Сто причин поверить

Галина Романова (2025)

Инга, жена актера Мишина, после очередного скандала с супругом насмерть разбилась. Все говорит о том, что это самоубийство, и начальство требует от капитана Анастасии Уваровой закрыть дело, но Настю многое настораживает. Во-первых, куда-то пропал телефон Инги. Во-вторых, свидетелем, который видел, как она шагнула с балкона, оказался сожитель ее лучшей подруги, подозрительный красавчик Гриша. Нарушая прямой приказ руководства, Настя начинает копать, и вскоре выясняется, что интуиция ее не подвела… Галина Романова — подлинный знаток человеческих чувств и отношений. В ее детективных мелодрамах из серии «Метод женщины» переплетаются и кровь, и слезы, и любовь. Все, как в реальности, когда один-единственный шаг отделяет нас от любви до ненависти, от дружбы до любви, от рождения до смерти. Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда — сама жизнь.

Глава 4

Смотров наблюдал за ее перемещениями по кабинету, как кот за синицей. Он давно уже собирался выйти за окно покурить и даже сигарету заложил за ухо, но все медлил. Смотрел, как она достает новую папку, пробивает дыроколом протоколы допросов и бумаги по осмотру места происшествия. Как подшивает все это в новую папку.

— Вот скажи мне, Уварова, чем ты сейчас занимаешься, а? — не выдержал он, уже занося ногу над подоконником.

Подоконники, к слову, в их кабинете были очень низкими — полметра всего от пола. Словно строители заранее знали, что найдутся желающие выбраться на бетонный козырек.

— Я подшиваю бумаги, товарищ майор, — спокойно ответила Настя.

— А до этого что ты делала?

— До этого? — Она нахмурилась, делая вид, что размышляет. — Ехала по пробкам на работу. Восемь баллов пробки, товарищ майор.

— А до этого, Уварова, ты была в кабинете дознавателя и уговаривала ее повременить с отказом в возбуждении уголовного дела. Это я тебе напоминаю, — пояснил Смотров, вытащив сигарету из-за уха и разминая ее пальцами. — И у меня вопрос, Уварова… Ты что, дура?

— Никак нет, товарищ майор. Я не дура. Я просто попросила ее повременить. Поскольку считаю, что Ингу Мишину довели до самоубийства. И свидетель тому имеется.

— Твой свидетель видел только, как к ней кто-то пришел и что они скандалили. Это не свидетельствует…

— Эта баба, что явилась к Инге после отъезда ее мужа на работу, была ее соперницей. У нее имелся мотив.

— Какой, Уварова? — Майор тяжело вздохнул и глянул сквозь оконный проем в тусклое небо, обещавшее дождь с минуты на минуту.

— У нее был мотив желать Инге смерти.

— Она ее не убивала, — возразил он вяло.

— Но она могла подтолкнуть ее своими словами. А если окажется, что у Инги была расшатанная нервная система, то…

— То ты повесишь «висяк» на отдел, капитан, — осадил ее Смотров жестко. — Потому что доказать тебе ничего не удастся. Ничего! У нас полмира скандалят, и ненавидят, и ревнуют, и даже желают зла. За это в суд не потащишь. И дело о доведении до самоубийства — наиболее труднодоказуемое. Безнадежное!

«Безнадежна жизнь твоя! — хотелось крикнуть ей в спину Смотрову, уже вышагивающему по бетонному козырьку с сигаретой в зубах. — Не видишь и не слышишь ничего вокруг себя! Бедную Ингу довели до отчаяния! Либо любовница ее мужа, либо они оба, вступив в преступный сговор».

— Два дня, товарищ майор, — высунулась из окна к Смотрову Настя. — Если не найду ничего, то дам отмашку дознавателю. Идет?

— А что ты хочешь найти? — рассеянно отозвался он, стряхивая пепел в банку с водой. — Там все чисто.

— Я хочу найти эту женщину — любовницу мужа погибшей. И поговорить с ней.

— О чем?! О ее моральном облике? О том, как она дошла до жизни такой?

Настя промолчала. Она пока не придумала, как станет взывать к совести любовницы Игоря Мишина.

— Она тебя пошлет — и правильно, между прочим, сделает. Да! — Тут Смотров вытаращился на нее. — А как ты станешь ее искать? Мишин ее точно не сдаст.

— Я просмотрю записи с камер видеонаблюдения возле супермаркета, расположенного по соседству. Со слов моего свидетеля, он часто видел на стоянке перед магазином Мишина с этой женщиной и каким-то ребенком. Возможно, она садилась или выходила из своей машины, и по номерам…

Она запнулась и замолчала. Ну что в самом деле за детский сад! Что, Смотров не знает схемы розыскных мероприятий?

— У тебя один день. И если все глухо, возбуждаться никто не станет. Поняла, Уварова?

— Так точно…

Она помолчала, наблюдая за тем, как ее начальник сыплет пеплом себе на чистую рубашку, вздохнула и прежде, чем уйти от оконного проема, спросила:

— Так я поехала?

— Поезжай, — отмахнулся он от нее.

— А Грибова можно возьму? Срочных дел пока никаких.

Смотров ядовито ухмыльнулся. Наверняка подумал, что ее просьба связана с какими-то шашнями во время работы. Но промолчал, кивая в знак согласия.

— Гриб, поедешь? — спросила у него Настя.

Тот слушал их разговор, не вникая.

— Два глаза хорошо, а четыре все же лучше, — пояснила Настя. — И консьержку еще раз опросим. Чего это она не рассказала о той бабе в сером сарафане, а? Едешь?

Конечно, Гриб поехал. Радовался, как ребенок, возможности побыть с ней вдвоем подальше от начальственного ока. Не уловил подвоха, дурачок. Она ведь его одного оставила перед монитором в супермаркете. То есть не совсем одного, а с охранником. А сама отправилась на встречу с консьержкой, которую предупредила о своем визите.

— Почему вы мне не рассказали, что незадолго до гибели Инги Мишиной у нее в гостях побывала некая дама? — забыв поприветствовать женщину с планшетом в руках, обрушила на нее вопрос Настя. — Вы знаете, чем грозит сокрытие фактов от следствия?

— Полегче, девушка, — не растерялась консьержка, отложила планшет на стол, со вздохом подперла щеку кулаком. — Меня никто не спросил об этом — раз. Инга прыгнула сама — два. И когда вы меня опрашивали здесь в прошлый раз, вы даже намеком мне не дали понять, что будет какое-то ваше расследование, — три.

— А есть еще и четыре? — съязвила Настя.

— Есть, — спокойно отреагировала женщи-на. — Инга была истеричной особой. Избалованной, я бы сказала. Привыкла, что все по ее. Тут кто-то из жильцов обмолвился как-то, что она была дочкой какого-то то ли генерала, то ли министра. В жизни не работала. То внешностью занималась, то здоровьем, то правильным питанием. Сейчас это модно. Сидела на каких-то таблетках. Ее муж все сокрушался по этому поводу.

— Муж Инги рассказывал вам о таблетках, которыми лечилась его жена? С какой стати?

Экспертизы еще не было. Синяков помалкивал, отправив биоматериал Инги в лабораторию.

— Секрет какой? Она и невропатолога на дом вызывала. И не раз. Я сама его впускала через эту вот дверь. — Ее подбородок двинулся в сторону подъездной двери.

— Контакты этого врача у вас есть?

— А как же! Я записала его намеренно, хотя не часто это делаю. А тут взяла и записала. Мало ли, может понадобиться. Только вряд ли он мне будет по карману. Очень блатной доктор. Дорого берет.

— А гостью Инги не записали? Ту, которая была у нее незадолго до гибели?

— А чего ее записывать? Это Светка Лопачева — коллега Игоря Мишина. Они в одном театре лицедействуют. Он мне контрамарки на свои спектакли давал не раз. Я там всю их труппу поименно знаю. Неплохо, кстати, играют. Их часто в другие города приглашают. Недорого и талантливо. Почему нет?

— У Лопачевой ребенок от Игоря? — поинтересовалась Настя.

— Вот чего не знаю, того не знаю. Есть ли у нее дети от Игоря, нет ли, не в курсе. Знаю в лицо и по имени с фамилией. Все на этом. А еще знаю, что актриса она превосходная.

— Хорошо… — Настя отписалась Грибову, что все выяснила сама и он может ехать в отдел. — Расскажите о ее последнем визите в квартиру Мишиных.

Рассказ не занял много времени.

Светлана Лопачева зашла в подъезд минут через десять после того, как уехал Мишин. Может, за углом стояла и ждала, когда он отчалит, чтобы начать его жене мозг выносить.

— Хотя мозга того мало было, — ядовито улыбнулась консьержка. — Светка пробыла у Мишиных недолго. Спустилась в лифте — разгоряченная, высокомерная, гарцует. Я так поняла, что добилась, чего хотела. И только она со двора-то ушла, как Инга сиганула. Ужас!

От Грибова пришло возмущенное сообщение. Он не собирался без нее уезжать в отдел. Хотел по дороге перекусить где-нибудь. Обещал угостить. К тому же он был без машины, добил он ее последним аргументом.

«Заберу тебя», — отправила ему ответ Настя.

— А вы чего так всколготились из-за самоубийства, товарищ капитан? — Женщина снова взяла в руки планшет. — Вроде нет состава преступления?

— О как! Да вы, я смотрю, в теме?

— Детективы люблю, — улыбнулась та, показывая ей экран планшета с открытой книгой.

— Понятно. — Настя кивком простилась и пошла к выходу.

— И не тратьте силы понапрасну, — добавила консьержка ей уже в спину. — Мало их, дур безмозглых, сводящих счеты с жизнью?..

Грибов слонялся без дела по автостоянке, дожидаясь ее возвращения.

— Нашел, кого искал? Или забросил поиски после моего СМС? — уточнила Настя, когда Гриб уже уселся рядом.

— Не забросил. Отсмотрел весь материал. Он у них каждые две недели обновляется.

— Видел Мишина с красавицей?

— Видел. И с красавицей-женой, и с красавицей-любовницей. И затруднюсь сказать, кто краше. Обе как из журнала.

Она покосилась, и он тут же спохватился.

— Нет, ну краше тебя, Настюха, никого нет. Это стопудово.

— Да иди ты, — отмахнулась она от него со смешком. — При каких обстоятельствах ты их видел?

— При обычных. Бытовых. Он приезжал в супермаркет иногда один. Иногда с женой. С любовницей встречался на стоянке. Она подъезжала, пересаживалась к нему. Они общались. Она выходила и уезжала.

— Какая у нее машина?

Простой вопрос неожиданно вогнал Грибова в ступор.

— Так, это… Нет у нее, я понял, машины. Она приезжала на такси, я так понял.

— Ясно.

Она замолчала, погрузившись в размышления. И когда Грибов велел ей остановиться возле хорошо знакомого ему кафе, тут же полезла в карман за телефоном.

— Что будешь есть? — спросил Грибов, развернув на столе толстое меню.

— Выбери сам что-нибудь, — отмахнулась она. — Гарнира не надо. Мясо, овощи какие-нибудь и кофе. Много кофе!

Пока ее коллега делал за нее заказ, Настя внимательно читала информацию об отце Инги Мишиной. В самом деле, человек был при жизни авторитетным и обеспеченным. Год назад погиб при невыясненных обстоятельствах. После его смерти осталась всего одна дочь, которая унаследовала большой участок в ближнем Подмосковье, огромный дом, целый автопарк раритетных автомобилей и, конечно же, счета в банке, о размерах которых корреспонденты гадали на все лады.

— Год назад… — проговорила Настя вполголоса. — Как раз тогда, когда у Мишиных начались скандалы.

— Что? — поднял голову от тарелки с ухой Грибов. — Не понял.

— Инга Мишина год назад осталась богатой наследницей после гибели своего отца. Который, к слову, погиб при странных обстоятельствах.

— И? Куда ты клонишь, не пойму? — Валера зачерпнул еще пару ложек ухи, проглотил их и закончил: — Что Мишин сначала убил тестя, а спустя год избавился от жены ради наследства?

— Ты гений, Гриб. Туда и клоню!

— Ладно тебе сочинять, Настюха. — Он аккуратно вычерпал тарелку. Отодвинул ее по столу. — Смотров даже слушать ничего не захочет.

— Может, так, а может, и не так. Дождемся результатов экспертизы, ага?

— Да не верю я в эту историю, Настюха. Банально все как-то.

— Ага… Только банальность эту ни за что не докажешь. Смотри, как все удачно складывается… — Она подтащила к себе по льняной скатерти тарелку с мясным рагу, только что принесенную официантом. — Богатый папа. Обеспеченная дочка. Чем не партия для артиста из труппы районного Дома культуры? Налицо расчет?

— Ну… Возможно. Но Инга же красавицей была. Может, у них была любовь?

— Может, была, а может, и нет? Богатый папка погибает, дочка год истерит и выходит с балкона. Как все удачно складывается, Гриб.

Настя вцепилась в кусок мяса вилкой и ножом, кромсая его на мизерные части.

— Удачно для Мишина, но не для нас с тобой. Смотров дал тебе день. Ты им воспользовалась. Установила личность любовницы Мишина. Сейчас поедим, опросим ее и… Все. Я, честно тебе признаюсь, таскаюсь за тобой только из глубокой к тебе симпатии. Если бы не мои к тебе чувства, я бы и пальцем не пошевелил. Самоубийцы — это особенная каста. Они вне нашей компетенции. И вне нашего понимания.