Глава 4
— Пластиковая бутыль с водой не лучшее оружие против зверя, — заметил Андрей, выслушав мое сбивчивое повествование.
— Ничего более подходящего под руку не попалось, — вздохнула я. — Спасибо, что сразу приехал.
— Давай разберемся спокойно, — предложил Костомаров. — С чего ты решила, что Веру унесли против ее воли?
— Роскошный вопрос, — разозлилась я. — Чудовище тащило Филиппову на руках, и голова у нее болталась. Холодильник не закрыт. На полу овощи. На плите в кипящей воде сосиски.
— Может, это ее любовник и у них такие игры? — пожал плечами Костомаров. — Некоторым нравится.
— Это оборотень, — закричала я. — Жуткий, весь покрытый волосами!
— Голый? — уточнил Андрюша.
— Почему? — удивилась я. — На улице холодно, декабрь, Новый год не за горами.
— Ты сказала: «Весь покрыт волосами». А волки не носят одежду, — серьезно заметил Костомаров.
— Оборотни — люди, — уперлась я, — они только временно оволчиваются.
— Ладно, — согласился Андрей. — Однако какое красивое слово — «оволчиваются»! Опиши прикид зверушки.
Я напрягла память.
— Куртка… нет, короткое пальто.
— Цвет? — задал следующий вопрос приятель.
— Серый… черный… темно-синий, — засомневалась я. — И брюки. Плюс ботинки.
— Обувь разглядела?
— Нет, — честно ответила я. — Но по логике ему следовало быть в ботинках: на дворе зима, босиком некомфортно.
Андрей погладил меня по плечу.
— Расслабься. А что было на Вере?
— Свитер… нет, блузка… или пуловер… — ощущая себя идиоткой, пробормотала я. — Понимаю, о чем ты думаешь! Мол, Виола в темноте не могла рассмотреть детали и придумала чудище. Но я распрекрасно видела лицо, то есть морду. На ней топорщилась шерсть, глаза налились кровью…
— Прости, Вилка, но чудные очи оборотня ты никак не могла увидеть, — мягко возразил Андрей.
— Зубы разглядела, — не утихала я. — С них кровь лилась!
— Струей? — уточнил Костомаров.
Я вскочила.
— Зря ты так реагируешь! Вера в опасности! Нужно ее искать! Чудо, что я увидела похищение и можно сразу действовать.
Но Костомаров не проявил беспокойства.
— Вилка, Филиппова явно уехала куда-то с любовником.
Я затопала ногами:
— Она не могла!
— Да почему? — удивился Андрей.
— У Филипповой нет мужчины, она живет одна, — отрезала я.
— Вы близко дружите? — удивился Костомаров. — Я приходил на твой и Костин дни рождения, народу было немного, перезнакомился со всеми, но совершенно не помню Веру.
— Мы поддерживаем прекрасные рабочие отношения, но подругами нас назвать нельзя, — объяснила я. — Филиппова не бывает у меня дома, а вот я к ней приезжаю. В издательстве трудно детально обсуждать рекламную кампанию или сложную пиар-акцию, Веру постоянно отвлекают.
— Следовательно, разговоров по душам не ведете, — подытожил приятель, — своих мужиков не обсуждаете.
— Ну почему сильный пол считает, что женщины, оставшись наедине, треплются исключительно о парнях? — хмыкнула я. — Есть огромное количество более привлекательных тем. Нет, мы с Верой общаемся только по рабочим вопросам, но испытываем симпатию друг к другу.
— Тогда отчего ты так уверена, что у нее нет креативного любовника, готового унести свою бабу на руках? — улыбнулся Андрей.
На секунду я растерялась. Потом начала приводить аргументы в пользу своей версии:
— Сколько раз я ни приезжала к Филипповой, никогда не встречала в доме посторонних, она всегда была одна. В ванной комнате отсутствуют принадлежности для бритья, круг на унитазе опущен.
— Последний довод наиболее убедителен, — обрадовался Андрей. — А теперь давай всерьез. Далеко не каждая дама станет выставлять своего кавалера всем на обозрение. Вдруг он женат? Или работает с ней в «Элефанте», а то и служит в конкурирующем издательстве? Как его тогда познакомить с тобой? И сомневаюсь, что ты посещала ванную Веры, небось моешь руки в санузле для гостей. Сожитель Филипповой не станет принимать там душ и раскладывать свои мелочи.
— Она сегодня очень активно меня зазывала, — сопротивлялась я. — Просила купить пиццу и никак не могла покинуть дом…
— Любовник появился внезапно, и Вера обо всем забыла, — перебил Андрей.
— Невозможно! — закричала я. — Хватит каркать дятлом: любовник, любовник, любовник… Веруню унес оборотень!
— Дятлы не каркают, — включил зануду Костомаров, — они стучат клювом по дереву. Оборотней не существует, человековолки — герои сказок и легенд. Вероятно, мужчина носит бороду, усы, на лоб падает челка, а ты издали как следует не разглядела его лицо.
— Волосы у монстра были не похожи на человеческие. У меня прекрасное зрение, просто не хватает слов, чтобы описать их, странная такая растительность. Клянусь, это оборотень. На его зубах была кровь, — безнадежно повторила я.
— Ага, а на макушке рога, за спиной хвост, — добавил, рассердившись, Андрей. — Неужели ты не знаешь о прикольных масках? Ими прикрывают не только лицо, но и всю голову. Можно изображать из себя зомби, президентов, голливудских звезд, зверей. Небось и оборотень есть в ассортименте. Пик продаж таких масок приходится на Хеллоуин и Новый год, но и в обычные дни приобрести их тоже легко. Подобными штуками любят пользоваться грабители. Поняла теперь, откуда появилась эта жуть? Если пожелаешь, сама легко станешь хоть козлом, хоть тигром.
— Маска? — пробормотала я. — Не подумала о таком варианте.
— Вилка, тебе лучше поехать домой, — посоветовал Костомаров.
— Сначала осмотрю тут все как следует, — возразила я.
— Не думаю, что это понравится хозяйке, — вздохнул приятель. — На мой взгляд, неприлично рыться в чужих вещах.
Я встала, с ехидцей заметив:
— И это говорит человек, который регулярно наведывается в чужие дома с тотальным обыском и перевертывает все вверх дном?
— У меня всегда есть ордер, — начал оправдываться Андрей, — я действую исключительно в интересах дела. А тебе советую уехать. Вера вернется, поймет, что ты шарила в ее доме, и обидится. Напиши ей записку, оставь все как есть и уходи, ничего не трогая. Вон, на стене блокнот висит с ручкой.
— Между прочим, я закрыла холодильник. Его снова открыть? — спросила я, царапая на бумаге несколько строк. — А перцы опять по полу разбросать?
— Зачем? — не понял Костомаров.
— Говорю же, я захлопнула дверцу холодильника и собрала раскиданные овощи, — пояснила я, — а ты велишь оставить все как было.
Костомаров встал.
— Не злись. Завтра часиков этак в двенадцать дня Вера звякнет тебе и извинится. Знаешь, почему в полиции никогда сразу не берут у людей заявление о пропаже родственников?
— Конечно, знаю! — воскликнула я, направляясь в прихожую. — Кое-кому элементарно лень шевелиться.
— В час ночи перепуганная тетка звонит дежурному и голосит: «Сын пропал, ушел в институт и не вернулся! Хороший мальчик, не пьет, не курит, наркотиками не балуется, с плохими компаниями не водится!» А на следующий день выясняется: набухалось ее сокровище с однокурсниками, от похмелья стонет. Вилка, очнись! В доме нет следов борьбы, полный порядок, ничего не сломано, не разбито…
— А холодильник распахнут, в кастюльке сосиски кипят, овощи на полу, — упрямо перечислила я.
— Мы ходим по кругу, — поморщился Андрей. — Ты просто не видела помещения, из которых людей утаскивали силой. Точно говорю, у тебя разыгралось богатое писательское воображение.
— Шансы у похищенного человека уменьшаются с каждым часом, — тихо сказала я. — На вторые сутки из ста украденных в живых остается десять.
— А из сотни заявлений, поданных в полицию, девяносто девять отзывается, потому что якобы исчезнувшие родственники притопывают домой, — разозлился Андрюша. — Хватит! Оборотней не существует. Вера сейчас в койке с мужиком, а мы тут фигней занимаемся. Записку оставила? Уходим.
Я молча последовала за Костомаровым.
— Где она держит ключи? — поинтересовался Андрей в прихожей.
— Понятия не имею, — пожала я плечами, — дверь у Веры всегда нараспашку. Да вон связка лежит на столике. Кстати, посмотри сюда…
Я показала на вешалку.
— Ее пальто и сапоги остались на месте, а на улице, между прочим, декабрь.
— Она же не у метро овощами на холоде торгует, — ухмыльнулся Андрюша. — Сама говорила: когда «оборотень» нес Веру, на ней был свитер.
— Вроде так, — согласилась я.
— В нем она в машине не замерзнет, — продолжал Костомаров. — Все, побежали!
По дороге домой я набрала телефон своей знакомой Марты Ободзинской и сразу, забыв поздороваться, выпалила:
— Мне нужна твоя консультация как профессионального психолога, занимающегося проблемами семьи и брака.
— Начинай, — приказала Марта.
— Может ли женщине понравиться, если любовник ворвется в ее дом, одетый оборотнем, и утащит ее с собой? Учти, она ждет другого человека, с которым предстоит обсудить важные рабочие дела, тот уже в пути, купил пиццу, торопится. Лично мне подобное поведение кажется, мягко говоря, странным. И поражает маска человека-волка. Зачем ухажеру ее напяливать?
Марта расхохоталась:
— Дорогая, похоже, в твоей интимной жизни не хватает перца. Миллионы людей занимаются сексом в темноте, в одной-единственной известной им позе и счастливы. Но встречаются и другие. Одну мою пациентку, балерину, ее парень утащил в темный уголок, когда оркестр уже играл вступление к партии. Понимаешь масштаб скандала, который вспыхнул из-за того, что ему захотелось белого лебедя? Но последствия их не испугали! Знаю бизнесмена, который, всякий раз одевшись в лохмотья и отпустив охрану-шофера, рулит не на своем «Бентли», а на ржавых «Жигулях» в неблагополучный район Москвы, где его ждет законная жена, изображающая проститутку. Потом они идут в грязную гостиницу и снимают номер на пару часов… Тем, кто любит резвиться в своей спальне, не понять тех, кто лезет на крышу небоскреба и шалит там на самом краю. Беда, когда мужчина из первой категории берет в жены представительницу второй. Счастья в браке им не видать, или они заведут связь на стороне. А вот если супруги или партнеры совпадают в своем безумии, тогда их не остановит человек, который едет к одному из них на деловую встречу, они нацепят маски оборотней, влезут в лягушачью шкуру, пробегут голыми по Тверской. Им плевать на всех, для них важны лишь собственные эмоции и ощущения. Мне продолжить?
— Нет, спасибо, — повеселела я. — Понимаешь, я видела недавно, как одну знакомую унес оборотень. Сначала, конечно, я обомлела, потом, слегка успокоившись, подумала: человек-волк — выдумка сказочников, мужчина нацепил маску. Видела такие жуткие головы в виде Дракулы, пещерного человека, зомби? Вероятно, это любовная игра: похищение. Я готова поверить, что парочка так развлекается. Но меня смущала назначенная встреча. Разве можно уехать с любовником и забыть о деле, о том, что к тебе спешит для важной беседы писательница, которая ради этого пожертвовала своим временем?
— Легко, Тараканова, — заверила Марта. — Ты принадлежишь к многомиллионной категории людей, предпочитающих секс без экстрима, поэтому не представляешь, что может натворить любительница приключений. Но осторожно, дорогая. Иногда совершенно случайная встреча может тебя перепахать, забудешь про интим впотьмашках и запрыгнешь в воздушный шар, чтобы там…
— Спасибо, Марта, — быстро поблагодарила я, — вот теперь я успокоилась окончательно.
— Всегда к твоим услугам, звони, если понадоблюсь, — скороговоркой произнесла Ободзинская и отсоединилась.
Я приехала домой, выбросила размякшую пиццу в мусорный контейнер во дворе, поднялась в квартиру, заварила чай, соорудила пару бутербродов — ржаной хлеб с салями, солеными огурчиками и зеленью, притащила все это, прихватив коробку конфет, в спальню, завернулась в одеяло, включила DVD и стала наслаждаться романтической комедией вкупе с поздним ужином, не имеющим ничего общего со здоровым питанием.
* * *
На следующий день без пятнадцати два я подъехала к огромной двухстворчатой двери, покосилась на прикрепленную к ней латунную табличку с надписью «Пентхаус в раю», вышла из машины, сделала шаг по направлению к крыльцу из бело-розового мрамора и услышала знакомый голос:
— Я потрясен! Вы приехали раньше!
Обернувшись, я увидела Ивана Николаевича, который шел в мою сторону. На небольшом расстоянии от хозяина топал охранник Антон с огромной коробкой в руках.
— Не опоздали! — восхищался Зарецкий. — Невероятно. Виола, вам положено задерживаться.
— Непременно это учту, — улыбнулась я.
— Антон… — окликнул олигарх.
Парень вытянулся:
— Я!
Иван Николаевич прижал одну руку к сердцу, другую вытянул вперед и продолжил, обращаясь ко мне:
— Вы категорически не едите ничего с сахаром? Или все-таки любите сладкое?
— Не могу отказаться от десертов, — честно ответила я.
— Я пытался догадаться, с какой начинкой вы предпочитаете бисквит, — загудел Зарецкий. — В книгах про Свету Колпакову главная героиня ест корзиночки со взбитыми сливками. А в романах о Елене Галкиной героиня предпочитает заварной крем.
— А Ольга Самойлова в детективе «Правда с три короба» постоянно жует «картошку», — подсказал Антон.
— Мой шофер тоже ваш фанат, — пояснил банкир. — Так где правда? Что больше по вкусу самой писательнице?
— Нехорошо признаваться в обжорстве, — засмеялась я, — но я обожаю все, вами перечисленное.
— А шоколад? — забеспокоился Зарецкий. — Горький, восемьдесят процентов какао?
— Замечательно, — кивнула я, не понимая, почему он завел странную беседу.
— Угадал! — выдохнул Иван Николаевич. — Антон…
Охранник откашлялся.
— Господин Зарецкий для вас по собственному эскизу лучшему кондитеру России Александру Михееву тортик заказал. Восемь слоев, каждый с разной начинкой, сверху шоколадная фигурка. Приятного вам аппетита!
Я попятилась.
— Большое спасибо. Очень приятно. Но коробка, которую вы держите, огромная, боюсь, она не влезет в моего «жучка». И после обсуждения… э… ритуальной церемонии я собиралась заехать в издательство. Вдруг торт испортится?
— Это не та упаковочка, — возразил Антон, — в вашей пятнадцать кило веса.
Я застыла на месте.
— Как букет? — неожиданно вспомнил Иван Николаевич. — Доставлен в целости?
— Да, да, спасибо, — кивнула я, решив не рассказывать, что теперь все подоконники на лестнице нашей многоэтажной башни украшены роскошными цветами. Консьержка баба Катя по моей просьбе, подкрепленной симпатичной купюрой, полночи расставляла «икебану» в банки с водой.
— Антон! Вели доставить торт на квартиру Виолы, — скомандовал хозяин.
Я сообразила, что почти столетняя баба Катя не сможет быстро обойти всех жильцов, чтобы раздать им бисквит до того, как он испортится, и попросила:
— Если можно, привезите его в «Элефант».
— Нет проблем. Назовите время, — отозвался Зарецкий.
— В районе пяти удобно? — поинтересовалась я.
Иван Николаевич щелкнул языком.
— Виола! Вы должны сказать: доставь ровно в семнадцать, а если опоздаешь, господин Зарецкий тебя накажет.
