Герой 90-х. Душевное интервью

Граф Гагарин (2024)

90-е! Для кого-то они лихие, а для кого-то святые. В любом случае это наша молодость! А молодость это время приключений, любви и веселья! Сентиментальные воспоминания о весёлых приключениях, радостные эмоции и неповторимое очарование повседневного общения с друзьями и близкими нам людьми скрашивают наше бренное существование. Ведь рядом с вами жизнерадостный, элегантный и неунывающий и слегка легендарный Граф Гагарин, веселый, пользующийся успехом у девушек, как и его непутевые друзья. На страницах этой увлекательной книги Граф ведет доверительную беседу с проницательным и искушенным читателем и отвечает искренне и правдиво на самые несуразные вопросы. Погружаясь в легкую прозу автора, с первых строк испытывая эйфорию под воздействием его изящного стиля, так просто почувствовать скоротечность и моментальность сурового земного бытия всем тем, кто, испытывая житейские неурядицы, не уступает своё пространство в жизни.

© Величко Д.А. (Граф Гагарин), 2024

© Книжный мир, 2024

© ИП Лобанова О.В., 2024

Вы можете послушать песни Графа перейдя по ссылкам на telegram-канал Гагарина

3 режима Граф Гагарин

Часть I

Начало

Я гордо с присущим мне пафосом начертал это слово «НАЧАЛО», но внезапно понял, что самого этого начала и не помню. То есть мне, конечно, говорили, что сие эпохальное событие произошло в обычном московском роддоме № 23 на Шаболовке 12 октября 1966 года примерно в 19.30 вечера. И сразу после над уставшей от строительства коммунизма столицей, сбежавшего ныне с географических карт государства СССР, сгустился вечер. И я почему-то этому верю. Во-первых, должен я и в самом деле когда-нибудь родиться; во-вторых, вообще доверчив. Хотя почему такое волшебство не запечатлелось вспышкой сверхновой звезды в полушариях головного мозга, не понятно. И чем таким я мог быть увлечен, что не заметил факта своего рождения на свет — не знаю. И поэтому вынужден повториться и продекламировать крупными буквами это самое слово «НАЧАЛО». Итак, начало положено.

Теперь, если хотите, расскажу, почему я начал писать эту книгу. Получилось так, что я дал слово своей жене Раисе и нашей знакомой Наталье Колне написать про похождения моего друга Эндрю Колиса и мои, естественно, тоже. И теперь просто выполняю данное мной обещание. Правда с того времени воображаемая будущая книга изрядно распухла от наших новых приключений, включая также старые и самые свежие приключения моих друзей и знакомых. А дал я это самое обязательство при следующих обстоятельствах.

Сходи за чёрненьким

Дело было так. В некотором царстве в тридесятом государстве, прекрасным солнечным июньским утром я и моя жена Раиса гуляли по Новому Арбату Погода была чудесная, настроение лучезарное, Белые пушистые облака кусочками сладкой ваты нависали над столицей. Что-то я, впрочем, увлекся… Так вот это был июнь, Москва, Новый Арбат.

Довольно далеко, где-то метрах в двухстах от нас стояла взволнованная девушка и всячески пыталась привлечь наше внимание. Мы пригляделись: это была Натали, жена нашего неподражаемого друга Эндрю Колиса. Он у нас один такой, и, может быть, один в целой Москве. Человек-праздник, человек-оркестр, если началось совместное пати, то можешь быть уверен, что всё закончится фейерверком эмоций и взрывом чувств либо в милиции, либо в больничке. И это на самом деле самая короткая и простенькая из сказок про Колиса, дальше будет круче.

Натали рысью подбежала к нам. Было видно, как её переполняет внутри совсем свежее переживание, которое она готова выплеснуть на нас, чтобы не разорваться самой на мелкие части.

— А мой-то, мой, — начала она без предисловий. Естественно, эта история была связана с нашим другом Эндрю.

Мы переглянулись, вроде бы мы куда-то очень спешили, но желание услышать о свежем подвиге Колиса пересилило. Герои древности застенчиво попрятались в свои пожелтевшие книги, а мифический Геракл нервно закурил где-то на Олимпе. Наша компания зашла в «Спортбар» и заказала кофе, а девушки ещё и десерты.

— Это была прошлая пятница (кстати сейчас был вторник одиннадцать утра), — продолжила Натали свою сбивчивую взволнованную речь. — Я, как у нас заведено, готовила благоверному ужин, когда вдруг раздался неожиданный звонок в дверь. Было только пять часов вечера, а ведь мой дражайший супруг никогда так рано не приходит с работы. У меня всё на кухне и дымится, и шкворчит: в духовке запекается карбонат, на плите убегает куда-то борщ, и картошечка ещё совсем сырая. Да и сама я, растрепанная и одетая по-домашнему, как пугало на огороде в бигудях.

Открываю, а тут он — Супермен спаситель мира, без предварительного прозвона и с букетом роз — целых семь штук розовых и с крупными бутонами. Давненько мне цветов мой Герой не дарил. Просто праздник какой-то! Стоит и лыбится своей обычной нагловатой улыбкой, кормилец.

А я прям растерялась, чмокнула его в небритую, натруженную в офисе щеку и говорю: «Драгоценный мой, я ещё не совсем готова к такой нечаянной радости, но дай минут двадцать и всё будет, как в Букингемском дворце. А пока сходи-ка, пожалуйста, мил дружок, за чёрненьким».

Натали и обычно очень хорошая рассказчица, просто заслушаешься, а в тот момент она пела особенно вдохновенно, видно было, что её душевная рана вовсю кровоточит. Она осушила залпом стакан «Нарзана», заказала себе белого вина и продолжила.

«И пошёл Родимый, полетел Сокол сизокрылый в булочную через один дом от нашего. А я цветы в вазу и давай быстренько марафет наводить да готовку заканчивать. Мечусь броуновским движением туда-сюда по квартире, как растрёпанная лань, сайгачу судорожно и понимаю, что не успеваю ничего.

Придет мой Смысл Бытия с чёрненьким, а у меня одна нога здесь, другая там, причём в разных тапках, и никакого ему, Богатырю моему, Букингемского дворца. Но, думаю, он у меня всё-таки понятливый, посидит где-нибудь на лавочке, подождёт с полчасика, а я пока справлюсь со своими бедами.

Прошёл где-то час, сижу я вся на марафете: завитая, наскоро намакияженная, в вечернее платье затянутая, борщичок стынет и картошечка тоже, а водочка прозрачная в запотевшем графинчике наоборот нагревается, а милого-любимого всё нет и нет».

Все мы слышали подобные истории, их десятками и сотнями рассказывают в прокуренных кухнях на бескрайних просторах нашей необъятной родины. Этот вон сходил за хлебушком, встретил по дороге приятеля и махнул автостопом в Крым без документов и денег. Другой выходил с ведром мусора в майке-алкоголичке и штанах с пузырями на коленях, в тапочках на босу ногу в декабре, а возвратился из Тамбова через неделю в телогрейке с подпалинами, подшофе и с фингалом во всё лицо. Третий пошел за ребенком в детский сад, а вернулся через семь лет из колонии строгого режима, а четвертый, так тот и вовсе не вернулся. Таких, мол, героев у нас полстраны, кому дома не сидится. Уходят на пять минут, а потом оказываются в загсе, горячих точках, больницах или, скажем, в Перу. «Обыденность, рутина и тоска», — скажете вы. Но подождите со скоропалительными выводами.

Девушки выпили белого вина, я помочил губы в коньяке «Hine» и хлебнул кофеёчку. Выдохнув сигаретой «Vogue» (да, тогда было можно курить за столиком кафе!) Натали продолжила:

«Вот я, как вдова, сижу в квартире одна-одинешенька и пью горькую, не закусывая. Ужин уже едва тёплый дымится, но нет никакого аппетита, кругом порядок, шик-блеск, и я сама хоть сейчас на подиум, а суженого-ряженого убили на войне подлые фашисты. Так ведь и на телефон не отвечает гад, выключил его, чтобы я не донимала. У него по работе этих телефонов штук шесть или семь, все время путается с ними, номера меняет каждую неделю, партизан. А один специальный у него для его мерзких проституток, а может и не один, а больше.

В общем, нет Красавца в пятницу, нет и в субботу, весь день нет. И в воскресенье нет, и в понедельник не нарисовался подлец. В понедельник вечером ложусь спать, а на сердце тревога какая-то, камень чувствую в груди. И ноет, и зудит. Сердце женское — вещун, всё чувствует, похлеще всяких телевизионных магов-экстрасенсов. Знаю-знаю, скоро должен появиться мой ненаглядный. Любимый, кобелина блохастый, пропахший насквозь распутными шмарами. Или, культурно выражаясь, доступными гейшами.

И правда, шесть тридцать утра — звонок в дверь, а сердце заколотилось радостно: “Он!” Он любимый, он единственный, как в той клятве в Грибоедовском Дворце бракосочетания, «пока смерть не разлучит нас». Его, конечно, смерть от моего крысиного яда!

Бегу-бегу со всех ног открывать дверь, специально ведь на щеколду закрыла, чтобы Любимый не прошмыгнул в наше гнездышко неслышно, аки тать в ночи.

Набросила на себя только розовый шелковый халатик на голое тело и, не затянув поясок, на кухню заскочила сковородку ухватистую выбрать для Него, Сокола быстрокрылого. Нашла-нашла, удобная такая, небольшая, но чугунная. Попробовала у зеркала три холостых удара. Он же у меня Богатырь, метр девяносто четыре, и вижу: прямо в самое перекрестие, в самую переносицу родную залетит сковородочка. Даже без оптического прицела, снайперский инструмент, да и только!

Спешу открывать дверь, а орудие возмездия держу за спиной, чтобы возлюбленный не увидел и не приготовился заранее. Дверь, естественно, приоткрыта и держится только на цепочке. Снимаю ее эту цепочку, дверь со скрипом распахивается, и я вижу поганую глумливую рожу Рыцаря моего сердца как в перекрестье прицела. Естественно, неудобно бить из-за спины, поэтому я начинаю немного разворачиваться телом, чтобы сподручнее и внезапней был чугунный поцелуй. Вот он уже совсем близок мой сладкий миг триумфа!

Но тут нежданчиком у моего Эндрю из-под мышки (а мой благоверный, как вы понимаете, почти два метра ростом) вылезает кучерявая антрацитовая голова негра! Я в шоке бросаю сковородку и пытаюсь запахнуть халатик, из-под которого вызывающе торчат мои сиськи и то, что пониже. Лицо моё покрывается сразу пунцовой краской стыда и обиды, как из баллончика граффити на заборе. Сковородка весело громыхает по полу, негр ощерился белозубой улыбкой, а этот Конь, еле сдерживаясь, чтобы не заржать во весь голос, наслаждается моментом.

— Кто это, зачем это? — бормочу я от неожиданности, понимая, в какой дурацкой ситуации нахожусь.

— Ну ты же просила чёрненького! — улыбаясь говорит Эндрю и добавляет: — Что и кофейку нам не нальешь?! Чёрненького…

Вот ведь, негодяй, предвидел, в каком виде я буду его встречать и что именно может его ждать по возвращении! Всё четко рассчитал и приготовился. Делать нечего — бреду на кухню, варю эспрессо этому черно-белому кино. Момент безнадежно упущен, пришлось смириться с поражением и ждать нового подходящего случая. Вот ведь скотина какая!»

Лицо Натали стало пунцовым серые глаза наполнились слезами, Раиса спешно повела её в дамскую комнату. Моя жена вернулась за столик первая.

«Ничего себе сказочка “Сходил за черненьким”, с ума сойти! — обещай мне, что напишешь роман про Колиса и всех-всех-всех своих сумасшедших дружков, ну и про себя, конечно. Страна должна знать своих героев!»

Я кивнул в ответ, тем самым подписался на этот тяжкий труд писательства. И вот теперь, мои дорогие девочки и мальчики, слушайте мои сказки да мотайте на ус. И знайте, что я Вас люблю.

Через пару дней, встретившись с Эндрю, я спросил Героя, где же он нашел негра в полседьмого утра.

— Где-где в Патрисе-Лумумбе, конечно (имеется введу институт Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы у метро «Коньково»). Хватаю его, дрожащего, за шкирман и говорю: ну-ка поехали ко мне домой кофе пить!

— И что он?

— А что ему оставалось?! Вспомнил нехотя загорелый бедолага свое неказистое прошлое на плантациях этого самого кофею и безропотно побрёл со мной навстречу судьбе.

Вот такой в наше время был «БЛМ» (“Black Lives Matter”^[1])! Впрочем, да, признаюсь, я немного расист, не такой явный, как Ку-Клукс-Клан, а тихий такой, латентный расист. И я всегда на стороне белого человека, даже, когда тот неправ. Особенно после того, как я был в командировке в Анголе во время тамошней войны, и черномазые палили по мне почем зря из «калашей». И мне оно вообще не улыбалось. И я тоже, как и недавно Папа Римский, опускался перед ними на колено. Преклонял, так сказать, колени перед униженными. Но… Только для того, чтобы получше прицелиться в ответ. Впрочем, это уже совсем другая история, и я обязательно расскажу её Вам, драгоценные мои.

А этой сказочке конец, а кто слушал молодец. Желаю вам крепкой нервной системы и здорового спокойного сна. А если вам что и будет сниться, то прекрасные добрые сказки и ни в коем случае мой друг Эндрю Колне.

Здравствуйте, мои дорогие! Я Вас очень люблю и желаю, чтобы Вам было хорошо! Мне кажется, нам пора познакомиться. Кто я? Я — ваш добрый друг, персонаж, которого все называют Граф, несуществующий, однако очень-очень похожий на моего создателя и других его непутевых друзей. Что? Вы не разговариваете с такими? Позвольте Вам не поверить. Вот, например, вы общаетесь в соцсетях. А ведь вполне случится, что человека на том конце интернета и нет в природе, это только фотографии, поздравления с праздниками и глупая ни к чему не обязывающая переписка. Однако, вы вынуждены ему отвечать, потому что таковы правила великой сетевой игры. Многие посетители сайтов знакомств, встречаясь потом со своими новыми виртуальными подружками наяву, были крайне разочарованы, когда вместо прекрасной девушки с третьим размером бюста, квартирой в Москве и собственным успешным бизнесом в сфере красоты появлялось серое, бесформенное, несчастное, закомплексованное нечто.

И да, я здесь беседую с тобой, возлюбленный мой читатель, и получается так, что ты берешь у меня бесконечное интервью. Кстати, если хочешь — задавай мне вопросы, и я с удовольствием отвечу на интересные.

Читатель: Добрый день. Будем знакомы: я — твой читатель и не только, но и нелицеприятный критик. Допустим, я понял, почему ты начал свой писательский труд. Но почему я должен это читать? Что ты хочешь мне сказать?

Здравствуй, очень приятно познакомиться. Я хочу рассказать тебе о чудесах. Странствуя по миру, я не закрывал глаз. А был я практически везде: практически во всех крупных городах и областных центрах нашей необъятной Родины и во многих-многих странах. Я общался с очень неординарными людьми, весьма энергетичными, и от избытка внутреннего себя они совершали безумные поступки. Я занимался бизнесом в девяностые. Я и мои герои попадали подчас в совершенно идиотские ситуации, а затем невероятными зигзагами и фортелями выпутывались оттуда. И если передо мной творилось фантастическое нечто, что ни в сказке сказать ни пером описать, то я вносил эту историю в свою записную книжечку, которая находится у меня в голове в специальном уголке мозга. Кроме того, вокруг происходили малопонятные вещи, которые невозможно объяснить рационально. Чистая мистика и трансцендентность. Их я тоже заносил в блокнотик. Часть моих рассказов имеют философский подтекст, другие же просто дурацкие истории из жизни маргиналов, зато, на мой вкус, веселые. И всеми этими наблюдениями я и хочу поделиться с тобой, мой драгоценный.

Наша еще недавно размеренная жизнь вдруг понесла сумасшедшим аллюром строптивого мустанга, и норовит сбросить в пропасть. А я очень хочу развлечь тебя по дороге и заставить улыбаться наперекор всему. Пожалуйста, дай мне такую возможность. А насчёт критики ты бы всё же поаккуратнее. Любой художник, хоть немного, но шизофреник, то есть лицо, не совсем психически здоровое. Поэтому выбирай выражения.

Читатель: Почему ты считаешь всех авторов шизофреникамми?!

Художник, кроме нашего понятного и общего для всех материального мира, находится также в личной Вселенной своих грёз. Иначе, откуда ему черпать своё вдохновение и дарить нам наиболее вкусные видения из своего внутреннего космоса?! Вот и я немного такой же. Главное, что я не кусаю людей на улицах и относительно безвреден для общества.

Читатель: Хочу уточнить: ты утверждаешь, что всё, что здесь рассказано — это чистая правда, и ничего, кроме правды, провалиться тебе на месте, если соврешь?!

Не хочу никуда проваливаться! Скажем так, как в Голливуде: «основано на реальных событиях». Всё. Да, именно так! Всё, о чем здесь пишу, основано на реальных событиях. НО! Во-первых, какие-то истории, полностью или частично, описаны со слов участников событий. Поэтому за них кровью не подпишусь. Однако учти, сами персонажи говорили примерно одно и то же, может быть, с разными оценками произошедшего. Во-вторых, я, как автор, естественно, имею право на свою долю художественного вымысла, на своё воображение и изображение, на свою личную палитру.

Читатель: А почему ты величаешь себя Графом?!

Более подробно отвечу позже. Но, да мой прадед по материнской линии был графом, хотя и не слишком зажиточным. Мои друзья-приятели во дворе дома номер 49 по Болотниковской улице города Москвы лет с десяти звали меня Графом, а потом во второй физматшколе и в институте — такая кличка. Симпатично. Гораздо лучше, чем, например Хмурый или Паша-Трындец.

Читатель: Согласен. А почему в подзаголовке «душевное интервью»?!

Здесь совсем простой ответ: потому что мы разговариваем с тобой по душам! По крайней мере, я стараюсь быть искренним с тобой.

Итак. Судья зафиксировал фальстарт, и мы возвратились на исходное. Стартовый пистолет поднят: «На старт, внимание, марш!»

Читатель: Хорошо, ты обещал что-нибудь новенькое про Андрэ Колисса, раз с него началось наше знакомство.

Это когда я тебе обещал?! Ну, ладно, изволь.

Нелегкая ослиная доля

Этот рассказ о свободе. О свободе быть самим собой. А любая свобода, естественно, порождает проблемы, потому что все удары судьбы свободному человеку приходится принимать на себя. И ни за кого не спрячешься, потому что никого вокруг и нет. «Свобода — это осознанная необходимость» — утверждал голландский мыслитель Бенедикт Спиноза.

Сама история произошла примерно в году этак 2010-м в соблазнительном Сочи где-то в июне. В то время 35-летний Андрюша служил федеральным инспектором по Сочи, поскольку это город федерального подчинения. Эта должность в штате Администрации президента РФ — в то время Дмитрия Медведева. Занимал федеральный инспектор милый, скромный трехэтажный особнячок. Вокруг маленький садик с кипарисами, мушмулой и фиговыми деревами. В смысле: сами деревья хорошие, просто на них созревал инжир. Созрев, он падал на дорожки, оставляя сладкие медовые кляксы фиолетового и зеленого оттенка на дорожках и на туфлях господина от Чезаре Пачотти. К садику прилагался садовник, к домику — горничная, к инспектору — секретарь и два менеджера и, ко всему коллективу — повар. В общем, удобненько и уютненько. С моря задувал легкий ветерок, на ветвях трещали цикады, в крохотном бассейне плескалась русалка. Неужели поверили? Реально, там и без русалки было красиво и уютно. Да и бассейна вроде бы не было, а может я просто позабыл.

И вот, как-то в начале июня, проснулся Андрюша у каких-то своих приятелей в гостях и заскучал. Ну, прямо сразу, как только спустил левую ногу с кровати. Ему было немного нехорошо, вчерашнее плескалось мутной жижей в мозгу и вспоминалось с трудом. Ибо ничто человеческое, включая похмелье, федеральным инспекторам не чуждо. При этом ему было не слишком плохо, а очень жестоко ему было как раз позавчера. О злосчастном позавчера помнит то самое фиговое дерево, попавшее в объятия руководителя, когда тот не вписался в поворот садовой дорожки.

«Прогуляться, что ли, перед работой?» — подумал наш герой. Есть у друзей яичницу с водкой совершенно не хотелось, да и сама мысль о еде с алкоголем пока ещё не вызывала оптимизма. «Первое — продефилировать, второе — нагулять аппетит, и уже третье — позавтракать и опохмелиться, а там уже не грех и поработать!» Андрей быстренько экипировался в легкий костюмчик и отправился воплощать в жизнь самые низшие потребности из пирамиды Маслоу. Тем более, что высшие уровни этой фигуры он в основном реализовал.

Завтракал наш герой в таких случаях в ресторане близлежащей гостиницы, по-моему, «Жемчужине». Это весьма большой интуристовский отель, построенный ещё при социализме времен «застоя», естественно, слегка переделанный в соответствии с духом молодого капитализма. Конечно же, его в гостинице все знали. А для начальника службы безопасности визиты Андрюши были сродни торнадо или цунами. Никогда не знаешь, что выкинет лицо с обширными должностными полномочиями, если это лицо Колесова!

И вот он вышел. Дышит полной грудью, поглощая озон и выделяя метан, углекислый газ и этанол. До гостиницы пятнадцать минут вдоль набережной. Завтрак там, понятно, закончился, но не для него. Идет Андрэ, как пишет, по набережной, как по Бродвею, настроение все лучезарнее, и белые тучки по синему небу, и белые яхты по синему морю — благодать! Но всё же чего-то не хватает для совершенной беспечной радости.

И вот, заглянув в переулочек, встречает наш Андрюшенька взглядом местного сельского труженика, который ведет на поводе осла. И не какого-то модельного, ухоженного, как дорогой арабский скакун, а посконного, кондового, так сказать, простого южнорусского осла. Безо всяких прикрас — шерсть свалявшаяся, как на бродячей собаке, на боках серые дыры недолинялости и хвост в репьях и какашках. И копыта у бедолаги не обработаны, не подрезаны, и на них наросли большие култыги. Сорваться в галоп не получится, как дамочке в обуви на высоченной платформе. Ну не лелеет его хозяин, не водит в ночное, не расчесывает гребнями, не обнимает ласково, а наоборот: заставляет без продыху пахать в поте ослиного лица. Или морды. Ослы, понимаете, в отличие от котов, сами себя не вылизывают. И пиар у них не задался. В общем, Осел с большой буквы. И с соответствующим выражением безнадеги, впрочем, и труженик села с утра тоже не сильно оптимистичен.

Вот оно: подумал Андрюша и аллюром в их сторону! Подходит к поводырю и сходу: «Почем осел?» Дехканин хлопает глазами, ишак ушами, и оба впадают в ступор. Колесе достает из кармана четыре сотки с портретом американского президента, сует их в одну руку крестьянина, выдирает из другой поводья и начинает тащить осла за собой. Ишак пробует поначалу упираться, а упрямство весьма в природе этих животных, но не тут-то было. Андрэ ростом под два метра, весом килограмм 140 и решает большие государевы задачи. А в смысле характера: так если Колесову вожжа под хвост попадет — его вообще не свернуть. И все длинноухие парнокопытные нервно курят в сторонке и умирают от капли никотина. Короче, с Андрюшей не забалуешь!

Вот только вращающиеся двери гостиницы осел преодолеть не смог. Морально не смог. Уперся из последних сил своих, стиснув ослиные зубы. Особенно, когда увидел в отражении темного оргстекла себя, ангажированного господином федеральным инспектором. Не теряясь, господин затащил животину в боковые, обычные распашные двери для персонала с багажом, и странная парочка потащилась на ресепшн. Именно что потащилась. Тут ишачку стало совсем невозможно сопротивляться: пол в фойе мраморный, натертый до блеска и очень скользкий.

— День добрый, а можно моему другу номер с видом на море? Оформите на мои документы! — Колисс кладет на стойку служебное удостоверение.

Обалдевшая девушка-администратор в униформе пыталась возражать, что это как бы животное, посмотрите же, это ведь осел, он ведь грязный, санэпидемстанция категорически запрещает, оштрафует, закроет, к нам с собачками и кошечками нельзя даже с ветеринарными документами!

На что Андрэ, грозно сверкая очами, рыкает: «Как смеешь ты оскорблять моего друга! Какой-такой осел?! Да он не слишком умен, и упрям. Но он верный товарищ. И вообще, на что вы тут намекаете? Что мои друзья — животные? Может я сам, федеральный чиновник второго ранга — не человек вам, а так из зоосада убежал?!»

Градус накаляется, несчастная пунцовая девица оседает под стойку, успев нажать кнопку вызова службы безопасности. Конечно, она узнала Колисса — его тут знали все. Стоит ему появиться на горизонте — так в воздухе пахнет тропической грозой, и никакие милиция с ФСБ не спасут! Он ведь государев опричник!

Начинает собираться беспечная публика, щелкают фотоаппараты, сверкают вспышки — чистый Голливуд. Появляется начальник службы безопасности и с ходу пытается снять напряжение: «Конечно, Андрей Евгеньевич, заселим вашего друга без проблем в самый лучший номер, вот только надо сначала прибраться. А так-то с номерами у нас напряг, самый сезон, аншлаг, но для вас-то мы в лепешку расшибёмся! Только надо там тапочки разложить, полотенчики развесить, спреем побрызгать, лебедя на постели изобразить. А вы пока пройдите в ресторан, позавтракайте с другом, там и номерок подоспеет». Видно, человек опытный знает: в таких случаях надо тянуть резину: глядишь — само образуется.

Вход в ресторан отсюда же, из фойе, только на пол-этажа ниже. Нужно спуститься по шести ступенькам — и вот он, «Хрустальный». Полукругом выходит на бассейн. Столики рядами, отельный завтрак закончился, и все уже прибрано за гостями. Полы мокрые от свежей швабры. Туда чинно прошествовали втроём: Колесов, его друг и начальник безопасности. Мигом нарисовался официант, вопросил: «Чего желаете-с?» — стараясь не смотреть на мохнатого Андрюшиного друга и не особо дышать, потому как запах от переживающего стресс ишачка исходит впечатляющий.

Андрей начал привычно распоряжаться: «Расскажите-ка сударь, и чем у нас тут кормят? А для начала принесите-ка что-нибудь моему другу. И пошустрее. Имейте в виду: он у меня — веган!»

Буквально через пару минут бегом выносят пластиковый тазик оранжевый, задекорированный фольгой для пущего гламура, в нём какая-то зелень рубленная, огурцы, авокадо, морковь и типа мюсли из зерна с орехами. Безопасники стоят неподвижно, как статуи, за ушами пружинки. Часть зевак-туристов переместилась вслед за нашими героями. И в фойе, и на ступеньках, и в шоке. Двойное удовольствие, понимаешь, у отдыхающих — никаких экскурсий посещать не надо! Не каждый день ишаки в гостиницу селятся и на завтраки ходят!

Осел к еде даже не притронулся, в милиции бы сказали: в «состоянии аффекта». Так что сложил невольник обреченно свои немаленькие уши, хвост обкаканный повесил и тоскует, как зек в кабинете следователя. А новый хозяин, он же государев вельможа, глумливо приговаривает: «Поешь-поешь, дружище, приятного аппетита!» — и миску под нос итальянским туфлём подпихивает.

Но надо бы и самому господину Колесову заморить червячка. Он наклоняется, берет со столика меню полистать, а другая рука машинально ослабляет повод. Почувствовав сладкий аромат свободы, четвероногий узник со всей дури дёргает башкой, вырывает веревку из руки Андрея и в три скачка оказывается у лестницы. Беглый осел, преодолев ступеньки, летит вон из роскошного плена так, будто вслед по нему с вертухайских вышек строчат пулеметы. При этом орет дурниной на всё фойе, и это не какие-то там «иа-иа», а сотни децибел иерихонских труб. Но «летит» — это чересчур громко сказано: пол слишком скользкий, бедняга буксует по поверхности, как «Феррари» газом в пол со старта. Выглядит его аллюр весьма комично, зад заносит вправо и влево. Но сила воли плюс упёртый характер делают своё дело. Бедная скотина, наконец, влетает во вращающиеся двери, со стуком ударяется лбом в органическое стекло и с испугу опорожняется. Причём хорошо оформленным стулом и в немалом количестве.

Прозрачные врата в сочинский рай продолжают вращаться, выбрасывая беглеца наружу. Теперь уже вольный житель прерий, продолжая радостно реветь, превращается в точку на горизонте. Гости четырёхзвездного отеля, сотрудники, администраторы и уборщица тетя Зоя со шваброй застыли в театральном драматизме. Повисла пауза. И только двери продолжали ритмично вращаться на мягких подшипниках, размазывая кругом тонким слоем остатки ослиного вчера.

А в ресторане, прикрывая лицо руками, заливисто ржет наш дорогой Андрюша, весь такой в белом. Точнее: в кремовом. День удался!

Этот рассказ о свободе. О свободе осла быть самим собой. Недавно разговорился с дамочкой либерального толка. Она мне в лицо: Россия, мол, тюрьма народов, тоталитарный режим как застенки гестапо, и невозможно проявить себя по-настоящему. Вывернуть наружу своё внутреннее Я. Только попробуй, выйди со своей правдой — и всё, руки за спиной в браслетах.

И это она мне! Три высших образования, кандидат юридических наук, занимался бизнесом в веселые девяностые, меня расстреливали и взрывали, в тюрьме сидел… Поверь, милочка, я знаю, что такое свобода, и это совсем не о том, что надуло в твою голову с «демократического запада»! Свободу у нас забрали, всучив в руки смартфон! «Свобода — это осознанная необходимость» — утверждал голландский мыслитель Бенедикт Спиноза. Мне кажется, что рассказ прекрасно раскрасил его формулу.

Читатель: Не может быть! Ишака в отель, откуда ты это знаешь?

Как откуда?! Сам Колисс рассказал.

Читатель: Ну, тогда точно враньё! Хотя придумано неплохо.

Не спеши с выводами. Я все его истории пробивал прямо как следователь, допрашивал свидетелей с пристрастием. В данном случае мне всё подтвердил безопасник. Говорит: весь Сочи перекрестился и выдохнул перегаром, когда этого маргинала в Москву перевели. Надвигалась Олимпиада-2014, и такого упыря нельзя было в городе оставлять!

Читатель: А почему его вообще на Сочи назначили?

Андрэ родом из Новомихайловки, там в Союзе был пионерский лагерь «Орлёнок», да и сейчас есть, об этом будет ещё история. Так что он местный сочинский.

Читатель: Да, были люди в наше время… И что сейчас с Колиссом?

Живет и здравствует, чего и всем желает. Похудел изрядно или, правильнее, постройнел, но живет теперь заграницей. Вернулся бы на родину и продолжил колесить-куролесить, но не даёт гипертрофированное чувство долга. Слишком многим и слишком много задолжал, и мне в том числе весьма прилично. Но ты, мой драгоценный читатель, не торопись. Ты еще много услышишь об Андрюше, если не захлопнешь эту книгу. Самые фантастические приключения этого титана ждут тебя впереди!

Читатель: А что тебя вдохновляет, что тебя особенно волнует?

Как хорошо, что ты спросил.

Читатель: Пожалуйста.

Спасибо. Собственно, об этом и написана эта книга. Я очень хотел поделиться с тобой тем, что меня поразило молнией в моём броуновском движении по нашей необъятной жизни. Мой мозг имеет особенное свойство: всё остальное он попросту забывает. И вот тебе очевидный пример.

Первый шов на моей черепушке

Я учился во второй физмат-школе города Москвы. У нас была учительница по русскому языку и литературе, которую звали Бегемотик. Своё прозвище она получила, потому как имела интересной формы живот, словно к пупку ей кто-то приставил небольшой аккуратный тазик донышком наружу. Вообще ей было около пятидесяти. Ещё удивлял её нос — большая приплюснутая картофелина — несовместимый с остальными интеллигентными чертами лица и как бы пересаженный от другого донора. Поэтому она всю свою страсть отдавала родному предмету, и прямо-таки дышала отечественными классиками. Приходилось поневоле нюхать Гоголя с Достоевским и зазубривать Лермонтова. Конечно же она была заслуженной учительницей СССР, ездила на слеты учителей русского языка и литературы, где они с коллегами обменивались свежими сплетнями и в том числе отрывками из школьных сочинений. Каждый раз после профессиональных посиделок она привозила нам новую коллекцию ученических перлов.

Пожалуйста, скажи мне, читатель, как можно запомнить такое и нести с собой по жизни более сорока лет? У нас в классе, понятно, были свои подобные «авторы», например моя соседка по парте выдала: «…для образования детей был приглашен новый учитель». Весело, конечно, но до альманаха «всесоюзных гениев» не дотягивает совершенно. Ещё я помню, как вызвали двоечника Клячкина к доске читать наизусть письмо Татьяны к Онегину. Он, естественно, ни в зуб ногой. Пока шел к доске, ему доброхоты начитывали пушкинские строфы. Он вышел и пафосно продекламировал, что запомнил: «Я вам пишу, чего же боле, кончаю: страшно перечесть!» Мы гоготали, как гусаки на лугу, и, правда, сложно сократить Александра Сергеевича ещё больше. Но это всё не то.

Близится конец урока, Бегемотик открыла свою тетрадочку, чтобы представить нам последние творческие испражнения школьников Советского Союза:

• Поручик был так аккуратен, что каждое утро мочился одеколоном.

• Катерина ехала в карете с поднятым задом.

Все прыснули: поручик и Катерина прямо перед глазами трясутся в карете.

• Челкаш сидел на дне лодки, и из его штанов было видно его пролетарское происхождение.

И что-то ещё в том же духе. Классу дурно. Мы пунцовокрасные, уже нет сил смеяться. Я судорожно хватаю воздух, как альпинист на Эвересте. Она продолжает:

• Дубровский и Мария сношались через дупло.

• Когда Галина сошла со сцены, председатель влез на неё.

Это полный разрыв. Казалось бы, уже нечего добавить, и тут Бегемотик решает поединок мощным джебом, контрольным в голову.

• Некрасов в старости был прикован к постели раком!

Ядерный взрыв. Я не удержался и упал со стула в проход, ударившись о парту в соседнем ряду справа. Голова пробита, фонтанчиком брызнула кровь. Я заткнул рану пальцами, и всё равно, несмотря на болевой шок, лежал на пыльном полу, продолжая истерично ржать. Это ж надо так оконфузиться, дитё хотело выразиться политературнее, посимпатичнее, бежало банальщины и простоты. И выдало фантастический шедевр.

Конечно, ты скажешь, потому и запомнил, что голову разбил. Благодаря удару в мозгу, якобы, появилась дополнительная извилина, куда и записались навсегда эти отрывки. Ну, может быть, может быть… И всё равно до сих пор у меня имя нашего знаменитого поэта и классика Некрасова отождествляется с этой фразой, а не с головной болью и иголкой с лигатурой, которой зашивали мой непутевый череп. Я помню не «Кому на Руси жить хорошо» и «Деда Мазая», а в первую очередь вижу несчастного старика на кровати в нелепой позе с морщинистым задом и выпученными глазами. И да, кстати, Николай Алексеевич сам постоянно всех в карты раздевал…

И ты спрашивал: что же меня вдохновляет.

Читатель: Да.

Я очень люблю космос, бесконечные просторы нашей огромной Вселенной. Меня будоражит астрофизика до глубины души: восхищают черные дыры, бесконечные потоки нейтрино, гравитационное искривление пространства и далекие гигантские блазары. Я просто обожаю звёзды, ночное небо меня завораживает и рождает поток метафизических образов. Я вглядываюсь в белую мерцающую полосу, протянувшуюся от края и до края черной бархатной подушки, и думаю: «Ну, как Вы там без меня?» Мне часто кажется, что сам я прилетел откуда-то из далекого космоса: из Магелла-нового облака или Крабовидной туманности. Когда мой звездолет аварийно приземлился на эту слишком голубую сегодня планету, я, видимо, ударился головой, и теперь не могу вспомнить, где я, собственно, взлетел. Какие-то смутные образы: поросшие ползучими актинидиями разноцветные скалы, говорливые свистуны-тлигликане и сверкающие иридием и кобальтом небоскрёбы на бежевых облаках…

И я не один такой: спрашиваешь у милой девушки, откуда ты родом, красавица? Она отвечает, например: из Пензенской области. А в какой Галактике ты живешь? Скажи свой полный адрес — не знает. Тоже приземлилась неудачно, маршевые двигатели на реверс не переключились. Запомни, прелестная: мы живем в галактике Млечный путь! И адрес наш звучит так: Галактическая нить Персея-Пегаса, комплекс сверхскоплений Рыб-Кита, Местная группа галактик, галактика Млечный Путь, рукав Ориона, Солнечная система, планета Земля! И уже потом: Евразия, Россия, Пензенская область, город Никольск, например.

Бетельгейзе

Вот я и смотрю в августовское ночное небо. Мириады звёзд влекут меня за собой, я жду метеорный поток Персеид, чтобы загадывать и загадывать желания, а голова начинает кружиться в завораживающем бесконечном танце, называемом Жизнь! И это самый потрясающий момент. И пусть весь мир подождёт, а в особенности эти подлые комары.

Представляете, в галактике Млечный Путь, в которой мы сейчас проживаем, находится 400 миллиардов звезд. Представляете? Я вот, например, не могу представить, хотя и очень стараюсь. Если бы за каждую из них мне дали по копеечке — у меня бы на счету стало 4 миллиарда рублей! Совсем неплохо. Звёзд очень-очень много. Даже если принимать во внимание тот факт, что разглядывать мы можем только два миллиарда небесных бусинок, светящихся в оптическом диапазоне. Остальные — это коричневые карлики и нейтронные звезды. Их видит знаменитый космический телескоп «Джеймс Уэбб». Но всё равно 2 миллиарда видимых звезд и это только в нашей галактике — грандиозное количество, и Солнце, наше любимое солнышко — всего лишь одна из них. Это поистине грандиозно! Какие громадные объемы материи в одной галактике, а таких галактик только в нашей Вселенной — бесчисленное множество.

Среди видимых звезд есть и очень большие, например Бетельгейзе. Это красный сверхгигант, светимость её около ста тысяч солнечных, а диаметр такой, что, если её центр поместить на место Солнца, то она поглотила бы собой и Землю, и Марс, и даже, возможно Юпитер. А расстояние до неё всего-то ничего 550 световых лет. Практически соседи.

Мне нравится само название её — Бетельгейзе, в нём есть что-то мистическое и загадочное. В 2007 году, вдохновленный этим знанием, я направил на неё ручной телескоп “Veber”, влюбился и написал песню:

Далёкая Бетельгейзе зовет меня, манит меня,

Плазменный гейзер сверкающего огня!

Песня получилась красивая и лиричная, я её часто исполняю в компаниях и на концертах. Я думал, что она рок-баллада, а, оказалось, что её туристы у костров поют…

Однажды на фазенде у друзей я спел эту песню под гитару и познакомился с Оленькой. Это девушка 35 лет, хотя выглядит моложе, ростом 170 сантиметров с ладной фигурой и довольно внушительным бюстом. Оленька произведена в городе Никольске Пензенской области, где находится очень известный хрустальный завод «Красный гигант». Само словосочетание «красный гигант» вызывает какие угодно ассоциации, в том числе и со звездой Бетельгейзе, но только не с хрусталём. И я подумал — это судьба, эта девушка тоже из космоса, и нам однозначно по пути.

Уединившись, я стал рассказывать Оленьке про эту огромную звезду, про то, что она скоро взорвется и станет самой близкой за всё время существования человечества вспышкой сверхновой звезды. В результате на небе в течение нескольких месяцев она будет видна, как яркая полная луна, так сильно будет светиться её корона. И, возможно, она уже взорвалась и пускай даже 500 лет назад, так как такие большие яркие звезды долго не живут: от силы каких-то 300–500 миллионов лет. Но свет её взрыва мы увидим только через 50 лет. Точнее: ты, Оленька, увидишь, а я навряд ли.

Я вожу левой рукой, как указкой, по бескрайнему космосу, а правой обнимаю девушку за талию. Тестостерон перетек в воспаленный мозг, глаза умаслились, дыхание участилось, первобытная энергия продолжения рода забурлила внутри. Вдохновенно продолжаю витийствовать: и сама ты, Оленька — космическая принцесса, сотканная из пыли гигантской древней звезды, типа Бетельгейзе. Представляешь, давным-давно, пять миллиардов лет назад ради тебя нам пришлось уничтожить огромную звезду! Иначе ничего бы не вышло. Наше любимое Солнце в своей раскаленной духовке печёт сейчас ядра гелия, это всего лишь второй по массе элемент в таблице Менделеева, а перед смертью через пять миллиардов лет в его выпечке будет, возможно, и углерод. А из этого набора атомов девушка не получится, как ни крути! Получается, чтобы сделать очаровательную девушку, надо взорвать сверхгигантскую звезду, типа Бетельгейзе, а чтобы длительно освещать и обогревать прелестницу отлично подойдет и наше Солнце!

В тебе, красотка Оленька, и на Земле есть весьма тяжелые атомы, такие как, например, золото. Оно не принимает участие ни в каких обменных белковых процессах, и без драгоценного металла сформировалась бы жизнь в том самом виде, как мы ею живем, но не была бы столь прекрасной. А также внутри тебя есть цинк, медь, селен и другие элементы, без которых сама наша жизнь невозможна. А эти достаточно весомые атомы могли быть произведены только в звездной лаборатории очень крупной звезды, как, например, Бетельгейзе. Перед смертью такая звезда коллапсирует, то есть очень быстро уменьшается в объеме, в ней резко увеличивается гравитация — и в результате внутри синтезируются очень тяжелые атомы. Потом она взорвётся, и часть её звездного вещества в виде грандиозного пылевого облака улетит в космическое пространство. А сама бывшая звезда снова сожмётся и станет черной дырой.

Моё возбуждение растёт, я всё сильнее прижимаю девушку к себе и продолжаю: так получилось, что на соседних планетах нет такого разнообразия атомов, как на Земле. Потому-то там нет и не может возникнуть жизнь и ослепительная Оленька в том числе. Выходит, я нисколько не преувеличиваю, когда говорю, что ты, Оленька — прекрасная звёздная принцесса!

И прекрасная звёздная Принцесса мне отвечает: «Всё это, конечно, хорошо: Млечный Путь, облака сверхновой пыли. Вот ты всё твердишь мне о звёздах и галактиках, а у меня черная дыра не после взрыва Бетельгейзе, а уже сейчас и в кармане! Ты мне поёшь о космосе, а у меня ипотека!»

Всё, к нам приехал ревизор, театр замер, зрители в партере не дышат.

Я быстро сорвался с небес на землю. Ещё минуту назад я безмятежно летал в своих воспалённых фантазиях, а теперь свалился в пике, и земля катастрофически приближается ко мне неотвратимым финалом. Это было жёстко, будто я пропустил могучий апперкот правой, и мои ноги потеряли контакт с полом, а голова — с разумом. Это было внезапно, как раскат грома и молния, ударившая в землю в пяти метрах от меня. Это было отрезвляюще, словно мою воспалённую голову полили жидким азотом из сосуда Дьюара. Я посмотрел на милую Оленьку с холодным брезгливым равнодушием и убрал правую руку.

Как так получилось, что мы потеряли связь со Вселенной и Богом, променяв бесконечность на ипотеку и прочую суету сует? Как мы продали бессмертную душу за желтый блеск вожделенного металла? Что ж мы за люди такие, раз Господь дал нам свободу, а мы стали рабами человеков! Эта жизнь не стоит и ломаного гроша, если вечером нет пяти минут, чтобы окунуться в бесконечное Небо!

Я мог бы рассказать тебе, мой дорогой читатель, про черные дыры, Большой взрыв и квазары, про волшебные тайны мироздания, но какой в этом смысл, если и у тебя, и у меня ипотека?!

Читатель: Я люблю слушать про космос. Астрофизика, новые открытия, новые гипотезы ученых — это волнует. Свежие фото с телескопа Джеймса Уэбба — это очень красиво. Но не понимаю, что тебя так расстроило, может у Оленьки конкретно завтра был очередной платеж, и потому она ни о чём другом думать не могла?

Меня расстроила не Оленька, а я сам. Она только хирургическим скальпелем вскрыла мою собственную проблему. Это я здесь распинаюсь про Бетельгейзе, а у самого текущие платежи, коммуналка, регистрации, долги и прочие материальные гири на ногах. Это у меня самого в голове ипотека, которая мешает видеть звёзды на небе.

Читатель: И ты ещё говоришь про чудеса?!

Да. Чудеса всё равно случаются и довольно часто! У меня в Швейцарии в 2015 году состоялась удивительную встреча, можно сказать, бизнес-рандеву, где мне рассказали невероятную историю, и я в результате написал большой роман. Он называется «Небесный принц». Я о нём обязательно расскажу.

Читатель: А мне кажется: чудеса, это для двадцатилетних, а то, может, и ещё раньше. Вы, сударь, излишне экзальтированны. Кругом бесконечные будни. Бывает, конечно, что-нибудь из ряда вон, но редко и, в основном, какая-нибудь неприятность. А если вдруг что-то хорошее, то я бы не назвал это чудом! Это просто краешек солнца и кусочек радуги после дождя.

Да, ты поэт, мой дорогой друг: «краешек солнца и кусочек радуги» — совсем неплохо. А по поводу чудес, так всё зависит от твоего взгляда на вещи порой весьма будничные. Жизнь все время преподносит нам сюрпризы, пусть не все из них нам приятны и полезны. Но, анализируя подарки судьбы, мы подчас совершаем открытия. И это удивление стоит того, чтобы жить. Самое большое чудо на свете — конечно, любовь. «Любовь — это свет, ради него мы здесь!» И вот тебе коротенькая сказочка о любви.

Коротенькая сказочка о любви № 1

В некотором царстве, в некотором государстве с названием СССР жил-был Я. На дворе мирно и застойно тёк 1990 год. Я весь из себя молодой и прекрасный ехал в метро на службу. Ленинградское время ноль часов ноль минут. Московское, впрочем, тоже. А работал я в центре в режиме сутки трое. По-видимому, я отлучился со своей каторги на короткое свидание и теперь усталый, но довольный возвращался назад. Вагон двигался в сторону метро «Площадь революции», в нём кроме меня находилось ещё четыре человека, но в другом конце.

А вот прямо передо мной там, где написано «не прислоняться», не только прислоняется, но и отчаянно сосётся молодая парочка. Если бы они целовались, я бы так и сказал. Но нет, они сосутся. Причем делают это из последних сил, как будто хотят своими ртами вывернуть друг друга наизнанку, как в голливудском ужастике. Парень довольно высокий, наверное, метр восемьдесят шесть-семь накачанный, но без рельефа, весьма мясной юноша лет восемнадцати, малиновый от выпитого. Лицо у него детское с характерным чубчиком, сзади и с боков стрижка короткая. Его пассия ростом значительно меньше его так, что стоит на цыпочках, как потом оказалось, весьма миловидная девушка лет семнадцати. Сейчас же она повернута ко мне спиной и кажется, что партнер держит её на весу своими мощными руками.

Очевидно, что это сука-любовь их окутала, одурманила маковым цветом, и сейчас отношения в высшей точке на графике страсти. Катарсис, как сказал бы Аристотель Зигмунду Фрейду. Или наоборот. Вдруг наш малиновый парубок могучими трицепсами оторвал свою прелесть за плечи, так что вакуум поцелуя уничтожился. Раздался звук причмокивания. Голова подружки по инерции даже слегка откинулась назад. Мхатовская пауза, Станиславский доволен и верит. Ромео глядит на неё бычьим влюблённым взглядом, глазами, соловыми от счастья и пивасика, и говорит: «Люблю тебя, нах!» А она ему, тая от блаженства, как шоколад Милка на батарее, в ответ: «Приятно, ёпт!»

Восторг и малиновый джем. Тайский массаж и лепестки роз в джакузи. Фух, дайте отдышаться! Представляете, какая чистая красота. Если это, по-твоему, мой строгий читатель, не чудо и не квинтэссенция любви, то я готов верным самураем без промедления сделать себе харакири! Или сэппуку. Или сначала одно, потом другое. Вот только кимоно в прачечной. И катана после переезда куда-то запропастилась. А вещь дорогая, мастера Хаттори Ханзо, не меньше. Вот найду это всё — и сделаю! Ничто меня не остановит. А значит, моё писание закончено.

Финал.

Что? Мне послышалось? Живи?

Вздох облегчения. Продолжение следует. И прямо здесь и сейчас.

Читатель: И часто ты собираешься употреблять матерные слова в романе?!

Я бы и рад обойтись без них совершенно, но в данном случае не знаю, как это сделать. Поэтому нижайше прошу прощения. И позволь мне рассказать здесь вторую маленькую сценку. Просто действо произошло примерно тогда же и в тех же декорациях.

Читатель: Конечно.

Коротенькая сказочка о любви № 2

Я снова в метро, и мне опять выходить на «Площади революции». Только на часах примерно 22:30, народу значительно больше и в вагонах, и на станциях. А передо мной снова «не прислоняется» парочка. Он типичный мачо, длинноволосый уверенный в себе шатен с несколько демоническим профилем, томный и расслабленный. Его лицо, и его поза излучают совершеннейший пофигизм.

Какое нелитературное слово «пофигизм»! Родом из ближайшей подворотни. Но чем заменить: безразличие, безучастность? Нет, не то! Может, индифферентность? Но тоже словечко не из «Войны и мира», Лев Николаевич бы попенял за такую кургузую лексику. Язык спотыкается, как пьяный о ступени парадного.

Нет, лицо шатена выражает именно самодовольный пофигизм! У мачо только что все сложилось к его конячьему удовольствию: и он в моменте, переживает интимное послевкусие и возможно, ещё соточку коньячку. А хорошенькая светловолосая девушка с немного сбившейся прической и слегка опухшими краснотой щечками хлопочет лицом и наполнена бурными переживаниями: то посмотрит на него влюбленно, то в поисках участия на нас, равнодушных зрителей своей драмы, и утрет слёзы бежевым платочком.

— Ну что я теперь ему скажу, Петь, ну, что мне делать?!

А Пете-то ой как хорошо, ему и ничего делать не надо, только досмаковать свой кайф, добраться до дома, сходить в душ и блаженно лечь спать.

— Не надо Маш, не надо. Может тебе лучше проехать станцию, потом вернуться с обратной стороны. Или сойди сейчас, спрячься за колонной, отдышись и только потом выходи.

— Я не знаю, Петь, он же всё поймет, он всё чувствует… Может, признаться, что мы теперь вместе?

А Пете всё до лампочки: признаться, не признаться, Серебряный кубок победы уже на красном бархате его триумфа.

— Я бы на твоём месте повременил Маш, надо всё устаканить, где будем жить, чего там и как. Всё слишком зыбко. А хочешь, скажи. В общем: смотри, как знаешь…

Маша снова утерла набежавшие слезы, голос свыше объявил «Площадь революции», она порывисто поцеловала Петю в губы и выскочила на платформу. Я вышел вслед за ней. Посреди зала скучала довольно высокая интеллигентная фигура в очках с букетиком из трех красных роз. Маша, ускоряясь, рванула к ней. «Серёжа!» — вскрикнула она, перекрывая своим сопрано стартующий поезд метро, и оторвав каблучки от мраморного пола, повисла на шеё удивленного Серёжиного лица.

Занавес.

Читатель: И какая же здесь любовь?

Вот такая у нас любовь! Уценёночка второй сорт, в магазине уже других не было…

Читатель: Но он же её не любит!

И что?! Я бы возразил. Чувство большое и взаимное. Демон и Маша оба любят его, Демона.

Читатель: Ну, ладно.

Примечания

1

“Black Lives Matter” («Жизни чёрных имеют значение»). Общественное движение в США, выступающее против расизма.