Полуэктов, или Ничего необычного

Вячеслав Вольчик

Неспешно, в привычных делах и событиях проходят дни главного героя, Сергея Сергеевича Полуэктова. У него все как у многих. Многое – как у вас. Работа, друзья, встречи, знакомства. Мечты, амбиции, сомнения, вопросы. Пустяковая болтовня и кухонные разговоры «за жизнь». Об искусстве, философии, религии, экономике, «русской душе» и любви… Обычные дни обычного человека. Можно ли вырваться за пределы этой обыденности? И если возможно, то зачем?

3

В субботу Полуэктов мог никуда не спешить. Дел особых не было, и он решил спать, сколько влезет. Но около восьми утра его разбудил стук в дверь. Стучать могли только соседи, поэтому он решил не открывать и попытался снова заснуть. Стук методично возобновлялся в течение нескольких минут. Накинув спортивный костюм, Полуэктов с большим раздражением открыл дверь.

— Сергей, извини, — сразу же, с порога, к нему обратился сосед, — нам тут электричество отключили. У тебя был ключ от щитка. Дай, пожалуйста, а то ломать неохота.

— Какой ключ? — ничего не понимая, зевал Сергей Сергеевич.

— Да от щитка, где разводка и счетчики. Ты мне его две недели назад открывал, когда новый интернет проводили.

— Ключ я дам, только его найти надо. А что с электричеством? У меня все работает, — начиная наконец просыпаться, сказал Полуэктов.

— Да это у меня с твоего ТСЖ отключили, за долги. Суки! Я же во второе ТСЖ плачу уже полгода, — сбивчиво объяснял сосед.

В доме, где жил Полуэктов, между жильцами постоянно возникали конфликты. Если раньше люди ругались и не могли поделить коммунальные квартиры, то в условиях победившего капитализма члены товариществ собственников жилья не могли поделить общедомовую собственность, ссорясь теперь из-за нее. Как всегда в нашем отечестве, в ходе любых конфликтов лучше всего ориентируются проходимцы, которые учредили в доме Полуэктова второе, альтернативное ТСЖ. И хотя по закону в одном доме можно было зарегистрировать только одно товарищество собственников жилья, второе тоже зарегистрировали, и оно начало конкурировать с первым за квартирную плату от жильцов. Сбитые с толку собственники и арендаторы квартир платили кто в одно, а кто в другое ТСЖ. Третья группа вообще никуда не платила и ждала, когда разрешится конфликт. Но время шло, и ситуация становилась патовой.

Представители то одного, то второго жилищного предприятия проводили собрания, вывешивали агитацию, раскладывали по почтовым ящикам листовки. Ничего не помогало. Все больше и больше живущих в доме просто отказывались платить за квартиру до разрешения спора, конца которому видно не было. И вот первое ТСЖ перешло к активным действиям — начали отключать свет неплательщикам. Все шло к традиционной русской забаве — мордобою с порчей общего и частного имущества. Полуэктов пытался в это не вмешиваться, но делать это становилось с каждым днем сложнее.

С момента знакомства с Женей прошло две недели и два дня. Не то чтобы за это время Полуэктов привязался к ней, просто она заполнила почти все его жизненное пространство. От этого было немного страшно. Более того, последние три дня Сергей Сергеевич не мог до нее дозвониться — телефон все время был вне зоны действия сети.

В первый день Полуэктов думал, что у нее села батарейка. Во второй — что она потеряла телефон. На третий день Сергей Сергеевич уже ничего не думал, а тупо время от времени звонил и слышал в ответ только: «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети». Домашнего телефона Жени он не знал, рабочего — тоже. Полуэктов даже подумывал позвонить Юлии и узнать, что случилось, почему Женя не отвечает, но никак не мог решиться.

Сергей Сергеевич помнил, что уныние — это один из серьезнейших грехов. Унывать и хандрить он не любил и знал, как бороться с этими недугами. Главный рецепт был прост — надо что-то делать. Именно делать, и даже не важно что. Например, можно было помыть посуду, пропылесосить квартиру, ответить на множество неотвеченных писем или, наконец, заняться спортом. Полуэктов был уверен, что бег и физические упражнения не только полезны для физического здоровья, но не менее полезны для мозговой деятельности. Но в мозгу огромной занозой сидела мысль: «Почему Женя не отвечает? Что с ней?»

Сосед открыл щиток и со знанием дела обратно подсоединял электричество к своей квартире. Полуэктов не знал, да и особо не интересовался, кем тот работает. Однако сосед не давал о себе забыть тем, что постоянно проводил в квартире бесконечные ремонтные работы. Он то сверлил какие-то дырки в стенах, то циклевал паркет, то проводил новую проводку. За глаза Полуэктов называл соседа Кулибиным. И вот Кулибин уверенно отрезал и соединял провода.

— У меня хоть свет не пропадет? — поинтересовался Полуэктов.

— Сейчас не пропадет. Даю стопроцентную гарантию. Но вот если второе ТСЖ придет — тогда пропадет, — пошутил сосед.

— И мне понадобится твоя помощь, — продолжил Сергей Сергеевич.

— Говно вопрос! С тебя бутылка, и все восстановлю в лучшем виде, — улыбаясь отвечал Кулибин.

Общение с соседом не прибавило Полуэктову оптимизма. Спать больше не хотелось, но и делать особенно было нечего. Мысли о Жене отбирали очень много сил. Сергей Сергеевич оживил пальцами чувствительный экран своего телефона и начал играть в игры. Компьютерные игры он не любил, а вот на телефоне часто довольно эффективно убивал время.

Около полудня Полуэктов решил пройтись в магазин. Сергей Сергеевич старался в выходные меньше пользоваться автомобилем — считал, что для здоровья нужно ходить пешком и не менее пяти километров в день. На улице слегка подмораживало и светило солнце. Погода благоприятствовала прогулкам.

Полуэктов почти оделся, и тут зазвонил мобильный телефон. Сразу возникла мысль: «Может, это Женя?» Он начал торопясь вытаскивать телефон из внутреннего кармана куртки. Телефон, как мокрая рыбешка, выскользнул и грохнулся на паркет. Крышка телефона открылась, батарейка вывалилась. Чертыхнувшись, Сергей Сергеевич принялся собирать части. Телефон загружался мучительно долго. От нетерпения хотелось грохнуть его об стену. Когда телефон загрузился, высветился один пропущенный вызов. Но звонила не Женя. Звонил старый университетский друг, с которым Полуэктов не виделся очень давно, но иногда болтал по телефону. Друга звали Денис Банников.

Денис постоянно жаловался на жизнь. Это была его главная жизненная позиция или даже философия существования. Многие люди пытаются прибедняться и жаловаться на жизнь из-за боязни зависти, потребности в жалости или просто от небольшого ума. Но у Банникова эта привычка приобрела гипертрофированную патологическую форму. Денис мог жаловаться на все. Но больше всего он предпочитал обсуждать свою ужасную работу и беспросветную личную жизнь. Хотя и то и другое у многих людей могло вызывать не то что не сожаление, а даже зависть.

Банников работал в очень крупной фирме финансовым директором. Большая зарплата, машина с водителем и другие привилегии руководителя не могли сделать его счастливым. Он жаловался на хозяина своей фирмы, тупой персонал, скучную и неинтересную работу, риск, связанный с уходом от налогов и прочее. Причем список был открытый: ничто не могло переменить его эсхатологического взгляда на жизнь. Любил Банников жаловаться и на свою семью. Причем у него была жена с внешностью модели, двое детей и двухуровневая квартира в центре города. Ничего не радовало Дениса. Он рассказывал жуткие истории о жестокости жены, о проблемах воспитания детей и о болезнях тещи. Его рассказы не вызывали сочувствия у Полуэктова. Роль жилетки для слез или бесплатного психолога Сергея Сергеевича не прельщала, но такт и природная вежливость не позволяли послать друга на три буквы. Банников этим пользовался, как вампир, высасывающий энергию. Полуэктов не стал перезванивать.

Полуэктов шел по улице и разглядывал витрины. Ходьба сама по себе хорошее средство от хандры. Мороз был небольшой. Торопиться никуда не надо. Сергей Сергеевич ни о чем не думал. Просто шел. Мелькали люди, машины, голые деревья. Движение улицы подтверждало, что все важные и значительные дела, в принципе, ничего не значат. Дела проходят, а движение улицы и равнодушные дома — остаются. Архитектура — как застывшая форма времени. Ругать современную архитектуру — все равно что быть недовольным временем, в котором живешь. Ворчать можно. Изменить ничего нельзя.

Около автобусной остановки Полуэктов обратил внимание, как небольшая, но серьезная красная машинка Mini пыталась заехать на бордюр, чтобы припарковаться. Машина жутко рычала, но, по всей вероятности, неопытный водитель ничего не мог сделать. Наконец, двигатель замолчал. Открылась дверь, и из машины вышла Юлия. Полуэктов немного обалдел, но это был шанс узнать о Жене.

Он быстро подошел и окликнул Юлию:

— Привет! Нужна помощь?

— О, привет, — своим космическим голосом ответила Юлия. — Вот, не могу припарковаться. Надо в багетную мастерскую, но я забыла, где она.

— А, это недалеко. Если хочешь, я могу тебя проводить.

— Хочу, а доехать нельзя?

— Доехать тоже можно. Минуты три.

— Поехали, — скомандовала Юлия и села за руль.

В такой машине Полуэктов еще не ездил. Он недолюбливал всякие купе и трехдверные хэтчбеки. Тем более такие, которые с намеком на дизайнерскую изысканность или попросту с понтами. Однако в салоне оказалось довольно уютно. Полуэктов не видел Юлию с того дня, когда они познакомились, но слышал о ней от Жени довольно часто. Он надеялся, что сможет узнать, куда исчезла Женя, но испытывал некоторую неловкость и не торопился с расспросами.

Юлия водила машину очень неуверенно. Казалось, что она совсем не смотрит в зеркала и по сторонам. Полуэктов объяснял, куда надо двигаться. Но нужный поворот Юлия пропустила. Пришлось делать довольно большой крюк, чтобы подъехать близко к мастерской.

Вся мастерская была завалена разнообразными рейками. Они лежали на полу, стояли, скрепленные, возле стен и рассыпались веерами на столах. Такого количества багетов разнообразных цветов, простых и вычурно замысловатых Полуэктову в одном месте еще не приходилось видеть. Зайдя в мастерскую, Юлия принялась выбирать нужные ей профили. Полуэктов стоял и ждал, когда она закончит копаться в этих совершенно никчемных, по его мнению, деревяшках. Ждать пришлось довольно долго. Юлия что-то спрашивала у продавца, сама лазила, как ищейка, по всей мастерской, ждала, когда принесут какие-то приспособления из подсобки, что-то отмечала в своем смартфоне. Прошло не менее получаса, пока она не успокоилась и Полуэктов не увидел пирамиду заказанных ею ранее и уже готовых прямоугольников и квадратов, упакованных равнодушным, но вполне вежливым продавцом.

В машину багеты помещаться не хотели. Пришлось сложить заднее сиденье. После этого их еле-еле удалось втиснуть по диагонали.

— Спасибо большое. Не знаю, что бы я делала без вас, — сказала дежурную фразу Юлия.

Полуэктов чувствовал, что она собирается уезжать. О Жене он так и не спросил.

— Может, заедем куда-нибудь попить кофе? — предложил Сергей Сергеевич, чтобы задержать Юлию.

— Нет, спасибо. Я тороплюсь.

— А вы не знаете, где Женя? — предвидя неизбежность исчезновения Юлии, спросил Полуэктов.

— Не знаю. Если у вас есть ее телефон, вы можете ей позвонить.

— Но телефон не отвечает. Может, Женя уехала?

— Может, и уехала. Она часто ездит в командировки. Если я увижу ее, скажу, чтобы она вам позвонила, — сказала Юлия своим красивым, но уже казавшимся Полуэктову ужасно приторным и ненастоящим голосом.

— Буду признателен, — вздохнул Сергей Сергеевич и закрыл дверь машины.

Полуэктов смотрел на уезжающий красный Mini и чувствовал себя отвратительно. Гулять больше не хотелось, и он решил вернуться домой.

Однажды — а было это довольно давно — Полуэктов посмотрел ничем не примечательный советский фильм. Из всего фильма в мозгу отпечаталась одна фраза: «Это каждый может вечером после работы выпить пару-тройку рюмок, а вот так, чтобы с утра и целый день под откос, — могут не многие». Если вдуматься, фраза вполне заурядная. Любой алкоголик со стажем повторял такой фокус неоднократно. Но для Сергея Сергеевича — человека, в общем, непьющего, такой подвиг был значительным поступком. И вот, придя домой, он решил напиться самым радикальным образом, чтобы ни о чем не думать.

Вначале Полуэктов достал успевшую покрыться пылью большую бутылку джина Beefeater. Нарезал хлеб и копченое мясо. Достал из холодильника несколько помидоров. Помидоры в это время года были явно тепличные. Полуэктов не любил разбавлять крепкие напитки, но для запивки пригодилась бутылка дорогущей сельтерской, больше двух месяцев занимающая место в холодильнике.

Разложив напитки и закуску на журнальном столике, Сергей Сергеевич собирался включить телевизор, но раздался телефонный звонок. По домашнему звонил один из самых близких друзей — Влад Зайчиков. Влад работал в университете доцентом на экономическом факультете. Когда-то они с Полуэктовым учились на одном курсе и в последнее время общались не очень часто.

— Привет, Серега! — из трубки послышался, как всегда, радостный и энергичный голос Влада. — Как поживаешь, старина?

— Ничего… В смысле ничего хорошего.

— И это в выходные? Ничего хорошего?! Если можно выспаться, то уже хорошо.

— А если уснуть не можешь и проснуться не хочешь?

— У тебя что, плохое настроение? — удивился Зайчиков.

— Да нет, вполне нормальное. Вот книгу читаю: «Десять самых лучших способов покончить с собой», — мрачно пошутил Полуэктов.

— Брось… это… хандрить. Новости смотришь? Кажется, евро пришел трындец.

— Ты преувеличиваешь. Евро может и будет падать, но не радикально, во всяком случае продавать твои сбережения в евро не советую.

— Какие там сбережения у бедного доцента? Мне все больше кажется, что доцент — это не должность, а кличка. Но посмотри сам: бюджетный дефицит в еврозоне огромный, политическая нестабильность, плюс возвращение Великой депрессии не за горами.

— Если Великая депрессия и вернется, то что евро, что рубли с долларами ничего не спасет.

— Да-а-а, плохо дело, — радостно сказал Влад, как будто говорил о чем-то очень жизнеутверждающем.

Полуэктов любил поболтать с Зайчиковым об экономике, хотя почти всегда они спорили. Зайчиков обычно оптимистично предсказывал наступление экономического и политического апокалипсиса, а Полуэктов мрачно говорил, что все не так плохо. Они даже иногда ссорились на почве споров, но быстро мирились, и все начиналось сначала. Среди друзей Влад слыл большим интеллектуалом, и поговорить с ним было просто интересно.

— Я две недели как вернулся из Японии, — продолжал Зайчиков, неожиданно изменив тему разговора. — Был в университете Киото, на конференции, посвященной России. Многие говорят, что Россия отстала на двадцать или пятьдесят лет. Не верь. Россия и Япония — это просто две разные планеты. Вот, например, на сколько Земля отстала от Марса? Вот то-то. Несопоставимые понятия. Но главное — красота! И — ты не поверишь — спокойствие. Чего я не наблюдаю у нас в отечестве, так это спокойствия. Красоты, особенно в городах, тоже немного… Ладно, хрен с ней, с наукой, которую без спокойствия можно только имитировать. Но почему так мало красоты?!

— Смотря какой. Лучше и красивее наших женщин нет нигде. Это самое главное национальное богатство, дороже нефти и газа, — неожиданно сморозил банальность Полуэктов.

— Насчет женщин спорить не буду, но я вот что заметил. Большинство хрестоматийно красивых и вызывающих наших женщин при последующем общении становятся все меньше и меньше привлекательными. А вот среди знакомых иностранок я заметил обратное. При знакомстве и посмотреть не на что, кикимора кикиморой. А начинаешь общаться — видишь все новые и новые качества и грани, не побоюсь этих слов, душевной организации. И получается, как вино: чем больше общаешься, тем интересней и привлекательней она становится.

— Среди наших женщин тоже такие встречаются, — возразил Полуэктов и почему-то подумал о Жене.

— Встречаются, встречаются. Кто будет с этим спорить? Я не об исключениях говорю, а о тенденциях. Мне кажется, что у нас слишком много простоты, которая хуже воровства, как говорил классик. А насчет красоты всего остального, кроме женщин, надеюсь, спорить не будешь?

— Буду. Природа у нас красивая. Выедешь за город, где нет людей… красота!

— Я тебе открою большой секрет: где нет людей, природа всегда красивая, мощная и довольно опасная. Вообще, по большому счету, природа нейтральна к красоте. Это всякие поэты с художниками создали культ природы, смены времен года и другой сентиментальной чепухи. Вон классические русские березки везде растут и везде красивые, даже не в России. Дело ведь не в природе…

— А в чем дело?

— В людях. Посмотри, как в наших городах за последние двадцать лет муниципальные власти борются с архитектурой. Согласен, что при советской власти многое уничтожили и многое не ремонтировали, но кое-что сохранилось, и кое-что построили действительно красивого и значимого. Что делают сейчас? Реставрация с последующим полным разрушением здания. То, что возникает после современной реставрации исторических зданий, ни к истории, ни к архитектуре отношения не имеет. А что ты можешь сказать о точечной застройке?

— Фигня полная. Я из-за нее не могу в центре нигде припарковаться. Дома строят большие, а улицы остаются старые и узкие. Жадность всегда побеждает здравый смысл. И это тот случай.

— В точечной застройке самое отвратительное — в нарушении всех законов, от обычных до законов здравого смысла. Хотя, с другой стороны, все должно развиваться: и город, и архитектура. И дело даже не в пробках и откатах. Дело в нарушении законов гармонии.

— Да ты поэт, — хихикнул Полуэктов.

— Вот многие хотят, чтобы был порядок, — продолжал философствовать Влад, — а порядок — это просто другая сторона гармонии. Всякие славянофилы еще используют словечко симфония. Чаще для того, чтобы показать, какая у нас симфония между властью и народом. Но я не об этом.

— А о чем?

— О том, что хаос побеждает гармонию.

— Мысль правильная, но, мне кажется, несколько староватая, — с иронией сказал Полуэктов.

— Все правильные мысли и староваты, и банальны. Ты книжки читаешь? — Зайчиков опять резко изменил тему разговора.

— Читаю, но нечасто и немного. Мне детективы про Фандорина нравятся. Я все книги делю на две категории: первая — когда после пяти минут засыпаешь, и вторая — когда после пяти минут забываешь про другие дела. Иногда, конечно, хочется прочитать что-то интеллектуальное, но… сильнее сна пока оказываются только детективы.

— А я, кроме того, что по работе, люблю историческую литературу. Только настоящую, а не тот мусор, который ваяют интуитивные историки с двумя классами образования. Однажды, когда я получал второе высшее на юридическом факультете, читал учебник по истории российского права и чуть со стула не рухнул. Там одним из источников древнего русского права была названа Велесова книга. С таким же успехом можно по Жюлю Верну учить историю полетов на Луну. Хорошей литературы по истории, особенно российской, очень мало. Но есть. Вот сейчас читаю про Ивана Грозного. Безумно интересны свидетельства современников, иностранных путешественников. Читаешь и понимаешь, что ничего в России особенно за пятьсот лет не изменилось.

— Ну не все так плохо. Есть много хорошего. Хотя не всегда знаешь, что хорошо, а что плохо. Надо только подождать пятьсот лет, и все станет ясно.

Полуэктов болтал с Владом еще полчаса. Они скакали с темы на тему, говорили о политике и футболе. В конце разговора Сергей Сергеевич рассказал о Жене.

— Знаешь, я недавно с одной девушкой познакомился. Она журналистка, работает в деловом журнале. Мы несколько раз встречались, обедали в кафе, и вот уже несколько дней она не отвечает на мои звонки.

— А как же Оля?

— С Олей мы дружим. Но она никогда не была моей девушкой в смысле… — Полуэктов не мог подобрать нужного слова, — ну ты понимаешь.

— А твоя новая знакомая — кто она?

— Она меня просто гипнотизирует. С нею интересно и свободно. Я начал привязываться. Хотя никаких поводов она мне, кажется, не давала. А вот теперь даже не знаю, что думать.

— Ты и не думай. Что изменится, если ты будешь думать и нервничать? Я бы на твоем месте водочки выпил. Жаль, я не могу сегодня: мы вечером идем на юбилей тещи.

— Вот и выпей… в кругу родственников, — попытался пошутить Полуэктов.

— Я же не пью — за рулем. За последние месяцы ни капли в рот не брал. Даже забыл, какое оно, пиво, не говоря уже о коньяке.

— Ты не знаешь, можно ли узнать адрес по номеру мобильного телефона? Может, с ней что-то случилось…

— Узнать можно, но я думаю, бесполезно. Никто не гарантирует, что она живет по адресу прописки, да и глупо приходить в гости, если не звали. Представь: ты находишь адрес, приходишь к ней домой, а тебя встречает муж и двое детей. Драки тогда точно не избежать… Шутка, — уточнил Зайчиков.

— Ты прав. Ну пока. Хорошо тебе сегодня отдохнуть.

— Давай в понедельник созвонимся. Может, я придумаю, как тебе помочь. Пока, не нервничай.

Полуэктов положил трубку. На душе было пакостно. Сергей Сергеевич включил телевизор. Пару минут пробежался по всем каналам, но ничего интересного не нашел. Решил посмотреть кино. На жестком диске у Полуэктова было так много фильмов, что он просто не помнил, какие он посмотреть хотел, а какие уже посмотрел. Он начал открывать по очереди файл за файлом. Остановился на фильме Полански «Горькая луна». Этот фильм у Сергея Сергеевича давно был на примете, но все руки не доходили.

Первые две рюмки джина пошли прекрасно, настроение начало улучшаться. Фильм оказался интересным, хотя совсем не легким. Чем больше Полуэктов пил, тем ему становилось не то чтобы лучше, но точно спокойней. Он часто нажимал на паузу.

Во время пауз он думал. Мысли его водили хороводы вокруг двух абстрактных категорий: творчества и любви. И то и другое казалось недостижимым и бесконечным. Творчество позволяет преодолевать рамки, в которые тебя ставит общество, создавать новое. Любовь придает всему этому смысл.