Сарсет

Дарья Дияр (2022)

На первый взгляд у Лив есть все, о чем только можно мечтать: влиятельная семья, учеба в престижном университете, перспективный жених и неограниченные возможности. Но когда небольшая поездка оборачивается настоящим кошмаром, а Лив оказывается в незнакомом мире, словно сошедшем со страниц книг, ей совсем не хочется возвращаться домой. Нет, дело не в обаятельном красавце, которому она, похоже, обязана жизнью. И уж тем более не в его абсолютно несносном брате, от одного взгляда которого Лив становится не по себе. Просто ей надоело быть пешкой в чьих-то руках, а значит, пора получить ответы на свои вопросы. Предатели обязательно будут найдены, а тайны прошлого разгаданы. Знать бы еще, как при этом выжить самой…

Глава 9

Слепая вина

Страх. Боль. Отчаяние.

Я словно тону в этих эмоциях, но они мои лишь отчасти.

Чувствуя на себе десятки осуждающих взглядов, на негнущихся ногах я продолжаю идти вперед, но люди, облаченные в траурный черный, не желают пропускать меня просто так.

Их осуждение сменяется жгучей ненавистью, каждый шепчет проклятия и пытается до меня дотянуться, но мне все же удается их растолкать и выйти вперед.

От увиденного подкашиваются ноги, и я падаю на колени возле открытого гроба, позади которого уже вырыта свежая могила.

Все вокруг окрашено в черный, и единственным лучиком света тут, как и при жизни, является Лилли. Рыжеволосая, одетая в яркое желтое платье — кажется, что подруга просто спит и стоит лишь произнести ее имя, как она откроет глаза и улыбнется мне.

— Лилли… — шепчу я, дрожащей рукой касаясь ее холодной кожи. — Мне так жаль. Умоляю, прости меня.

— Это ты виновата, — звучит справа от меня голос Мэгги.

Оторвав взгляд от Лилли, я понимаю, что нахожусь в окружении моих друзей, но в их глазах все та же ненависть, что и у людей в толпе.

— Как ты могла, Лив? — спрашивает меня Спенсер, осунувшийся и словно постаревший лет на десять. — Это ты должна была умереть, а не она.

— Спенс… я…

— Молчи! — рявкает он. — Не смей ничего говорить. Из-за тебя она погибла.

Рик прижимает к себе плачущую Мэган.

— Ты убила ее.

— Как жаль, — появившийся из ниоткуда Марк нависает над гробом и ехидно улыбается. — Малютка Лилли могла прожить долгую и счастливую жизнь. А ты лишила ее этой возможности, Лив.

— Убийца, — шепчут вокруг все и в то же время никто. — Она убийца.

Я кое-как поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь к друзьям, ненависть которых причиняет мне почти физическую боль.

— Я не хотела… Я пыталась помочь ей, но…

— Ты убийца, — говорит Спенсер и как по команде они все надвигаются на меня, вынуждая отшатнуться назад и упереться спиной в грудь Марка, который… смеется.

Он делает шаг в сторону, занимает позицию наблюдателя и широко улыбается, словно предвкушая, как сейчас станет свидетелем чего-то прекрасного и увлекательного.

— Ты убийца, Лив. Теперь все это знают, — он буквально выплевывает эти слова, словно яд. — И теперь ты осталась одна.

— Мэгги… — шепчу я в отчаянии, сквозь слезы вглядываясь в лицо подруги. — Мэгги, прошу, поверь мне.

Но та в ответ лишь качает головой и отворачивается, наградив меня напоследок взглядом, полным разочарования и отвращения.

— Ты еще не поняла? — снова смеется Марк. — Тебе больше никто и никогда не поверит.

Лица друзей перекошены от ярости, и они бросаются на меня.

— Ты должна умереть.

Очнувшись от собственного крика и жадно хватая ртом воздух, я громко расплакалась, даже не подумав, что могу перебудить весь дом. Я все еще слышала голоса друзей и видела их глаза, наполненные чистой ненавистью.

«Это ты виновата».

«Малютка Лилли могла прожить долгую и счастливую жизнь. А ты лишила ее этой возможности, Лив».

Боль разрывала меня изнутри, и я не знала, как вынести ее, как с этим справиться.

«Ты убила ее».

— Я не могу. Это выше моих сил, — мой голос больше походил на вой.

До конца не осознавая, что делаю, и будто не владея больше ни единой клеточкой своего тела, я поднялась с кровати, подошла к туалетному столику и взяла кинжал, который несколько дней назад подарил мне Брайс.

«Это ты должна была умереть, а не она».

Они правы. Лилли не должна была погибнуть.

«Ты убийца, Лив».

Они правы. Я убийца.

«Ты должна умереть».

Они правы. Я должна умереть.

Не отрывая глаз от зеркала, из которого на меня смотрели друзья, ожидающие моего следующего шага, я отбросила в сторону ножны и прижала лезвие к своему горлу.

Все казалось таким странным, ведь это я стояла перед зеркалом и видела в отражении лица друзей за своей спиной. Но при этом я же и наблюдала за своими действиями со стороны.

«Ты должна умереть», — говорили друзья, и я была с ними согласна. Есть только один выход, только один способ избавиться от невыносимой боли и искупить свою вину.

Жизнь за жизнь. Я должна умереть.

Дверь с грохотом распахнулась, и полумрак комнаты озарился ярким светом, но мне было уже все равно. Все мое внимание было приковано к зеркалу.

Я почти вжала острие кинжала в свое горло, когда раздался грозный голос Хакима:

— Что ты творишь?!

Выхватив из моей руки оружие, он отшвырнул его в сторону и, удерживая за плечи, встряхнул меня, как тряпичную куклу.

— Лив, посмотри на меня!

«Ты должна умереть», — шептали знакомые голоса.

— Я должна умереть, — повторяла я, глядя через его плечо в зеркало. — Я убила ее.

Хаким проследил за моим взглядом, громко выругался и, заслонив меня собой, запустил чем-то в туалетный столик, отчего зеркало рассыпалось на множество кусочков.

— Лив, посмотри на меня, — потребовал он, снова встряхивая меня за плечи.

Сознание заволокло пеленой тумана, и я не понимала, где сон, а где реальность. Голоса не уходили. Хаким тоже. Он схватил меня за подбородок, вынуждая смотреть на него, а не на осколки.

— Не слушай их. Слушай только меня, Лив.

На мгновение поймав мой взгляд, он меня уже не отпустил. Хаким что-то говорил, но я ничего не слышала. Я больше не наблюдала за происходящим со стороны, всецело сосредоточившись на колючем, но полном беспокойства взгляде морозных глаз.

Когда туман в голове немного рассеялся, ноги сразу ослабли, и я не упала лишь благодаря Хакиму. Подхватив меня на руки, он подошел к кровати и сел, прижимая меня к груди.

Я не проявила даже самого вялого сопротивления: в тот момент не было ни сил, ни желания ненавидеть того, кто спас мою никчемную жизнь, несмотря на то что последние две недели он лишь изредка удостаивал меня нормальной беседы: в основном Хаким либо хамил мне, либо игнорировал.

— Лив, прошу, скажи хоть что-то, — прошептал он.

Ответа не последовало, но Хаким и не настаивал, лишь продолжил молча обнимать меня.

Голоса. Они были всюду.

— Ты правда здесь или это сон? — тихо спросила я спустя пару минут, не до конца уверенная, что он услышит.

— Я здесь, — ответил он, зарываясь пальцами в мои волосы на затылке.

Его рубашка пропиталась моими слезами, которые никак не заканчивались, но Хаким крепко прижимал меня к себе, пока я выплескивала свои боль, страх и отчаяние, начиная осознавать, что могло случиться, не зайди он в комнату.

В голове не укладывалось, что я сама едва не лишила себя жизни. Всего несколько минут назад те чувства и мысли казались мне такими настоящими, словно были моими собственными, но это не так.

В первый же день я решила для себя, что буду жить, что смерть Лилли не окажется напрасной. Решила, что справлюсь со всем, что меня ожидает в этом мире и, если получится, вернусь в свой.

Вот только есть ли куда и к кому возвращаться?

«И теперь ты осталась одна».

«Тебе больше никто и никогда не поверит».

Эти слова терзали мой разум. Пусть все было лишь игрой моего подсознания, но я понимала, что это может оказаться правдой и мои друзья сейчас всем сердцем ненавидят меня и желают смерти.

Что они подумали, когда не нашли меня? Что я умерла или что сбежала, оставив Лилли в том озере одну, спасая только себя?

В любом случае нет никакого смысла возвращаться и заставлять их снова переживать потерю Лилли. Лучше мне остаться тут.

Их шепот сводил меня с ума.

Единственным якорем в реальном мире был Хаким, и я отчаянно цеплялась за него во всех смыслах.

Но действительно ли все было лишь плодом моего измученного сознания? Нельзя забывать, где я нахожусь: в этом мире есть магия, и я не настолько наивна, чтобы полагать, что все используют ее во благо.

Уверена я была только в одном: я бы никогда не лишила себя жизни по собственной воле.

Почувствовав мое напряжение и неправильно его истолковав, Хаким перестал нежно перебирать мои волосы и немного отстранился, чтобы поймать мой взгляд.

— Тебе лучше? — он выглядел взволнованным. — Я позову Брайса.

Он собирался пересадить меня на кровать, но я вцепилась ему в плечо и в панике заглянула в его глаза, на миг увидев в них то же беспокойство, какое было в одном из моих снов.

— Прошу, не уходи, — взмолилась я, боясь лишиться его поддержки и остаться в одиночестве.

Хаким смотрел на меня и хмурился так, словно от его решения сейчас зависела чья-то жизнь, но все же кивнул.

— Хорошо, — тихо сказал он, пальцами стирая с моей щеки слезы. — Только не плачь, Лив. Красные глаза тебе совсем не идут.

С моих губ слетел нервный смешок.

— Вот, — Хаким улыбнулся мне, кажется, впервые за все время нашего знакомства. — Так гораздо лучше.

Голоса друзей стихли, но не исчезли. Они продолжали нашептывать, обвинять и требовать. Я боялась, что схожу с ума, но виду не подавала.

«Ты убила ее».

«Это ты должна была умереть, а не она».

«Ты должна умереть».

Они никак не унимались, а в следующий миг оказались уже не только в моей голове: их едва различимый шепот заполонил всю комнату, сжимая меня в плотное кольцо. Я пыталась определить источник, но не хотела давать Хакиму лишний повод заподозрить меня в безумии.

Покосившись на осколки слева от нас, я с ужасом обнаружила, что в каждом из них все еще вижу знакомые лица. Подпитываемые моим вниманием, голоса становились все громче, и я в ужасе прижала руки к ушам, но все тщетно.

Они были всюду. Заполняли каждый миллиметр комнаты и моего сознания.

— Лив, что с тобой? — Хаким схватил меня за запястья, и мне ничего не оставалось, кроме как признаться. Возможно, ему по силам избавить меня от этих голосов.

— Я слышу их, — прошептала я и кивнула на осколки: — И вижу.

Он одним ловким движением пересадил меня лицом к себе, и мои ноги рефлекторно обхватили его талию, из-за чего рубашка неприлично задралась. Хаким сжал пальцами мой подбородок, не позволяя вновь поддаться порыву и повернуть голову в сторону разбитого зеркала.

Когда наши взгляды встретились, по всему телу прошел электрический разряд, и меня захлестнул целый вихрь чувств и эмоций, как бывало каждый раз, но сейчас страх перекрывал их все.

— Смотри на меня, — приказал Хаким, когда я, сама того не осознавая, снова попыталась взглянуть на осколки.

— Я схожу с ума, — мой шепот буквально сочился отчаянием.

— Нет. Все будет хорошо.

— Мне страшно, — в попытке сдержать вновь подбирающуюся истерику, я с такой силой закусила губу, что ощутила во рту металлический привкус. — Пожалуйста, пусть они замолчат.

«Ты убила ее».

«Это ты должна была умереть, а не она».

«Ты должна умереть».

Я снова хотела зажать уши, но Хаким поймал мои руки и обвил ими свою шею, мягко сжав запястья. Мы оказались еще ближе друг к другу, и мое дыхание сбилось, а сердце заколотилось, как у загнанного кролика.

— Тебе нужно осознать, что они не имеют над тобой власти, — сказал он. — Это можешь сделать только ты.

— Как? — выдохнула я, невольно опуская взгляд на его губы.

— Не думай о них, — его рука легла на мое обнаженное бедро, и ощущение показалось настолько острым, что я почти не сомневалась: ладонь оставила ожог на моей коже. — Отвлекись. Думай о чем угодно, только не о них.

Конец ознакомительного фрагмента.