Восточный ларец

Группа авторов, 2012

Предлагаем вниманию читателей небольшое собрание «восточных» стихотворений отечественных поэтов XIX и начала ХX веков. Поэты – особые люди, наделенные даром складывать слова в красивые, а потому – долговечные формы. Благодаря их таланту мы можем яснее прочувствовать всечеловеческое единство разных мировых культур.

Песня

Зачем от раннего рассвета

До поздней ночи я пою,

Безумной птицей, о Низта!

Красу жестокую твою?

Чужда, чужда ты сожаленья,

Звезда взойдет, звезда зайдет;

Сурова ты, а мне забвенья

Бессильный лотос не даст.

Люблю, любя, в могилу сниду;

Несокрушима цепь моя:

Я видел диво-Зораиду,

И не забыл Ниэты я.

Чей это голос? Вседержитель!

Она ль его не узнает!

Певец, души ее пленнтель,

Другую пламенно поет!

И вот что боги ей судили!

Уж ей колена изменили,

Уж меркнет свет в ее очах,

Без чувств упала бы во прах,

Но пашей деве в то мгновенье

Предстало чудное виденье.

Глядит: в одежде шутовской

Бредет к ней старец гробовой.

Паяс торжественный и дикий,

Белобородый, желтоликий,

Б какой-то острой шапке он;

Пестреет множеством каракул

На нем широкий балахон, —

То был почтенный наш opaicy A.

К царевне трепетной моей

Подходит он; на темя ей

Приветно руку налагает,

Глядит с улыбкою в лицо

И ободрительно вещает

«Прими чудесное кольцо;

Ты им, о дева! уничтожишь

Хитросплетенный узел твой;

Кому на перст его возложишь,

С тем поменяешься звездой.

Иди, и мудрость Озирида

Наставит свыше мысль твою.

Я даром сим, о Зораида,

Тебе за веру воздаю».

Возвращена в свои чертоги,

Душою полная тревоги,

Царевна думает: «Во сне

Всё это чуди лося мме?

Но нет, не сновиденье это!

Кольцо на палец мой надето

Почтенным старцем — вот оно.

Какую ж пользу в нем найду я?

Он говорил, его даруя,

Так бестолково, так темно».

Опять царевна унывает,

Недоумения полна;

Но вот невольниц призывает

И отыскать повелевает

Свою соперницу она.

По повелению другому,

Как будто к празднику большому

Ее чертоги убраны;

Везде легли ковры богаты

И дорогие ароматы

Во всех кадилах возжжены,

Все водометы пущены;

Блистают редкими цветами

Ряды узорчатых кошниц,

И полон воздух голосами

Дальноземельных, чудных птиц;

Всё негой сладостною дышит,

Всё дивной роскипшто пышет.

На троке, радостным венцом,

Порфирой светлою блистая,

Сидит царевна молодая,

Окружена споим лнором.

Вотще прилежно наблюдает

Ее глаза смущенный двор

И угадать по ним желает,

Что знаменует сей позор.

Она в безмолвии глубоком,

Как сном объятая, сидит

И неподвижным, мутным оком

На двери дальние глядит.

Придворные безмолвны тоже.

Дверь отворилась: «Бот она!»

Лицом бледнее полотна,

Царевна вскрикнула. Ко га же

Узрела, скорбная душой,

В толпе невольниц пред собой?

Кого? — пастушку молодую,

Собой довольно недурную,

Но очень смуглую лицом,

Глазами бойкую и злую,

С нахмуренным, упрямым лбом.

Царевна смотрит и мечтает:

Конец ознакомительного фрагмента.