Всё возвращается

Владимир Никулин

С самого своего рождения жизнь Арсения не задалась. Он не знал ласки родителей, да и сами родители не знали о нём ничего.Мальчик рос, мужал, не делал ничего предосудительного, но всё было против него.Уже на закате своей жизни, узнав в своём соседе по несчастью отца-подлеца, он решается на отмщение…В романе присутствуют откровенные сцены, жестокость и насилие. 18+.«В связи с действующим законодательством в Российской Федерации роман выходит с ремарками»

© Владимир Никулин, 2020

ISBN 978-5-0051-2160-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Первая глава

Сюжет данной истории начал закручиваться в конце 50-х годов прошлого века. Страна, вышедшая из Великой Отечественной войны победителем, залечивала раны, восстанавливала, строила, сеяла, выращивала. Оставшиеся в живых, вздохнули с облегчением, когда отменили карточки и вопреки всем трудностям советское правительство стало снижать цены на продовольствие и другие необходимые для населения товары.

Дмитрий Сергеевич Меркулов в первый же день войны ушёл добровольцем. Прошёл всю войну, дважды был ранен и контужен. Имел полный комплект орденов и медалей. А жена и шестнадцатилетний сын Василий уехали в эвакуацию. Прибыв в Горький, они вместе с матерью поступили на оборонный завод. Василий получил бронь и всю войну честно трудился, приближая победу. После войны они вернулись в Москву, Василий закончил институт и был приглашен в один из НИИ на работу. Правда директором этого института работал его отец, но никаких поблажек молодому сотруднику не давалось. К тому же Дмитрий Сергеевич готовился к повышению. Его, орденоносца, добившегося хороших результатов в области послевоенного укрепления обороноспособности страны, партия направляла на не менее трудный участок работы. Требовался хороший управленец в министерство, способный по-военному, чётко и грамотно держать нити одного из важных процессов, нового секретного проекта.

Василий, к этому времени уже младший научный сотрудник одного из НИИ, был перспективным молодым человеком. В институте он был на хорошем счету. Член партии, спортсмен, отличный семьянин, энергичный общественник и т. д. и т. п. Всё у него получалось легко и красиво. По поводу красиво. Незамужние девушки обречённо вздыхали, глядя на такого красавца, но увы. Он любил свою жену. Уже пронёсся слух, что Василия Дмитриевича сватают на должность парторга института, и эти сведения имели под собой вполне реальный факт.

Недавно Василий ходил вместе с парторгом института Растеряевым в горком, там собирали активистов по поводу предстоящего VI фестиваля молодёжи. Первый секретарь Волосков Пётр Алексеевич, выступая перед собравшимися, обратил внимание на важность предстоящего мероприятия и сказал, «что партия придаёт ему очень серьёзное значение. Поскольку оттого как мы сможем организовать и провести этот фестиваль, станет известно далеко за пределами нашей необъятной Родины. Ведь к нам съедутся люди со всего мира, корреспонденты различных стран, как из социалистического лагеря, так и западные. А поскольку последние всегда настроены выискивать у нас только плохие моменты, то нам надо постараться и так подготовиться, чтобы омар носа не подточил, так что нам ни в коем случае нельзя ударить в грязь лицом».

Василия как достойного и тем более знающего английский язык включили в оргкомитет по подготовке и проведению фестиваля. Работы навалилось вдруг внезапно столько, что он еле доползал до дивана поздно ночью и падал без сил. Даже пятилетняя дочка спрашивала у мамы, куда пропал папа? А папа уходил ни свет ни заря и возвращался за полночь. Но ему было это очень интересно. Потому что данная работа предполагала общение с различными людьми, в основном студентами, многие из которых съехались в столицу из других городов для помощи в проведении грандиозного мирового мероприятия.

Там, среди этой пёстрой, молодой снующей и галдящей массы он и увидел её. Он сначала даже не понял, за что же зацепился его глаз. Когда Василий объяснял сформированной группе её задачи, он внимательно глядел на сидевших молодых людей, но глаза вновь и вновь возвращались к сидевшей во втором ряду девушке.

Ничего в ней не было необычным, даже красоты как таковой не наблюдалось, но глаза почему-то притягивало именно к ней. Это потом он понял, что так его примагнитило, да, да, примагнитило к этой девчушке в простом ситцевом платьице. А сейчас он был в замешательстве.

После своего выступления он попросил задавать вопросы если кому-либо, что-то непонятно. Взлетевший лес рук его порадовал и дал возможность более детально объяснить те или иные возникшие вопросы. «Удивительно, — отметил про себя Василий, — нот эта девочка не задала ни одного вопроса».

Завершив так называемую летучку, он спустился со сцены и, окружённый всё ещё задающими разные вопросы студентами, увидев её среди толпы, спросил:

— А у вас, девушка, я гляжу, нет ни одного вопроса. Вам действительно всё понятно или вы стесняетесь спросить?

Девушка покраснела и опустила глаза.

— Э, так не пойдёт! — заметил, улыбаясь, Василий. — Минуточку внимания! — громко сказал он. — Вам предстоит общаться с иностранцами, и вы должны показать образец общительности и некоторой свободы, а закомплексованным этого сделать не удастся. Поэтому я объявляю, что завтра мы с вами начнём учиться, то есть будем разыгрывать сценки, имитируя различные ситуации, которые могут возникнуть на фестивале. А на сегодня всё, все свободны.

Тёплый летний вечер, предстоящее грандиозное мероприятие — всё это вкупе будоражило воображение, тревожило душу. Василий предложил замешкавшейся девушке прогуляться, а заодно и провести мини-экскурсию по столице. В списке студентов он уже поглядел её фамилию и инициалы, но решил познакомиться в неформальной обстановке.

— Давайте уже с вами познакомимся, — сказал он, когда они вышли из здания и направились в сторону Красной площади.

— Тоня, — просто сказала она и встала, потупив взор.

— А меня зовут… э-э-э, — запнулся вдруг он, думая, говорить отчество или нет. Если общение предполагает неформальную обстановку, то как бы и отчество ни к чему. Но она всё же под его руководством. Протягивая ей руку, он вышел из затруднительной ситуации. — Вне нашего мероприятия можете звать меня просто Василий. Я не возражаю. Ну как, идёт? — пожимая нежную руку девушки, он старался заглянуть ей в глаза.

— Тоня, не будьте такой букой, посмотрите по сторонам, какая красота! Отбросьте стеснения, мы же с вами не где-нибудь… — он опять запнулся, подыскивая пример. Но слов не нашёл и тогда сказал. — Вокруг люди, гляди, все идут, кто с работы, кто-то гуляет, как мы. Все заняты, никто не обращает внимания на нас. — А про себя подумал: «Наверно стесняется своей бедности. Вон, платьице простое, а на ногах не пойми что, толи калоши, толи самодельные тапки. Надо бы на днях зайти с ней в магазин и приодеть её».

Взяв её под ручку, Василий повёл её по брусчатке к мавзолею. Затем они прошли вдоль стены и подошли к храму. Тоня удивлённо слушала краткий рассказ Василия обо всех достопримечательностях и думала: «Как же хорошо им, живущим здесь. В самом сердце могучего СССР. Каждый день соприкасаться с великой историей, вдыхать этот воздух грандиозных событий. И вообще…» Что же вообще, она не успела додумать, так как её перебил Василий.

— Ну что, зайдём в ресторан, может быть? А то я уже давно голоден, да и ты, я думаю, есть хочешь.

— Нет, что вы, — встрепенулась она. — Нет, я не голодна, да и нас кормят хорошо.

— Так ты уже и опоздала на ужин. Вот же я не догадался раньше то. Ладно, пойдём я тебя провожу в общежитие, а по пути что-нибудь купим.

На следующий день всё было прекрасно. Василий разбил всех студентов на группы и стал давать вводные. Те, кому досталась роль иностранных гостей, должны были задавать любые вопросы, а «наши», то есть помощники принимающей стороны, должны были в кратчайшие сроки, находить ответы и помогать в затруднительных ситуациях.

Студентам очень понравилась такая игра, они, весело и с задором исполняя порученные им роли, иногда начинали дурачиться. Для их группы выделили красный уголок университета и поселили всех в пустующие летом комнаты общежития. Сидя в первом ряду зала, Василий с интересом глядел на весёлую молодёжь. Но, вот опять он увидел её и тело прожгло каким-то разрядом. Лицо у Тони светилось, а сама она, играя роль иностранки, подбирая слова, пыталась что-то спросить. А собравшиеся вокруг помощники, перебивая её, пытались угадать, что же ей надо. Это было так смешно, что все в зале, держась за животы, хохотали.

— Постойте, постойте, — смеясь встал Василий. И подойдя к сцене сказал. — Всё это хорошо для сцены. Даже мне кажется талантливо, но мы с вами призваны не смешить людей, а помочь попавшему в затруднительное положение иностранному гостю. Поэтому я вас прошу перестать дурачиться и собраться, чтобы серьёзно прорепетировать этот эпизод.

Время, тянущееся бывает иногда как черепаха, в общении со студентами улетало как комета. Вот и сегодня день пролетел на одном дыхании. Посмотрев на часы, Василий хлопнул в ладоши и сказал:

— Всё! На сегодня достаточно. Все свободны. Антонина, выходя, робко взглянула на него. — Тоня, можно тебя! — нарочито громко сказал он.

— Да, я вас слушаю Василий Дмитриевич. — Подождав пока схлынет масса, Василий подошел к ней в дверях и взял за руку.

— Тонечка, — вдруг дрогнувшим голосом сказал он. — Не уходите, пожалуйста, мне необходимо кое-что вам сказать.

Затворив свободной рукой дверь, он повёл её к сцене. Взойдя по ступенькам, Василий сел на один из стульев у длинного стола и, притянув девушку, обнял её. Она не сопротивлялась, но сквозь тоненькое платьице ощущался трепет её тела. Василий опустил свои руки и провёл ладонями снизу, от икр и, взяв упругие её ягодицы, он почувствовал, как забилось бешено у него сердце. «Вот ещё, — подумал он. — Прямо как в первый раз».

Тоня опустила свои руки ему на плечи и, запустив свои пальцы в его волосы, вздохнув прижала его лицо к своей груди. Его как прорвало. Будто в него вселился бес. Василия колотило, руки у него тряслись, дыхание прерывалось, будто после долгого бега. Он подхватил её и, усадив на стол, стал стягивать с неё трусики.

— Милая, милая, милая, — дрожащим голосом повторял он. — Я не знаю… Я не могу… Я хочу… Мы должны…

<…>¹.

Страсть утихла. Василий поднялся и встал на колени, поднял левую руку и поглядел на часы, они показывали 4 часа 15 минут утра.

Повернув голову, он увидел на заднике портрет генсека. Никита Сергеевич, хитро прищурившись, как бы намекал: «Эх ты, а тебя ещё в парторги института рекомендовали. Ая-яй. Нехорошо как-то. Нет чтобы как все люди — на кровати, так нет же — на столе, где принимаются важные решения. Людей в партию принимают. Ничего святого нет».

Сев на столе, Василий надел рубашку, затем, соскочив на пол, натянул брюки и, заправившись, подошёл к лежавшей на боку Тоне. Наклонившись, поцеловал. Сказал, чтобы одевалась. Она медленно оделась. Василий помог ей. Затем, сев на стул, посадил её к себе на колени. Стал гладить, снова целовать.

— Сейчас иди спать, милая, на занятия можешь не приходить. Отдыхай, а вечером встретимся. Хорошо?

— Да, — дрожащим, тихим голосом ответила она.

— Всё, иди. — Они встали.

Подождав, пока Тоня уйдёт, Василий встал, спустился со сцены и подошёл к плотно зашторенному окну. Отодвинув ткань, он увидел за стеклом светлое летнее утро. Вздохнув, он подумал: «Что же сказать жене? Ладно, домой не поеду, по телефону часов в восемь позвоню, что-нибудь придумаю».

Антонина, тихо войдя в комнату, увидела, что все соседки сладко спят. Она быстро скинула платье и скользнула под простыню. Сладко потянувшись, она закрыла глаза. Какие-то новые, необычные ощущения колыхали её душу. Этот молодой и красивый мужчина — Василий Дмитриевич. Статный, умный. С первого дня все девчонки были очарованы им. Между ними только и разговоров было, что вот кавалер так кавалер. Все тайком вздыхали, некоторые пытались обратить на себя внимание всякими способами. Но он выбрал её, Тоню. И все удивились. Самая красивая в их группе Маша Пермякова, возле которой вился шлейф поклонников, так и сказала, чтоб все, в том числе и Тоня, услышали: «Тоже мне — ни кожи, ни рожи. Что мог найти в ней такой красавец мужчина? Может, она приворожила его чем?». — «Вот дура», — засыпая, подумала она.

Утром, позавтракав в буфете, Василий позвонил домой. Трубку взяла жена Наталья. И тревожным голосом спросила:

— Ты где? У тебя всё в порядке?

— Не волнуйся, — нарочито бодрым голосом ответил он. — Вечером приеду, всё объясню, а сейчас нет времени. Ну, давай, целую, любимая. — И он положил трубку. Облегчённо вздохнув, Василий радостно потёр ладони. — Ладно, что-нибудь наплету вечером. Она поверит.

День выдался суетливым. Оставив студентам задание, Василий поехал в оргкомитет на финальное заседание перед открытием фестиваля. В штабе всё гудело и крутилось как в большом улье. На ходу решались, казалось, немыслимые задачи. Василий не успел глазом моргнуть, а стрелки на часах уже показывали восемь вечера.

— Василий Дмитриевич, — обратился к нему руководитель оргкомитета Лев Валерьянович. — Сегодня весь актив переходит на круглосуточное дежурство до особого распоряжения. Завтра, сами понимаете, какой день. Поэтому, всем разрешается сейчас съездить домой, помыться там, переодеться, с родными повидаться, — он грустно улыбнулся, — ничего, Василий Дмитриевич, после отдохнём. Так что, давайте пока отложите свои дела, потом приедете, доделаете.

Василий приехал домой осунувшийся. Жена, увидев его, удивлённо вскрикнула:

— Мама родная! На кого ты похож? Ты в зеркало глядел?

— Ой, прекрати мать, — обнимая и целуя жену, устало сказал он. Давай лучше поедим, а то с утра только чаю с бутербродом попил и всё. Потом я мыться, дай свежую рубашку…

— Ты что, опять уходишь?

— Милая, с сегодняшнего дня мы на казарменном положении. Может, даже не смогу и вырваться, пока не закончится фестиваль.

— Ты что, серьёзно?

— Серьёзнее не бывает, — садясь за обеденный стол, сказал Василий, наливая себе чай.

— Странно… Вы что там ночью-то делать будете?

— Эх ты, Наташа. Ночью-то как раз и легче всего вопросы разные решать. Всех можно найти и пригласить.

Из комнаты прибежала весёлая дочка Ксения.

— Папа, папа! Ты сегодня почитаешь мне сказку?

Василий посадил дочку на колени и стал гладить её по головке:

— Нет, милая моя принцесса, сегодня папа ещё поедет на работу, а потом будет большой праздник. А когда праздник пройдёт, папа станет свободным, и мы все вместе, я, мама и ты, поедем в отпуск на море. Ты хочешь поехать на море?

— Конечно! — весело захлопала девочка в ладоши.

— Ты что это, серьёзно? — спросила супруга, наливая ему суп с фрикадельками.

— Да. Сегодня первый сам подошёл и обрадовал. Так и сказал: «Хочу вас обрадовать, после фестиваля получите путёвку в санаторий с семьёй, а после с новыми силами возьмётесь за новую должность».

— Это за какую? — не поняла Наталья.

— Ну я же тебе говорил — парторгом института буду.

— А как же научная деятельность? Ты же хотел…

— Перестань, Ната. Большее, чего я смогу добиться в институте, это должность директора. Всё, это потолок. А по партийной линии я смогу гораздо большего достичь. Тем более, отец обещал помощь. И потом, что мне мешает отложить науку, а потом с большим запасом заслуг и авторитета с лёгкостью защитить и кандидатскую, и даже докторскую?

Перед тем как поехать в штаб, Василий решил встретиться с Тоней. Выйдя на улицу, он подошел к телефону, чтобы позвонить в общежитие. На том конце провода бдительная вахтёрша стала допытываться, кто звонит, но он не стал уворачиваться, а, назвав свою фамилию, сказал, что это важно. Договорившись с Тоней о месте встречи, он, радостный, помчался в метро.

Встретились они недалеко от общежития в парке. Василий нетерпеливо схватил Тоню за руку, и они сели на лавочку. Обняв и прижав её к себе, он стал целовать её русые волосы. Его снова будто обожгло, и внутри стала разгораться страсть. Его начало колотить.

— Тонечка, милая, как я соскучился по тебе, — задыхаясь, бормотал он. — Я не знаю, что со мной происходит. На меня будто безумие снизошло. Я не хочу с тобой расставаться, но надо. Мне надо идти. Давай завтра или послезавтра бросим всё к… — он запнулся. — Нет, что же делать. Пока не закончится фестиваль, у нас не получится встретиться. Милая, я не могу без тебя. Давай, как только у меня появится свободная минутка, я тебе позвоню, хорошо?

— Хорошо, — тихим голосом ответила она и влюблёнными глазами посмотрела Василию в лицо. Он жарко поцеловал её в губы, потом нервно посмотрел на часы и вскочил.

— Пошли, милая, проводишь меня до конца аллеи. Тоня встала. Василий обнял её за тонкую талию, и они пошли к выходу из парка. А навстречу и следом фланировали сокурсницы. Тоня, краснея, опустила лицо и шла неверным шагом. Василий же не замечал вокруг ничего. Он смотрел только на неё, на предмет скорее не обожания, а вожделения.

Фестиваль стал испытанием для многих, особенно для организаторов и участников. Василий за две недели вымотался, и нервы его были на пределе. За всё это время он только один раз смог встретиться со своей неожиданно обретённой страстью. Утром, после одной из более спокойных ночей, Василий, дозвонившись, пригласил Тоню в кафе. Заказав такси, он подхватил ожидавшую его девушку и повёз её первым делом в магазин.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Тоня.

— Я решил сделать тебе подарок, — обняв её и целуя в висок, сказал заговорщически Василий.

— Какой? — подняв голову и посмотрев ему в глаза, она прикоснулась нежно губами к его небритой щеке.

— Это пока тайна за семью печатями, милая моя девочка, — и он, возбуждаясь, стал целовать её лицо. Василия опять начало трясти, и он зашептал. — Господи, что же это со мной происходит? Только не сейчас, только не здесь, в этой машине. Моя ты сладкая, я не могу себя сдерживать рядом с тобой! Да что же это за наваждение? Ты меня очаровала или околдовала. Признайся, Тоня, ты колдунья? Со мной ничего раньше подобного не случалось. Это какое-то безумие?! — Шептал возбуждённый Василий, повалив на сиденье, тиская и целуя Тоню. Машина остановилась. Водитель, молча, ожидал дальнейших указаний и тактично не мешал двум влюблённым, ёрзавшим на заднем сиденье. Василий, преодолев обуявшее его желание, приподнял голову и, увидев, что они прибыли к назначенному месту, сказал водителю:

— Вы ожидайте, а мы пойдём, кое-что заберём и быстро вернёмся. — Выйдя из автомобиля, он обошёл машину и, открыв другую дверцу, подал Тоне руку. Она, засмущавшись, стала сама выбираться, но Василий всё равно подхватил её под острый локоток, и, осторожно поддерживая, вывел на тротуар, другой рукой захлопнув массивную дверь автомобиля. Поддерживая Тоню под ручку, он подвёл её к какой-то двери и постучал. Дверь, щёлкнув изнутри щеколдой, бесшумно отворилась. Оглядев их, человек за дверью приоткрыл её шире и впустил пришедших внутрь. Мужчина, открывший им, негромко сказал:

— Вероника Юрьевна вас ждёт.

Они прошли по широкому коридору, свернули направо и Василий постучал в массивную светлую дверь. Сказав Тоне, чтобы ожидала, сам отворил дверь и скрылся внутри. Через некоторое время туда же вошла женщина лет сорока. А обратно она уже вышла с Василием.

— Пойдём, — коротко позвал он Тоню. И они опять пошли петлять по длинным коридорам. Подойдя к одной из железных дверей, женщина ключом открыла её и вошла первой. Василий, взяв Тоню сзади за плечи, подтолкнул её вперёд.

Это было какое-то невероятных размеров помещение. Тоне оно показалось громадным. И везде стояли стеллажи, до самого потолка заставленные коробками и ящиками. Далее шли вереницы стоек, на которых на плечиках висели шубы, пальто, костюмы, женская одежда, мужская. Далее виднелись стеллажи с рулонами тканей и ковров. Тоня встала, удивлённая увиденным.

— Так, — деловито сказала женщина, подойдя к столу и беря какую-то бумажку. — Размеры какие? — опять спросила обыденным голосом она. Василий посмотрел на Тоню.

— Это тебя спрашивают.

— Меня? — оробела она.

— Ну, да! — Василий взял её за руку и подвёл к столу. — Ты знаешь свои размеры одежды, обуви, головы?

— Тоня стояла в замешательстве.

— Понятно, — уверенно промолвила завскладом. — Для нас это не является неразрешимой задачей. — Она ещё раз внимательно поглядела на стоящую в смущении девушку. — Ну что ж, пошли. — И повела их вдоль рядов стеллажей.

Нагнувшись, она ловко подцепила крышку одного из ящиков и вынула оттуда картонную коробку. Подав её Василию, женщина сказала:

— Подержите, — и нагнулась к следующему ящику. Проделав то же самое, она сказала: — Пойдёмте, померяете.

Вернувшись к столу, она раскрыла одну коробку, вынула из неё туфли и поставила их на стол. Раскрыв другую коробку, она достала ещё одни туфли. Антонина смотрела на всё это как на чудо. Для неё, простой девушки, такое изобилие было сказкой. К тому же туфли были действительно прекрасные.

— Ну, что, — обратился к ней Василий, — давай померь. Какие выбрала?

Она ещё не верила, что всё это не сон, а реальность.

— Эх, — вздохнул Василий и, взяв со стола крайнюю туфлю и верхнюю картонку от коробки, наклонился. Положив картонку на пол, он поставил на неё обувку. — Давай Тоня, шевелись уже, а то у меня времени в обрез. Выбирай, и пошли дальше.

Тоня выпростала правую ногу из своих растоптанных чёбот и легко просунула её в удобную лодочку. Нога вошла и замерла, как младенец в доброй люльке. Они, эти туфли, понравились ей сразу.

— Ну как? — спросил Василий. — Как раз?

— Да.

— Нравятся?

— Да.

— Берём?

— Да.

— Всё. Пошли дальше.

Завскладом убрала вторые туфли в коробку и отодвинула на край стола. Тоня сняла с ноги понравившуюся ей туфлю и чуть было не поцеловала его от радости. Такой он был красивый и ладный. Протянув его Василию, она посмотрела на женщину.

— Ну, айда к платьям, красавица?

Антонина внимательно, пытаясь угадать, с издёвкой или нет говорит та, глядела ей в лицо.

— Пошли, пошли, юное, незрелое, — улыбаясь по-доброму, сказала женщина и пошла вперёд.

Сняв с длинной штанги несколько платьев, завскладом намётанным глазом поглядела, затем приложила одно, потом другое к Тониной груди и сказала:

— Вот это, рекомендую. Поверь мне. Это тебе подходит. А если хочешь, надень, вон и зеркало есть.

— Давай, давай, надень, я тоже оценю, — предложил Василий.

Тоня зашла за шторку и, быстро скинув своё старенькое платьице, облачилась в новое. Выйдя, она замерла. Василий восторженно крикнул:

— Ого! Ты прям принцесса! — и, обращаясь к женщине-завскладом, сказал: — Ну вы даёте! Не зная размеры… я просто поражён, вы настоящий профессионал!

— А что вы хотели, я двадцать лет этим занимаюсь. У меня столько благодарностей. Даже Почётная грамота есть, сам Калинин в Кремле вручал. Вот так.

— Большое вам спасибо, — поблагодарив её, Василий стал укладывать обновки в пакет и, завязав, взял Тоню под ручку. Та, покраснев, запинаясь тоже поблагодарила, и они пошли на выход. Уже в такси она спросила его:

— Вась, а что это? Вроде склад или магазин? Не пойму я?

— Да тебе незачем голову забивать этим. Подрастёшь, всё узнаешь. — Снисходительно ответил он.

— Нет, так не пойдёт, — упёрлась она. — Если ты мне не объяснишь сейчас же, то я не возьму эти подарки. У меня какое-то нехорошее предчувствие.

— Ладно, — понизив голос, он склонился к самому её уху. — Партийным работникам, различным знаменитым людям, ударникам труда существуют некоторые поощрения в виде небольших продуктовых наборов, а также одежды и прочих предметов быта. Таким образом, государство пытается поддержать и отблагодарить лучших людей страны. Которые отдают ей, не жалея, все свои силы.

Успокоив девушку, Василий завёз её в общежитие, времени на поход в кафе уже не было.

Фестиваль бурлил днём и ночью. Толпы молодёжи водили хороводы, пели песни и общались, порой не зная языка друг друга. Но это нисколько не мешало понимать искренние улыбки, крепкие рукопожатия и страстные объятия.

Уже после церемонии закрытия он помчался в общежитие, где, как он знал, уже собирали свои пожитки студенты и отправлялись на вокзал, чтобы уехать домой. В общежитии он их уже не застал и, выскочив, удачно поймал подвернувшееся такси.

— Гони на Курский, — задыхаясь, крикнул он водителю, плюхнувшись на заднее сиденье. Водитель покосился — видно было, что пассажир не простой работяга. — Ну, что думаешь, заплачу за скорость, не переживай. Давай гони!

И водитель, услыхав, что всё будет хорошо, нажал на газ. Рассчитавшись с таксистом, Василий вбежал в вокзал. Поискав среди пассажиров группу студентов и не найдя, он подбежал к справочному окну.

— Скажите, а на Горький поезд ещё не ушёл?

— Пока ещё нет, но посадка заканчивается, так что поторопитесь, мужчина, осталось пять минут, — сурово ответила из-за стекла немолодая расфуфыренная дама.

Выбежав на перрон, Василий остановился. Он сразу увидел её — его страсть. Посадка закончилась, и возле дверей вагонов стояли лишь провожающие да проводники в форменной одежде. Тоня стояла и смотрела с надеждой в его сторону. Увидев его, она кинулась ему навстречу. Обнявшись, они стояли с колотящимися сердцами и молчали. Вдруг Василий опомнился.

— Тоня, — возбуждённо заговорил он. — Ты должна забрать из вагона вещи, ты сегодня никуда не поедешь. Завтра, завтра я куплю тебе билет и посажу на поезд. Этот день и ночь мы должны провести вместе. Немедленно иди, забери свои вещи. Потом я всё объясню, — торопил её Василий, подталкивая к вагону.

По громкоговорящей связи объявили отправление. И Тоня в самую последнюю минуту выскочила со своим чемоданчиком на перрон из тронувшегося вагона. Из окон стали выглядывать удивлённые, с широко открытыми глазами студенты. Кто-то, улыбаясь, махал рукой. Кто-то что-то кричал через закрытое окно. А поезд, набирая скорость, покачивая боками, медленно удаляясь, сворачивал на стрелки, где заскрипел и, изгибаясь как гусеница, уполз, скрывшись за чередой столбов и различных конструкций.

Василий и Тоня стояли и глядели на уходящий состав и молчали. Наконец Василий, выдохнув, сказал:

— Ну вот, теперь мы с тобой до завтрашнего утра вместе. Сейчас возьмём такси, заедем в магазин и поедем к нам на дачу.

Дача принадлежала родителям Василия. Это был старый деревенский дом, сложенный из брёвен. Сама деревенька состояла из трёх десятков разномастных домиков. Вокруг густо рос лес, преимущественно еловый, а дорога, по которой влюблённые ехали, петляла между холмами и перелесками. Миновав по хлипкому мосту неширокую речушку, машина выскочила на просторную деревенскую площадь. Выгрузив корзинки с припасами, Василий открыл покосившуюся калитку и, поведя рукой, пригласил Тоню в гости:

— Милости прошу к скромному шалашу.

Антонина легко прошла по густой траве, которая покрывала весь участок от калитки до крыльца и, взойдя на первую ступеньку, повернулась к Василию.

— Вась, а ты меня любишь? — спросила она и щёки её зарделись.

— Что значит «любишь»? — подойдя к ней, остановился тот. — Я тебя обожаю. Я жить без тебя не могу. Я все эти две недели только о тебе и думал. Я больше ни о чём не мог думать. У меня какой-то паралич мозговой случился. Я думал, что с ума сойду без тебя.

— Значит, мы с тобой будем теперь всегда вместе? — положив ему свои руки на плечи, Антонина посмотрела пристальным взглядом.

— Ну, ты чего, Тонь, давай в дом войдём, всё приготовим, а потом серьёзно поговорим, а то как-то неудобно на улице…

— Ты уходишь от ответа.

— Тоня, не всё так просто, как тебе кажется, — стал оправдываться Василий. — Я женат, ты это знаешь, и потом, у меня ребёнок. У меня серьёзная работа. Я же не могу вот так просто всё бросить и с тобой начать жить. Ты просто по молодости лет не представляешь, что начнётся, если я решу развестись с женой и жениться на тебе! Давай не будем рушить то, что есть у нас сейчас? Ты учишься, на следующий год, когда ты станешь старше, мы вернёмся к этому вопросу, а сейчас — давай, милая, проведём это время с пользой. Чтобы потом, в разлуке, мы долгими вечерами вспоминали это незабываемое время с любовью и теплотой.

Антонина убрала с его плеч руки и, поднявшись на крыльцо, грустно сказала:

— Какая я дура.

Василий поднялся следом, достал ключ и отпер замок. Пропустив её вперёд, он хотел затворить дверь, но от калитки послышался женский голос.

— Здрасьте вам! Доброго дня, Василий Дмитриевич! А я-то увидала машину, ну и думаю, ваши батюшка с матушкой пожаловали.

Василий обернулся.

— А, Полина Тимофеевна! Здравствуйте! Это я! На денёк решил заглянуть. Устал очень. Тут фестиваль в столице, так я там как не знаю кто умаялся. Вам, может, чего надо?

— Да нет, мне папенька ваш аккуратно платит, так что я всегда, хоть днём, хоть ночью, приглядываю за домом. Ну, отдыхай милой. Ежели там чего, молочка, иль капустки с помидорками, так забегай. Я всегда зараз. Прям с грядки вон, укропчик, а то и картошечки, а? Не стесняйся, я и приготовлю вон в печи, эх, пальчики оближешь. — И она, махнув ему, улыбаясь, пошла к себе.

— Ну что, — входя в кухню, начал энергично Василий. — Давай, разбирай пакеты, а я печь разожгу, надо ведь курицу запечь.

— А где курица? — удивлённо встала, глядя на него, Тоня.

— Как где? На улице бегает.

— Ты что, пойдёшь ловить её?

— Вот тоже придумала. Сейчас соседка принесёт. — Скинув пиджак и развязав галстук, Василий набросил на плечи тёмно-синий сатиновый халат и, вытащив из-за печи топор, вышел из дома.

Когда приготовления были закончены, было уже около полуночи. Василий и Тоня, уставшие, сели за накрытый стол.

— Что тебе налить? — он посмотрел на подпершую рукой подбородок грустную Тоню.

— Не знаю, мне всё равно, — ответила она.

Когда они поехали из города, то по просьбе Василия заглянули в какой-то магазин и он, как уже в предыдущий раз, постучав в запертую дверь чёрного входа, скрылся ненадолго, а затем появился с полной корзинкой. Погрузив её в багажник, они рванули в деревню. В корзинке был упакован довольно приличный продуктовый набор. Антонина, распечатав его и накрывая на стол, удивлялась. Бутылка шампанского, дорогое вино, на этикетке она так и не смогла прочитать вязь незнакомых букв, копчёная рыба, консервы, лимон, яблоки и даже клубника. Она поразилась.

— Налей мне немного вина, — попросила она.

— Это не вино, это французский коньяк, милая.

— Вот как?! Тогда налей шампанского.

Василий ловко открутил проволочное крепление и пробка, хлопнув, ударила в потолок, затем отскочила и, ударившись в окно, скатилась на пол.

— Давай, Тонечка, выпьем за нас! — подняв стакан, произнёс Василий. — Ты, может быть, будешь смеяться, но я, когда увидел тебя в первый раз, как будто сдурел. Не могу объяснить, но во мне что-то будто воспламенилось, вспыхнула такая безумная страсть, я не мог себя сдерживать. И, если бы не вынужденная временная разлука, то я не знаю, что было бы со мной.

— А сейчас, что же, утихла страсть? — поднеся стакан к глазам и разглядывая пузырьки, которые возникали вдруг и, выскакивая на поверхность, лопаясь, брызгали мелкими каплями, спросила Тоня.

— Ты чего, обиделась? Давай выпьем и поговорим как взрослые люди. Я тебе всё сейчас объясню. Ну, давай, — и Василий быстро осушил полный стакан. — Газировка! Лучше я выпью коньячку. — Он налил себе из красивой бутылки полстакана коньяка, затем взял лимон и, разрезав его на дольки, подцепил одну вилкой. — Ну, что, ты ещё не выпила?

— А я ни разу в жизни ещё не пила, — задумчиво глядя на Василия, сказала Тоня.

— Давай, — он протянул к ней стакан и, чокнувшись, быстро выпил. Затем кинул дольку лимона в рот, сморщил смешную мину.

А она про себя подумала: «Вот для чего, оказывается, эти самые лимоны нужны». Вздохнув, она выпила своё шампанское и, выдохнув, засмеялась.

— Вот же зараза, и в нос шибануло, и в голову! Уже пьяная я. Сейчас песни петь начну.

— Ты сначала покушай, — заботливо разрезая курицу, сказал ей Василий. — Вот ещё балык, — и он стал ей подкладывать в тарелку заготовленные закуски. Подливая ей понемногу искрящегося напитка, Василий добился своего. Девушка с непривычки опьянела, и серьёзный разговор свёлся к банальным фразам «Ты меня любишь?» или «Я тебе не верю». Видя, что результат достигнут и можно расслабиться, Василий снял рубашку и остался в майке. Тоня заплетающимся языком пыталась спросить что-то. Но выходило смешно, и она сама даже, немного понимая это, начинала хохотать. Посмотрев на часы, он покачал головой. Стрелки показывали три часа ночи. Встав из-за стола Василий подошёл к сидящей и о чём-то бессвязно болтающей Тоне, подхватил её на руки и, поднеся к кровати, уложил. Она неловко подхватилась и, опершись руками, посмотрела удивлённо на него.

— Т-ты ччего? — она смотрела, как он снял майку, затем расстегнул ремень на брюках. Сняв трусы, Василий встал и, опершись руками в кровать потянулся к ней, полулежащей с растрёпанными волосами, осоловевшими глазами, глядящими на происходящее. Дотянувшись до её лица, он припал своими губами к её шевелящимся алым и притягательным устам.

Затем, запрыгнув на кровать, он с нетерпением стал стаскивать с девушки платье. Страсть, будто где-то до этого таившаяся, вдруг вырвалась и захватила всё его существо. Он опять, как и в первый раз, обезумел. Но теперь уже весь процесс пошёл по накатанной дорожке. Тропа была проторена им самим. Вожделение сменилось экстазом. Он словно занырнул в какой-то пьянящий волшебный водоём. Одурманивающее нечто заволокло разум, и он как безумный стонал, рычал, мял юную податливую плоть. С яростью он совершал какой-то неведомый ему самому ритуал, пытаясь вогнать, вбить как можно глубже всё своё существо в лоно горячей женской, разверзшейся вселенной.

Упав без сил, Василий мгновенно отключился. Напряжение, копившееся все эти дни, спало. Оно как горячий поток лавы, шипя и брызжа, низверглось в бездну холодного океана, унося страсть. Он плыл в пустоте, ему было так хорошо, что, казалось, это и есть верх блаженства, нирвана. Ничего вокруг не было. Только золотистый окружающий его свет. Куда и зачем он плыл в этой среде, ему было не важно. Главное, его окружал покой.

Внезапно состояние покоя нарушилось, золотистая среда завибрировала и сморщилась. Вокруг пошла рябь, будто на зеркальную поверхность спокойного водоёма налетел ветерок.

— Ну, вставай же, вставай! — стоя возле кровати, тормошила его Тоня. — Вася! Проснись!

Он еле разлепил пустые глаза.

— Что-то случилось? — пересохшим ртом спросил он, не двигаясь.

— Я на поезд опоздаю. Вставай же, давай собираться будем.

— Сколько времени сейчас? — опять прохрипел Василий.

— Время сейчас полчетвёртого. А поезд в пять часов. Нам ведь надо ещё билет купить, всё это время займёт. Ну, вставай же!

— Не суетись, я всё сделаю, и ты уедешь. Не опоздаешь, дай-ка лучше попить. Во рту всё пересохло. — Он поднялся и, спустив ноги с кровати, сел, опустив голову.

Антонина, загремев в сенях вёдрами, принесла ему деревянный ковшик с водой.

— Фу, — выдохнул он. — Тёплая. На, возьми, спасибо. — Не стесняясь своей наготы, он встал и пошёл на двор. — Пойдём, — сказал он Тоне.

— Ты куда в таком виде? — опешила она.

— Куда, к колодцу. У нас знаешь какая вода холодная. Пошли, польёшь мне.

Они вышли из дома, и Василий быстро, раздвигая кусты вишни, стал пробираться вдоль стены. Они свернули за угол и перед взором Тони предстал довольно большой участок, засаженный картошкой и ещё чем-то. Посреди всего этого стоял колодец с журавлём. Схватив деревянную бадью, привязанную к длинному шесту, Василий стал опускать её в колодец.

— Вот же, — вспомнил он, — совсем забыл, принеси, пожалуйста, ведро и полотенце, что на верёвке висит возле печки.

Тоня пошла обратно в дом, а он тем временем стоял обнажённый посреди огорода, собираясь с мыслями. Копавшаяся на своём участке соседка, разогнувшись и увидев сквозь кусты вишни белое, ладно скроенное тело молодого мужчины, перекрестилась.

— Вот же красавец, прости меня господи.

Собравшись, заперев дом, они вышли за калитку.

— Подожди, я сейчас, — Василий пошёл к соседскому дому. Попрощавшись с вышедшей Полиной Тимофеевной и дав кое-какие указания, он вернулся к стоявшей с корзинкой и чемоданом Тоне.

— Наказал, чтобы траву покосили вокруг дома да приглядывали. Хотя соседи хорошие, всегда помогают сами, без всяких напоминаний. Ну что, пошли? Нам надо торопиться. Ещё нужно добраться до шоссе, а там как повезёт, сколько времени будем ловить попутку. — И Василий, взяв у неё из рук корзинку, двинулся вперёд широким шагом.

На вокзале, как всегда, царила толчея. Василий огляделся, возле касс змеились длинные очереди и тогда он подвёл Тоню к свободному месту на скамейке, сказав:

— Ты здесь меня подожди, я всё сейчас устрою.

Подойдя к дежурному по вокзалу, он спросил, здесь ли начальник вокзала и как к нему попасть. Дежурный утвердительно кивнул.

— Скажите, что его спрашивает Василий Дмитриевич Меркулов. — Дежурный скрылся в административном помещении. Через небольшое время он, появившись, радушно пригласил войти.

— Он вас с нетерпением ждёт.

Василий вошёл в коридор и отправился следом за дежурным, оглядывая с интересом обстановку вокзальных служащих. Подведя к кабинету, дежурный указал рукой и вежливо сказал:

— Вот, пожалуйте, Василий Дмитриевич.

Василий энергично открыл дверь и вошёл в просторный кабинет. Из-за массивного стола, заставленного всевозможными приспособлениями, встал в чёрной форме с золотыми нашивками его приятель. Даже больше, чем приятель, они вместе были членами районного комитета партии.

— О! Василий! Друг любезный! Как там фестиваль, понравилось?

— Ой, не говори, замотался я с этим фестивалем, представляешь, дома уже недели две не был.

— А я ведь тоже хотел, помнишь, на том райкоме как я изъявил желание, но наше начальство ни в какую. У вас, говорят, не менее важная миссия, так мне НОД и сказал «миссия», вы на своём рабочем месте принесёте пользы гораздо больше, чем там, где вы будете дилетантом. Поскольку на дорогу ляжет большая нагрузка с приёмом и размещением, а потом и отправкой гостей. Ой, что это я, прости, Василий. Ты, наверно, по делу, а я тут со своими измышлениями.

— Помощь твоя нужна. Билет срочно один нужен до Горького, поезд через пятнадцать минут отправляется, и у нас нет времени.

— Я тебя понял, — сказал Пётр Иванович и, отодвинув кресло, подошел к своему пульту. Нажав какую-то кнопку, он сказал: — Михаил Борисович, срочно зайдите ко мне. — Не успел он разогнуться и выйти из-за стола, как дверь распахнулась и на пороге появился дежурный вокзала. Показав на Василия Дмитриевича, Пётр Иванович сказал голосом, не предполагающим возражения. — Проводите Василия Дмитриевича, — он посмотрел на него, — ты сам едешь?

— Нет, девушка.

— Проводите Василия Дмитриевича с девушкой на Горьковский и посадите её по моей брони. Выполняйте! А ты, — он обратился к Василию Дмитриевичу, — после зайдёшь?

— Ой, что ты, Петр Иваныч, я ж тебе говорил, дома не был две недели. Не знаю, как буду оправдываться перед супругой. Да и дочь соскучилась. Я потом тебе позвоню, дорогой, хорошо? А за помощь спасибо! — И Василий, пожав руку своему приятелю, пошел быстрым шагом за дежурным.

Выйдя в зал ожидания, Василий сказал дежурному, чтобы подождал и побежал к ожидавшей Тоне.

— Пошли давай, на поезд! — крикнул он.

— Ты купил билет? — поднимаясь, спросила она.

— Да, да. Всё купил, побежали быстрей, пять минут осталось.

Возле штабного вагона дежурный их попросил подождать, а сам поднялся в вагон. Через минуту он спустился по ступенькам в сопровождении мужчины.

— Вот, — представил он, — это начальник поезда, — заходите, девушка он вам всё расскажет.

Тоня обернулась и, обвив свободной рукой шею Василия, поцеловала его в губы. — Прощай, — сказала она, вздохнув, и стала подниматься по ступенькам в вагон. Где-то впереди состава свистнул локомотив, и поезд тронулся.

Примечания

1

Здесь и далее текст публикуется в сокращённом варианте в соответствии с Кодексом РФ.