Повесть о похищении невесты

Григорий Дроздов

1917 год. Питерский студент, призванный на военную службу, получает отпуск. Он решает устроить сюрприз товарищу, нагрянув к нему в город на Волге. Увы, сюрприз не удался, товарищ в отъезде. Убивая время, солдат-студент гуляет по городку. Случайно знакомится с молодым человеком, задумавшим то, что вынесено в название повести. А дальше происходит самое интересное. Романтическое приключение, авантюра, неожиданно нагрянувшая любовь и…Почитайте, повесть читается легко.

III

Закусив в маленьком кафе на берегу, отправился бродить по городу. Теперь все дальнейшее казалось не таким уж и плохим: желудок пока что заполнен, ночлег, билет и каюта обеспечены. Ко мне снова вернулось настроение.

Конечно, городок был хорош. Я шагал, беспечно посвистывая и улыбаясь самому себе. Две девушки, шедшие навстречу, приняли это на свой счет. Они кокетливо вздернули головки и, чинно пройдя мимо, не удержавшись, рассмеялись. Я обернулся и проводил их взглядом. Хорошо быть там, где тебя никто не знает, ты чувствуешь себя свободнее.

Я исколесил кварталы в разных направлениях, толкался на большой базарной площади, где было несколько магазинов и лавок с массивными засовами на обитых железом дверях. Покупал ненужные мне мелочи, отдыхал, покуривая, на лавочках, бездумно наблюдая неторопливую здешнюю жизнь. Часы текли медленно. Солнце пекло. Я еще раз спустился к Волге, разделся, долго валялся на песке, отдавая тело расслабляющему истомному жару палящих лучей, потом плавал и дурачился в воде.

Был уже пятый час, когда я входил в довольно крупный для небольшого городка ресторан с желто-зеленой вывеской «Царьград». Двери его были открыты, из них доносились звуки музыки.

Внутри меня привлекла дальняя половина, отделявшаяся от большого переднего зала аркой, часть которой была застеклена. В зале играл граммофон, там было шумно. В меньшем, где я занял столик у окна, было тише. Я осмотрелся. Какая-то пара, увлеченная процессом трапезы, небрежно одетый мужичок, больше никого. Зато в большом зале публики было порядочно, стоял легкий гул голосов, над которым витали граммофонные переливы романсов, то и дело мелькали официанты, чаще всего почему-то с фаянсовыми чайниками.

Уничтожая заказанный обед, невольно я наблюдал и за тем, что происходило за стеклом. Небольшая компания молодых людей из какого-то ведомства, за столиком которых стояли четыре чайника. Дальше них — группа торговцев, частью в поддевках, оперировала по крайней мере пятью чайниками. Я готов был поклясться, что в их стаканах было что-то более горячительное, чем просто чай. Пожалуй, мое подозрение можно было отнести и к некоторым другим столикам, за которыми ели и пили разношерстные личности. За широкой буфетной стойкой сидел упитанный, краснолицый, с большой бородищей субъект, по-видимому, хозяин всего заведения. Лицо его причудливо отражалось в стоящем рядом огромном белом самоваре.

Я взглянул в окно: на площади было пустынно, солнце не торопилось расставаться с нами. Скучновато, до ночи надо убивать еще несколько часов.

Позевывая, я вновь вернулся к лицезрению субъекта с самоваром, пытаясь угадать, что же за напиток скрывается в нем. В это время в дверь вошел новый посетитель. Чуть задержался у входа, взглядом окидывая зал, и, пройдя через арку, мельком взглянув на меня, занял столик рядом. Это был молодой человек чуть старше меня, темноволосый, симпатичный, выше среднего роста, в ладно сшитой одежде. Его движения были быстры, но не нервны — во всем сквозила уверенность.

Он сидел сбоку, и мне неудобно было наблюдать за ним. Хотя я сразу же приметил в нем нечто, отличавшее его от остальных посетителей ресторана. Но затруднился бы определить, что именно.

Доевши свой обед, он подозвал официанта и спросил, есть ли у них папиросы. Тот назвал марку, сосед мой поморщился. Тогда как-то невольно я протянул ему свой портсигар. Открыв его и увидев золотую турецкую литеру, он удивился:

— О, это «Осман»! Несомненно, вы приезжий, в этом городишке нет таких папирос.

Улыбнулся простой, почти детской улыбкой и поблагодарил. Так началось знакомство.

Я рассказал о своем путешествии, смеясь над неудачным сюрпризом, о скучно проведенном дне и намерении уехать утром вверх по Волге на пароходе. Какое совпадение! Он предполагает ехать тем же пароходом. Значит, мы еще и попутчики!

Похоже, и он никуда не торопился, так что разговорились мы оба. Он коммивояжер крупной чайной фирмы «Губкин и Кузнецов», работает в приволжских губерниях, в этом городе бывает нередко. Городишко довольно приличный и приятный — тишина и покой. А торговые дела немалые, ряд крупных купцов ворочает миллионами. Обратил ли я внимание на некоторые здешние особняки? Они шикарные! Сначала один Пуд Пудыч построил, значит, и другому Титу Титычу надо воздвигнуть подобное. Этого требует купеческое чванство. Живут же эти люди довольно свински. Днем — торговые дела, вечером — вот этот «Царьград» или что-нибудь еще хуже. Три-четыре раза обжорно-пьяные именины. На Масленице — гулянье на тройках, на Рождество — ряженые. Пасха — сплошное всеобщее пьянство. При этом чай остается нужной всем вещью, потому он им и торгует. Он смеялся, и лицо его вновь принимало детски простодушное выражение.

Я высказал свои подозрения о содержании чайников в заведении, где мы сидели. Конечно, да! Он утвердительно кивнул головой. Та бородатая рожа, что сидит за стойкой с самоваром, — хозяин почтенного ресторана, платит всем чинам, а потому торгует запретной влагой почти совершенно открыто. И если я не прочь… Через пару минут перед нами стоял фаянсовый чайник с показавшимся мне довольно приятным белым вином.

— За наше знакомство!

Он отпил полстакана, я медленно выпил весь. Вино легко ударило в голову.

Косые предвечерние тени уже ложились на улицу, половина моего портсигара была выкурена, чайник выпит, голова моя туманилась. Все же пора идти, надо подышать воздухом. Видя, что я колеблюсь между уйти и остаться, он придвинулся ближе ко мне и поведал историю, заставившую меня забыть о времени и пространстве.