Про бабушку Стешу и кота Фёдора

Галина Глушак (2024)

Заболела бабка Стеша, слегла в постель с высокой температурой и удушающим кашлем. Ну её и забрала к себе дочка в городскую квартиру. Да Стеша была не одна, а с котом Фёдором. Только вот, не смогли они долго находиться в каменной клетке, поэтому вернулись к себе в деревню. А то что случилось дальше — запомнят они на всю жизнь.

Отсадив по весне огород, заболела бабка Стеша, слегла в постель с высокой температурой и удушающим кашлем. Добрейшая её соседка, Валентина, приходила к ней каждый день, приносила горячее молоко, малиновое варенье и покачивала головой.

— И как угораздило тебя так простыть, баб, Стеш? Всегда такая крепкая, казалось, износа тебе не будет, а тут вдруг?

— Бывает хуже, но реже, — сквозь изнуряющий кашель отвечала, хватаясь за тощую грудь Степанида.

— Ты уж как хочешь, а я напишу твоей дочке в город. Не ровен час, помрёшь. И что тогда? Не простит мне твоя Лариска.

— Что у нас тут случилось? — приехала Лариска с расспросами. — Всю лютую зиму не болела, а как стало тепло, сразу кашлюн напал? Признавайся по-честному, босиком картошку садила?!

— Ну, да.

— Так я и знала! Мам, сколько раз тебе говорить: нельзя этого делать, тебе ж не восемнадцать лет, а восемьдесят! Запомни, что допустимо в восемнадцать, совершенно недопустимо в восемьдесят.

— Ты же знаешь, Лариса, люблю я землю-матушку босыми ногами ощутить и определить, готова ли она семя принять, — оправдывалась мать.

— Определила? — сердилась Лариса. — Мне сейчас на работе нужно быть, а я с тобой нянькаюсь.

— Определить-то я определила, земелька хорошая была, но дело не в этом, что под дождь я попала. Уж почти отсадилась, как пошел дождь, ледяной такой. Пока я забрасывала картошкой последний ряд, да закрывала его, промокла вся до нитки.

— Вот оно что, ещё и под дождём промокла! И что дождь целую неделю лил?

— Нет, часа два, но сильный.

— На следующий день, небось, солнышко засеяло? — допытывалась Лариса.

— Ага.

— Тебе, конечно же, терпежу не хватило хорошей погоды дождаться? Всё нужно в одночасье закончить, чтобы потом вот так валяться?! Что прикажешь мне с тобой делать? Сидеть и дожидаться пока ты выздоровеешь? Не могу, у меня работа! Часто ездить к тебе тоже не могу, так что собирайся, поедим в город, будешь жить у меня.

— А хозяйство? — ахнула Стеша. — Тоже с собой возьмём?

— Что-нибудь придумаем.

Пока мать лечила больное горло и удушающий кашель, дочь в двухдневный срок распродала хозяйство, уложила в сумку материнские вещи и принялась заколачивать окна дома.

— Что же ты делаешь, Лариска? При живой матери окна заколачиваешь? — вышла на крыльцо Степанида. — Где же Зорюшка моя? Где курочки? — заплакала она.

— Всё, мать, козу и курочек я пристроила в надёжные руки. Иди, переодевайся и — в машину, будешь жить у меня и — точка. В деревне мне прохлаждаться некогда, — дочь быстро ходила по двору, делая последние приготовления к отъезду.

— Похоже, осиротели мы с тобой, Фёдор, — Степанида подняла с земли большого рыжего кота. — Нет теперь у нас ни дома, ни нашей кормилицы, ни курочек. Будем доживать свой век в городской коробке на седьмом этаже.

— Да-да-да-да, — захрипел кот, покачивая головой.

— Что-о-о?! Ты собираешься взять с собой кота?! В мою ухоженную квартиру, при моей аллергии?! Ни за что! — взбесилась Лариса.

— Тогда и я не поеду, — остановилась Степанида у самой машины. — Фёдор служил мне верой и правдой много лет. А теперь его бросать?

— Не бросать, мама, а оставить на попечение соседям.

Спор закончился тем, что Степанида погрузила кота в сумку со своими вещами, дав дочери слово, что не будет позволять коту бродить по квартире. Поселились они в уютной двухкомнатной квартире на седьмом этаже. Дочь отвела им маленькую комнатку, и зажили старушка с котом тихой затворнической жизнью: ни тебе к соседям сходить, ни во двор на прогулку, всюду-то цепочки, то замки, то тайные к ним коды. Когда дочь уходила на работу, Стеша позволяла Фёдору выйти из своей комнаты, прогуляться по пушистым коврам, поваляться на диване. А то вместе выходили на балкон и подолгу оглядывали окрестность. Фёдор вырывался из рук хозяйки, норовясь, спрыгнуть с балкона.

— Если бы ты знал, Федя, как я понимаю тебя. Воли тебе хочется: побегать по лугу, выкопать в земельке ямочку для нужды, забраться на дерево, а то оприходовать загулявшую кошку, как бывало в деревне, — поглаживая рыжую шубку кота, говорила Стеша. — В городе-то оно совсем другая жизнь. Здесь тебе поставили коробку с наполнителем, и радуйся. Кошки и те сплошь и рядом кастрированные, толку с них никакого, так что уж терпи, дорогой мой. Бог даст, вырвемся из этого плена, вернёмся домой, набегаешься — напрыгаешься вволю, с кошками распотешишься, а здесь опасно. Видел, каких кобелей на поводках выгуливают? Порвут они тебя в клочья и имя не спросят.

— Да-да-да, — прохрипел кот, прислушиваясь к голосу хозяйки.

Конец ознакомительного фрагмента.