов (2024)

Главная героиня этой увлекательной и вдохновляющей истории — необыкновенная девушка Аврора. Она родилась в СССР в 1928 году, а живёт в современной России. У неё масса претензий к вождю, но притом она знает, что такое настоящий коммунизм и успешно занимается бизнесом. Она может быть вечно счастлива во Вселенной, но остаётся на Земле. Ведь у неё есть миссия! А ещё Аврора умеет облагораживать мужчин, но нужен ей один-единственный. Поймёт ли он это когда-нибудь?

Часть вторая

1

Без четверти девять утром в субботу Нелли и Коржик вышли к главным воротам, где у тёмно-зелёного старинного «Москвича» их поджидала Аврора. В руках у Нелли была большая корзинка с крышкой, которую она поставила в багажник автомобиля.

— А теперь осмотримся. — предложила Аврора.

Они с Нелли критически оглядели друг друга.

Обе были одеты в длинные, ниже колен цветастые крепдешиновые платья с рукавами фонариком и узкими ремешками на поясе. На ногах у девушек были простые белые носочки и туфли на низкой подошве с обрезанными мысками.

Длинные волосы обеих были заплетены в косы. У Нелли коса была одна, красивая, толстая, длиной чуть ли не до пояса, у Авроры две косы потоньше были сзади аккуратно закреплены булавками в симпатичный крендель.

На руках у девушек были стрелочные часики на кожаных ремешках. У Авроры — небольшие прямоугольные часы фабрики «Звезда», у Нелли — миниатюрные квадратные часики «Мечта».

С левой стороны груди на платьях у девушек были комсомольские значки образца 1944 года, то есть не с профилем Ленина, а с буквами «ВЛКСМ».

Внешне Авроре и Нелли сейчас никак нельзя было дать больше двадцати лет, а в целом они выглядели как целеустремлённые комсомолки с советских плакатов 50-60-х годов прошлого века, способные со своими сверстниками — при мудрой поддержке старших товарищей, разумеется — освоить целину, создать первый спутник, запустить человека в космос, перекрыть Енисей, а также любую пустыню на Земле превратить в цветущий сад.

— Годится! — резюмировала Аврора. — Теперь глянем на Павлика.

Павлик заулыбался и гордо встал перед ними, тоже изобразив на лице целеустремлённое плакатное выражение.

Он тоже выглядел как двадцатилетний парень, и был одет в светлую рубашку-поло с короткими рукавами, широкие парусиновые брюки и башмаки на толстой подошве.

На его рубашке с левой стороны груди тоже был комсомольский значок того же образца, а на левой руке — мужские часы «Кировские» в круглом металлическом корпусе.

— Соответствует! — одобрила Аврора. — Ну, теперь подождём Машу и поедем.

— Она не опоздает? — обеспокоенно спросила Нелли.

— Да вон она уже! — показала Аврора рукой.

На подъездной дороге появился стремительно приближающийся жёлтый автомобиль с объёмной табличкой «Такси» на крыше.

Такси подъехало.

Оттуда выскочила Маша и подбежала к «Москвичу».

— Ой, здрасьте! Я вовремя?! — крикнула она.

— Вовремя, вовремя! — улыбнулась Аврора.

Нелли и Павлик радостно кинулись к Маше и принялись обниматься.

Из такси вышел тот же самый молодой смазливый блондин, который привозил Машу вчера.

Он выглядел прямо эталонным красавцем с рекламного плаката товаров и услуг. Мир товаров и услуг — это их мир. Он создан для них, а они — для него. Про целину, космос и покорение Енисея такие красавцы тоже могут подумать, но только если таким путём удастся заработать побольше бабла, сделать карьеру и прославиться.

Красавец подошёл к «Москвичу» и с восхищением выдал сразу поток вопросов:

— Это что, четырёхсотый? Или четыреста первый? Восстановленный, да? И тюнинговый! Классно выглядит! Поворотники, я смотрю появились! Год выпуска какой? В конце сороковых или уже в начале пятидесятых?

— А у вас ведь тоже есть поворотники? — нелюбезно спросила его Аврора.

— Ну да, само собой!.. — удивился водитель.

И, тут же рассмеявшись, он воскликнул:

— Понял, понял! Уже разворачиваюсь! Уезжаю!

И он реально развернулся, пока на своих двоих.

— Одну минуточку. — сказала Аврора.

Водитель развернулся обратно.

— Это что за совпадения такие? Вчера и сегодня! — спросила Аврора недовольно. — Вы что, клеитесь к этой девушке?

— Даже в мыслях не было! — горячо воскликнул блондин. — Просто, когда я вчера её отвозил, она сказала, что ей утром опять нужно будет сюда. Ну, мы и оформили заказ. Так что никаких совпадений. Чисто по бизнесу!

Водитель посмотрел на Аврору честными глазами.

Но его взгляд ей почему-то не понравился.

— Ладно, свободен. — сказала она.

— Спасибо, Аврора Викторовна! — воскликнул водитель с восторгом. — Вы сегодня потрясающе выглядите! Даже лучше, чем вчера в «Трёх пескарях»!

Аврора нахмурилась.

— Комсомолки! Спортсменки! Потрясающие красавицы! — заявил водитель.

Маша захихикала.

Водитель нахально подмигнул Авроре, Нелли и Маше одновременно, запрыгнул в свою «Весту» и был таков.

— Фу! Не люблю таких! — сказала Аврора.

— Каких — таких? — поинтересовалась Маша.

— Вот таких смазливых, липких и мармеладных! — сказала Аврора недовольно и перевела взгляд на Машу.

— Маша, это что за вид? Что за распашонка?

Действительно, на Маше было коротенькое свободное платьице без рукавов.

Она приподняла его подол, и, легкомысленно им помахав, заявила:

— Это такая летняя мода. Свободно и хорошо, тело дышит!

— Да-да. И под платьем у тебя, как я вижу, только низ.

— Ну, да! А что? — невозмутимо спросила Маша.

— Да ладно, Аврора! Миленькое платьице! — сказала Нелли.

Аврора вздохнула и покачала головой.

— Ладно, внешний вид мы тебе при переходе поправим.

— Как поправим? — удивилась Маша.

— Узнаешь. Садимся! Нелли, Павлик, марш на свои места!

— Да пусть Маша сегодня едет впереди! — предложила Нелли.

— Ой, спасибо! Это моё любимое место! — просияла Маша.

— Ни в коем случае! — твёрдо сказала Аврора. — Впереди у нас место Коржика.

— Но почему?! — удивилась Маша.

— Если Нелли и Коржик поедут рядом, то начнут тискаться. И тогда мы до места просто не доедем.

— Да-а?.. — удивилась Маша. — Кстати, а куда мы едем?

Аврора, Нелли и Павлик переглянулись.

— В гости к нашим родителям. — сказала Аврора бесстрастно.

Маша оглядела Аврору, Нелли и Павлика внимательно, задержав взгляд на их комсомольских значках.

— А у них там, значит, комсомол… И пионеры, да?..

Аврора молча пожала плечами.

Нелли и Коржик тоже промолчали.

— А мне можно такой значок?

— Если по-настоящему, то нельзя.

— Блин!

— Всё, садимся, садимся! — сердито сказала Аврора.

Все сели в «Москвич». Павлик — на переднее пассажирское сиденье, Нелли и Маша — на заднее.

Аврора завела двигатель, и, посмотрев в зеркало заднего вида, сказала:

— Нелли, предупреждаю. Машу тоже тискать не надо!

— Ой! — пискнула Маша.

— Аврора, ну что за глупости ты говоришь! — произнесла Нелли укоризненно.

— Я на всякий случай. — сказала Аврора с довольной улыбкой.

И, глядя в зеркало на Машу, пояснила уже с абсолютно серьёзным видом:

— До этого дня пассажиров мы с собой не возили. Нелли всегда сидела сзади одна. Так что я не знаю, как она себя поведёт…

— Ой! — пискнула Маша уже с непритворным испугом.

Аврора и Нелли засмеялись.

Павлик улыбнулся и покачал головой.

— А, я поняла! Это была шутка! — с облегчением воскликнула Маша.

— Нам шутки строить и жить помогают! — произнесла Аврора с лукавой улыбкой, медленно поворачивая «Москвич», но не на трассу, как ожидала Маша, а вглубь стоянки.

— А вообще, Маша, ты должна знать, что у Авроры очень своеобразное чувство юмора. — сказала Нелли. — Намного своеобразнее, чем у многих других.

— Да-а?

— Вот, например, она очень любит показывать мужчин красавцами, какими они сами себя представляют, а потом они, бедняжки, мучаются!

— Они бедняжки? — удивилась Маша.

— Не мучаются, а начинают работать над собой! — наставительно сказала Аврора.

— У них получается? — спросила Маша, озадаченно вертя головой, в то время как Аврора вела «Москвич» вдоль длинного края автостоянки.

— Конечно, получается! — уверенно ответила Аврора.

— А если кто ленится, тем Аврора даёт пенделя! — заявила Нелли со смехом.

«Москвич» медленно повернул и поехал вдоль короткого края автостоянки.

— А почему мы крутимся по стоянке, а не выезжаем на трассу? — спросила Маша.

Аврора не ответила, сосредоточенно водя головой влево-вправо, а Нелли объяснила:

— Потому что первая точка входа находится где-то здесь. Только она всё время блуждает.

— Почему?!

— В космосе всегда всё движется. — объяснила Нелли.

— Так, тихо! Не сбивайте меня своими разговорами! — напряжённо сказала Аврора.

2

В первую точку входа они въехали на втором круге по стоянке.

Салон автомобиля вдруг залило ярким светом, и «Москвич» оказался внутри чего-то похожего на светящуюся многослойную трубу, в каждом слое которой вспыхивало что-то разноцветное и неописуемое. При этом слои ещё и двигались относительно друг друга.

— Есть! — сказала Аврора и вздохнула с облегчением.

— Мы в калейдоскопе! — восхищённо произнесла Маша. И удивлённо спросила: — Космос — это труба?

— В человеческом представлении. — ответила Аврора. — Если бы у нас было не пять, а пять тысяч чувств, мы бы всё видели и ощущали совершенно по-другому.

— Хочу пять тысяч чувств! — заявила Маша.

— Хочешь — сделаем! — пообещала Нелли.

— Тогда мне тоже! — попросил Коржик.

— Э-э, ребята! Поосторожней со своими желаниями. — посоветовала им Аврора. — А то ведь они могут и сбыться!

— Не поняла? — удивилась Маша.

— Подрастёшь — поймёшь!

— Ну и ладно! — надулась Маша.

Аврора и Нелли рассмеялись, Коржик заулыбался.

По мере того, как «Москвич» ехал вперёд по этой необыкновенной трубе, его салон озарялся всё более причудливыми сочетаниями цветов, непрерывно сменяющими друг друга.

— Как цветомузыка!.. — восхищённо произнесла Маша. — Интересно, как бы она звучала?

— А давайте послушаем! — предложила Аврора. — Павлик, включи!

Павлик протянул руку к проигрывателю, который был установлен справа на месте бардачка и повернул переключатель.

Послышались мощные звуки оркестра.

— Это же «Танец рыцарей» Сергея Прокофьева! — воскликнула Маша.

— Ну надо же какие мы грамотные! — притворно удивилась Аврора.

— Эту музыку все знают!..

— Не скажите, не скажите…

— Это запись, да?!

— Ну, запись, и что? — не стала спорить Аврора. — Зато как подходит! Мы её всегда включаем в такие моменты, для торжественности.

— Ладно, ладно… — пробормотала Маша.

Все четверо замолчали, слушая музыку, которая звучала в полном согласии с мельканием света и движением автомобиля.

Свет сиял и переливался, Аврора держала руки на руле расслабленно, и «Москвич» двигался вперёд как будто сам по себе. Музыка продолжала звучать, и четверо людей в салоне прослушали её до конца.

— Это любимая мамина и папина вещь. — сказала Маша. — Мы часто слушаем её вместе…

Переливы света замелькали быстрее и слились в один оранжевый поток, постепенно переходящий в ярко-жёлтый.

— Так, внимание! — сказала Аврора вновь напряжённым голосом. — Начинается основная часть. Теперь никто — ни гу-гу! И лучше закройте глаза на минутку.

Маша уже и так последовала этому совету, потому что оранжевый поток света стал невыносимым, затем сменился яркой вспышкой и погас.

Маша осторожно открыла глаза.

Теперь они ехали как будто внутри кинофильма. Но фильм был не художественный, а познавательно-документальный.

Со всех сторон «Москвича» тянулись длинные и узкие траншеи, заполненные водой.

— Что это? — спросила Маша. — Арыки?

— Нет. Картовые и валовые каналы. — объяснила Нелли. — А вон там магистральный. Для отвода воды с торфяников.

Вдоль каналов по жирной чёрно-коричневой земле ходили рабочие, мужчины и женщины с лопатами, которыми они вырезали куски торфа и складывали его для просушки горками.

Магистральный канал перешёл в обширный пруд, у берега которого плескались четверо детей, две девочки и два мальчика, троих из которых Маша узнала.

— Ой, это ж вы! — радостно воскликнула она.

Аврора, Павлик и Нелли только дружно вздохнули и молча кивнули ей в ответ.

За озером открылось большое поле, на котором пахал землю трактор без кабины, с большими железными колёсами. За рулём трактора был мужчина, на открытом сиденье над плугом сидел юноша.

Но вдруг что-то мелькнуло и вспыхнуло, и вместо мужчины за рулём оказалась женщина, а на железном сиденье над плугом. — девочка-подросток.

— Женщины и дети пашут… — пробормотала Маша.

— Была война. Почти все мужчины на фронте. — пояснила Аврора. — Это ещё хорошо, что нам оставили трактора. Так было надо.

— А зачем сидеть над плугом?

— Чтобы поднимать его при развороте в конце поля. Автоматического подъемного устройства не было.

— Странно… — начала Маша, но, уловив выражение лица Авроры в зеркале заднего вида, замолчала.

Поле сменилось глиняным карьером, из которого по наклонным доскам рабочие на ручных тачках вывозили глину, и затем другие рабочие замешивали её с водой с помощью большого ворота. Следующая группа рабочих формировала из полученной массы кирпичи и сразу же раскладывала их для просушки, а в завершение цикла ещё одна группа рабочих укладывала просушенные кирпичи в открытую печь для обжига.

Что-то опять мелькнуло и вспыхнуло, и вместо наклонных досок и рабочих с тачками появился транспортёр, подающий глину из карьера наверх.

— Карьер и кирпичный завод. — подал голос Павлик. — Там работают мои мама и папа.

— Работают? — удивилась Маша.

— Это папа поставил транспортёры. — продолжал Павлик, будто не услышав её вопроса. — Работа пошла гораздо быстрей.

Завод остался позади. Со всех сторон «Москвича» заструились сходящиеся и расходящиеся широкие жёлтые трассы.

— Выберем, пожалуй, эту! — бодро сказала Аврора. — Держитесь, ребята, сейчас может тряхнуть!

«Москвич» и в самом деле изрядно тряхнуло, он прокатился немного вперёд и остановился.

— Ой-ёй! — взвизгнула Маша. — Что такое?! Я не хочу такое! Я не ношу такое!

— Какое — такое? — с интересом спросила Аврора.

Маша вместо ответа стала с громким пыхтением дёргать дверь автомобиля.

— Павлик, открой ей, пока она двери не сломала. — попросила Аврора. — И давайте мы тоже выйдем.

Коржик быстро вышел из машины и открыл двери Маше.

Она выскочила из «Москвича» и стала как-то судорожно дёргаться, ощупывая себя с недовольным и сердитым видом.

— Павлик, не смотри! Отвернись! — крикнула она.

Павлик послушно отвернулся и стал смотреть вдаль.

Аврора и Нелли тоже вышли из автомобиля, и, подойдя поближе к Маше, увидели, что теперь на ней уже не прежняя «распашонка», а такое же цветастое крепдешиновое платье, как на них. Но Машу очень беспокоило то, что у неё теперь было под платьем.

— Нет, ну что это такое?! — громко жаловалась она. — У меня же были такие мяконькие слипы! Бесшовные! А это что такое?! Это же даже не трусы, а трусищи какие-то!

Маша задрала платье повыше, и Аврора с Нелли и в самом деле увидели нечто грандиозное, раздувшееся на свежем летнем ветру как паруса.

— Ну, зато как просторно! — произнесла, сдерживая улыбку, Аврора.

— Просторно?! — взвизгнула Маша. — Это ужасно! А резинки какие тугие! Это же пытка просто! А сверху что-то вообще бронебойное!..

— Ну, э-э…

— Аврора, хватит. Помоги девочке! — укоризненно сказала Нелли.

— Ладно. Сейчас сделаем! — бодро сказала Аврора.

Подойдя к Маше, она без лишних слов развернула её за плечи боком к себе, и, подняв её задранное платье ещё выше, отвесила увесистый шлепок пониже спины.

— Ой-ёй! — заголосила Маша. — За что?!

— Это просто один из способов корректировки. — невозмутимо объяснила Аврора. — Ну, как теперь?

Маша, подхватив платье, принялась разглядывать себя снизу.

Теперь там было что-то нежно-сиреневое и очень изящное.

— Ну, сейчас намного лучше. — сказала Маша, шмыгнув носом. — И сверху тоже…

— Ещё бы! — усмехнулась Аврора. — Это самое элегантное женское бельё московского дома мод. Натуральный шёлк, нежное и тонкое шитьё. Такое в сорок девятом году носили только жёны министров и высоких партийных руководителей, а также их дочери, племянницы и сёстры! И ещё любовницы, конечно…

— В сорок девятом году? — переспросила Маша, опуская и расправляя своё платье.

Только теперь она смогла оглядеться и рассмотреть местность, в которой они оказались.

Картина была совершенно идиллическая. Они находились на широкой дороге, покрытой плотно укатанным мелким песком. Дорога ровной стрелой рассекала поля с хорошо поднявшейся и почти созревшей пшеницей, которую там и сям украшали симпатичные берёзовые колки.

«Москвич» стоял на обочине дороги, а метрах в двадцати перед ним высились символические ворота, представлявшие из себя два кирпичных столба по обеим сторонам дороги с закреплённой на них сводчатой фермой из окрашенного чёрной краской стального уголка. Над высшей точкой свода сияли красные серп и молот, а по всей ферме шла надпись красными буквами: «Промхоз имени Джузеппе Гарибальди».

— Одна тысяча сорок девятый год. — задумчиво произнесла Маша, внимательно оглядывая Аврору, Нелли и повернувшегося к ней Павлика. — Я правильно поняла?

— Да. — кивнула ей Аврора.

— Что такое промхоз и почему имени Гарибальди?

— Промхоз — это промышленное хозяйство. — объяснила Аврора. — В него много чего входит — каменный и глиняный карьеры, кирпичный завод, торфяные разработки, полеводческие и животноводческие бригады, чтоб было чем кормить рабочих, ну и собственная железнодорожная станция. А имени Гарибальди потому, что организатор промхоза Антон Гордеевич Карпенко — большой революционный романтик. Джузеппе Гарибальди — его любимый герой. Антон Гордеевич решил, что его имя поможет построить тут коммунизм.

— Счастье для всего человечества! — с восторгом воскликнула Нелли.

— Ага. В одном отдельно взятом посёлке. — усмехнулась Аврора.

— Но у него ведь получилось! — заявила Нелли.

— Ну да. Почти. И это — самое удивительное. — кивнула Аврора. — Может быть, потому что он вовремя начал, когда возможным казалось абсолютно всё.

— Вовремя — это когда? — спросила Маша.

— В одна тысяча девятьсот двадцать четвёртом году. Через два года после окончания гражданской войны. — не моргнув глазом, ответила Аврора.

Маша нахмурилась и пристально оглядела Аврору, Нелли и Павлика.

Они ответили ей абсолютно невинными взглядами.

— В двадцать четвёртом году, значит! Через два года после гражданской! — сердито сказала Маша. — А сейчас тут сорок девятый, да?!

— Ну, да! — кивнула ей Аврора. — А родились мы, кстати, с Нелли и Коржиком в одна тысяча девятьсот двадцать восьмом. И даже в одном месяце, в июне.

Маша оглядела всех троих гневно и воскликнула:

— Так за вами, значит, с совочком надо ходить, чтобы песочек собирать! Раз вы такие древние старушки! И старичок!

Аврора с хитрым видом слегка развела руками.

Нелли повернулась к Коржику и пропела ему умильным голосом на мелодию песенки про Августина:

— Ах, мой милый старичок, старичок, старичок!

Коржик заулыбался.

Маша сердито фыркнула, и, всплеснув руками, воскликнула:

— Что-то я вообще ничего не понимаю! Хотя почему-то вам верю!

— Было бы странно нам не верить! — заметила Аврора. — Особенно после того, как!..

После чего именно, она не уточнила.

— Но вы опять напускаете тумана. — заявила Маша. — А у меня к вам по-прежнему миллион вопросов!

— У нас к тебе тоже! — заявила Аврора с иронической улыбкой.

— Ко мне-то почему?!

— Она ещё удивляется! — сказала Аврора, подняв голову и обращаясь к небу.

— Ладно, поедем, а? — попросила Нелли. — Только вон у того леса остановимся, хорошо?

— Цветочков набрать? — поинтересовалась Аврора почему-то насмешливо.

— Ага…

— Остановимся, куда ж деваться…

3

Красивый луг перед берёзовым лесом был весь усыпан полевыми цветами.

Нелли с энтузиазмом принялась собирать их в букет.

— Лютики-цветочки… — пробормотала Аврора всё с той же странной интонацией.

— Лютиков тут нет. — сказала Маша. — Вон ромашки, донник, девясил, васильки, люпин, аквилегия и цикорий! Прямо все сразу в одном месте!

— Откуда такие познания?

— Папа с самого раннего детства брал меня с собой в поля. А он все растения знает, и культурные, и полевые. И ещё моя мама — учитель биологии. В старших классах. В младших она ведёт окружающий мир и ботанику.

— Значит, ты была не только примерной папиной дочкой, но и отличницей по биологии и ботанике?

— Почему только по биологии? Я по всем предметам была отличницей!

— Ути бозе мой!

Маша пропустила эту реплику Авроры мимо ушей, гордо улыбнулась и сказала:

— Пойду-ка я тоже соберу букетик!

Аврора вздохнула.

«Да что это с ней такое?» — удивилась Маша про себя.

И, подойдя по лугу к Нелли, стала собирать цветы вместе с ней.

Павлик в это время быстро и ловко плёл венок из ромашек.

Как только Нелли и Маша вернулись на дорогу, Павлик торжественно водрузил венок на голову Нелли, отчего та просто расцвела.

— Вот что значит быть красивой такой! — воскликнула Аврора. — Ладно, поехали. Садись, Маша, на этот раз вперёд.

— Что, уже можно?!

— Сейчас — да. Когда Нелли в возвышенном настроении, тискаться с Павликом она себе не позволяет. Потому что это — святотатство.

— Аврора, прекращай! — произнесла Нелли сердито. — Ты же знаешь, что я его очень люблю! И всегда буду любить!

— И ведь Павлик, что интересно, совсем не ревнует! — сказала Аврора.

— А разве должен? — искренне удивился Коржик.

— Вы это про кого?! — воскликнула Маша.

— Сейчас увидишь… — пообещала Аврора.

Все четверо уселись в машину, и «Москвич» весело помчался вперёд.

Через пару километров они подъехали к домам, как будто окутанным странно струящимся маревом.

А перед домами, на небольшой площадке за красивой фигурной оградой, высился громадный памятник.

Аврора остановила «Москвич», и все четверо вышли из автомобиля.

Нелли взяла свой букет с собой, Маша, глядя на неё — тоже.

Памятник представлял из себя статую человека на низком постаменте, почти на земле, в полувоенном костюме, сапогах и с усами. Человек сурово и мудро глядел вдаль, левой рукой опираясь на какой-то столбик, а правую держа в кармане.

Маша наконец-то сообразила и воскликнула:

— Так это же!..

— Конечно. — мрачно кивнула ей Аврора. — Это он самый и есть.

— Товарищ Сталин! — с зарумянившимся лицом благоговейно произнесла Нелли.

Она подошла к памятнику поближе, поклонилась, и положила свой букет на постамент к ногам статуи.

Затем Нелли задрала голову, посмотрела вождю в лицо, и, вскинув руку в пионерском салюте, замерла.

Павлик остался у ограды, наблюдая за Нелли с радостной улыбкой.

— Прямо как во время торжественной линейки! — прокомментировала Аврора с довольно кислым видом. — А ведь я его не переносила. И даже не собиралась. Отнюдь!

— В каком смысле — не переносила? — поинтересовалась Маша.

— В обоих!

Нелли продолжала стоять перед статуей вождя сама как статуя.

— Нелли такая торжественная! Прямо вся сияет! — отметила Маша.

— И это очень странно!

— Разве любовь — это странно?

— К вождю?

— Да, а что?

— Любовь к выдумке, представлению, призраку!.. — произнесла Аврора с кривой усмешкой.

— Почему это — к призраку? Вождь он был самый настоящий. — возразила Маша. — И вообще, любовь помогает жить.

— Однако! — воскликнула Аврора. — Кто это сказал?

— Это я сказала. Только что.

— Или кто-то в тебе?..

— Во мне, то есть в моём сознании и подсознании, а также в каждой клеточке и частице моего тела есть только я. Никого другого нет, никогда не было и не будет! — твёрдо заявила Маша.

— Смелое заявление!.. — усмехнулась Аврора.

Маша вздохнула.

— Пойду-как я тоже положу ему букетик! — решила она.

И, подойдя к памятнику, положила свой букет рядом с букетом Нелли.

Но пионерский салют товарищу Сталину Маша отдавать не стала.

Просто потому, что не была пионеркой.

Наконец, Нелли опустила руку, повернулась и подошла к Коржику.

Они посмотрели друг другу в глаза, взялись за руки и нежно поцеловались в губки, одним прикосновением.

Аврора наблюдала за ними с непонятной улыбкой и слегка порозовевшим лицом.

«Как только мы здесь оказались, Аврора сделалась очень странной!» — подумала Маша.

Аврора покосилась на неё, но промолчала.

Нелли и Коржик подошли к ним.

— Ну что, пойдём? — спросила Нелли.

— Вы идите вперёд. — предложила Аврора. — Мы с Машей за вами.

Нелли с Павликом, всё так же держась за руки, зашагали вперёд.

Маша поймала себя на импульсивном желании тоже взять Аврору за руку, с таким чувством, с каким ребёнок берёт за руку взрослого. Однако сейчас Авроре никак нельзя было дать больше двадцати-двадцати двух лет, и они с Машей выглядели почти сверстницами.

Тут Аврора повернулась к Маше, подарила совершенно фантастическую улыбку, и сама взяла её за руку.

Маша с облегчением вздохнула и призналась вполголоса:

— Спасибо… Правда, теперь я чувствую себя как в детском садике. С воспитательницей за ручку!..

— Но это приятное ощущение?

— Ещё какое!

Аврора задумчиво улыбнулась и сказала:

— А вот я чувствовала себя так только в раннем детстве, когда шла куда-нибудь с мамой.

— Почему только в раннем детстве?

— Потому что позже я начала чувствовать себя очень взрослой. Даже с пожилыми людьми.

— А ваша мама… Она была…

— Она была и есть! — твёрдо сказала Аврора. — И я хочу, чтобы она была всегда!

— И вы можете этого добиться?

— Я уже этого добилась! — ответила Аврора почему-то с очень сердитым и упрямым видом, как будто с кем-то споря.

Она задумалась о чём-то, глядя в одну точку перед собой, затем повернулась к Маше и сказала:

— И вот что, Маша, хватит мне «выкать». Я на самом деле не твоя воспитательница.

— Почему?! — пискнула Маша с умильным выражением лица.

Аврора улыбнулась, покачала головой и продолжала:

— Говори мне «ты». Мы с тобой очень близки по возрасту.

— Мне ещё только восемнадцать с половиной! — пролепетала Маша уже явно играя, детским голоском любимой маминой и папиной дочки.

Аврора рассмеялась.

— Я имею в виду не этот возраст. Не в этом воплощении. — уточнила она.

— В смысле?

— Ты прекрасно понимаешь.

— На самом деле не очень! — развела Маша руками с серьёзным видом.

— Ну, допустим. — кивнула Аврора с довольно странным видом.

Маша посмотрела не неё и хотела что-то спросить, но тут её внимание отвлекла улица, по которой они шли.

Она выглядела вполне современно и очень красиво.

По обе стороны покрытой обычным серым асфальтом проезжей части тянулись тротуары, вымощенные жёлтой, оранжевой и тёмно-красной плиткой. За тротуарами радовали глаз разноцветными цветочными орнаментами клумбы, а за ними тянулись длинные двухэтажные кирпичные дома под железными кровлями. Дома были очень аккуратные, даже симпатичные, но совершенно одинаковые и отличались только номерами.

Меж домами там и сям располагались детские площадки с качелями-каруселями и турниками классического вида. По ним никак нельзя было определить, в каком году они сделаны.

Всё выглядело абсолютно настоящим, основательным, надёжным, и в то же время было настолько диковинным, что в голове Маши всё закружилось и поплыло. Она даже покачнулась, но Аврора держала её за руку крепко.

Конец ознакомительного фрагмента.