Если что, я в соседней комнате

Герцель Давыдов

В книге рассказывается о Джули Блант – актрисе драматического театра Виндзора. В начале ноября она покупает три картины малоизвестного художника, датированные 1929, 1932 и 1939 годами. Пытаясь разобраться в скрытых смыслах полотен, Джули все больше погружается в прошлое. Перед ее мысленным взором проходят большая любовь, чудовищные погромы, ставшие спусковым крючком холокоста, расставание и трагедия – все, что пришлось пережить автору этих холстов и его семье после прихода к власти нацистов.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Несмотря на выходной день, актёры и другие работники театра по просьбе мистера Гоулда беспрекословно согласились провести внеочередную репетицию в воскресенье днём. Мистер Гоулд, который начал обзванивать всех в субботу после обеда, говоря о срочных причинах переноса репетиции с понедельника на воскресенье, сослался на своё улучшившееся самочувствие, но мисс Блант догадалась, что это было связано с её отъездом.

В этот воскресный день Джули, как обычно, немного опаздывала на репетицию, но первым делом забежала в багетную мастерскую неподалёку от театра. Разложив полотна перед Джеймсом Кларком, хозяином мастерской, актриса произнесла:

— Добрый день, мистер Кларк. Хорошо, что вы открыты, несмотря на выходной.

— Здравствуйте, мисс Блант, — вежливо ответил пожилой мужчина. — У нас семейный бизнес, и лишние заказы не помешают. Чем могу быть полезен?

— Вы можете оформить в багет три эти картины?

— Конечно. А какой цвет вы предпочитаете?

— К сожалению, я ничего не смыслю в оформлении картин. Хотелось бы целиком довериться вашему вкусу. Какие у вас расценки?

— Если исходить из размеров данного полотна, то одна рама может стоить от семи фунтов.

— А как они выглядят?

— Я сейчас принесу вам несколько образцов, которые, по моему мнению, будут гармонично сочетаться с красками на этих полотнах. А вы выберете те, что понравятся вам больше всего.

Свернув холсты, Джеймс Кларк направился вглубь мастерской и уже через минуту выложил перед актрисой несколько образцов. Мисс Блант выбрала понравившийся багет и поинтересовалась, сколько это будет стоить.

— Оформить три картины именно так — сорок пять фунтов, — ответил мистер Кларк. — Вы выбрали один из самых дорогих вариантов, он прекрасно подойдёт к этим картинам. Если дорого, вы можете выбрать, например, эти белые — всего по семь фунтов за картину…

— Нет, мне понравились именно эти, и цена тут не главное. У меня с собой тридцать фунтов, я могу отдать вам их сейчас, а оставшиеся пятнадцать принесу завтра.

— Вы можете оплатить после окончания работы, — сказал мастер, сворачивая полотна. — Мисс Блант, мы знакомы уже не первый год. Хотя вы нечасто балуете нас своим присутствием, ваши афиши всегда у нас перед глазами.

Мистер Кларк указал на стеклянную дверь. Сквозь неё Джули увидела рекламный щит с ней и Чаком. Большими буквами было выведено: «Акива и Рахель», а чуть ниже, шрифтом помельче, — «История любви, которая никого не оставит равнодушным».

— Мы с семьёй обязательно придём посмотреть на вас и всё действо, — улыбнулся мистер Кларк.

— Приходите! Обещаю: вы не пожалеете.

— Спасибо, непременно придём.

— А сколько уйдёт времени на все картины?

— У меня лежат и другие заказы. Понадобится как минимум два-три дня.

Мисс Блант настоятельно попросила мастера успеть к завтрашнему вечеру закончить работу хотя бы над одной картиной. Из уважения к актрисе Джеймс согласился, а работу над двумя другими пообещал завершить во вторник.

Поблагодарив мастера и вручив ему тридцать фунтов, Джули заторопилась к выходу, но тут мистер Кларк поинтересовался:

— Какую картину следует оформить в первую очередь?

Взвесив все за и против, актриса остановила выбор на самой старой, с подписью «Майнц, Германия, 1929 год».

Джули решила взять такси, поскольку опаздывала на репетицию. Сев на заднее сиденье, она назвала адрес и, убаюканная ровным движением, заснула.

МАЙНЦ, ГЕРМАНИЯ, 13 НОЯБРЯ 1929 ГОДА

— Спасибо, что согласились со мной потанцевать, — держа в ладони нежную руку девушки, произнёс Йозеф Шварц.

— Клаус очень просил, и в день его свадьбы я не могла отказать, — ответила Лия, которая едва доставала ему до плеч.

— Я сказал Клаусу, что вы необыкновенно красивы и что не смогу сегодня заснуть, если не потанцую с вами.

Лия смутилась и, чтобы сменить тему, поинтересовалась:

— Какая красивая мелодия, вы не знаете, кто её автор?

— Это Фридерик Шопен, Вальс до-диез минор. Порой это произведение называют Вальс номер семь, до-диез минор, поскольку его считают седьмым вальсом, сочинённым Шопеном.

— Вы так хорошо разбираетесь в музыке? — девушка с удивлением посмотрела на Йозефа.

— Это всё моя мама. Она мечтала чтобы я стал известным пианистом, и ещё в детстве записала меня на фортепиано. Я имел определённые успехи, но бросил музыкальную школу, прозанимавшись около пяти лет, о чём порой весьма сожалею. Разумеется, я бы не стал известным музыкантом, но зато мог бы длинными вечерами исполнять для любимой женщины и своих детей такие прекрасные произведения.

— А кто ваш любимый композитор?

— Бетховен. Но с этого момента седьмой вальс Шопена займёт в моём сердце особое место, — ответил Йозеф. — А какому композитору вы отдаёте предпочтения, прекрасная Лия?

— Мне очень нравится Иоганн Штраус. По моему мнению, его музыка лёгкая и воздушная.

— У вас прекрасный вкус, — продолжая вальсировать, произнёс молодой человек и после паузы продолжил: — Лия, позвольте заметить, вы прекрасно танцуете.

— Я в детстве занималась балетом, но потом пришлось бросить.

Помолчав, Лия спросила:

— Йозеф… разве это не еврейское имя?

— В ваших устах моё имя звучит так, как оно раньше никогда не звучало.

— Если не хотите, можете не отвечать.

— Да, это так. Мы с вами одной национальности, и то, что мы встретились сегодня здесь, на немецкой свадьбе, — это судьба.

— В нашем городе встретить, как вы выразились, «людей нашей национальности», — не такое уж редкое явление, — девушка улыбнулась. — Не зря же Майнц называют Иерусалимом-на-Рейне.

— Позвольте с вами не согласиться, — пытаясь отстоять свою точку зрения, продолжил Йозеф. — Вам всё равно не удастся переубедить меня по поводу судьбоносности нашей встречи. Что же касается Иерусалима-на-Рейне, то каждый трактует это по-своему. Например, местные евреи говорят, что город носит такое неформальное название потому, что они поселились в Майнце ещё в начале десятого века и основали здесь крупнейшую еврейскую общину Германии, а немцы полагают, что это название происходит оттого, что город был основным центром христианизации германцев.

— Хорошо, не буду с вами спорить.

— Это благоразумно с вашей стороны, — неловко пошутил Йозеф.

После небольшой паузы он спросил:

— Давно ли вы знакомы с Тильдой?

— Я переехала сюда в десять лет. Тильда жила в соседнем доме и помогала мне привыкнуть к новому городу, к новым людям. С того самого времени мы и дружим. А откуда вы знаете Клауса? Вы с ним работаете?

— Мы вместе учились в университете.

— Клаус сказал, что вы врач, это выдумка или правда? — с интересом спросила девушка.

— Да, я врач, и смею заметить, очень хороший.

— А какой вы врач? Хирург, как и Клаус?

— Нет, я выбрал другую специализацию — стоматологию.

— Наверное, у вас очень интересная работа! А я — простая учительница младших классов.

— Простых учителей не бывает, — возразил Йозеф. — Это очень важная специальность, так как именно педагоги формируют личности детей.

Посмотрев в сторону стола, где сидел уже побагровевший от ярости Пауль, девушка опустила голову и тихо сказала:

— Простите, но мне пора идти.

— Это потому, что ваш кавалер вернулся? — тоже глянув на Пауля, мрачно спросил Йозеф.

— Мне в самом деле нужно идти.

— Прошу вас, давайте хотя бы завершим вальс. Мне никогда не было так хорошо.

Взглянув на разгневанного Пауля, девушка продолжила танец. После некоторого молчания Йозеф сказал:

— Надеюсь, что вы простите мою откровенность, но вы с ним абсолютно не подходите друг другу.

— Я тоже прошу меня простить, но мне не хочется обсуждать это, — чуть побледнев, ответила Лия.

— Поверьте, вы предназначены для другого, — продолжал молодой человек.

— И для кого же, если не секрет? — с сарказмом спросила она.

— Вы предназначены для меня, — уверенно сказал Йозеф. — Я понял это с той самой секунды, как только увидел вас.

— Прошу, не стоит бросаться такими словами. Я не верю во все эти истории про любовь с первого взгляда, — взволнованно произнесла девушка. — Вдобавок ко всему это всё лишнее, так как скоро я выхожу замуж.

— Готов поспорить на коробку конфет, что если вы дадите мне месяц, я докажу, что я — именно тот, кто вам нужен.

Слабо улыбнувшись, Лия ответила:

— Увы, но у вас нет месяца. После этого танца мы прекратим наше общение.

— Тогда придётся работать в экстремальных условиях, — пошутил Йозеф. — В таком случае я постараюсь вас убедить в течение этого танца. Надеюсь, после моих слов вы одумаетесь и не совершите столь опрометчивого поступка.

— Только напрасно потратите время.

— Лия, вы готовы поспорить или же струсили? Только как порядочный человек, я должен вас предупредить, что в университете, помимо прочего, я изучал психологию.

— Ну что ж, давайте пробуйте, только это всё напрасно. Я уже говорила, что не верю в чудеса и скоро выхожу замуж, — решив принять вызов, серьёзно произнесла девушка.

Йозеф собрался с мыслями и спросил:

— Ответьте мне, и в первую очередь самой себе, хотите ли вы провести всю жизнь рядом с нелюбимым человеком? Жить с ним, рожать ему детей, встречать после работы, ложиться спать и просыпаться рядом?!

— Зачем вы это говорите? Я уже всё решила, — грустно произнесла Лия.

Но Йозеф не собирался отступать и продолжил:

— Я прошу вас не делать этого. Дайте мне шанс доказать, что вы достойны самого лучшего, что вы можете любить и быть любимой…

Девушка засмущалась и опустила голову. Йозеф ещё крепче сжал её ладонь и прошептал ей на ухо:

— Лия, возможно, мои слова покажутся вам странными, но я не хочу расставаться с вами. Я хотел бы, чтобы эта музыка длилась вечно.

— Увы, Йозеф, как вы, наверное, знаете, всё имеет свой конец. Совсем скоро прозвучат последние аккорды и мы с вами распрощаемся навсегда.

Йозеф и не думал сдаваться.

— Лия, ответьте мне, пожалуйста, разве конец чего-то не означает начало нового? Разве конец дня не означает начало вечера, а конец вечера — начало ночи? Совсем не обязательно, чтобы с этим танцем для нас всё закончилось. Мне бы хотелось, чтобы он послужил началом следующего этапа нашего знакомства. Знаете что, после танца я приглашаю вас прогуляться. Давайте сбежим от всех и пройдёмся по ночному Майнцу.

Ещё раз посмотрев в сторону кипящего от гнева Пауля, Лия ответила:

— Спасибо за приглашение, но совсем скоро я собираюсь уходить, причём без вас. Вы можете пригласить на ночную прогулку кого-нибудь другого: здесь много симпатичных девушек.

— Мне никто не нужен, кроме вас, — продолжал упорствовать Йозеф. — Если вы откажетесь, то я даже не взгляну на других девушек на этом торжестве. С мыслями о вас я дождусь конца свадьбы, и затем отправлюсь домой и буду рисовать, — прошептал врач.

— Вы умеете рисовать? — заинтересованно спросила Лия.

— Да, — кивнул Йозеф. — В юном возрасте я посещал художественные кружки и даже брал частные уроки. У меня было много набросков и зарисовок, но сегодня, как ни символично это звучит, я хочу начать первую серьёзную работу.

— А я с самого детства мечтала научиться рисовать, — призналась Лия, — но так и не смогла. И что вы собираетесь изобразить?

— Свой сон.

— Что? — переспросила она. — Вы сказали «сон»?

— Да, я увидел его этой ночью. Я долго искал интересный сюжет, и этот сон так меня затронул, что я решил посвятить ему свой дебют.

— Как интересно… — выдохнула девушка.

— Вообще мне редко снятся сны, тем более цветные. И сегодняшний я решил запечатлеть на холсте.

Конец ознакомительного фрагмента.