Письма стареющего селадона

Гай Астар (2024)

«Письма стареющего селадона» можно расценить и как эпистолярный роман, и как мемуарно-аналитическое эссе. Герой в четырнадцати письмах подробно описывает и скрупулезно анализирует тему Эроса всей своей жизни. Автор использует по мере необходимости ненормативную лексику как естественную часть большой жизни, где имеет место всё. Издание, изначально предназначенное для одной персоны, подготовлено к вниманию большого круга читателей, для которых биполярный союз «мужчина/женщина» является базовым фундаментом самой жизни. «Письма» — это аспект из мужского полюса, аспект, где мужчина в числителе.

Письмо 2

Боже мой, Донара, в какие дебри памяти завело меня путешествие в прошлое!

Помню очень смутно свои детские грёзы. Это возраст 5 — 6 лет. Были какие-то пещеры, а там взрослые тёти голые и я среди них. Никаких действий не помню, скорее, их не было, только присутствие, созерцание.

Мне кажется основой моего отношения к созерцанию, к соглядатайству, было вот что. Я младший брат двух сестёр. Мы до 1960 года, до моих пяти лет, жили в доме безо всяких удобств. Естественно, раз в неделю мама водила нас в городскую баню, в общее женское отделение. И я, маленький Гаюк, в тепле и влаге банного пара расхаживал, разглядывал. В памяти об этом ничего визуального не осталось, но по сей день для меня посмотреть на женщину, моющуюся в бане, особенно с тёмным густым кустарником под животом и под мышками, — это самое сильное эротическое чувство.

А потом мальчик вырос в подростка, у которого стал подниматься писюн. Какое-то время с этим не знаешь, что делать, куда деться, только бы скрыть этот стыд от родителей и учителей. Потом приходит время, когда появляется старший опытный товарищ и показывает, что нужно делать. Есть красивое слово — рукоблудие, есть сексологический термин — мастурбация, общепринятый научный — онанизм. А есть народный — суходрочка. Мне тогда было, кажется, 13 лет, шестой класс, я учился отлично, ко мне «прикрепили» отстающего второгодника, Арамяна Саркиса. Он всё и показал. Примерно с 14 лет я это делаю почти каждый «свободный» день. Когда был семейный секс (он был, кстати, тоже каждый день, практически 360 дней в году в течение пятнадцати лет за редким исключением), — тогда я не мастурбировал. Две эякуляции в день для меня — это много. Я парень одной «палки».

Я поступил в медицинский институт в неполные семнадцать лет. И жить должен был в общежитии. Об общежитиях всегда было много разговоров как об очаге разврата. Тайно, в мыслях, меня это устраивало. Я хотел быть в центре разврата. Но я был настолько стеснительным, нерешительным и неуверенным в себе, а, тем более, в своей привлекательности, что все эти шесть лет так и прошли в фантазиях, ожиданиях и регулярной суходрочке под одеялом перед сном. И поездка со стройотрядом «на целину» летом после третьего курса, когда мне было 20 лет, когда мне на корень стоячего елдака можно было подвесить ведро, ну не ведро, а трёхлитровую бутыль, и он бы выдержал, — и тут ничего не получилось. Меня должна была бы совратить или взрослая женщина, или я должен был бы стать уверенным в себе, напористым, инициативным. Ни того, ни другого до окончания института не произошло. Я только приобрёл опыт целования тогда же, в казахстанской степи, когда мы днем строили дома в посёлке, вечером ходили в кино, по выходным — на танцы, первые знакомства, первые робкие попытки. Её звали Зоя, казашка с плоским профилем, маленьким носиком, подчёркнутой талией и большим бюстом. Эту историю, может быть, я расскажу потом. Там не было секса.

Инициация

И вот получен диплом! Я с друзьями (тоже свежеиспечёнными дипломантами) выехали на целый месяц в Ялту! В этом городе мальчик стал мужчиной. Мне шёл двадцать третий год. В один из вечеров я оставался один, ребята ушли на блядки, и в ожидании неизвестного, я зашёл в бар. Заказал коктейль «Коблер» и две конфетки «Белочка». За столиком сидела девушка, я попросил разрешения и подсел. А через минуту к нам подсела молодая мама с пятилетним мальчиком. Ещё через минуту я пододвинул одну конфетку одной, другую — второй. Та, что с ребёнком, сказала: «Ой, что это вы себя без конфет оставили?» А та, что без ребёнка: «Можно, я отдам свою мальчику», — и пододвинула конфетку ему. Так завязался разговор. Вскоре мама с мальчиком ушли, а мы ещё немного поболтали. Потом взглянули друг другу в глаза. Через несколько секунд молчаливой паузы почти одновременно произнесли: «Ну что, пошли?» И пошли.

Когда вышли на ступеньки, я уверенно взял её за талию. Она только взглянула в мою сторону и ничего не сказала. Я чётко понимал, что должен делать всё продуманно. А как это делается? Шаблона не было, всё получалось экспромтом.

Мы пошли к набережной, что-то рассказывали друг другу. Оказалась, что она мама маленькой дочки, более того, она ходила на тот же Массандровский пляж со своей матерью и ребёнком, и загорала в том же пятом секторе, и по пляжу помнила меня! Через какое-то время я внезапно на середине слова впился взасос её в губы, крепко держа голову руками. Когда я отпустил её, сразу продолжил беседу с того места, где прервался, как будто ничего не было. Потом ещё один засос, ещё. Уже можно было гладить плечи, ягодицы. Она отвечала поцелуям, ласкам. Я предложил: «Спустимся к морю?» Она отказалась, но очень неуверенно. Мы добрели до какого-то топчана, присели. Было безлюдно, тепло, море ритмично накатывало мелкой волной. Я был возбуждён, но очень ясно мыслил, понимал, что нельзя допустить грубости и бестактности. На топчане я стал более инициативен, она отвечала мне, я понимал, что ей приятно, и это меня воодушевляло. Я знал Камасутру наизусть, и все виды поцелуев теперь можно было испытать реально, и я помнил, что борьба языков с плотно прижатыми губами — это вершина чувственных поцелуев! А ещё можно языком водить по её зубам, заводить за щёку, втягивать её язык в свой рот, не давая дышать! В какой-то момент мне удалось вздёрнуть её кофточку и припасть к соскам. Она была даже не плоскогрудой, а просто безгрудой, как подросток, только с женскими сосками. Одновременно, я понимал, что время позднее, что есть какой-то дискомфорт открытого пространства, шума, случайных прохожих. Теперь она спросила: «Спустимся к берегу?» — «Нет, пожалуй, неуютно. Давай завтра с пляжа поедем ко мне?» — Она согласилась.

Итак, завтра! Завтра ЭТО случится в моей жизни! Завтра я стану, наконец, мужчиной! Завтра!

Волнения новобранца не оставляли меня. Неопытный самец, я тогда думал, что стоит мне на секунду оторваться от ласк и раздевания женщины, она быстрёхонько натянет всё обратно на себя и убежит. Поэтому, когда я впился ей в губы, снимая с неё сарафан и сдёргивая с себя футболку, я думал о том, чтобы не было ни секунды паузы. Член надёжно торчал. Я стянул с неё трусики, опускаясь на колени. И вплотную оказался перед заветным, таинственным, манящим, пьянящим и непознанным…

Позже, много лет спустя, я в одном фильме услышал фразу, очень точно определяющую эту минуту, эту веху, этот водораздел в жизни молодого человека. «У каждого мужчины однажды наступает момент, когда женщина раздвигает ноги, и весь прежний мир летит в бездну».

Я не знаю, является ли таким моментом в жизни женщины дефлорация. Мне кажется, нет. Первые роды — вот разделение на жизнь до и после. Впрочем, женщины сами расскажут об этом.

Я уложил её на свою кровать, даже не стянул с себя брюки, только расстегнулся, вытащил своего восставшего дружка, как мог, прилёг на неё, целуя, но думая, что мне сейчас надо попасть «туда», не промахнуться. Опытная женщина, она немного раздвинула бёдра и легко пальцами направила меня к входу. Я почувствовал тёплую влагу своей крайней плотью. Вошёл уверенно, но сдержанно, медленно, на всю глубину. Первая волна сладостного чувства прошлась по мне, я понял, что могу потечь. Я вспомнил сразу советы Роберта Стрита по сдерживанию ранней эякуляции: надо мысленно отвлечься на сторонние темы. Я отвлёкся, начал что-то продумывать в своей голове. Предоргазменное ощущение ушло. Ушло надолго.

Все эти годы с того времени я периодически вспоминаю эту мою первую близость, анализирую и спрашиваю себя: что бы было, если бы я не сдержался тогда, а сразу выплеснул накопившуюся энергию, по мощности равную, наверно, взрыву в Хиросиме?

Я начал фрикции, аккуратно сопровождая их поцелуями шеи, сосков, губ, с багажом теоретических знаний приступил к воплощению поставленной задачи «удовлетворить женщину». Мы меняли позиции, но мягкая сетка железной кровати не помощник любовникам. Моя опытная подруга предложила переложить матрас на пол, чтобы она легла на живот, а я сверху. Мне это было просто в новинку, но эта поза потом станет основной в моей сексуальной жизни.

Короткая уздечка до боли плотно стягивала мою крайнюю плоть под головкой члена, эта болезненность переключала на себя мои эмоции, не давала им нарастать, чтобы замкнуть долгожданный рефлекс. Елда, привыкшая за десять лет быть отдроченной при закрытой головке, не принимала новых условий. Мне оставалось только долбить и долбить, ожидая естественного. Увы! Этого не случилось.

Я был внимательным, следил за её реакциями, подсчитывал в уме её оргазмы (тогда секс для нас, друзей, был спортом, и результаты скрупулёзно сравнивались).

— Пожалуй, хватит, он устал, — примиренчески сказала она, слегка поглаживая одержимого работягу. Я сам устал, ведь прошло уже четыре часа! Без эякуляции.

С этого дня, дня моей инициации, я вошёл в наши сексуально-спортивные хроники как «легендарный четырёхчасовой Гай». Один из моих друзей, а он поджидал под дверью со своей кралей, пока мы освободим помещение, позже рассказал: «Когда вы вышли из комнаты, твоя подружка едва сдерживала равновесие. Валя мне шепнула на ухо: «Ну, твой друг даёт!» Это польстило моему самолюбию, но внутри была червоточина, что даже такое долгое и победное соитие не завершилось истечением. Позже, я как-то рассказал своему приятелю-коллеге, что однажды трахал бабу четыре часа и не кончил. Он только ухмыльнулся: «Считай, что не трахал совсем! Вот я свою Наташку драл, так двенадцать раз спустил! Вот это секс!»

Так или иначе, я стал мужчиной. Я убедился, что я нормальный. Более того, сексуально сильный, могу удовлетворить любую женщину. И с этого дня внутренняя робость ушла от меня. И ещё. В тот памятный день, она пошла к себе домой, а я пошёл к пляжу пешком (обычно мы ездили на троллейбусе, это четыре остановки). Я не шёл — я летел. Мне было легко до невесомости, казалось, я могу взлететь, как птица! Так я сбросил с себя многолетний психологический груз.

Мы встречались с ней ещё один раз, через день. Всё происходило так же, как в первый раз, разве что я был значительно спокойнее. Я пытался ей предложить минет, водил удом по щекам, но она отказывалась. Я целовал её тело, спускался к лобку. Мне не было противно чмокать чуть в сторону, чуть выше подстриженного кустика. Я был полон ограничений и предрассудков, я сейчас и не помню, допускал ли я тогда куннилинг, должно быть, нет. Но я помню, что меня это не отталкивало, наоборот, притягивало. Я предлагал ей сделать фотографию ню, она отказывалась. Я приставал к ней с вопросом, а сколько раз она кончила? Она отвечала, что не считает свои оргазмы. Я спрашивал, хорошо ли ей было со мной? Она говорила, что хорошо, но с её московским любовником-итальянцем ей лучше, они одновременно кончают. Я ей признался, что она первая женщина в моей жизни, но она не поверила. В общем, я хотел ей нравиться, хотя наша случайная связь ни к чему не обязывала. Я просто был мальчик, новичок в адюльтере. Лица её сейчас не помню, имя запомнил: Лида Ж. из Москвы.

А вторую мою девушку звали Люба Щ. Она была из Ивано-Франковска, западэнка, ей тогда было 18 лет. В первый день мы пошли вечером в кафе, а потом гулять по парку. Было уже темно, около одиннадцати. В парке, казалось, не было людей. Я, уже опытный ловелас, быстро от поцелуев перешёл к глубокому прощупыванию и раздеванию, она не сопротивлялась, одновременно я и с себя снял всё и лёг на неё, но тут — о, ужас! — во тьме ночи прошла семья с ребёнком. Прошли, молча, а мы остались в том же положении. Естественно, возбуждение ушло и не приходило, я посасывал соски, мял её упругую грудь и тут — сирена! Прожектор патрульной машины! Я успел натянуть брюки, она сарафан. Милиционер светил нам фонариком в лицо, задавал правильные вопросы: что вы тут устроили раздевание в общественном месте? Откуда приехали? И тому подобное. То ли оттого, что мы не были пьяными, то ли из-за человеческой солидарности, они нас отпустили.

Мы пешком поплелись в ночной город. Когда мы подошли к её дому, она говорит: «Ко мне можно залезть через окно веранды, я сплю отдельно от девчонок». Мы залезли. Дальше всё было шёпотом (чтобы не разбудить никого) и деловито (ведь я уже знаток женщин!). Я осторожно вошёл в неё, немного задвигался, вскоре услышав знакомое «ах!», дал сделать ей передышку, не покидая приюта, продолжил, не торопясь, снова дождался «ах!» Я начал понимать, что могу управлять процессом, внимать реакциям девушки и делать то, что нужно в данный момент. Всё-таки образованность — великая сила. Сколько раз я слышал рассказы парней, как они набрасывались на девок и наяривали без остановки, пока девушка не станет умолять прекратить её мучать! Или, наоборот, быстро кинул палку, и «пошла ты нахуй!»

Я прилёг рядом на спину и тихо прошептал: «Хочу минета». Она, молча, поменяла позу, перекинула ногу через меня и встала валетом на колени. Я напряжённо ждал «непередаваемых ощущений», известных мне по рассказам парней и вычитанных в литературе. Кроме болезненных ощущений от натянутой обручем крайней плоти и уздечки, я ничего не чувствовал. Было темно, я ничего не видел и не чувствовал, и тогда я потянулся рукой прощупать, что где находится. Она только очень нежно облизывала головку. В сознании моём прошла приятная мысль, что она взяла в рот, но тело моё никак не отреагировало на это. Очень скоро она вернулась мне под бок, положила голову мне на плечо и заснула. И я заснул…

Я пришёл к ней назавтра специально к полуночи, забрался через окно, нежным касание разбудил её, потом всё повторилось, только без оральных ласк. Я спросил, как она этому научилась. Она призналась, что два её друга как-то показали порно журнал и уговорили повторять то, что было на картинках. Потом она уснула, а я вылез обратно через окно и поплёлся домой, неудовлетворённый, но довольный. Довольный оттого, что у меня началась уже другая жизнь. И это было осознание того, что я мужчина, мужчина правильный, самец, что в моей жизни теперь регулярно будут женщины, и я могу их любить, удовлетворять, нравиться им, — всё это пришло в мою жизнь летом 1978 года.

Итог Ялтинской вылазки оказался хорошим. Во-первых, я не подцепил венерической болезни. Во-вторых: целый год я переписывался с Гуцулочкой (я её так называл), а потом она замолчала. А ещё через год написала, что влюбилась, вышла замуж и родила мальчика. Предложила продолжать писать письма, но я объяснил ей, что именно этого уже никогда делать не надо.

Вот такие две истории с девушками, которые в моём реестре Казановы числятся под номерами 1 и 2.

Милая моя Донара, этот список не маленький. Я ещё тот кобель! Но мы же договорились, откровенность за откровенность. Я расскажу только то, что можно. Я не затрону те эпизоды, где есть чужая тайна. Или сделаю это так, чтобы ты могла только гадать, о ком это я пишу, не зная наверняка. Единственное уточнение: моё изложение не придумано и не дополнено вымыслом, именно поэтому оно ценно и эротично.

Чтобы закончить второе письмо, я открою тебе одну маленькую тайну, потом ещё одну, но не тайну, а просто информацию.

Сначала второе. Лет десять назад я как-то спросил нашего старшего сына, сколько же у него было женщин, разовых и многоразовых, если считать только поголовно или, правильнее, потелесно? Он тогда ответил, что точно не помнит, многих забыл, имён многих не знал никогда, но где-то между 80 и 100, сейчас он говорит о трёх сотнях! (Дона, всё не так плохо, я намного скромнее, мой реестр не заполняет второго десятка).

Теперь тайна. Помнишь, когда-то давно, я на своём первом рабочем компьютере установил разные психологические программы, цветовой тест Люшера, был там ещё тест на определение сексуальной характеристики субъекта. Там нужно было ответить на 50 вопросов, дальше программа выдавала результат. Многим, кто ко мне заходил, я давал пройти этот тест, и ты тоже его прошла. А программа та была простенькой, и при небольших знаниях можно было список ответов из памяти извлечь. Ну, я и извлекал иногда. Меня интересовали только два ответа: «какое разнообразие ласк используете в сексе» и «сколько у вас было партнеров». Дона, у тебя в последнем ответе значилось 4. Вот я и думаю: А.Н. — это 1-й, Г.А. — 4-й. А вот об оставшихся двух счастливчиках, допущенных к интиму с тобой, я жду твоего повествования с подробностями! Вот так, как я пишу, напиши и ты, не торопясь, вспоминая детали. На стиль изложения не обращай внимания. Поверь, это не только эротическая забава, оно действительно имеет психологический эффект сбрасывания груза. Так что, давай, приступай. Плоть за плоть! Тайна за тайну!

Целую.