Лидер с планеты Земля

Владимир Тимофеев (2024)

Рядовой Вит Ал возвращается в космос. Он ещё не знает, какие испытания его ждут, но чувствует, что сможет их выдержать, только встав вровень с правителями этого мира.

Глава 5

Принимать капитуляцию отправился Гас. Он, кстати, сам вызвался, сказав, что если не удалось в этот раз как следует пострелять, так, может, хоть с генералами пообщаться получится, глянуть, чем ихние от нашенских отличаются.

Что ж, желание интересное, достойное. Главное, чтобы без лишней агрессии, а то, блин, как застращает там всех, а мне разбираться. Мы же ведь не пираты какие, мы — армия. Пусть пока партизанская, но тем не менее. Оружие есть, командир есть, желание воевать есть, чего ещё надо для счастья? Номер соединения? Официальное разрешение? Звание? Да пёс с ними. Сражаться с врагом можно и без таких вот формальностей. Тем более что мой армейский контракт наверняка уже аннулирован.

Рядовой Вит Ал убит на Шайо в перестрелке со стражами правопорядка, дело закрыто и передано в архив. О том, что он стал потом штрафником Диржиком, знали считанные единицы. Но после того как при десантировании на Флору тот пропал без вести, а связь через Торговую Лигу оказалась потеряна, навряд ли кто-то вообще вспомнит сегодня о таком штрафнике. Был, да весь вышел. Не думаю, кстати, что капитан Дидрич и лейтенант Ханес даже в то время собирались меня как-то легализовывать.

Скорее всего, вся эта свистопляска со штрафным кораблём и секретным заданием была устроена лишь с одной целью — угодить сиятельной герцогине. Видимо, экселенса Анцилла выразила мельком желание, чтобы её спасителя как-нибудь наградили или хотя бы не слишком наказывали, вот господа офицеры и подсуетились. Спасли, так сказать, от гнева высокородных особ — всяких там графов, герцогов, императоров… Сбагрили опасного свидетеля с глаз долой, откуда не возвращаются, и руки умыли. Типа, хотели как лучше, но что получилось, то получилось.

Но я на них не в обиде. Ведь то, что я приобрёл на Флоре, в цивилизованных странах ни за какие деньги не купишь. И титул, каким сейчас похваляюсь — тоже из этих приобретений, завоёванный потом и кровью, а не по факту рождения или удачной женитьбы. И хрен его здесь у меня кто отнимет. Сам теперь у кого хошь отберу…

В сопровождение Гасу я отрядил три взвода штурм-пехотинцев. Активные боевые действия кончились, с пленными на «Тарс-приме» всё утряслось, две роты бойцов стало возможным задействовать на других направлениях.

По совету капитана Лайерса, на станции я оставил всего шестьдесят человек — два взвода охраны и «призовую» команду инженеров и техников, а управление боевыми и энергосистемами перевёл на «Алпаку». Ещё два взвода направились на челноках к верфи «Тарс-ви» и доку «Тарс-икс» на замену десантникам. Последних я решил взять с собой на планету, но не вдогонку напарнику, а по совершенно другому делу.

Вниз спускались тремя УДБ (универсальными десантными ботами). Давненько, однако, на них не летал, даже немного запамятовал, каково это — нестись к поверхности с перегрузками до сорока единиц, а потом тормозить на сотке. Хорошо, гравикомпенсаторы снижали ускоряющие воздействия на порядок, но всё равно — ощущения не из приятных, один раз войдёшь в атмосферу по баллистической градусах на пятнадцати, всю жизнь потом зайчики в зенках будут мерещиться.

На поверхность мы рухнули возле ближайшего к базе лагеря пленных имперцев.

Дальше всё шло по уже отработанной на захвате «Алпаки» схеме: нейтрализация охраны (без всякой стрельбы, по приказу о капитуляции), фильтрация офицеров, фильтрация остальных, включая гражданских. Первичные данные мне скинул по сети Гас, прямо из штаба военной базы, поэтому с первым-вторым этапами проблем не возникло. А после действовали на накатанной.

В освобождении пленных из других лагерей я участия не принимал. Отбыл на присланном шаттле на официально переданную нам (всё чин-чинарём: акты, печати, подписи-завитушки) военную базу.

Гаса нашёл в кабинете командующего. Да не одного, а в компании бывшего хозяина этого кабинета. Несчастный генерал Слессор и лыка не вязал. «Третий» напоил его в хлам найденным в баре вином.

— Ну, и зачем? — кивнул я на полубесчувственную тушку бригадного генерала в начальственном кресле.

— Да так, хотел посмотреть, насколько его хватит, — пожал плечами новоявленный особист. — Наши-то, помнится, раз эдак в пять могли больше выкушать и что-то даже соображали, а этот… Слабак! — махнул он рукой жестом «капитана Титаренко».

— Слабак, говоришь? — я отодвинул стул и уселся напротив. — А наши генералы, получается, не слабаки?

— Угу. Наши не слабаки.

— Не слабаки — это хорошо. А теперь рассказывай.

— Что? — поднял бровь Гас.

— Всё. И почему капитаном назвался, и где и когда с генералами квасил? Мне ж интересно. Всё-таки вместе на Флору высаживались. И улетали потом. Да и вообще, не нравится, знаешь, когда меня за болванчика держат.

Приятель негромко хмыкнул, сграбастал стоящую на столе бутылку, разлил по бокалам…

— Будешь?

Я покачал головой:

— После. Когда расскажешь.

«Третий» вздохнул, поднял один из бокалов, посмотрел на просвет и начал рассказывать…

Когда рассказ завершился, я, как обещал, опрокинул в себя свою долю, крякнул и указал на окно:

— Ну что, трофеи подсчитывать будем?

— Будем, куда деваться? — усмехнулся напарник…

Затрофеились мы в этой операции знатно. Даже не думал, что при почти нулевых потерях получим зараз столько хабара.

Во-первых, две боевые станции на геостационарах: «Тарс-прима» и «Тарс-секунда». Вторая, правда, ещё недостроенная, но если напрячься, за месяц её вполне можно довести до ума и поставить на боевое дежурство, пусть и не в стопроцентной готовности.

Во-вторых, на верфях обнаружились два УБК: один достроенный и вооружённый, но без экипажа, другой — пока только корпус с реактором. Плюс там же «нашлись» шесть МУКов (малых ударных кораблей), два — полностью готовые к эксплуатации.

Сюрпризом оказался ещё один боевой звездолёт — бывший имперский УДК (универсальный десантный) «Скарамуш». Он находился в доке рядом с «Секундой» и, как вскорости выяснилось, был захвачен противником две недели назад, в системе Расстанты, в похожей ситуации. Его там поставили в краткосрочный ремонт, но буквально за пару суток до возвращения в строй в систему вошёл флот стопланетников, и «Скрамушу» выпало стать их трофеем. Правда, ненадолго, ровно до того момента, когда мы забрали его себе.

Третьим пакетом новоприобретённого имущества стали рудничные астероиды и три десятка полуавтоматических комплексов добычи и переработки сырья.

Четвёртую часть «награбленного» составляла сама планета и всё, что на ней находилось. Местные власти, кстати, не возражали. Их представители появились на моём новом КП в штабе экспроприированной у федератов военной базы уже на следующие сутки после капитуляции. К этому времени мы успели освободить и провести через фильтр около тридцати процентов всех пленных. Их места в лагерях занимали сдавшиеся стопланетники, а прошедшие проверку имперцы начинали осваивать казармы и полигоны противника.

Тарсианцы прибыли к нам на восьми мо́билях. В делегации насчитывалось больше двадцати человек. Ко мне, впрочем, допустили только троих, самых важных.

— Первый спикер Всетарсианского Народного Маалуфа сибатуй Думиза́ни, — представился глава делегации. — А это мои заместители, консулы сибатуй И́му и сибатуй Зэ́мба.

— Барон Румий, командир сводной армейской группы Империи Боха́в, — кивнул я гостям и указал на выставленные через стол стулья.

Гас, примостившийся в кресле у дальней стены, с интересом наблюдал за оглядывающимися по сторонам тарсианцами.

— Господин барон, — поклонился спикер, прежде чем сесть. — Господин… эээ… — покосился он на молчащего Гаса.

— Капитан, — подсказал я ему.

— Капитан, — повторил он за мной с явным облегчением в голосе.

Гости расселись, я чуть подался вперёд и вопросительно глянул на старшего:

— Чем обязан столь раннему визиту уважаемых сибатуев?

Господин Думиза́ни прокашлялся и принялся говорить.

Смысл его речи сводился к следующему. Народ Тарса, вдохновлённый успехами имперской армии, в едином порыве, с революционным настроем, сбросил, наконец, с вершин власти ненавистную клику прихлебателей «проклятых оккупантов из ФСП» и передал бразды правления новым руководителям, истинным патриотам Родины спикеру Думиза́ни и его заместителям-консулам И́му и Зэ́мба. И вот теперь, хорошо понимая ответственность и возлагая на свои плечи всю тяжесть борьбы за народное счастье, они явились ко мне, чтобы, как говорится, выразить, донести, показать, сообщить, заявить, передать, объяснить, перечислить и ещё много всяких так далее и тому подобного бла-бла-бла…

Все трое во время этого длинного спича, с одной стороны, важно пыжились, с другой, напускали на себя «вид лихой и придурковатый». Я, глядя на них, еле сдерживался, чтобы не заржать в голос. Ребята, как и положено, хотели и рыбку съесть, и невинность соблюсти. То есть, чтобы мы теперь защищали планету от гнева проигравших сражение и потерявших собственность федератов и одновременно признали недействительными все прежние обязательства местных по кредитам и инвестициям.

Увы, пришлось их немного охолонить, а аппетиты умерить.

— Капитан, будьте любезны, пригласите сюда юриста.

— Да, экселенц.

Гас поднялся с кресла и вышел из кабинета, но уже через минуту вернулся вместе с офицером в форме 1-го лейтенанта военно-юридической службы Империи.

Среди освобождённых пленных кого только не было. Пехотинцы, десантники, техники, пилоты, врачи, инженеры, связисты, операторы боевых машин… Военные юристы и финансисты там тоже присутствовали, и довольно подкованные. В вопросах международного права и экономики, по крайней мере, они разбирались намного лучше меня.

Лейтенанту Гирчику понадобилось всего пять минут, чтобы разъяснить господам сибатуям, насколько они не правы в своих мечтаниях. Заметив, как они погрустнели, я отпустил лейтенанта и продолжил беседу.

— Итак, господа, как вы можете видеть, наши разногласия с армией и ЧВКашниками из Федерации Ста Планет к вашим обязательствам перед ними отношения не имеют. А согласно подписанному большинством стран уложению об инвестициях и торговле, война не является объективной причиной, чтобы не платить по долгам.

— Так что же нам делать? — растерянно проговорил Думиза́ни. — Ведь все их активы теперь у вас. Как нам с ними расплачиваться?

— Ну… как сказала одна проглоченная цаплей лягушка, из всякого безвыходного положения имеются как минимум два выхода. Первый — покориться судьбе и ждать, когда тебя переварят и выведут из организма в качестве всем понятной субстанции. Второй — сделать так, чтобы тобой подавились и выплюнули. Который вы выберете, — развёл я руками, — зависит только от вас.

Гости переглянулись.

— А вы здесь надолго? — осторожно поинтересовался один из консулов, то ли Иму, то ли Зэмба, точно не помню, они были похожи друг на друга, как два китайца.

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Поступит приказ оставить систему, уйдём. Поступит остаться, останемся. Но только учтите. Если нам прикажут уйти, на вашей орбите не будет ни верфей, ни станций, ни доков. И, думаю, всего этого тоже, — обвёл я широким жестом стены своего нынешнего кабинета. — Всё это будет или уничтожено, или эвакуировано. Война, ничего не попишешь.

Господин спикер тоскливо вздохнул.

— Но есть и другой вариант, господа. И вы о нём знаете.

Тарсианцы вскинули головы и уставились на меня.

— Старый, как мир, и простой, как лом.

Я усмехнулся и окинул оценивающим взглядом представителей местной власти.

«Давайте-давайте. Думайте, парни, соображайте…»

— Вы намекаете… на имперское подданство, экселенц? — догадался, наконец, спикер.

— Да, господин Думиза́ни. Именно что намекаю. Поскольку это должно быть ваше решение и ваше прошение, только ваше, без принуждения, от имени всей планеты. И тогда Империя, возможно, рассмотрит его и примет на себя ваши прежние обязательства перед другими державами или Торговой Лигой.

Сибатуи снова переглянулись.

— А можно сделать как-нибудь так, чтобы Империя рассмотрела наше прошение без проволочек? — забросил пробный шар Думиза́ни.

Я покачал головой:

— Это вряд ли. Сначала вы должны провести у себя какой-нибудь референдум или, к примеру, съезд, или как там это у вас называется… маалуф что ли? Впрочем, неважно. Главное, чтобы всем вокруг стало ясно, что это волеизъявление всего народа, а не какой-то группы в элите. Лишь после этого подаётся официальное прошение императору. Дальше к вам направляется особая комиссия из представителей правящих домов Империи. Они по итогам дают заключение, готовы ли вы стать новыми поданными и на каком уровне технологического и общественного развития находится ваша планета…

Я блефовал настолько самозабвенно, что в какой-то момент и сам поверил тому, о чём говорил. Честно сказать, о действительной процедуре приёма в Империю мне было известно лишь то, что жители новой провинции становились полноправными имперскими подданными не раньше, чем через пятнадцать стандартных лет. По существу же, новые планеты обычно включались в Империю по результатам военных конфликтов с соседями, и мнения жителей в этом случае мало кто спрашивал…

— И что, совсем-совсем ничего нельзя сделать? — с тоской в голосе протянул консул, который сидел слева.

Я сделал вид, что задумался. Потом почесал в затылке.

— Вообще, мне ваша планета нравится. Не хотелось бы, чтобы её опять подмяли пиндосы…

— Кто-кто, экселенц? — не понял второй консул, который справа.

— Пиндосы-то? Да это мы так стопланетников называем. Они, говорят, на такое прозвище дико обижаются. Ну, да неважно. Мы сейчас не об этом. Короче, я тут подумал… Есть, в общем, ещё один способ, как избежать проблем с выплатами, пока вы ещё не вошли в Империю.

— Мы вас внимательно слушаем, экселенц, — подался вперёд спикер.

— Диспозиция, короче, такая, — начал я объяснять. — Ваши долги по кредитам и инвестициям со стороны ФСП могу забрать я, барон Румий. Конечно, вы всё равно будете их выплачивать, но уже не в таком объёме и не так долго, как написано в договорах. Возможно, мы даже сможем их реструктурировать, буде у вас такая заинтересованность. Личная, замечу, заинтересованность, ваша или кого-то ещё, неважно. Главное, что в этом случае долги могут даже обратиться в прибыль. Но не для всех, естественно. Надеюсь, вы понимаете, ЧТО я имею в виду?

О! Они понимали. Они очень хорошо понимали. В устремлённых на меня взглядах мелькали миллиарды имперских койнов, ещё не заработанных, но мысленно уже положенных в собственные карманы.

— Мы должны принести присягу именно вам, экселенц?

— Не присягу, а клятву, — поправил я спикера. — Клятву на верность и признание меня своим сеньором. Только так я смогу защитить собственность Тарса, формально как свою личную, от чужих притязаний. Это обычная практика всех правящих и всех малых домов Империи. Сперва патронаж сеньора, затем патронаж императора. И, стоит отметить, между первым и вторым времени проходит значительно меньше, чем при стандартной процедуре вхождения в подданство. И вот тогда действительно приносится присяга, но уже не сеньору, а императору.

— Клятву дают все граждане? — уточнил правый консул (по-моему, это всё-таки Иму, а не Зэмба).

— Нет. Достаточно двух третей вашего Маалуфа и вас как представителей верховной гражданской власти планеты. Военная, сами понимаете, уже у меня.

— А можем мы, экселенц, с вашего позволения, поинтересоваться, какие ещё владения принадлежат вашему дому? — подал голос консул, который слева.

Вот ведь зараза! Мог бы и не вылезать сейчас с такими вопросами.

Но — делать нечего. Назвался бароном, изволь соответствовать.

Я приосанился и горделиво ответил:

— Моё родовое владение — Флора.

И ведь не погрешил против истины.

А если и погрешил, то совсем чуть-чуть, сказав не «на Флоре», а «Флора».

Судя по реакции местных, о Флоре они слыхали, причём, явно хорошее. И это немудрено: флорианские биотовары пользовались на планетах Галактики большой популярностью. Одно только «Кардонийское чёрное» чего стоило. Именно его мы с Анциллой, помнится, уговорили целую бутыль на двоих, да так, что мне до сих пор икается…

Словом, мой ответ господ сибатуев устроил, и никаких подозрений у них не возникло. Так что следующие полчаса мы спокойно, не торопясь обсуждали все основные вопросы по приведению Тарса в новое политическое состояние — владение дома Румий и будущую провинцию Великой Империи Бохав…

— Уверен, что справишься? — негромко поинтересовался Гас, когда гости ушли.

— А куда мне деваться? — пожал я плечами. — Ты же ведь тоже не хочешь опять в штрафники.

— Нет, не хочу, — не стал спорить приятель. — Но у меня, как ты знаешь, есть целых два выхода, точь-в-точь как ты говорил про лягушку и цаплю. А вот у тебя…

— А у меня этих выходов тоже два. И оба в какой-то степени совпадают с твоими.

«Третий» секунд пять помолчал, пожевал губами, словно раздумывая, но всё-таки согласился:

— Да. Наверно, ты прав. Мы опять в одной лодке, и снова гребём в одну сторону…

Он знал обо мне многое, но не всё. Я тоже теперь знал о нём многое, но тоже не всё. А ещё мы с ним оба знали, что цели у нас, хоть и разные, но чтобы достичь их, надо и вправду грести в одну сторону.

Хотя я, конечно, рисковал больше. В сравнении с той информацией, которую он мне выдал, мои четырнадцатимесячной давности приключения с экселенсой Анциллой казались сейчас детской забавой. Так что если за герцогиню Ван Тиль меня ещё можно было отправить туда, откуда не возвращаются, то за полученные от Гаса сведения бывшего штрафника следовало тут же прикончить, а вместе со мной прикончить всех тех, с кем я успел после этого даже не пообщаться, а просто находился поблизости.

И выходов из этой хрени было действительно два.

Первый — забиться подальше в норку, аки «премудрый пескарь», и тихо сидеть там, вздрагивая от каждого шороха.

Второй — нырнуть с головой в омут «большой политики» и стать в нём самой зубастой рыбой. Ну, или не самой зубастой, но уж как минимум, той, которую не всякий сожрёт, а если сожрёт, то подавится.

Первый вариант выглядел проще, второй — надёжнее…

Надёжность мне нравилась больше. Да и своё обещание Пао тоже хотелось исполнить…