Напряжение сходится

Владимир Ильин (2019)

Где бы ни началась дорога путника — в княжестве Шуйских или в высоких горах Поднебесной, за высокой Кремлевской стеной или в шумных городах-миллионниках за морем, — не предугадать ему будущих встреч, потерь и приобретений. Сходятся пути, и многим по ним идущим суждено стать врагами, а кому-то полюбить… после яркой ненависти. Но завершение пути все равно будет зависеть от цели, поставленной на первом шаге. Кто-то желал богатства, кто-то алчет могущества. Максим Самойлов, поступая на первый курс МГУ, просто хотел стать императором.

Глава 4

Снилось темное и тревожное — бесконечные переходы технических этажей, нити кабелей на бетонном потолке и паутины проводов по углам, в тени которых, казалось, пряталось что-то хищное и разумное. Редкие участки рассветного неба над головой — блеклого и почти бесцветного, которые тут же скрывались за очередным участком темноты. В этом сне были ощущения падений и подъемов и отчего-то — холода и жара.

Опытный астролог наверняка растолковал бы эту напасть, а если собрать их несколько, то через некоторое время они врали бы хором что-то одно: про забытое прошлое, тревожное настоящее и будущее, которое точно станет счастливым, если им заплатить.

Но каждому сну суждено завершиться. На этот раз — под звуки проснувшегося города, шум автомашин и лай собаки где-то вдали. Наверное, не закрыл окно. В пользу этого говорил и холод, сквозняками касающийся лица, и плотно подвернутое под тело одеяло, особенно тщательно обнимающее ноги. Подушка, правда, куда-то подевалась за ночь, да и постель чувствовалась откровенно жестковатой и давящей на затылок и плечи.

Это я у Ники, что ли, вчера заночевал? И действительно, путь от ее дома до моего отсутствовал в памяти, хотя решение остаться в незнакомом месте да еще спать на полу — мне уж точно несвойственно. Наверное, была причина, и главное, ее вспомнить, но мысли неохотно приходили после сна, а веки никак не хотели подниматься. Частично я все же справился — хотя бы глаза открыл.

Передо мной во весь размах потолка какой-то невообразимо огромной комнаты стояло перевернутое изображение столицы. Словно в отражении воды, виднелась довольно странная для запечатления подборка современной архитектуры: многоэтажные панельные дома с надстроенными мансардами, Сергиевский храм чуть в стороне справа, здание Лефортовского суда там же и вдали левее — силуэт Кремля с его башнями. В общем, так себе композиция, пусть и очень реалистичная. Вон на улице Сергия Радонежского даже машины замерли на светофоре, как настоящие.

А потом сигнал светофора сменился на зеленый, машины поехали, и стало как-то очень нехорошо.

Я дернулся, обнаружив руки плотно прижатыми к бокам. Резко повел шеей в стороны, констатировав, что под спиной вовсе не бетонный пол, а вполне себе вертикальная плита фасада жилого здания — та, которая под самой крышей, и вовсе не сквозняк все это время дул в лицо, а ветер, которому и полагается быть на высоте сорока метров. А я, получается, на этом самом здании подвешен над улицей вниз головой.

— Ну, теперь ты мне веришь? — вкрадчиво произнес подозрительно знакомый женский голос.

Верилось решительно во все. И в Бога — особенно сильно.

Продышавшись и успокоившись, посмотрел в сторону ног, зафиксировал в памяти серый холщовый мешок по шею, в который я был плотно упакован, и канат, которым были тщательно завязаны мои ноги поверх мешка. Канат шел выше, уходя за край крыши. На бортике рядом с ним обнаружилась Ника, живописно расположившаяся там, как та Аленушка с картины Васнецова — даже наряд с длинным платьем цветочного мотива и светлой кофтой поверх был чем-то схож, как и распущенные рыжие волосы. Разве что вместо грустного выражения лица — азартное довольство.

— Доброе утро, — перебрав все шедшие в тот миг на ум слова, я озвучил самые приличные из них. — Хорошо выглядишь.

— Спасибо, — потупилась она смущенно.

— А во что я должен верить? — набрался я терпения.

Потому что ругаться, материться и воевать, находясь в таком положении, — не лучшая затея. Помощи ждать все равно неоткуда: в этом городе никто не смотрит вверх, а единичные романтики, любители такого, давно перепа́дали в открытые тротуарные люки.

— В то, что я действительно уронила тебя со второго этажа, — наставительным тоном произнесла Ника, качнув подбородком.

— А нельзя было это мне просто сказать поубедительнее? Я в целом человек доверчивый… — раздраженно дернул я запястьями, обнаружив, что те отдельно привязаны к телу.

Ноги, впрочем, тоже были замотаны веревкой по всей их длине — не пошевелить.

— Ты бы не поверил. Зато теперь ты понимаешь, что тебе нужен врач? — строго спросила девушка.

— А если я не согласен, ты вытянешь меня наверх?

— Нет.

— Тогда согласен. Только с условием, что я найму еще одного психиатра. Ну, чтобы за тобой тоже присматривал. В смысле как старший наставник.

— Думаю, не нужно, — посмотрела Ника с подозрением.

— Нет так нет, — легко отказался я. — А теперь можно меня поднять?

— Мы еще не договорились об оплате моих услуг!

Ага-ага. Я покосился вниз — ну точно, самое время провести успешные деловые переговоры.

— У меня страховой полис, — отозвался я категорично.

— Это частная практика!

— А у тебя лицензии для нее нет.

— А все почему? Потому что я недоучилась из-за тебя, — прибавилось опасной бархатистости в голосе Ники, а рука ее направилась в сторону каната.

— Я к тому, что лицензию ведь можно и достать! — тут же отрапортовал я: как мне видится, излишне бодро.

Но Нику проняло. Во всяком случае, рука ее вернулась обратно на колени.

— Как? — колыхнулось море недоверчивости в ее голосе.

— Например, восстановить тебя в университете, — охотно дополнил я предложение. — Завершишь — вот тебе и лицензия.

— Невозможно, — грустно ответила Ника, — приказ уже подписан.

И даже налетевший ветер завыл особенно тоскливо.

— Ну и что? — подпустил я легкомыслия в голос. — Я тут на два факультета поступил одновременно. И мое место на «Мировой политике» хотят перекупить очень влиятельные люди… Ника, может, я все же поднимусь?

— Нет-нет, ты продолжай, — отмахнулась она.

— Так вот, — вновь набрался я терпения. — Если уступлю, могу просить место на другом факультете для тебя. А там после первой же сессии переведешься к себе обратно.

— Почему сразу не на медицинский?

— Потому что тебя оттуда только что отчислили, и так не получится, — вздохнул я. — И подними меня уже, наконец!

— Ладно, — неохотно согласилась Ника. — Только развязывать пока не стану.

В итоге вытянула она меня на тот самый бортик крыши, оказавшийся довольно широким, и расположила на самом краю. Даже петлю на ногах ослабила и помогла сесть.

Я проследил путь каната по крыше и на некоторое время завис в прострации, обнаружив его конец завязанным бантиком на хиленькой телевизионной антенне.

— В общем, на робототехнику тебя устрою. К себе, — рублеными фразами произнес ей.

— А почему туда? — ворохнулась беспокойством Ника, предусмотрительно отсевшая так, чтобы я мог ее видеть. Ну и сбежать от меня, если что.

— Да там несложно все. Фаза находится максимум с двух попыток.

Потому что током будем лечить эту сумасшедшую.

— Ну, если только на семестр… — задумалась она. — Тем более пациент рядом…

Это еще мы посмотрим, кто из нас пациент.

— Как я вообще сюда попал? — повел я шеей, разминая.

Вместе с некоторой тенью стабильности явились неприятные ощущения по всему телу, удостоверяющие, что это все не продолжение сна.

— Так ведь стакан в раковине, — с довольством и радостью качнула Ника головой.

— Я ж его мыл, — хмуро глянул в ее сторону.

— Вот именно! На стенки стакана нанесено особое вещество в виде прозрачной пленки, а там и реакция гидратации в присутствии катализатора с выделением газа. Я знала, что ты не удержишься и помоешь стакан! Окна закрыты, вентиляцию я заглушила. Осталось только подождать, — похлопала она ресницами.

Значит, какая-то новая отрава, от которой защита не спасла. Скверно.

— А на фотографии что нанесла?

— А фотографии — не твое дело! — вспыхнула она алым цветом. — Это мои личные вещи и было хамством в них заглядывать!

— Хочешь сказать, не специально оставила? — Я был мрачен и подозрителен.

— Нет! Тем более какая тебе до них разница… — повернулась она горделиво вбок, стараясь незаметно коситься в мою сторону и отслеживать реакцию.

— Манекен верни.

— Нет.

— Ладно, — вздохнул я, посмотрев на город.

Так — когда все на своих местах, а не вниз головой — действительно гораздо лучше. Вон и шпиль здания Министерства иностранных дел теперь виден. Красота.

— Верну за выкуп.

— Так плохо с деньгами? — повернулся снова к ней.

— Прошу не путать меркантильность с семейной традицией!

Ну и семейка… А впрочем, если рассматривать любую неприятность с точки зрения возможной выгоды…

— Ладно… Есть для тебя работа. Оплата сдельная, хорошая. Долги закроешь, на жизнь даже останется.

— Лечить кого-то? — осторожно уточнила Ника.

— Копать.

— Прости, что?..

— Ну, твой дар обращать все вокруг в песок. Ему же все равно, какое добро переводить? Тот же грунт, например.

— Сила Крови — это секрет, который недопустимо использовать в мирской жизни!

— Но деньги нужны? — уточнил я.

— Нужны, — с грустью признала Ника.

— Так вот, — продолжил я. — Мм… Может, хоть мешок с плеч снимешь?

— Не отвлекайся.

— Надо прокопать тоннель. Вниз метров на шесть. Потом прямо: думаю, метров сто. И наверх по маяку.

— Я сокровищницы грабить не стану, — категорично отозвалась девушка.

— Это не сокровищница! — возмутился я. — И не грабить, а позаимствовать. Вернем даже лучше, чем было!

— Тогда что это?

— Музей, — вынужденно признался я.

— Подумать только! Предложить такое мне, честному человеку! — возмутилась она в голос.

— Ладно, я пошел, — поморщившись от звуковой волны и стряхнув с лодыжек канат, передвинулся я обратно к краю бортика.

Раз уж никакого толку, то и делать мне тут больше нечего.

— Куда?! — вскинулась Ника.

— Да у меня в пуговицах артефакт от падения, — перекинув ноги на улицу, успокоил я девушку и прицелился к удобному зеленому пятачку внизу.

Так все равно быстрее. Во всяком случае, лучше, чем эта беседа и утренняя встреча целиком. Еще я на учебу опаздываю, а как наказать — придумаю потом, с оглядкой на ее губительный талант. В общем, полетели.

— Так я ведь тебя переодела! — воскликнула Ника за момент до того, как я оттолкнулся.

— В-во что?.. — Напрягшись, я замер на краю бортика, который внезапно показался очень скользким и будто бы даже с наклоном в сторону улицы.

— В чистое, — смутилась Ника.

Я медленно повернул к ней голову.

— Ну, я пока несла тебя по чердакам, твоя одежда сильно испачкалась, и…

— И нижнее белье тоже? — перебил я ее.

— Нет! — возмутилась она через смущение.

— Тогда ладно, — и расслабился.

Последняя граница защиты, значит, работала и от падения могла спасти.

— А вот эти пуговицы… Ну, на нижнем белье, они у тебя каждый раз новые?

— Перешиваю, — неохотно уточнил я. — Они же дорогие. А что?

— Но ведь ты перезаряжал их после прошлого падения? Ну, со второго этажа у тебя дома… — с надеждой уточнил ее голос, — головой вниз…

— Ника… — произнес я пересохшим горлом и прикрыл глаза.

Потому что высота впервые стала пугать.

— Ау?

— Ты не могла бы осторожно взять меня за плечи и помочь перебраться обратно на крышу?

— Конечно-конечно! — покладисто отозвалась она.

В общем, через минуту стоял на кровле даже без мешка на плечах и полностью развязанный. Внутри до сих пор потряхивало.

Я бы, конечно, артефакт перезарядил. Если бы вообще знал про то падение! И сестры — легкомысленные создания — тоже не догадались намекнуть…

Рядом держалась Ника, виновато заглядывая из-за плеча мне в глаза.

— Время? — уточнил у нее сухо.

— Восемь двадцать! — бодро отрапортовала девушка, возвращая мне мой же мобильный телефон, мои же часы, деньги и даже — лист бумаги с записанными кандидатурами на похищение.

Только с листиком вышла заминка — передали-то его мне, но из собственных рук выпускать не торопились.

— Максим, а вот эта Аня — она красивая? — как-то неестественно равнодушно спросила Ника. — И вот эти Яна, Катя, Кира, Юля…

Аня — это Анды. Потом зашифрованные Япония, Куба, Китай…

— Понятия не имею.

— Ясно, — уже вполне открыто расстроилась Ника, неведомо что себе надумав.

— Это названия стран, шифрованные, — решил я все-таки объяснить. — Юго-восточный регион в основном.

— А-а… — протянула она со значением. — И что там?

— Пока что ничего интересного. Мало информации.

— Понятно, — многозначительно покачала девушка головой. — Максим, а если я помогу тебе с тем музеем… тогда расскажешь?

С одной стороны — секретность, с другой — болтливой ее не назвать. Не учат в таких семьях разглашать чужие тайны. Вернее, учат другому — как сохранить и вовремя забыть.

— Расскажу.

Еще и потому, что без помощи девушки незаметно изъять нужную мне вещь просто не получалось.

— Тогда плата плюс рассказ — и по рукам. А что там в музее? — не дала она мне времени для торга.

Впрочем, и не позволила открыто согласиться, подтвердив словом соглашение.

— Доспех, защитный. Высшего класса защиты причем. Работает на чистом электричестве. Впервые такой видел.

— Мм… — покосилась она как-то странно. — А это не доспех из экспозиции вашей кафедры?

— Он, — подтвердил я кивком, направляясь к выходу с крыши.

Время шло, а начинать учебу с опозданий не хотелось. Строго тут с этим. Вон в прошлый раз чуть старостой не сделали…

— Просто я с ним знакома уже, — как-то замялась Ника. — Вернее, лечила после него девчонок…

Я замер на месте и вопросительно поднял бровь.

— Ожоги сильные, — поежилась девушка под моим взглядом. — С кожей полоски ткани отходили, если тронуть. Какой-то дефект. Поэтому доспех теперь — выставочный образец, и…

— Вот блин!.. — в чувствах высказался я, потопав дальше к выходу.

Положительно, это утро выходило не очень добрым.

— Максим? — остановила Ника возле чердачной двери. — Но я ведь решила твою проблему с музеем? — требовательно посмотрела она в глаза.

— Нет.

— Ах так!

— Доспех — не самоцель, а способ решения проблемы… — Я спускался по металлической лестнице, миновав помещение лифтерской.

— Обманщик!

— Нужно пройти из одной точки в другую… — Отметив двери лифта, повернул в левую сторону.

— Мошенник!

— И в доспехе это бы удалось, потому что тамошние ловушки настроены только на восприятие Силы. — Нажал на кнопку лифта.

Гордая тишина, да еще и отвернулась показательно.

— Но теперь пройти не получится, — вздохнул я. — Если только пробиться в нужную точку силой, но это очень шумно и привлечет внимание наблюдателей. Разве что… — осекся я на половине мысли.

Ну конечно — зачем копать путь к музею, зачем вообще доспех, если можно сразу пробить тоннель ее талантом в нужную мне точку!

— Ника, — мягко произнес я.

Та хранила гордое молчание.

— Милая, добрая девушка, — заворковал я, — ну что ты обижаешься? Смотри, как я здорово придумал — никакой музей грабить не будем! Сразу прокопаем до нужной точки. И денег будет больше!

— Я с обманщиками дел не веду, — строго постановила она, заходя в некстати подошедший лифт.

— Что значит «обманщики»? — возмутился я, входя следом.

Обычная кабина лифта — коричневый пластик стен, три рекламных блока под стеклом и металлические кнопки этажей, чуть подкопченные зажигалкой.

— А ведь я спасла ему сегодня жизнь! — продолжала ворчать Ника, нажав на кнопку первого этажа.

— Это когда усыпила, похитила и подвесила над улицей? — Стоило дверям закрыться, с моего пальца сорвались две звездочки и полетели в щиток лифта.

Кабина тут же встала, свет погас, и пространство освещали только два мерцающих огонька.

— Лифт сломался, — немного нелепо произнесла Ника, отворачиваясь.

И ни слова в свое оправдание.

— Взрослые люди не решают свои проблемы похищением! Ведешь себя, как не знаю кто, — укорил ее я.

— Ладно… не надо денег, — буркнула девушка. — Просто расскажи, что на том листочке, и мы в расчете.

— Там страны, из которых надо похитить людей, — выдавил из себя я, физически чувствуя, как теряется воспитательный эффект предыдущих моих слов.

И точно — Ника резко повернулась ко мне, задыхаясь от возмущения.

— Но у меня это — производственная необходимость! — тут же заверил ее.

— Да неужели?!

— Да! Ну не раздают технику молнии просто так! Придется приглашать специалистов.

— Хотел сказать — похищать?

— Это если им тут не понравится, — заметил я логично.

— Поверь, никому не нравится, когда его похищают!

— Это я по себе знаю, — скептически посмотрел в глаза Нике, отчего та смутилась.

Но это, конечно, когда действуют непрофессионалы. Вон той музыкальной группе очень даже понравилось у нас дома.

— А может, я… — робко начала девушка, глядя на стену лифта, закрытую рекламой.

— Что? — терпеливо уточнил я, не дождавшись завершения долгой паузы.

— Ну, помогу…

— Поможешь развесить туристов вверх ногами?

— Да при чем тут это! Без меня ты точно попадешься! — горячо заверила она. — И тебя живьем сварят в масле! Или посадят под кожу семечко бамбука! Или разорвут кораблями! Или накормят тобой гигантского питона!

— Ты смотри, какая богатая культура… — невольно заслушался я. — Ладно, даю право меня консультировать, но за это ты прокопаешь нужный мне тоннель.

По-моему, честно.

— Нет.

— Ника, в этом деле не будет выкупа и денег, — вздохнул я, не понимая ее упорства. — А раз нет денег, то твоя семейная традиция запрещает тебе в этом участвовать.

— С традицией все нормально, потому что выкуп будет с тебя, — посерьезнела Ника. — Заказчик — ты. И плату я попрошу немалую.

— А может, просто тоннель прокопаем?

— Он поможет стать тебе императором?

— Допустим… — осторожно уточнил я.

— Значит, никакого тоннеля, — строго постановила Ника.

И покуда я набирался слов и возмущения на этот счет, двери лифта распахнул старый и очень вредный лифтер, после чего на матюгах прогнал нас из кабинки. Из уважения к возрасту и не желая дискутировать по поводу тех формулировок, которыми он объяснял наше присутствие в темноте кабинки (в корне не соответствующих действительности), мы молча ретировались вниз по ступеням.

— Кстати, а где мой водитель? — остановился я уже после выхода из подъезда. — Ты его, надеюсь, не…

— Подошла и сказала, что ты останешься ночевать. Он ведь меня с тобой видел днем, — пожала Ника плечами. — Сам уехал.

Н-да, с кадрами еще работать и работать…

— А как же честь девичья? — поскучнел я.

— Тактический маневр. Тем более он же никому не скажет… — повела девушка плечом и указала на белые «жигули», запаркованные в тупичке двора. — Вон там наше транспортное средство.

— Богато, — оценил я потрепанный вид автомобиля.

— Это только до метро. И не лапай там обивку, машина в угоне, — распахнула Ника незапертую, как оказалось, дверь.

— А психиатр, значит, нужен мне… — проворчал я себе под нос.

Слов в общем-то было больше, и все неприличные, но они относились ко всему этому утру целиком. Не давали мне высказаться во всю мощь легких два момента.

Первый — это возможные консультации насчет «гостей столицы». Все же определенная компетенция у нее была — на себе почувствовал. Особенно этот ее состав с летучей отравой, который обязательно следовало получить и изучить.

Да и неведомо что намешано в крови некоторых семейств: память поколений порою отзывается причудливыми талантами и чужими воспоминаниями, на которые вполне можно опереться, по себе знаю.

Опять же талант Ники, который переломает мне все планы, если она не станет участвовать в деле… Не факт, что это работает именно так, но от одной такой возможности становится как-то не по себе.

И самый главный момент — ее возможность прокопать нужный мне тоннель. С будущим работником глупо ссориться, а о цене как-нибудь договоримся.

Что до свадьбы, которую еще вчера полагал для себя полезной — вот тут уже возникли некоторые сомнения. У любого возникли бы сомнения после того, как он повисел бы связанный вниз головой. Подумать только!

А еще она меня переодела — только сейчас выдался случай рассмотреть синюю рубашку в темную полоску с жилетом поверх и джинсы с белыми кедами на ногах. В чужой одежде было неуютно, а помня про отсутствие артефактов — то и вдвойне. Запасного комплекта пуговиц не было, Ника обещала все вернуть вечером — но до этого еще был полный учебный день. А ведь они были способны выдержать удар «мастера»…

Вот и полагайся после такого на заемную силу — пусть и семейную, но, как оказалось, не способную защитить даже от взбалмошной девицы. Самому надо учиться, в общем. Теперь главное — учителей удачно зазвать…

Расстались в метро — Ника отправилась путать следы от возможной слежки, о чем прямо сказала, с подозрением глядя на меня. Я же пообещал выслать ей информацию по интересующим меня заграничным семьям, как только пакет будет сформирован. Заодно подтвердил, что решу вопрос с зачислением ко мне на курс. Это ненастье следовало держать поближе к себе.

После чего отправился на учебу — был шанс не опоздать, и им следовало воспользоваться.

Возле нужной мне аудитории — без двух минут девять, между прочим, — перехватил Артем. Вернее, он просто ходил по коридору, а я посчитал невежливым не подойти поздороваться.

— Ну вот! Отлично выглядишь! — похвалил он меня после приветствия, довольно оглядывая со стороны. — Стилиста нанял?

Я дернул краем губ, стараясь изобразить улыбку.

— А у нас тут тоже занятия, — неопределенно показал Артем куда-то в правую сторону по коридору. — Не хочу заходить до звонка.

— Чего так? — сдержанно полюбопытствовал я.

— Да там эти, благородные, — поморщился Артем, будто сам не такой же. — Опять спорят, кому где сидеть. Замучили уже, в каждой аудитории одно и то же. Вчера вон… А сегодня вообще какие-то ветхие списки притащили, местническую книгу. Кому за кем можно сидеть, кому перед кем нельзя, тьфу!

— А ты как?

— Да они вчера ко мне подошли, спросили, какой предмет я у них буду преподавать, — неохотно отозвался друг.

Так то да, с его габаритами легко перепутать.

— А теперь им неудобно, — подытожил Шуйский. — Да и парта крайняя позади, возле окна. Они отчего-то спорят про первые ряды, как будто тут экзаменов не бывает. Мне оно не надо.

— Как, кстати, вчера спектакль? — соскользнул я с неудобной темы. — Удалось досмотреть?

— Да скукота, чуть не уснул, — зевнул Артем.

— Мм… ясно.

— Вера даже обиделась… Ты с Никой-то встретился?

— Угу. Сегодня утром.

— На свидание хоть пригласил? — лукаво улыбнулся Артем, слегка подтолкнув меня локтем.

— Да нет… — неохотно произнес я. — Знаешь, я тут подумал… может, я тороплюсь, а?

— А что случилось? — встревожился друг. — Повздорили опять? Уже с утра?!

— Не то чтобы повздорили, — сдержался я и оставил в себе вопль души про утренние события, — просто я тут подумал… У нас ведь совершенно разные интересы!

— Максим!

— Она не хочет копать! — выпалил я. — Я вообще начинаю сомневаться, стоит ли нам быть вместе!

— Максим, даже не думай, — взяв меня за плечи, произнес Артем. — Вас таких шибанутых в стране только двое. Не смей ее потерять!

И только подошедшее время занятий не позволило мне высказать ему все то, что я думаю по этому поводу.

А вечером, уже домой — в мое здание — приехал курьер с объемной посылкой.

Внутри оказались мои вещи — выстиранные и аккуратно выглаженные, приятные на ощупь и с тонким ароматом туалетной воды. Задумавшись, некоторое время гладил их, как кота…

Потом спохватился и позвонил домой — требовать пояснений о событиях ночи недельной давности. Откуда я там, видите ли, падал…

Но вместо ответа услышал какие-то путаные восторги гостьей и пожелания счастья в личной жизни. Подозрительно это все. И Артем теперь отчего-то к Нике благосклонен…

— Это заговор, — убедительно произнес я в отражении своего зеркала. — Главное, помнить, что это все еще мой заговор.