Глава 10
Филипп Андреевич мигом ввязался в спор.
— Не согласен. Царица, которая правит какой-то страной, и впрямь не должна марать руки об унитаз. Но вы-то сантехник, вам и карты, вернее, вантуз в руки.
— Вижу потроха бачка! — прокряхтел Гектор. — Встал на цыпочки.
— Только не упадите, — испугалась я.
— Я не заинтересован в полете с четырехметровой высоты, — ответил старичок, — спасибо вам за заботу. Дай вам бог здоровья и жениха богатого.
— Что вы видите внутри? — перебила дедулю Эбелина.
— Железная штука, на ней другая, ее держит третья, четвертая сбоку, внизу калоша, к ней палка приделана, — отрапортовал Гектор.
— Штангенбромцгевинтер в порядке? — осведомилась его начальница.
Гектор глянул вниз, на его лице явно читалась растерянность.
— А также необходимо проверить состояние вращательно-поворотной рукояти шпицкантаринера и набалдашник рукманкболипрессатора, — продолжала Эбелина, — поскольку весь бачок, равно как и спуск накопленной в нем жидкости, плюс непосредственно санитарно-утилизаторный ковш для отходов жизнедеятельности теплокровных млекопитающих сделаны целиком из бронзы, то я уверена: отверстие впадения кампертуфеля в камперсапог забито натрий-калиевой-магневой-фосфатной щелочью, образованной из некачественной воды плохой очистки. Проверьте все упомянутое и доложите результат.
— Не могу, — прошептал Гектор.
— Почему?
Я думала, что старичок сейчас честно признается: понятия не имею, где эти штуки находятся. Но он постеснялся расписаться в собственном невежестве и заявил:
— Не вижу механизма.
— Почему? — снова задала давно надоевший всем вопрос Эбелина.
— Ноги устали, пальцы онемели, цыпочки не получаются, — застонал Гектор. — Если бы я руки свободные имел, но в них крышка…
— Избавьтесь от нее! — велела босс.
— Как?
— Положите!
— Куда?
— На бачок!
— Тогда я точно не увижу, что внутри, — логично ответил Гектор.
— Возьмите ее в зубы, — отдала очередной приказ Эбелина.
— Съемными протезами даже газету не удержишь, а тут бронзовый набалдашник!
Мюллер потеряла терпение:
— Деньте его куда-нибудь!
— Назовите место, куда я могу отправить крышку!
— Да бросьте вы ее! Сил больше нет! — заорала Эбелина.
Через секунду прямо передо мной рухнула здоровенная штуковина, очень похожая на крышку утятницы.
— С ума сошел? — взвизгнула Эбелина и, забыв про вежливое «вы», рявкнула: — Ты мог убить женщину!
— Вас? — обрадовался дедок. — Попал? Но…
Послышались треск, визг, вопль, звон, грохот. Я инстинктивно зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела Гектора, который сидел в унитазе. Да, да, предлог поставлен правильно не «на», а «в». Зад старичка оказался вне зоны видимости, наружу торчали ноги, руки, торс, шея и голова.
— Как он туда попал? — изумилась Эбелина.
— Упал, — прокряхтел Гектор.
Я, стряхнув оцепенение, кинулась к старичку:
— Вы живы?
— Мертвые молчат, — ответил Гектор, — а я беседую, что позволяет сделать вывод о сохранении функций организма.
— Фу-у, — выдохнула я, — вылезайте.
Гектор закряхтел:
— Не могу!
— Почему? — вмешалась в наш мирный диалог Эбелина.
— Не могу пошевелиться, — пояснил Гектор.
— По какой причине? — не отставала дама.
— Застрял, — грустно уточнил бедняга.
И тут у Эбелины затрезвонил телефон. Она вытащила трубку и вышла в комнату. Но я все равно услышала ее злобный вопрос:
— Что тебе надо? А! Интересуешься, как отец? Вышла замуж за идиота, а мне подарила папашу?
— Я никогда не страдал олигофренией ни в какой стадии, — возразил дедуля, — идиотизм, имбецильность, дебильность — все это не мое. Вот артрит мой. Тут я не спорю.
— Эбелина ваша дочь? — обомлела я.
Гектор кивнул:
— Она плохо училась в школе, в институт поступать с тройками в аттестате было бессмысленно. Я же профессор, специалист по ногтям мумий…
— По чему? — разинул рот Филипп Андреевич.
— Мумия — это… — завел Гектор.
— Знаю, — отмахнулся Маслов, — не понял предмета вашей научной деятельности.
— У забальзамированных останков есть ногти, — зачастил Гектор, — я много лет собирал материал, побывал в разных странах, написал книгу. Вообще-то, я ученый с мировым именем, но нам платят копейки. А мой труд ни одно издательство выпускать не хотело. И я за свой счет «Ногтевые пластины древних захоронений» опубликовал. Потратил наши с женой накопления. Супруга разозлилась. Велела мне сбережения вернуть, а как? Я попросился к дочери в ученики. Она сейчас гуру в мире сантехники! Вот вам и необходимость высшего образования! Я много лет учился, и что? Сижу на мели. Эбелина же с первого по десятый класс тройки с минусами получала, я кое-как ее в училище пристроил, дочь никуда брать не хотели…
— И вот что вышло! — взвизгнула доченька, появляясь в санузле. — Гектор, вы сидите не в унитазе, вы сидите в том месте, для которого сантехническое оборудование предназначено. Вы меня всю жизнь дурой обзывали, унижали, в насмешку отдали, как сказали матери: «Обучаться на какашкиных дел мастера». И что? Теперь вы от меня…
Я не удержалась от вопроса:
— Почему вы отца на «вы» называете?
— Потому что он все детство велел к нему во множественном числе обращаться! — заорала Эбелина. — Твердил: «Я профессор, а ты идиотка». И что? Где наш великий профессор мумийных когтей?
— Прилагательного «мумийные» не существует, — заявил Гектор, — когти у зверей! А я…
— А я защитила кучу диссертаций, выступаю на конгрессах, зарабатываю миллионы, — завизжала дочурка, — ты же сидишь в унитазе и сейчас…
В порыве гнева дщерь дернула за цепочку слива. Послышался гул, с бачка на Гектора упала веревочная лестница. За ней в унитаз рухнул водопад. Вода вмиг поднялась до краев и вытолкнула тощего дедулю из толчка. Гектор очутился на полу, встал, отошел к полотенцесушителю и воскликнул:
— У меня брюки мокрые.
— Высохнут, — топнула ногой ласковая доченька. — Я не могу с тобой работать! Ты фиговый ученик! И…
Договорить она не успела. «Нога», на которой держался бачок, медленно начала крениться вперед. Я поняла, что сейчас произойдет катастрофа, и резвой ланью кинулась в кабинет, а оттуда в коридор. Я вовремя проявила обезьянью прыть. Через секунду после того я очутилась за дверью, раздались грохот, звон и многоголосый вопль.
— Что там случилось? — испугалась Фаина, вскакивая.
— Думаю, у доктора в туалете упал бачок, — объяснила я, — его Эбелина чинила с помощью Гектора! Странные у вас сантехники!
— У нас работает Василий, — объяснила Фаина, — обычный мужик. В тот день, когда вы из комы вышли, он чинил бачок. А он сегодня сломался. И явились эти клоуны, сама их впервые вижу. Сначала я пускать их не хотела, позвонила зав АХО, он на меня наорал: «Стараюсь ради вас, и что? Васька заболел! Это замена! Они лучшие!
— Эту парочку надо Маслову сдать, пусть лучше с ними… — в сердцах воскликнула медсестра, не договорила и тут же замолчала.
Я навесила на лицо улыбку.
— Пойду гляну, что там, — протянула Фаина, — грохот знатный был, но никто в коридор не выбежал. Уж извините, похоже, доктор в шоке, не сможет он работу с вами продолжить.
— Не беда, — улыбнулась я. — А почему я других больных не вижу?
Фаина пожала плечами:
— Мы же специализируемся на реабилитации после комы. Сейчас вы одна такая.
— Одной скучно, телевизора в палате нет, радио тоже, — заныла я. Хоть бы поболтать с кем-нибудь.
— Отдохните немного, потом еще погуляете, — посоветовала Фаина.
