Желтый глаз Тихеи

Григорий Родственников

В книге представлены различные по содержанию произведения.Юмор здесь соседствует с трагедией, а фарс с драмой. Но всех их объединяет яркая авантюрная направленность. Книга станет хорошим подарком для всех любителей фэнтези и фантастики. В сборник вошли рассказы, написанные автором с 2018 по 2020 год.

© Григорий Родственников, 2021

ISBN 978-5-0053-3854-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Человек из Грязного Города

Селезень плакал впервые в жизни. До сегодняшнего дня он не помнил, чтобы из-за чего-то проливал слезы. Не плакал в семь лет, когда лишился родителей, не плакал в двенадцать, когда арбалетный болт раздробил ему голень. А ведь было больно, чертовски больно. Хромота осталась на всю жизнь. А сейчас горячая солёная влага помимо воли струится из глаз, катится по небритым щекам и мочит серую бумагу самокрутки.

Селезень выплюнул в ладонь подмокшую козью ножку, аккуратно пересыпал табак в кисет и с горьким вздохом утёрся рукавом комбинезона. В один день лишился всего. А ведь ещё вчера был одним из богатейших людей Грязного Города. Перед ним заискивали, униженно гнули спину, умоляли, упрашивали, валялись в ногах, а всё потому, что он был обладателем настоящего сокровища. Сокровище, которое давало власть, сокровище, которое олицетворяло силу и могущество, сокровище, помогавшее выжить в этом безумном мире. Он хорошо помнил, как десять лет назад случайно наступил на поржавевшую крышку канализационного люка и обнаружил мрачный зловонный туннель, на деле оказавшимся сказочной пещерой Али-Бабы. Армейский склад многовековой давности, точнее, его малая часть — подняли статус Селезня от рядового охотника до главы гильдии вольных торговцев. Восемь десятков пистолетов Макарова, сорок четыре ящика патронов калибра 7,62 и пятьдесят единиц скорострельной смерти в серых матовых контейнерах с ничего не значащей для простого смертного надписью Concern Kalasнnikov (AK-109). Не иначе, птица счастья пролетала мимо, и Селезень сумел ухватить чертовку за хвост. За прошедшие годы он не продал и половины. При воспоминании о радости, охватившей его тогда, десять лет назад, глаза вновь наполнились влагой. Не сумел, не сделал, не сберёг. Сколько раз говорил себе, что нельзя хранить все сокровища в одном месте. Выследили, твари! Обокрали! Лишили силы, а значит, жизни!

Придя вечером к схрону и увидев отодвинутый в сторону люк, Селезень издал волчий вой, полный запредельной глубинной скорби. Тайник был пуст, а на засохшей грязно-бурой земле отчётливо выделялся треугольный след толстонога. Отпечаток глубокий, значит, тупая травоядная тварь шла нагруженной. И ограбленный торговец слишком хорошо знал, что за поклажа была прикручена к морщинистой зелёной спине. Он зажёг факел, закружился словно пёс, выискивая следы похитителей, но всё было напрасно. Прошедшая недавно песчаная буря оставила лишь причудливые пыльные разводы на горах древнего мусора. Вот тогда Селезень и заплакал впервые в жизни.

Он долго сидел возле разграбленного склада, смоля самокрутки, потом с тоской взглянул на небо. Луна походила на дымящееся хлорное пятно на застиранной робе ночи. Селезень хищно оскалился, похлопал по четырём автоматным магазинам на поясе, погладил штык-нож, щёлкнул ногтем кожаную кобуру с пистолетом и бросил во мглу:

— Зря радуетесь, суки! Я не из тех, кто прощает обиды!

Сняв с плеча автомат, кряхтя полез в смрадное чрево убежища. Скоро начнётся буря, и лучше переждать её в тихом месте. Ворюг он будет искать завтра.

Он долго ворочался и лишь под утро забылся коротким тревожным сном.

Разбудили его какие-то звуки, доносившиеся снаружи. Селезень потянулся, потёр опухшие глаза и осторожно выглянул из люка. Здесь, на окраине города, почти не осталось высоких руин. На несколько километров простиралось бугрящееся каменными холмами плато. Не зря это место зовут «караванная площадь». Тут формируют экспедиции в другие города, собираются торговцы, предлагают свои услуги охранники и маркитантки. Только караваны уходят не часто, а потому плато обычно пустует. Охотникам тоже нечего здесь делать, животные не любят открытые пространства.

Вдалеке возвышался покосившийся железный столб, таких много в Грязном Городе, но об их назначении уже давно все забыли. Цивилизация древних людей была величественна, но непонятна.

У столба стоял голый человек, а вокруг копошились несколько оборванцев. Чуть в отдалении неподвижным зелёным пятном застыл толстоног. Расстояние было велико, но даже отсюда Селезень отметил, что у раздетого странная форма головы, таких вытянутых черепов не бывает у людей. Мутант!

Всё стало ясно. Трое оборванцев — это фанатики-флагелланты. А голый — их жертва. Для «детей чистоты» нет большего удовольствия, чем сжечь на жертвенном огне очередное дьявольское отродье. Только странно, что они не отвели мутанта в стойбище для торжественной казни, а решили расправиться с ним в безлюдном месте. Впрочем, Селезень не стал ломать голову над этой загадкой — есть дела поважнее. В другой раз он непременно полюбовался бы на ритуал. Его веселили потешные пляски флагеллантов, их ужимки и прыжки, забавляло, с каким воодушевлением они лупят друг друга плётками и слаженно поют лауды во славу Единого. Только сейчас не то время. Это фанатикам нечего делать, как веселиться, а ему надо искать грабителей.

Наскоро позавтракав вяленым мясом и запив его водой из фляги, Селезень вылез на улицу, задвинул люк и захромал в сторону фанатиков, предварительно расстегнув кобуру пистолета. Так, на всякий случай.

Все трое были ему знакомы, и он приветствовал их по ритуалу:

— Славьтесь, «дети чистоты» — слуги и опора Единого!

Флагелланты повернулись к нему. Их лбы были густо вымазаны помётом толстонога. Странные представления о символике чистоты — мазаться дерьмом. Одно слово — психи.

— И тебе здравствовать, карго Селезень! — ответил старший из сектантов.

— Решили по-тихому сжечь мутанта? Разве это хорошо, лишить горожан такого зрелища?

— Это дань памяти брату Фалио, которого эта нечисть лишила жизни. Такая жертва не для посторонних глаз.

— Понятно, — кивнул Селезень, намереваясь задать главный вопрос, но его перебил высокий писклявый голос:

— Спаси меня, добрый человек!

Говорил мутант, но торговец даже не взглянул в его сторону. Он лишь досадливо поморщился и обратился к старшему:

— Здесь должен был пройти караван, — Селезень прищурился, прикидывая. — Не меньше семи-восьми толстоногов, с большой поклажей. Вы не видели?

Флагелланты отрицательно покачали головами. Старший пожал плечами:

— Мы пришли сюда ещё ночью. Мимо нас никто не проходил.

— Спасибо, братья, — разочарованно буркнул Селезень и пошёл прочь.

— Был караван из девяти вьючных животных!

Селезень замер. Резко обернулся на голос. На него смотрели огромные, цвета расплавленного золота глазищи. Уши у существа были вытянутые и заострённые, а голова походила на эллипс.

— Говори! — потребовал Селезень.

Но существо лишь улыбнулось:

— Спаси меня. И я скажу, куда пошёл караван, а также назову имя того, кто обокрал тебя.

Селезень выхватил нож.

— Ты мне и так всё расскажешь, когда я вскрою тебе брюхо и начну наматывать кишки на кулак! — Готовый выполнить свою угрозу, торговец шагнул к мутанту и замер, натолкнувшись взглядом на округлую женскую грудь с крупными розовыми сосками. Проклятье! Баба!

Золотые глаза мутанта влажно блеснули.

— Ты этого не сделаешь. Все жители Грязного Города знают, что Тим Селезень не обижает женщин.

Во рту стало сухо, странный ком подступил к горлу. Разозлившись на себя за глупую мягкотелость, Селезень зловеще процедил:

— Ты не житель города, а проклятый мутант. И мне плевать, какого ты пола. Рассказывай!

— Прошу тебя, Тим Селезень, спаси меня. Я всё расскажу без утайки. Неужели ты позволишь этим извергам сжечь женщину?

— Женщину, — угрюмо повторил торговец и вдруг рассмеялся. Спрятал нож и обратился к флагеллантам: — Послушайте, братья, а продайте мне эту смешную бабу? Клянусь, я дам такую цену, что вам и не снилась! Одним мутантом больше — одним меньше! Ещё наловите!

Глаза сектантов не понравились Селезню. В них он уловил скрытую угрозу. Также он отметил, что пальцы двоих фанатиков легли на рукояти ножей.

— Ты не понял, карго, — процедил старший, — брат Фалио ждёт жертву.

— Это вы не поняли меня, братья! — возвысил голос Селезень. — Вас просит не рядовой охотник, а глава торговой гильдии! Сомневаюсь, что Священный Архонт захочет враждовать со мной!

— Единый не простит нам такой грех, — упрямо мотнул головой старший. — Молись ему, карго, чтобы он вернул тебе разум, ибо в твоей просьбе гибельная крамола.

— Ладно, — буркнул Селезень, — значит, не договорились. Прощайте, братья! — он повернулся и зашагал прочь. Но отойдя на десять шагов, резко повернулся, в руке матово блеснул пистолет. Три выстрела слились в один. На выбеленных лбах сектантов появились аккуратные пулевые отверстия. Следом раздался громкий вопль девчонки.

— Заткнись, дура! — прикрикнул на неё Селезень.

— Это… это я от восторга, — запинаясь, проговорила та. — Никогда не видела, чтобы так быстро стреляли. Это было непостижимо!

Селезень огляделся. Похоже, никто не видел. Расправу над святыми людьми не простят и главе торговой гильдии. Поспешно разрезав веревки, стягивающие тело женщины, он отвесил ей лёгкую затрещину:

— Бегом к толстоногу! Всё расскажешь по дороге!

— Подожди! — недовольно взвизгнула та. — Не видишь, я голая?! Тут рядом, моя одежда!

Она отбежала на несколько шагов и низко нагнулась над горой мусора. Селезень взглянул на её загорелые чуть разведённые ягодицы и почувствовал, как непроизвольно дёрнулось его мужское естество. Фигура у девчонки было что надо. Худовата только, но если откормить… Он поспешно отвернулся, отгоняя прочь опасные мысли. В Грязном Городе ходило много историй о дураках, которые совокупились с мутантами и сами превратились в чудовищ.

— Я готова! — чирикнула та, появляясь перед Селезнем в облегающем сером комбинезоне. На поясе висела целая связка метательных ножей.

— Ого, — присвистнул торговец, — неплохой арсенал. И пользоваться умеешь?

— Конечно! Если бы они не напали ночью — убила бы их всех! Особенно этого! — она подскочила к телу мёртвого предводителя флагеллантов, чей выбеленный лоб прочертила тёмная струйка крови, и плюнула в лицо. — Он виновен в гибели моей подруги! Жаль, что не я прикончила его!

— Много болтаешь! — осадил её Селезень, помогая забраться на высокую спину толстонога. — Куда ушёл караван?

— На восток! Две луны назад!

— Понятно, — мрачно кивнул торговец, усаживаясь позади неё и с силой ударяя каблуками по морщинистым бокам толстонога. — Вперёд, туша!

— Не бей его! — недовольно пискнула женщина. — Он и так повезёт нас куда надо!

— Он слишком туп для этого.

— Ты сам туп! Животные всё понимают! Я пошептала в его ухо, и он понял.

— Не беси меня, мутант! — рыкнул Селезень. — Ты жива лишь потому, что ещё не всё рассказала. Но у меня чешутся руки свернуть твою тощую шею. Так что сиди и молчи! И в награду я, может быть, не убью тебя, а высажу на границе Цветного Города.

— Так мне молчать или рассказывать? — с вызовом откликнулась та.

— Рассказывай! — приказал Селезень.

— Зовут меня Лола. Имя, конечно, простое. Но так назвала меня матушка, а у неё хороший вкус. А ещё она говорила, что имя определяет судьбу. Лола на языке древних — Сорная трава. Сколько её ни топчи, она всё равно прорастёт и будет сильнее прочих трав. Мне выпала удача родиться в Счастливом Городе. Нет места красивее и величественнее. Древняя цветная мозаика покрывает стены, и они искрятся в свете факелов тысячами разноцветных огоньков. Улицы города состоят из бессчётных сводчатых туннелей. По бокам в нишах протянулись бесконечные железные полозья, гладкие и прохладные на ощупь. Жрецы называют их струнами жизни. Пока они блестят — Город Счастья жив. Потому их и протирают два раза в день…

— Ты издеваешься, тварь?! — рука Селезня с силой сжала шею девчонки. — Мне плевать, как тебя зовут! Плевать на твой город и всех мутантов, вместе взятых! Меня интересует моё имущество!

— Отпусти! Больно! — взвизгнула та. И когда торговец убрал руку, сказала: — Я знаю, отчего ты злишься. Ты понимаешь, что не сможешь догнать похитителей до того, как они придут в город. А в Цветном Городе правит Одноухий Ферри. Он не отдаст тебе твои вещи, а просто убьёт.

— Посмотрим! — рыкнул Селезень. — Кто увёл мой товар?! Его имя?!

— Я не знаю.

— Что?! Обманула?! — рука вновь потянулась к тонкой шейке.

— Стой! Имени не знаю, но запомнила внешность! Он носит чёрную бандану, а лицо страшно изуродовано. От лба до подбородка широкий шрам, нос свёрнут набок…

— Проклятый выродок! — простонал Селезень. — Сава Химера! Почему я не удивлён?!

— Такое благородное имя у негодяя?

— Какое благородное?! — вознегодовал торговец. — Злобная лживая скотина! А ведь клялся в вечной дружбе! Предатель!

— Почему Химера?

— Потому что столкнулся с этой опасной тварью и остался жив! С тех пор его так называют!

— В твоём городе живут странные люди, — задумчиво произнесла женщина.

— Не страннее, чем везде, — буркнул Тим. — Короче, крошка, мы оказали друг другу услугу. Я спас тебя. Ты рассказала мне о грабителях. Мы квиты. Дела с мутантами я не веду. Ты точно хочешь ехать со мной до Цветного Города?

— Ты не прав, Селезень, — пискнула девчонка. — У нас впереди есть дела. Для начала я помогу тебе вернуть оружие, а потом ты поможешь моему народу.

— Мне не нужна помощь такой пигалицы, как ты. Много о себе мнишь. Убить фанатика-флагелланта много умения не надо. И банда Химеры — это не «дети чистоты». Это во-первых. И во-вторых, я уже сказал, что не веду дел с мутантами, а уж тем более не собираюсь помогать им.

— Ты зря хочешь казаться хуже, чем есть. Я знаю, что ты добрый и справедливый…

Селезень расхохотался:

— Вы, мутанты, точно психи. Вы даже мыслите по-другому. Мы знакомы всего ничего, а у меня уже заболела голова. Тем более, у тебя противный голос — пищишь, как пустынник в брачный период. Так что заткнись, иначе я выброшу тебя прямо сейчас.

— Я из гильдии бротохаро. Так называют тех, кто умеет говорить с животными. Но я не просто бротохаро — я выше. Я — бротохаро-химес.

— Выброшу! — с угрозой прошипел Селезень.

Лола обиженно шмыгнула носом и замолчала.

Было жарко и безветренно. Тим достал фляжку и с наслаждением сделал несколько глотков. Мутанту воды не предложил. Кто их знает, ещё подцепишь какую-нибудь заразу.

Молча ехали несколько часов, когда женщина оглянулась на него и указала пальцем на горизонт. Там клубились коричневые тучи.

— Вижу, — угрюмо бросил Селезень, — буря идёт. И, судя по всему, надолго. — Он завертел головой, выбирая место для укрытия. Метрах в ста слева возвышались развалины какого-то здания. То, что надо. Тим ударил пятками в бок толстонога и погнал его в нужном направлении.

От всего здания сохранилась лишь часть стены, метра три в высоту и около двадцати в длину.

— Переждём здесь, — сообщил Тим спутнице. Он спрыгнул на землю, стянул со спины животного походный мешок. — Видишь скатку? Это одеяла. Они нам пригодятся. Развязывай. И не копайся! А я пока схожу за уголок.

Он подошёл к стене и неторопливо принялся справлять малую нужду. Полюбовавшись на тёмные разводы, влажно заблестевшие на пыльной выщербленной поверхности, с улыбкой повернулся к женщине:

— Умели строить древние. Сколько веков простояла, и ещё столько же про…

Он внезапно умолк, потому что Лола вдруг сорвала с пояса один из своих ножей и метнула ему в голову. Лезвие просвистела в нескольких сантиметрах от уха.

— Ах, ты! — Селезень выхватил пистолет, но не выстрелил. Сзади раздался сдавленный крик. Обернулся — и вовремя. Какой-то человек замахнулся на него топором. От неожиданности Тим несколько раз нажал на спусковой крючок. Нападавшего отбросило назад. Тело съехало вниз по щебёнке. На поверхности торчали лишь ноги в дырявых ботинках. Рядом на коленях стоял второй, вцепившись пятернёй в рукоятку ножа, торчащую из груди.

Мимо упруго и стремительно, как кошка, пробежала Лола. Вспрыгнула на каменную насыпь и скрылась за углом стены. Селезень последовал за ней.

Вдвоем они осмотрели развалины. Больше никого.

— Для охотника ты слишком беспечный, — недовольно проговорила девушка.

— Я давно не охотник, — буркнул Тим. — Сытая жизнь разбаловала меня.

Было неприятно оправдываться. А ещё, ему было жаль четырёх патронов. Негодяю хватило бы и одного. Лола подошла к стоящему на коленях бандиту. Остановилась перед ним, замерла. Тот поднял голову, взглянул на нее, улыбнулся и медленно завалился на спину. Глаза остекленели, изо рта скользнула тонкая струйка крови.

— Ненавижу убивать, — сказала Лола, вытягивая нож из груди убитого.

— Я заметил, — хмыкнул Тим.

— Это правда, — глаза девушки сверкнули. — Ненавижу, но всё время приходится. Иначе убьют меня или тех, кто мне дорог. Это невыносимо!

— Верю, — кивнул Селезень. Он обыскивал убитых. — Только моральным уродам нравится отнимать жизнь.

Он нашёл кисет с табаком и пригоршню медных монет. На неровных кругляшах выбито чьё-то изображение, больше похожее на карикатуру.

— Заматерел Одноухий Ферри. Собственную монету чеканит. — Тим поднял с земли арбалет: — А вот эта вещица хорошая.

— Из него он и целился тебе в спину…

Селезень вздохнул, снимая с убитого кожаный колчан с шестью короткими металлическими стрелками. Протянул мутанту:

— Дарю. Полезный довесок к ножам.

Лола надела перевязь, подхватила арбалет.

— Тяжёлый!

— Зато бьёт точно. И натяжной механизм по уму сделан. Даже ты справишься. Показать?

— Умею, — буркнула женщина. В её золотых глазищах плеснулось недовольство.

«Ждёт, что я буду благодарить её за спасение жизни, — подумал Тим, — Аж уши подрагивают от возмущения. Какие же они у тебя огромные». Он отвернулся.

В небесах загрохотало. По затылку, словно плеткой, хлестнуло песком.

— Проклятье! Проморгали! Я велел тебе достать одеяла!

Лола не ответила. Присела на корточки и принялась расстёгивать ремни на мешке.

— Эй, туша! — прикрикнул Селезень на толстонога. — Бегом к стене!

Но животное не нуждалось в понуканиях. Неторопливо прошествовало мимо, прижалось зелёным боком к каменной кладке и неуклюже шмякнулось на брюхо. Уши втянулись внутрь головы, а на глаза опустились жёсткие кожистые веки. Толстоног замер и теперь больше всего походил на огромный мшистый валун.

— Никогда не видела таких одеял, — удивилась Лола, разворачивая ткань. — Какие-то кольца, верёвки…

— Сейчас поймёшь, — Селезень вытряхивал содержимое мешка. Торопливо хватал небольшие металлические трубки, соединял, натягивал тросики. — Вот эту тесёмку закрепи на том конце! Да быстрее же!

Ветер дул сильнее и сильнее. Песок больно сёк лицо и руки. Становилось трудно дышать. На зубах скрипели каменные песчинки.

— Несовершенная конструкция, — посетовал Тим, когда они с Лолой оказались в треугольном тряпичном укрытии. — Приходится искать, к чему притулиться. Сверху сыпется песок. Но это лучше, чем ничего.

Видя, как дрожит на ветру палатка, гнётся ненадёжный на вид каркас, девушка испуганно поинтересовалась:

— Ты уверен, что твоя тряпочная коробка устоит?

— Уверен. — Тим принял полусидячее положение. — Мала, зараза. Ноги особо не вытянешь. Но потерпим. — Он закрыл глаза, — Устал сегодня…

Сверху просыпался песок. Прямо на лицо торговца. Тим принялся отплевываться. — Гадство! Не там поставил! Надо было выбрать участок стены ровнее! Здесь выбоина!

— Мы похороним тех двоих? — неожиданно спросила девушка.

— Мародёров? С какой стати? — Селезень с удивлением взглянул на спутницу.

— Но ведь это не по-людски. Давай, когда закончится буря, хотя бы забросаем их камнями?

— Нет, — отрезал Тим, — времени нет. Сава и так нас здорово опередил. И потом, эти двое не стали бы заботиться о наших могилках. Сожрали бы за милую душу. Видела на их рожах татушки? Это людоеды.

— Мерзость, — девушка поёжилась. — Такое возможно лишь среди обделённых. В Городе Счастья не едят себе подобных.

— Хорошо живёте, — зевнул Селезень. — В Грязном Городе часто ловят каннибалов. Не от хорошей жизни, девочка. А ты, я смотрю, с принципами. Фанатиков тоже надо было похоронить?

— Надо было, — еле слышно прошептала та.

Воцарилось долгое молчание. Снаружи бесновалась буря, вздувались пузырями стены палатки, с тихим шорохом сыпался сверху песок.

— Курить хочу, — посетовал Тим, — думал, успею. Так тянет, аж мочи нету.

— Кури. Я люблю табачный дым…

— Нет уж. Задохнёмся. Потерплю. — торговец откашлялся, принялся с нарочитым старанием счищать пыль со ствола автомата. — Ты это… короче, спасибо тебе, что спасла мою шкуру.

— Ты спас меня. Я — тебя.

— Угу. Значит, никто никому не должен.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросила Лола. — Всё равно долго ждать.

— Я не мастак, — нахмурился торговец, и вдруг оживился: — А вот у мерзавца Савы язык подвешен. Он вообще много знает. Раньше был учителем, пока не понял, что быть бандитом выгоднее. Если его что-то интересует — обязательно докопается до истины. Например, почему у толстонога дерьмо белого цвета. Действительно, у всех жрущих траву тёмное, а у этой твари, как молоко. Стал учёным людям вопросы задавать. Оказалось, что в печени толстонога содержится особый фермент, который делает их дерьмо…

— Я не хочу говорить о дерьме! — недовольно перебила женщина.

— Странно, — хмыкнул Тим, — тема-то интересная… Ну, не знаю тогда…

— Лучше расскажи про себя. Селезень. Что означает твое имя?

— История простая, как дерь… В общем, когда мне было пять или шесть лет, матушка где-то раздобыла рулон ткани. Огромный рулонище. Помню, как она сгибалась под его тяжестью. Материал был крепкий, блестящий и зелёный. Из него она сшила отцу куртку, а мне комбинезон. Остальное продали. И вот, когда старикашка-перекупщик увидел меня, то заржал и сказал: «Вот так селезень!». Имя приклеилось, а что означает — не знаю. Может, ругательство…

— Понятно. — вздохнула Лола. — В Счастливом Городе каждый знает, что означает его имя.

— Потому мутантов и не любят. Вы совсем другие. Странные.

— Это вы странные. Ненавидите мутантов. Называете их порождением тьмы, а сами используете мутировавших животных. Дрессируете. Пьёте молоко и едите яйца. Почему не убиваете, если они порождения мрака?

— Убиваем опасных. Таких, как химеры и каменные жабы. А ты действительно умеешь говорить со зверями?

— Умею, — кивнула женщина. — Ты что, мне не веришь?

Тим ненадолго задумался. Тяжело вздохнул.

— Верю. Я уже видел такое. Когда-то в городе жила одна дрессировщица. У неё были две кошки. Настоящие, а не мутанты. Чего только она с ними не вытворяла. На представления собирался весь город. Платили деньги, лишь бы поглазеть на умных животных. А я знал — дело не в кошках. Дело в ней. Видел, как она смотрела на них и что-то шептала. И глаза у Анечки были, как у тебя, желтоватые, только темнее.

— Ты любил её? — тихо спросила Лола.

Тим пристально посмотрел на мутанта:

— Почему так подумала?

— Имя. В твоем голосе прозвучала тоска. Скажи, любил?

— Да. Мы много кувыркались с ней. Она была такая выдумщица.

— Я не об этом. Любил ли ты её?

— Эх, женщины! — хрипло рассмеялся Тим. — Одинаковые, что люди, что мутанты. Всё вам романтические глупости мерещатся.

— Любовь не глупость.

— Чушь собачья! Не хочу говорить об этом!

— Ладно, — она мягко тронула его за плечо. — Что было дальше?

— Ничего хорошего, — насупился Селезень. — Архонт флагеллантов объявил животных мутантами. Кошек забрали. Говорят, этот главный фанатик с удовольствием их сожрал. Анна лишилась заработка и решила отомстить. Пробралась в жилище «детей чистоты» и хотела прикончить архонта. Только её поймали. В наказание отрубили кисть. Вот тут и начались чудеса. Рука у неё стала отрастать заново. И не такая, как была, а с шестью пальцами. Тут уж все поняли, что она мутант.

— Что с ней сделали?

— А что хотели сделать с тобой? Сожгли, конечно! — Тим плюнул. — Слава Единому, буря заканчивается. Курить хочу — сил нет!

— Жалко, что заканчивается, — пискнула Лола. — Мне интересно говорить с тобой.

— А мне интересно вернуть своё имущество!

— Их восемнадцать человек. И у половины автоматы, как у тебя.

— Да хоть тридцать! У меня есть пара вещичек, которые изрядно сократят их численность! В своё время немало заплатил, но они того стоят!

— Если ты догонишь их. Жаль, что здесь нет химер.

Селезень вытаращил глаза:

— Ты в своем уме, мутант?! Ты хоть представляешь, что такое химера? Неубиваемая злобная тварь! Если мы встретим этого зверя, то у нас мало шансов уцелеть! И это несмотря на мое умение быстро стрелять. Она атакует, как молния! Мы вшестером едва прикончили эту бестию. Двоих она положила. Я смотрю на тебя и не понимаю, ты дура или прикидываешься? Тебе сколько лет?!

— Шестнадцать.

Селезень опешил. С удивлением взглянул на спутницу:

— Единый. Да ты совсем соплячка. Я думал, тебе лет двадцать пять и ты давно женщина. Обалдеть. А всё туда же — любовь…

— Я — женщина. У нас в пятнадцать принято забирать мужское семя.

— Не понял, — скривился Тим, — что значит забирать?

— Нас мало, — нахмурилась Лола, — все способные плодоносить должны думать о продолжении рода. У меня прекрасный муж, и он тоже бротохара. У нас будет чудесный сын. Я чувствую его.

— Ты беременна?! — поразился Селезень.

Женщина улыбнулась.

— Единый! — простонал Тим. — Беременный мутант! Твой муж — полный толстоног! Не знаю, какой он хара, или как его, но то, что кретин — однозначно! Погнать беременную жену на верную смерть! Да я бы задушил его собственными руками!

— Он не посылал меня! Я сама решила! Я пришла к тебе!

— Ко мне? — рассмеялся Селезень. — И давно ты это придумала? Откуда ты знаешь меня?

— Все жители Города Счастья знают Тима Селезня.

— Да я, оказывается, популярен среди мутантов! И чем же я так хорош?

— Ты очень богат.

Тим оборвал смех.

— Вот, значит, что. Яйцеголовым уродцам понадобились мои денежки. Что я богат — знаете, а про мою жадность не слыхали?

— Послушай, Тим…

— Нет, это ты послушай. Вчера ночью я рыдал от жадности. Когда убили моих родителей — не рыдал. Когда зарезали дядю, что воспитал меня — не рыдал. А над украденными деньгами выл, как самка пустынника во время случки. И ты думаешь, что такой жмот даст вам хоть монету? И не надейтесь, психи!

— Ты просто не знаешь…

— И знать не хочу! — взревел Селезень и, внезапно успокоившись, подмигнул расстроенной женщине: — А буря-то кончилась! Думал, будет до вечера! Вылезаем! — Он сноровисто собрал палатку и упаковал в мешок. Извлёк тряпицу с вяленым мясом.

— Поедим и в путь.

— Я не голодна, — заупрямилась Лола.

— Не ври. Лопай давай.

Та осторожно взяла кусочек мяса, положила в рот, начала жевать.

— Вкусно, правда? — улыбнулся Селезень. — Сам вялил. Это детёныш пустынника. Чуешь, какой мягонький?

— Да. Вкусно. — Женщина смотрела себе под ноги. — У нас умирают люди…

— Везде умирают, — вздохнул торговец. — На, попей воды, — протянул флягу.

Лола сделала глоток.

— Мы не можем победить вирус. Лишь научились ненадолго отсрочивать смерть. А у обделённых в Чёрном Городе есть вакцина. Но они запросили так много, что нам не собрать.

— Обделённые? Это ты так обычных людей называешь? Чем же мы обделены?

— Дарами природы! — пискнула женщина. — А также чувствами, присущими нормальным людям: добротой, состраданием, милосердием!

— Много ненужных слов. А их всего два: жизнь и смерть. — Тим убрал мясо в мешок и поднялся. — Значит, ребята из Чёрного Города решили нагреть вас. И сколько же запросили?

Называя сумму, Лола пристально посмотрела в глаза Селезню. Торговец замер.

— Да это же почти половина стоимости моего оружия! Ты в своем уме, соломенная голова?!

— Но ведь умирают дети!

— Дети мутантов, — уточнил торговец. — А на детей Грязного Города тебе наплевать? А ведь они тоже умирают. Всем не поможешь — вот мой ответ!

— Я не верю тебе! — губы женщины задрожали. — Ты добрый человек!

— Не знаю, кто тебе наплёл небылиц про меня, но всё это чушь! Вставай! Чего расселась? Пора убираться отсюда!

Женщина покорно встала и поплелась к толстоногу.

Глядя ей в спину, Тим вдруг поймал себя на мысли, что больше не испытывает неприязни к этому странному мутанту. Даже появилось желание обнять её, утешить. Не как женщину, а как несчастного наивного ребёнка, по нелепой случайности оказавшегося в этом чуждом и несправедливом мире. У него почему-то защипало в глазах. Селезень тряхнул головой и нарочито грубо прикрикнул:

— Поднимай эту жирную скотину! Ишь, разлёгся, туша!

* * *

Тиму хотелось как можно скорее добраться до похитителей, но толстоног не умел быстро бегать. Огромный зверь, чем-то отдалённо напоминающий вымерших слонов, шел вальяжно и неторопливо. И торговцу пришлось смириться с неизбежным. Лола увлечённо рассказывала о том, как они с подругой отправились искать его, Селезня. Как ночами дежурили по очереди, и как на них напали фанатики-флагелланты. Тим слушал вполуха и незаметно задремал. Проснулся оттого, что женщина резво спрыгнула на землю и, отбежав на несколько шагов, принялась дуть в какой-то странный свисток.

— Эй, ты чего? — вяло удивился торговец. — Попу что ли отсидела?

Звуки свистка были резкие и неприятные. Селезень окончательно проснулся и недовольно нахмурился:

— Заканчивай! У меня зубы ноют от этого свиста!

Издав очередную заливистую трель, Лола рассмеялась, указала пальцем на землю и радостно воскликнула:

— Посмотри сюда, Тим Селезень! Единый услышал мои молитвы! Он здесь!

— О чём ты? — нахмурился торговец, всматриваясь в разводы жёлтой пыли под ногами толстонога. И вдруг почувствовал, как волосы зашевелились на голове, а сердце сковало холодом. Эти огромные страшные следы, глубоко отпечатавшиеся на песке, мог оставить лишь один хищник — химера! Тим сорвал с плеча автомат. Затравленно огляделся. Вот ведь не повезло. Следы свежие, значит, эта тварь действительно где-то рядом.

— Быстрее сюда! — крикнул он спутнице. — Залезай!

Но та лишь расхохоталась громко и вызывающе:

— Ты забыл, что я сказала тебе, Тим Селезень! Я — бротохаро-химес! Тот, кто говорит с химерами!

— Ты спятила?! — заорал торговец. — Не время шутить! Залезай, если тебе жизнь дорога!

— Я — бротохаро-химес! — торжественно повторила женщина. — И я помогу тебя! А за это — ты поможешь моему народу!

— Сумасшедшая психопатка! Если ты не сядешь — я уеду один!

— Мы поедем вместе, — твёрдо сказала Лола. — Наш мустанг здесь.

Селезень уже собрался тащить её силой, когда чёрная тень на миг заслонила солнце. Гигантское мускулистое существо с антрацитовой блестящей шерстью выросло перед ним словно из-под земли. Толстоног в ужасе дёрнулся и от неожиданности присел на задние ноги. Селезень слетел с его спины, но не выронил автомат. Перекатившись, мгновенно передёрнул затвор.

— Не смей! — завопила женщина. Она загородила собой химеру. — Это наш друг!

Селезень целился в уродливую голову монстра и сам не понимал, почему не стреляет. Палец на спусковом крючке побелел от напряжения.

— Спрячь автомат! — строго приказала Лола. — Химес не любит людей с оружием!

Всё происходящее казалось Тиму кошмарным сном. Нереальной реальностью. Бредом. Этого просто не могло быть. Но это было. Хрупкая невысокая девчонка рядом с чудовищным порождением мрака. Спокойно стоит, и лютый зверь не бросается на нее, не рвёт на части, а склонив рогатую голову ей на плечо, трется о щёку безобразной мордой.

— Спрячь оружие, — повторила Лола, но Селезень словно окаменел. Смотрел на неё выпученными глазами и не двигался.

— Дядя не будет стрелять в тебя, малыш, — ласково сказала монстру женщина. — Он просто испугался. — При этом она поскребла его за треугольным мохнатым ухом. И зверь вдруг тихо заурчал, словно довольный кот. Лишь после этого Тим опустил автомат и медленно поднялся. Смотрел на мутантов и чувствовал, как стучат зубы. Тело сотрясала мерзкая дрожь.

— Ты был прав, когда назвал химеру молнией, — весело пискнула женщина. — Так и есть. Мы догоним бандитов ещё до темноты, ибо химес летает, как ветер.

— Ты… ты, — слова давались Селезню с трудом, — хочешь сказать… что мы на нём…

— Конечно! У него очень удобная спина! Ты будешь держаться за рога, а я за тебя!

Прошло довольно времени, прежде чем Селезень осмелился подойти к чудовищу. Монстр скосил на него фиолетовый глаз с вертикальным кошачьим зрачком и негромко рыкнул.

— Похоже, я не нравлюсь ему, — тихо промолвил торговец. — Может, не стоит…

— Не нравишься, — легко согласилась Лола, — но он сделает, что я скажу.

— Хочется верить.

Химера вдруг легла на брюхо. Спина у неё была длинная и широкая. «Человек пять уместится», — подумал Тим. Он осторожно протянул руку и коснулся жёсткой короткой шерсти. Монстр снова рыкнул, и Тим проворно отскочил в сторону.

— Садись! Не бойся! — усмехнулась Лола. — А мешок можешь повесить на один из рогов!

Словно соглашаясь с её словами, химера кивнула уродливой башкой, увенчанной тремя парами блестящих чёрных выростов. Селезень вспомнил давнишнюю стычку с таким же чудовищем, когда блестящие костяные рога взметнули вверх окровавленное тело одного из охотников. Вспомнил и почувствовал, как замерло на мгновение сердце. Стараясь не наступить на огромную когтистую лапищу, аккуратно перекинул ногу на спину мутанта.

— Учти, — предупредила Лола, — держаться надо крепко, иначе вылетишь. Химес несётся быстрее ветра. Хватайся за последнюю пару, они самые шершавые, и руки не соскользнут.

Химера издала угрожающее рычание.

— Почему он опять рычит? — встревожился Селезень.

— Он спрашивает, можно ли съесть толстонога, потому что голоден. Я не разрешила.

— Понятно, — прошептал Тим, — главное, чтобы он не захотел съесть нас…

Женщина села позади торговца и крепко обхватила его за живот:

— Ты готов?

— Вроде бы, — вздохнул Селезень, берясь за рога. Они оказались тёплыми на ощупь.

— Ну, тогда — Химес, одара брусо! — резко выкрикнула Лола. В ту же секунду зверь взмыл ввысь. Даже не поднимаясь на лапы. Словно выпущенная арбалетная стрела. Ветер ударил в лицо. Тима подбросило вверх. Сзади, словно тяжелый рюкзак, на нём повисла Лола. Захватило дух, и сердце переместилось куда-то к горлу. Но страх длился лишь мгновение. Потому что ему на смену пришёл невыразимый словами восторг.

Они действительно словно летели. Мимо проносились развалины, мелькали какие-то размытые тени, шквальный ветер бил в лицо, и торговцу пришлось наклонить голову, но его охватила такая необъяснимая радость, что он заорал во всё горло, потом принялся хохотать и горланить песни. Несколько часов непрекращающейся эйфории…

А затем всё закончилось. Пожалуй, слишком быстро. Зверь остановился.

— Что случилось? — спросил Тим, оглядываясь по сторонам.

Руины городов исчезли. Вокруг возвышались горы.

— Химес чувствует двуногих с оружием, — ответила Лола. — Слезай. Мы приехали, — она спрыгнула на землю и, подойдя к монстру, погладила его по уродливой голове. Тот лизнул её в щёку длинным фиолетовым языком.

— Наверняка это Сава и его головорезы. Кому ещё быть? За тем перевалом Цветной Город. Ты была права — мы догнали их ещё до темноты.

Селезень слез с химеры и задумчиво посмотрел на двух мутантов, человека и зверя. Какая идиллия. Даже не подумаешь, что один из них непримиримый враг людей.

— Послушай, — кашлянув, обратился он к женщине, — твой друг поможет нам? Представляю, как обделается Сава, когда увидит эту рогатую кошку.

— Нет, — не оборачиваясь, ответила Лола. — Химес уходит домой.

— Но почему?! Это такой козырь в переговорах! Знаешь, как Сава боится этих зверюг?! Он же чудом остался в живых…

— Потому что у бандитов оружие! — женщина обернулась, и в золотистых глазах мелькнула непреклонная решимость. — Они могут убить химеса! Я не могу рисковать его жизнью!

— А на наши жизни, значит, плевать?

— Людей много — химесов мало.

— Железная логика, — буркнул обескураженный торговец. — Мутант за мутанта. Я совсем забыл, что я всего лишь обделённый для тебя.

— Ты лучший из людей, — улыбнулась Лола. — Прошу тебя, не сердись. — Она вздохнула, кивнула страшному зверю и тихо произнесла: — Уро, химес, уро…

И в ту же секунду тот сорвался с места и унесся прочь огромными прыжками. Вдалеке мелькнула чёрная точка, мелькнула и исчезла.

— Быстрая зверюга, — восхищённо произнёс Селезень, — молниеносная. Порвал бы мерзавцев в два счёта. — Невесело усмехнулся. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Если не передумала помогать мне — идём.

— Жизнь моего народа в твоих руках. Я выполню своё обещание. А ты выполнишь твоё.

Тим хотел возразить, что не давал никакого обещания, но лишь махнул рукой, поправил автомат за спиной и зашагал к покрытым туманной дымкой горам.

* * *

У подножия высокой островерхой скалы перетаптывались толстоноги. Все девять. Увидев на их спинах знакомые серые ящики, Селезень скрипнул зубами:

— Моё оружие.

— Я не вижу людей, — удивилась Лола.

— Спрятались где-то, сволочи. — Тим снял с плеча автомат, расстегнул кобуру с Макаровым. — Идём осторожно. Никаких разговоров.

Короткими перебежками, пригибаясь и прячась за камнями, они приближались к цели. Вскоре до слуха долетели обрывки слов и смех.

— Они под горой, — прошептал Селезень, — держи арбалет наготове.

Он оказался прав. Отряд Савы расположился на дне глубокой впадины. Горели костры, бурлила закипающая вода в котелках, на вертелах исходили соком тушки пустынников. Похоже, оружие никто не охраняет. Стало быть, Химера чувствует себя в безопасности. А ведь за перевалом Цветной Город, и Одноухий Ферри ещё тот отморозок. Селезень про себя произнёс проклятия. Так хотелось потихоньку увести весь караван. Дождаться ночи и вернуть своё добро. Но он отогнал прочь эти мысли. По-тихому не получится, да и уйти далеко не смогут — догонят. Он пересчитал бандитов и нахмурился. Четырнадцать.

— Ты сказала, их восемнадцать, — еле слышно прошептал Тим спутнице на ухо.

Та быстро закивала, недоумённо глядя на него.

— Может, я ошиблась?

Тим приложил палец к губам, сделал знак Лоле занять позицию справа подальше от него. Сам подполз к краю котловины, вытащил из кармана две противопехотные осколочные гранаты, положил рядом. Потом попытался прочесть молитву Единому, но сбился, плюнул и заорал что есть мочи:

— Привет тебе, Сава по прозвищу Химера, и вам, вольные охотники!

Его неожиданный крик произвёл суматоху среди грабителей. Люди вскочили на ноги, схватились за оружие. Сава, сидевший на большом валуне, дёрнулся, но остался на месте, лишь рука подхватила прислонённый к камню автомат. Предводитель шайки, прищурившись, оглядывал склон, пытаясь угадать, откуда раздался голос.

— Я уже слышал раньше этот грозный рык, — прокричал он в ответ. — Неужели это мой друг карго Селезень?!

— Ты перестал быть моим другом, когда совершил предательство!

По изуродованному лицу Химеры скользнула усмешка, он понял, где затаился торговец.

— О чём ты говоришь, Тим? Я лишь пытаюсь жить по заповедям. Разве не сказал Единый: «Униженный да возвысится. Голодный насытится, а нищий найдёт сокровище!» Я был унижен, голоден и нищ. Сколько лет я питался объедками с твоего стола, но Создатель исправил эту несправедливость!

— Верни мне мой товар, Сава, и я сохраню тебе жизнь!

— Ого! Да ты настроен решительно. Неужели будешь стрелять в старого друга? А я вот не убил тебя, хотя много раз имел возможность. Давно вычислил твой тайник, но сказал себе: «Возьму оружие, но не трону Тима Селезня, ибо не стоят деньги человеческой жизни!». — Сава помолчал, прислушиваясь, и заговорил вновь: — А знаешь, я рад, что ты пришёл. Знал, что появишься, но не ожидал так скоро. Ты что, прилетел по воздуху?!

— Угадал, — ответил Селезень. — Так ты вернёшь мое имущество?

— Чёрт с тобой, упрямец! — засмеялся грабитель. — Моё доброе сердце погубит меня! Даю десять процентов от стоимости оружия!

— Нет, Сава, мне нужно всё!

— Ты не в том положении, Тим, чтобы торговаться! — прокричал Химера и шёпотом обратился к подручным: — Ублюдок Оса что-то медлит. Будем действовать сами. Кретин лежит справа от жёлтого камня. По моему сигналу бейте по нему из всех стволов, не давайте высунуться. Егор и Сизый, обойдите его слева. Стреляйте на поражение — живым он не нужен!

— Что ты там шепчешь?! — спросил Селезень. — Готовишь мне ловушку?!

— Как ты мог заподозрить меня в таком вероломстве?! Мы с ребятами обсуждаем условия сделки. Я говорю: «Давайте вернем Тиму имущество и извинимся». А парни отвечают «Хрен ему по торгашеской морде! Он один, а нас много!». А я же не могу пойти против большинства! Так что, если не хочешь десять процентов — ковыляй в Грязный Город пустым, хромоногий недоделок!

— Значит, такой твой ответ?!

— Ты всё слышал, жадный мудило! Лучше быть живым охотником, чем мёртвым купцом! — Химера скользнул за камень, затаился и уже оттуда продолжал: — На прощание тебе подарочек от меня. Я узнал, что означает твоё имя! Селезень — это глупая зелёная утка! Птица! Наши предки любили из неё супчик! Я уже ощипал тебя! Лети, птичка, пока я не сожрал тебя вместе со всем твоим дерьмом!

— Не подавись, Химера! — прокричал Тим. — Держи! Это тебе для аппетита! — Он сноровисто освободил обе оборонительные гранаты Ф-1 от чеки и швырнул вниз. Отполз от края обрыва, и вовремя. Громыхнуло так, что вздрогнули горы. Вверх взметнулось густое облако пыли. Раздались стоны и вопли. Селезень приподнялся на колено и принялся поливать свинцом мечущиеся в жёлтом тумане тени. Отбросил опустевший магазин, защёлкнул второй и снова принялся бить короткими злыми очередями. Из клубящегося марева вынырнуло чьё-то перекошенное от ненависти лицо, взлетел вверх воронёный ствол калашникова, но выстрела не последовало. В переносицу бандита вонзился стальной арбалетный болт. Человек замер и исчез в дымном смоге.

— Получайте, суки! — исступленно кричал Селезень, перепахивая очередями котловину слева-направо, крест-накрест. — Жрите, гады!

Остался последний магазин, когда он услышал вопль Лолы:

— Сзади!

Тим обернулся, чтобы увидеть летящий в лицо приклад автомата. Он не почувствовал удара, только в глаза брызнула тьма, и наступила тишина.

* * *

Он очнулся от звуков голосов над головой.

— Почему ты медлил, Оса?! Ждал, пока ублюдок прикончит нас всех?! Думал загрести всё добро себе?!

— Да ты чего, Сава?! Ты же сам велел нам с ребятами укрыться в пятидесяти метрах в той расщелине и не высовываться! Я же не знал, что этот псих начнет шмалять! И про гранаты не знал!

Лицо горело. Правая щека пульсировала болью. Селезень сел и потрогал её. Похоже, что кость не сломана, но опухоль здоровенная.

— Гляньте, — насмешливо воскликнул Химера, — наш вояка очухался. Встань, падла, и расскажи, приятно ли убивать своих земляков?!

Тим огляделся. Пятеро бандитов во главе с Химерой стоят рядом с ним. Шестой чуть в отдалении держит за шиворот Лолу.

Лола! При взгляде на её окровавленное лицо у Селезня заныло в груди. Бедная девочка. Попался сам и втянул её в это дерьмо.

Он медленно поднялся. Голова кружилась, а во рту ощущался медный привкус.

— А ведь я хотел отпустить тебя, Тим, — с преувеличенным сочувствием сказал Химера, — мне было жаль тебя. Всё-таки столько лет были компаньонами. Но ты сам подписал себе смертный приговор, когда поднял руку на меня и моих ребят. Знаешь, что с тобой сделал бы Одноухий Ферри? Содрал бы шкуру заживо, отрезал яйца и посадил на кол. Но я не таков. Я не пожалею для тебя патрона. — В руках Сава вертел пистолет Макарова.

— Я согласен, — медленно проговорил Селезень, — сдирай шкуру, сажай на кол. Прошу только об одном — отпусти девочку.

Обезображенное лицо Химеры удивлённо вытянулось:

— Ты это серьёзно? Я не верю своим ушам! Карго Селезень просит пощадить мутанта! Мир точно сошёл с ума! Да ты ли это?!

— Я, — вздохнул Тим. — И я прошу тебя ради нашей прежней дружбы. Сделай мне последний подарок — отпусти её.

— Ради дружбы, говоришь, — губы предводителя бандитов презрительно искривились. — А разве ты думал о ней, когда швырял в меня чёртову гранату? Когда рвал ребят на куски? Не поздно ли вспомнил?

— Ей всего шестнадцать лет, — простонал Селезень. — Прошу, Сава…

— И чего? — рассмеялся Химера. — Шестнадцать! Приличный возраст для мутанта! Маленький пушистый шестиногий пустынник живёт всего два года! Я должен пожалеть зверушку? Нет, Тим, я поймаю его и сожру! А твоя ведьма прожила уже в восемь раз дольше! С какого перепугу мне жалеть её?!

— Она беременна! — горячо воскликнул Селезень.

— А я не удивлён, — развёл руками Химера. — Что ещё делать тупым недочеловекам? Только жрать и трахаться!

— Она не сделала тебе ничего плохого! — предпринял Тим последнюю попытку спасти Лолу. — Прояви милосердие хоть раз в жизни!

— Не сделала? — лицо Химеры окаменело. — Там, в овраге, лежит паренёк, Егор, а в башке у него торчит арбалетная стрела. Как думаешь, чьих рук дело?

Тим взглянул на Лолу. В глазах её стояли слезы, но поймав его взгляд, она улыбнулась разбитыми губами и негромко сказала:

— Прощай, Тим Селезень. Я была рада познакомиться с тобой.

И от этого тоненького голосочка Тиму стало совсем плохо. В груди разросся огромный колючий ком, ноги ослабели, а дыхание сделалось прерывистым.

— Послушай, Сава, — задыхаясь, заговорил он, — ты забрал не всё моё оружие! Только кретин будет хранить товар в одном месте! Если отпустишь девочку — я отдам тебе оставшееся! Там автоматы, гранаты, много пистолетов! Ну, решайся! Что тебе какой-то мутант, если на кону такие сокровища?!

В глазах предводителя мародеров вспыхнул интерес. Вспыхнул и погас.

— Я не верю тебе, карго. Если бы был второй тайник — я бы знал о нём. Я удивлён, с каким старанием ты пытаешься спасти жизнь этого чудовища. Даже мелькнула мысль о делах сердечных. Но я знаю твой вкус. Ты всегда любил красивых баб. А что хорошего в этой уродине? Голова, как баклажан. Уши точно у толстонога. Даже в глаза ей смотреть противно, словно моча плещется. Нет, тут что-то иное. Но мне лень искать причину.

— Зря не веришь! Второй тайник существует! Если договоримся…

— Слушай, а хорошая вещица! — перебил Химера, разглядывая пистолет Макарова. — Тяжёленький. У меня теперь таких целый ящик, но стрелять не доводилось. Отдача сильная? Надо проверить. Беременная, говоришь? Всегда мечтал убить двух мутантов одной пулей.

Прежде чем смысл этих слов дошёл до сознания Селезня, Химера поднял пистолет и выстрелил Лоле в живот. Женщина согнулась пополам, рухнула на землю и принялась кататься с громкими криками. Потом свернулась калачиком и затихла.

— Гадина! — Тим бросился на Химеру, ударом кулака сшиб с ног и начал топтать. — Ненавижу! Сволочь! — На него навалились сразу несколько бандитов, оттащили, завернули руки за спину.

Химера поднялся. Сплюнул кровью и усмехнулся:

— Шустрый, сука. Чуть зуб не выбил. Ладно. Мне надоели эти игры. Прощай, карго Селезень. Я закажу у «детей чистоты» заупокойную лауду по тебе.

Тим мрачно глядел в черное дуло пистолета и думал о своей жизни. Похоже, он прожил её зря. Не совершил ни одного важного поступка. Не сберёг любимую женщину, не оставил потомства. Мог помочь многим обездоленным в Грязном Городе, но не захотел. Всегда считал себя человеком с большой буквы, а на деле, в маленьком мутанте Лоле больше человечности, чем в нём. Так стоит ли жалеть такого никчемного урода?

Палец Савы тянет спусковой крючок.

Он не сразу понял, что произошло. Голова Химеры вдруг взорвалась кровавыми брызгами. Вокруг вопли и хрипы. Рядом клубится пыльный вихрь, и в нём мелькает чья-то гигантская чёрная тень. Когда в водовороте смерти на мгновение показалась оскаленная пасть, Селезень горько усмехнулся:

— Поздно, Химес. Поздно… Где же ты был раньше…

Перешагивая через разорванные тела, подошёл к Лоле, опустился на колени.

Осторожно тронул за плечо. Она застонала и медленно повернулась.

Золотистые глаза открылись. По бледным губам скользнула улыбка:

— Папочка…

— Нет, Лола, это я — Тим Селезень! Подожди! У меня в сумке чистые тряпки! Я перевяжу тебя!

— Не надо, — прошептала она, — не поможет. Я ухожу. Возьми меня за руку.

Тим бережно сжал маленькую ладошку.

— Папочка, ты поможешь людям в Счастливом городе?

Селезень кивнул.

— Как я найду его?

— Он под землёй. Десять миль на юго-восток от Чёрного Города. Высокая колонна. Жди там. К тебе выйдут.

— Я понял, Лола.

— А ведь ты обманул меня, — голос её стал хриплым. — Анну не сожгли. Ты спас её. Спрятал, а потом заплатил караванщикам. А через шесть месяцев родилась я. Мама любит тебя. Она всегда говорила, что ты самый хороший человек в Грязном Городе. Она ждёт тебя. Возвращайся к ней… — тело Лолы выгнулось дугой. — Не отпускай меня, папа! Мне страшно… Страш…

* * *

На горы опустились сумерки. Луна походила на дымящееся хлорное пятно на застиранной робе ночи. А рядом с Тимом горели огнём две живые луны — глаза зверя. Монстр бесшумно подошёл к человеку и лизнул в щёку. И тогда Селезень заплакал. Второй раз в жизни…

Октябрь 2018 года