Глава 3
Едва покинув ресторан, я позвонила Вере и воскликнула:
— Зарецкий больной на всю голову. Ты знаешь, что он купил бизнес Кузьмичева?
— Да, после твоего отъезда из «Элефанта» эта новость свалилась нам на голову, — ответила Филиппова. — Но, Вилка, это не говорит о помешательстве Ивана Николаевича. Наоборот, свидетельствует о его светлой голове. Псих прорву денег не заработает.
— Зарецкий собирается забросать книгами Арины Виоловой всю поверхность Земли, а потом отправить детективы на Марс, Венеру и далее по списку, — наябедничала я.
— Ну и чем ты недовольна? — хмыкнула пиарщица. — По-моему, надо скакать от радости. Вилочка, откуда столь пессимистический настрой? Ах да, ты скучаешь по Косте, вот и видишь мир в черном свете.
— Банкир притащил в ресторан букет из тысячи роз! — не останавливалась я. — Огромную клумбу!
— Здорово. А мне никогда столько цветов не дарили, — позавидовала Филиппова.
— Знаешь, какой праздник организовывает Зарецкий? — заорала я, проскакивая перекресток на красный свет. — Угадай с трех раз.
— Он не говорил. Предполагаю, что день рождения?
— Нет! — фыркнула я.
— День, когда впервые купил книгу Виоловой?
— Мимо. Осталась последняя попытка.
— Тогда Новый год. Сейчас декабрь, до прихода Деда Мороза всего ничего осталось.
— Проиграла, — объявила я. — Похороны!
В трубке повисла тишина. Потом Вера осторожно спросила:
— В смысле?
— Похороны, — повторила я, — вот и весь смысл.
— Ага, — пробормотала пиарщица, — забавно.
— Обхохотаться можно, — процедила я. И процитировала любимое выражение подростков, сидящих в Интернете: — Ржунимагу!
— А кто у него умер? — полюбопытствовала Филиппова.
— Он сам, — отчеканила я.
— В смысле? — вновь задала тот же вопрос Вера.
— Экая ты непонятливая, — укорила я ее. — Иван Николаевич желает подготовить свое погребение.
— Э… ну… да… — забормотала Вера. — Извини, можно я перезвоню через пять минут? Мыло по мордочке течет, решила душ принять…
— Куда прешь, мартышка за рулем? — заорал кто-то из телефона прямо мне в ухо. — Напокупают прав!
— Когда твоя ванна перестроится в нужный ряд, звякни, — ехидно сказала я и отсоединилась.
Прекрасно знаю, что сейчас Вера принялась спешно набирать номер владельца «Элефанта», моего друга Гарика Реброва. Я нажала на экран телефона… Точно, у него занято.
Вера позвонила, когда я притормозила возле супермаркета.
— Вилочка! Учитывая некоторые обстоятельства…
— А именно покупку Зарецким бизнеса Кузьмичева… — перебила я. — Давай говорить откровенно.
— Мы с Гариком очень просим тебя не отказывать Ивану, — заныла Вера. — Очень!
— Когда твоя ванна приедет домой? — осведомилась я.
— Минут через двадцать. Ну не сердись! Я растерялась, услышав про похороны, не знала, как реагировать.
— Приеду через полчаса, — пообещала я. — Купить пиццу?
— Здорово! — обрадовалась Вера. — Жду. Готова посыпать голову пеплом из камина.
— Не стоит, — усмехнулась я. — Лучше просто разожги в нем огонь — на улице слякотно и промозгло.
Едва я вошла в супермаркет, трубка снова зазвенела — теперь меня вызывал Ребров. Слушая, как он нахваливает Зарецкого, именуя Ивана Николаевича гениальным стратегом, великим бизнесменом и другом «Элефанта», я бродила между холодильниками, выискивая любимую пиццу Веры — с салями, красными перчиками и оливками.
— У каждого человека свои тараканы, — гудел Гарик, — и у Ивана они не самые жирные.
— Угу, — пробормотала я.
— Ну, хочет человек отрепетировать свой уход на тот свет. И что?
— Ничего, — согласилась я, — так все поступают.
— Зарецкий педантичный человек, он боится, что скорбная процедура пройдет не на должном уровне, — пел Ребров. — Знаешь, сколько он стоит?
— Ты сейчас о цене гроба ведешь речь? — уточнила я.
— Нет, про живого Ивана. У мужика состояние почти в миллиард. Зачем нам с Ваней ссориться? Тебе удивительно повезло, о таком фанате мечтают все писатели.
— Вот она! — воскликнула я, хватая коробку. — Надо же, последняя… Ура! Успела! Обошла на повороте двух подростков и сцапала.
— Эй, ты в порядке? — спросил Гарик.
— Пиццу нашла, — поделилась я с приятелем радостью.
— Офигеть! — возмутился Ребров. — Я говорю про огромные деньги, а ты пляшешь от радости, найдя грошовую лепешку с сыром.
— Да успокойся, я не собираюсь обижать твоего Зарецкого, — сказала я, спеша к кассам. — Готова его сто раз похоронить, нет проблем. Но ты уверен, что он не сумасшедший? Вдруг кинется на меня с ножом, если я выскажу свое мнение о выбранной им домовине?
— Иван стопроцентно нормальный! — заверил Ребров.
— Таких людей на свете нет, — хихикнула я. — Вспомни владельцев похоронного бюро. Надо же им было так назвать ритуальную контору — «Пентхаус в раю»…
Гарик издал протяжный стон.
Я правильно истолковала услышанный звук.
— Я пообещала, что похороны Зарецкого пройдут на ура, не волнуйся.
— Вилка, ты ангел, посланный издательству «Элефант», обожаю тебя, — быстро произнес Ребров.
На этой высокой ноте мы с ним и распрощались.
Ворота на участок Веры, как всегда, стояли открытыми. Я припарковалась у забора, поднялась по ступенькам, толкнула парадную дверь и закричала:
— Доставка пиццы!
Филиппова не ответила. А я не удивилась. Коттедж у Веры не слишком большой, его площадь отнюдь не в квадратных километрах исчисляется, но поскольку Вера перестраивала дом бабушки, расширяла его, приделывала к нему террасу, пару комнат, чулан, бойлерную, два санузла, то коттедж имеет странный вид, а коридоры в нем причудливо изгибаются и гасят звук.
Я двинулась в сторону кухни-столовой, говоря на ходу:
— Опять все люстры горят, ворота настежь, дверь не заперта… Ау! Ты где?
Около плиты хозяйки не оказалось. Я огляделась. Холодильник раскрыт, на полу валяются два красных болгарских перца и стебель лука-порея. На плите бурно кипят в кастрюльке сосиски, на столе чашка с недопитым чаем, от нее еще исходит пар. Все понятно. Веруся решила глотнуть горячего. А еще в ожидании меня с пиццей сильно проголодалась, захотела перекусить сосисками, поискала в холодильнике кетчуп или горчицу, не нашла и побежала в кладовку, где держит кое-какие припасы вкупе с прочими хозяйственными мелочами. Почему она не захлопнула холодильник? Прекрасный вопрос. И на него есть не менее замечательный ответ: а почему Вера не закрывает двери вообще?
Я подошла к окну. В декабре темнеет рано, но Филиппова понатыкала по всему участку фонари, снабдила их мощными лампами. Ох, подозреваю, ежемесячные счета за электричество не радуют владелицу дома… Уже хотела отойти от окна — и вдруг увидела темную фигуру. Некто огромный направлялся к изгороди, неся на руках… Веру, которая, похоже, была без сознания: ее голова свисала вниз и моталась из стороны в сторону.
И тут, вместо того чтобы кинуться во двор (незнакомец явно двигался от черного, а не от парадного хода), я замерла. А похититель пересек дорожку и на секунду остановился, обернулся, ему на лицо упал яркий свет одного из уличных светильников. Я чуть не лишилась чувств! Потому что увидела не гладкое лицо, а морду, покрытую густой шерстью, на которой горели злобой круглые глаза и торчали клыки, вымазанные чем-то красным. Веру уносил оборотень!
Оцепенение прошло лишь после того, как человековолк скрылся во мраке. Я схватила со стола полуторалитровую бутылку минералки и с воплем: «Стой! Иначе хуже будет!» бросилась к черному ходу.
Но когда я выскочила наружу, ни монстра, ни Веры в обозримом пространстве не обнаружилось.
Я побегала минут пять вокруг здания, вернулась в коттедж, живо заперла все двери, опустила шторы, затряслась в ознобе и позвонила своему приятелю Андрею Костомарову[1].
