Проект «Рози»

Грэм Симсион (2013)

В отношениях с женщинами Дон Тиллман — молодой успешный ученый-генетик — ни разу не продвинулся дальше первого свидания. Сочтя этот метод поиска своей «половинки» неэффективным, Дон решает применить научный подход. Его проект «Жена» начинается с подробнейшего 30-страничного вопросника, призванного отсеять всех неподходящих и выявить одну — идеальную. Она совершенно точно не будет курящей, непунктуальной, спортивной болельщицей… Но Рози Джармен курит, опаздывает, болеет за «Янкиз» и к тому же — о ужас! — работает в баре. А еще она красивая, умная, темпераментная и увлечена собственным проектом — ищет своего биологического отца. Когда Дон соглашается ей помочь, проект «Жена» уступает место проекту «Отец», а затем незаметно для него самого превращается в проект «Рози». В процессе работы над ним Дон узнает, что любовь невозможно ни вычислить, ни отыскать — даже «по науке»… Любовь сама находит тебя. О будущей экранизации книги читайте в ЛитРес: Журнале

3

После разговора с Джулией я тотчас отправился к Джину на факультет психологии, но не застал его. К счастью, не было и его личной ассистентки, Елены Прекрасной, которая больше смахивала на Елену Ужасную, — и ничто не мешало мне заглянуть в ежедневник Джина. Я обнаружил, что сейчас он читает лекцию, которая должна закончиться в семнадцать ноль-ноль, и до следующей встречи в семнадцать тридцать у него есть перерыв. Отлично; надо только чуть сократить мою тренировку в спортзале. Я забронировал для себя получасовое «окно» в расписании Джина.

Пришлось отказаться от душа и скорректировать нагрузки, так что после спортзала я поспешил к преподавательскому входу в учебный корпус. Я вспотел от жары и физических нагрузок, но чувствовал небывалый прилив сил — как физических, так и душевных. Ровно в семнадцать ноль-ноль по моим часам я зашел внутрь. Джин стоял за кафедрой в полутемном зале и отвечал на чей-то вопрос о финансировании, явно позабыв о времени. Я шагнул в аудиторию, впустив вместе с собой луч света. Слушатели, как по команде, повернули головы в мою сторону, словно в ожидании того, что я скажу.

— Время, — сказал я. — У меня встреча с Джином.

Все тут же вскочили со своих мест. Я заметил в первом ряду декана, а рядом с ней — троицу официальных лиц в строгих костюмах. Я догадался, что они присутствовали на лекции как потенциальные спонсоры, а вовсе не потому, что интересовались вопросами сексуального влечения у приматов. Джин всегда пытается привлечь средства для своих исследований, а декан постоянно грозится сократить кафедры генетики и психологии из-за недостаточного финансирования. Лично я предпочитаю не впутываться в эти игры.

Джин произнес, стараясь перекричать гул в зале:

— Думаю, мой коллега профессор Тиллман намекнул нам на то, что инвестиции — столь необходимое условие для продолжения нашей работы — стоит обсудить подробнее и в другое время. — Он выразительно посмотрел на декана и ее сопровождающих. — Позвольте еще раз поблагодарить вас за интерес к моей работе — и, разумеется, к работе моих коллег с кафедры психологии.

Раздались аплодисменты. Похоже, мое вторжение оказалось как нельзя более кстати.

Декан и ее строгие друзья прошествовали мимо меня.

— Прошу прощения, что мы задержали вашу встречу, профессор Тиллман, — сказала она мне. — Я уверена, мы сможем найти деньги в другом месте.

Приятно было слышать. Но тут я заметил, к своей досаде, что вокруг Джина образовалась толпа. Какая-то рыжеволосая дама с набором металлических предметов в ушах что-то втолковывала ему — и достаточно громко:

— Не могу поверить, что вы использовали публичную лекцию в своих меркантильных интересах.

— Значит, вы не зря пришли. Одно из своих убеждений вы уже изменили. Будем считать, что оно было первым.

Враждебность со стороны женщины была очевидна, хотя Джин и улыбался.

— Даже если вы правы, что на самом деле не так, — как же быть с социальным воздействием?

Меня поразил ответ Джина — и не своим скрытым смыслом, что для меня уже не было новостью, но легким смещением акцентов. Джин обладает навыками общения, чего мне никогда не добиться.

— Это уже чем-то напоминает разговор за чашечкой кофе, — сказал Джин. — Почему бы нам не продолжить его в кафе?

— Извините, — сказала она. — Мне надо заняться исследованиями. Собирать доказательную базу, как вы понимаете.

Я хотел было вмешаться, но меня опередила высокая блондинка. Во избежание физического контакта с ней я отступил в сторону. Она заговорила с норвежским акцентом.

— Профессор Барроу? — обратилась она к Джину. — При всем уважении к вам я думаю, что вы чересчур упрощаете феминистскую позицию.

— Для философских бесед лучше переместиться в кафе, — ответил Джин. — Давайте через пять минут в «Баристе».

Женщина кивнула и направилась к двери.

Наконец-то мы могли поговорить.

— Что у нее за акцент? — спросил Джин. — Шведский?

— Норвежский, — ответил я. — И, кажется, норвежка у тебя уже была.

Я напомнил ему, что у нас назначена беседа, но Джин мысленно уже засел с блондинкой в кафе. У большинства самцов на первом месте всегда секс, так что к проблемам другого рода они, как правило, глухи. К тому же у Джина присутствовала дополнительная мотивация, ведь секс был частью его исследовательского проекта. Взывать к его разуму, похоже, бесполезно.

— Найди другое окно в моем расписании, — бросил он мне.

Елена Прекрасная, похоже, уже закончила свой рабочий день, так что у меня снова был доступ к расписанию Джина. Чтобы втиснуться в рамки его свободного времени, я слегка перекроил собственный график. Отныне проект «Жена» был моим основным делом.

Я дождался следующего утра и в семь тридцать уже стучался в дверь дома Джина и Клодии. Мне пришлось сдвинуть свою пробежку к рынку на пять сорок пять, что в свою очередь обусловило ранний отход ко сну накануне вечером — и, соответственно, внесло некоторые изменения в распорядок дня.

Я расслышал удивленные возгласы за дверью, прежде чем мне открыла Юджиния, дочь Джина и Клодии. Она, как всегда, обрадовалась моему визиту и потребовала, чтобы я усадил ее к себе на плечи и проскакал вместе с ней на кухню. Очень забавно. Я вдруг поймал себя на мысли, что можно было бы добавить Юджинию и ее сводного брата Карла в список моих друзей. Тогда их стало бы четверо.

Джин и Клодия завтракали. Судя по их реакции, меня тут не ждали. Я посоветовал Джину вести ежедневник в Сети: это позволило бы ему быть в курсе грядущих событий, а меня избавило бы от неприятных встреч с Еленой Прекрасной. Джин отнесся к моей идее без энтузиазма.

Я еще не завтракал, поэтому взял из холодильника стаканчик йогурта. Конечно же сладкий! Немудрено, что у Джина лишний вес. Клодия пока не страдает ожирением, но я уже заметил некоторую склонность к лишним килограммам. Я обнародовал свои наблюдения и назвал йогурт потенциально опасным продуктом.

Клодия спросила, понравилась ли мне лекция по Аспергеру. Она полагала, что лекцию читал Джин, а я был лишь слушателем. Я не преминул исправить ошибку и сообщил ей, что воодушевлен данной темой.

— Тебе эти симптомы никого не напоминают? — спросила она.

Еще как. Один в один — Ласло Гевеши, преподаватель физического факультета. Я уже собирался рассказать известную историю о Ласло и его пижаме, когда на кухню зашел сын Джина, шестнадцатилетний Карл, в школьной форме. Он направился к холодильнику, словно намереваясь открыть дверцу, но вдруг резко развернулся и сделал эффектный выпад в мою сторону, целясь в голову. Я перехватил удар и мягко, но уверенно пригвоздил Карла к полу. Так он мог убедиться в том, что я достиг результата не столько силой, сколько ловкостью. Мы постоянно играем в эту игру, но в этот раз он не заметил стаканчика с йогуртом в моей руке, и теперь мы оба перемазались.

— Стойте, где стоите, — сказала Клодия. — Я за тряпкой.

Тряпка не помогла избавить мою рубашку от пятен. Для стирки рубашки требуется стиральная машина, порошок, кондиционер для белья и уйма времени.

— Возьму что-нибудь у Джина, — сказал я и направился в их спальню.

Вернувшись в неудобной большой белой рубахе с рюшами, я попытался представить своим друзьям проект «Жена», но Клодия суетилась вокруг Карла. Меня все это начало раздражать. Я договорился с супругами о встрече в субботу вечером и попросил их не занимать это время другими разговорами.

Отсрочка оказалась весьма кстати: я получил возможность поработать над вопросником, уточнить список предпочтений и составить развернутый план. Всю эту работу, разумеется, пришлось увязывать с лабораторной рутиной, чтением лекций и общением с деканом.

В пятницу утром у нас состоялся очередной неприятный разговор по поводу студента-дипломника, которого я обвинил в плагиате. Однажды я уже поймал Кевина Ю на обмане. И вот теперь, проверяя его последнюю работу, я снова наткнулся на знакомые фразы из реферата трехлетней давности совсем другого студента.

Проведя собственное расследование, я обнаружил, что бывший студент теперь был тайным наставником Кевина и написал за него по крайней мере часть дипломной работы. Все это произошло несколько недель назад. Я доложил декану и ожидал, что в отношении Кевина будут приняты некие меры дисциплинарного воздействия. Но дело приняло неожиданный оборот.

— Ситуация с Кевином несколько щекотливая, — сказала декан. Мы беседовали в ее кабинете, напоминающем офис руководителя корпорации. Она и одета была в строгий темно-синий костюм, юбку с жакетом, — добирая солидности, как утверждал Джин. Маленькая, худенькая, на вид около пятидесяти — вполне возможно, что костюм делает ее более внушительной. Но я не считаю, что физическое превосходство уместно в академической среде. — Это уже третий проступок Кевина, и устав университета требует его исключения, — сказала она.

Факты казались мне в высшей степени убедительными, и необходимые действия со стороны деканата не вызывали сомнений. Я попытался уточнить, что стоит за «щекотливостью»:

— Разве доказательств недостаточно? Он что, подает в суд?

— Нет, все предельно ясно. Но его первый проступок был очень наивным. Он скачал текст из Интернета, и компьютерная программа уличила его в плагиате. Тогда Кевин был первокурсником, и его английский оставлял желать лучшего. К тому же надо учитывать и культурные различия.

Я был не в курсе его первого проступка.

— Во второй раз вы уличили его в списывании, потому что он позаимствовал данные из какой-то работы, с которой вы оказались знакомы.

— Совершенно верно.

— Дон, наши преподаватели не так… бдительны, как вы. Ни один из них.

Непривычно было слышать из уст декана комплимент по поводу моей начитанности и преданности науке.

— Эти ребята платят огромные деньги за обучение в нашем университете. Мы слишком зависим от их взносов. Конечно, мы не хотим, чтобы они тупо списывали из Интернета. Вместе с тем надо признать, что им необходима помощь и… В общем, Кевину остался всего один семестр. Мы не можем отправить его домой без присвоения квалификации после трех с половиной лет здесь. Это будет странно, вы же понимаете.

— А если бы он был студентом-медиком? Что, если бы вы оказались в госпитале и попали в руки врача, который списывал на экзаменах?

— Но Кевин не медик. И он не списывал на экзаменах, он просто воспользовался некоторой помощью при написании работы.

Похоже, декан польстила мне только для того, чтобы склонить к неэтичному поведению. Но разрешить ее дилемму не составляло никакого труда. Не хотите нарушать правила — изменяйте эти самые правила. Так я ей и сказал.

Я не силен в умении читать по лицам, поэтому не смог расшифровать выражение, появившееся на лице декана.

— Нельзя, чтобы нас уличили в потворстве списыванию.

— Даже если так оно и есть?

Этот разговор порядком разозлил меня. На кону оказались очень важные вещи. А вдруг результаты университетских исследований будут отвергнуты из-за низкого уровня образовательного стандарта? При этом любая задержка в разработке методики лечения чревата гибелью людей. Что, если лаборатория по генетике наймет на работу специалиста, получившего свой диплом мошенническим путем, и он допустит ряд непоправимых ошибок? Декана, казалось, больше волновала форма, а не суть проблемы.

Я задумался о том, каково это — прожить жизнь с такой женщиной, как наш декан. От этой мысли мне стало не по себе. Чрезмерная озабоченность внешним видом… Я решил ужесточить свой вопросник, чтобы отсеять любительниц наряжаться.