Хеппи-энд для Дездемоны

Дарья Донцова, 2007

Ну конечно, как же я, Виола Тараканова, могу отказать кому-то в просьбе! В мои планы совсем не входило менять профессию – мне и моей писательской работы хватает! – а все же согласилась подменить подругу. И оказалась вместо Ники Терешкиной… классной дамой в частной гимназии. Да только потрудиться на педагогической ниве практически не удалось, пришлось заняться любимым делом – расследованием преступления. А как же иначе, если убита подруга, та самая Ника?! Да еще так страшно! Ничего себе выступил ее муженек… Хотя, может, и не она погибла, а проститутка Настя. Но тогда где же Терешкина? И причем здесь продажный секс? Ой, что-то у меня концы с концами не сходятся…

Глава 6

К школьному зданию я примчалась за пять минут до звонка и обнаружила, что весь двор завален могучими деревьями. Между стволами бродил мужчина в спортивном костюме.

— Что случилось? — не утерпела я. — В Москве ночью бушевал ураган?

— Спокойно, мамаша, — прохрипел дядька и осторожно потрогал пальцем подбородок, на котором виднелся след от сильного ожога. — Все сделано для удобства вашего ребенка.

— Меня зовут Виола, — решила представиться я, прикидывая в уме, в каком месте лучше перелезать через бревна, — я временно работаю классной дамой в девятом «А».

— Лёня, — откликнулся собеседник, — я веду уроки физкультуры. Черт, болит!

— Как вы ухитрились обжечь подбородок? — спросила я.

— Рубашку гладил, — прозвучало в ответ, — об утюг приложился.

— Лицом? — изумилась я. — Вот странно.

— Ничего удивительного, — закряхтел физкультурник, стараясь откатить в сторону толстенное бревно. — Вверх его поднял — а как иначе под воротником погладить? — ну и того, прижег кожу.

— Не надо низко наклоняться, — улыбнулась я, — лучше отрегулировать гладильную доску по своему росту.

— Какая, на фиг, доска? — удивился мужик. — Сорочка на мне была.

— Вы решили гладить одежду, натянув ее на себя? — попятилась я.

— Я всегда так делаю, — кивнул Лёня, — это очень удобно.

— Вполне вероятно, — согласилась я, — во всяком случае, оригинально, я впервые слышу о таком способе. Ой, опаздываю! Где тут можно перелезть?

— Левее иди! — посоветовал физрук.

— Зачем только замечательные дубы погубили? — вырвалось у меня.

— В целях безопасности, — объявил Лёня. — Чтобы в случае штормового ветра их не повалило и не поубивало детей, гуляющих во дворе. Мы за них ответственны в радиусе двадцати метров от здания гимназии. А родители у каждого с деньгами, мало в случае неприятности никому не покажется.

Я остановилась, так и не перескочив через очередной ствол. Однако замечательно придумало местное начальство! Правда, поступили они нелогично. Предположим, неохватные дубы могут свалиться во время непогоды. А как насчет стекол? Их может выбить порыв ветра, осколки попадут на детей, поранят их. Или лестница со скользкими ступенями? Школьники могут упасть, сломать ноги. Или весь пролет рухнет из-за некачественного бетона. Далее — библиотека. Кажется, самое спокойное место на свете, ан нет: возьмет ученик книжку, начнет читать на ходу, налетит на стену, получит сотрясение мозга… До абсурда легко довести любую ситуацию, и мне очень жаль деревья, ставшие жертвой людской глупости.

В класс я вошла в тот момент, когда учительница, дама преклонного возраста, мрачно сказала:

— Все посмотрели туда, где я стою!

— Извините, — прошептала я и втиснулась за последнюю парту.

Тут же, распространяя запах дорогого одеколона, ко мне подсел Тима.

— Привет, — зашептал он.

— Доброе утро, — отозвалась я.

— Чего в нем хорошего?

— Кто-то сегодня умер, а ты жив, — оптимистично отбила я мяч.

— Ну да, — согласился Тима, — я не думал так. Смотри, прыщи проходят! А кролик такой прикольный — лучше всяких кошек. У мамы на них аллергия, поэтому взяли кроля.

— Кого? — удивилась я.

— Ты же посоветовала котенка купить. Забыла? — удивился паренек.

— Ах да! — вспомнила я. — Хватит болтать, лучше слушай учительницу. Кстати, это какой урок?

— Первый, еще шесть сидеть, — грустно протянул Тима.

— Я про предмет спрашиваю.

— Литра, — еще сильней поскучнел он.

— Все, молчим, — приказала я и уставилась на училку.

— Итак, дети, — щебетала та, — давайте спросим себя, как нам придется на лесоповале с тачкой?

Интересный вопрос. Думаю, ответ на него однозначен: плохо всем будет! И зачем эта бабуля, похожая на раскрашенную мумию, задает его девятиклассникам? Кстати, уместно ли обращаться со словом «дети» к аудитории, состоящей из двухметровых парней, на могучих плечах которых трещат форменные пиджаки, и девушек, чьи необъятные бюсты туго обтягивают нарочито скромные блузки?

— Ну-ка, — вещала училка, — детки, поднимем правые руки! Внимание — именно правые! Тех, кто вытянул левые, спрашивать не стану. Андреев!

— Да? — лениво откликнулся Тима. — Чего?

— Почему не слушаешь?

— Че я сделал? Сижу тихо.

— А какую руку поднял?

— Ну… ту самую… нужную, — беззлобно ответил лодырь.

— Давай уточним имя.

— Чье?

— Руки, — топнула ногой училка. — Ну-ка, назови ее!

Я постаралась не рассмеяться. Бедная бабуля перепутала расписание, посмотрела не в ту графу и, похоже, полагает, что беседует с первоклассниками. Может, тактично сообщить ей об ошибке?

— Как зовут твою руку? — не успокаивалась преподавательница.

— Не знаю, — растерялся Тима. — Как-то до сих пор она без имени жила.

— Ай, ай, ай, деточка, нехорошо! Ну, не расстраивайся, сейчас тебе товарищи подскажут. Детки, Тимочка нуждается в вашей помощи. Давайте скажем хором, как зовут его ручку?

— Оглобля.

— Грабка.

— Клешня, — одновременно прозвучало в классе.

Старушка прижала к враз покрасневшим щекам маленькие, словно кукольные, ладошки.

— Попытайтесь еще раз.

— Хваталка? — предположила блондиночка с первой парты.

— Типа пятерня, — заявил брюнет, сидевший в углу.

— Мочилка! — заорал юноша с лицом хитрого ангела.

— Костя! — подскочила бабуля. — Как? Мочилка? Но почему? Ну что за слово!

Я опустила взгляд в парту. Варианты «оглобля», «грабка», «клешня», «хваталка» и «типа пятерня» не вызвали у педагога изумления, ее насторожила лишь «мочилка».

— Очень просто, — охотно пояснил Костя. — Чем людей мочат? Руками.

— В принципе, ты прав, — заулыбалась учительница. — Человека купают в реке или море при помощи рук, но…

Школьники довольно захихикали.

— Варвара Михайловна, — снисходительно перебил даму Костя, — я не про воду говорил. Мочить — это значит прихлопнуть.

— Хлопнуть? — распахнула наивные голубые глаза Варвара Михайловна. — Деточка, ты путаешь глаголы. Подойди ко мне после занятий, составим словарик.

— Прихлопнуть, кокнуть, ваще прибить на хрен, — принялся загибать пальцы Костик.

— Ой, ой, ой! — замахала ручонками литераторша. — Я совершенно не приемлю современной речи. Невозможный язык. Давайте учиться говорить красиво. Временно откладываем вопрос про руку Тимы и разыграем сценку. Костя, Маша, идите к доске.

Юноша встал. На запястье у него болтались дорогие часы, галстук придерживала заколка со сверкающими камнями. Девочка выглядела не хуже, она тоже не обошлась без драгоценностей — они сверкали везде: в ушах, на пальцах, шее и даже на поясе, подчеркивавшем тонкую талию.

— Отлично, — сказала Варвара Михайловна. — Костя, ты случайно встретил Машу, она тебе нравится, хочешь позвать ее в кино. Ну, что ты ей скажешь?

— Она мне ваще никак, — скривился Костя, — типа пошла на фиг. Жирная и тупая!

— На себя глянь! — не осталась в долгу Маша. — Лучше жабу съесть, чем с Костяном по стриту рассекать. Нашелся, блин, сын всех обезьян!

Класс заржал.

— Дети, дети! — заметалась у первого ряда столов литераторша. — Это же как в театре! Думаете, актеры, изображающие Ромео и Джульетту на подмостках, обожают друг друга в реальной жизни?

— В реале нет, — признал Костя. — А че, пятерку поставите за хохму?

— Непременно, — пообещала училка. — Начинайте.

— Суперски! — пришла в восторг Маша. — Привет, Костян.

— Ну, че? — попытался изобразить улыбку юноша.

— Ваще, дела ниче?

— Ниче.

— А ваще как?

— Ваще супер.

— Типа в кино не того?

— А ваще там че?

— Ну… да мне по фигу че! Подорвались!

— Стоп! — подпрыгнула Варвара Михайловна. — Секундочку! Это же нечеловеческая речь.

— А чейная? — хором спросили Маша с Костей.

— Обезьянья! — запальчиво сказала литераторша. — Так нельзя. Повторяйте за мной. «Добрый день, Машенька! Как твои дела? Спасибо, Костик, не жалуюсь на жизнь. Дорогая Маша, я очень хочу пригласить тебя в кино. Как ты думаешь, родители разрешат тебе пойти на фильм „Война и мир“? Огромное спасибо, Костя, сейчас я спрошу у мамы». Вот так выглядит разговор двух хорошо воспитанных школьников.

— Кондово! — заржал Тима. — А че с моей рукой? Не понял прикола с ее именем.

— Тимофей, — укоризненно покачала головой Варвара Михайловна, — это же очень просто. Ручки называются правая и левая. Когда учитель задает вопрос, воспитанный школьник всегда тянет ту, которой пишет, а ты поднял другую.

— Дура, — прошипела девушка, сидевшая через проход от меня.

Я глянула в ее сторону, и она моментально сорвала с головы широкий обруч — темные завитые пряди упали вперед и скрыли от меня лицо девочки.

— Неужели до сих пор ты не научился находить нужную ручку? — надрывалась Варвара Михайловна. — Ай, ай, ай… Сейчас объясню. Положи ладони на парту!

Тимофей неожиданно послушался.

— Смотри, — возбудилась старушка, — правая рука — это та, у которой большой палец слева. И вся премудрость.

Я не удержалась и хихикнула, Тима ошалело рассматривал свои ладони.

— Сука, — прошипели сбоку.

Я резко повернула голову. Ничего не произошло, темные волосы грубиянки надежно скрывали ее лицо.

— Ваще офигеваю! — простонал Тима. — Правая та, где палец слева, а левая…

— С пальцем справа, — захлопала в ладоши Варвара Михайловна. — Правда, здорово? В природе все продумано.

Прозвучал звонок, школьники разом вскочили и ринулись к двери.

— Деточки, погодите! — заволновалась Варвара Михайловна. — А домашнее задание?

— Может, не надо? — попросил Костя, оборачиваясь.

— Хорошо, — неконфликтно согласилась училка. — Погода прекрасная, лучше в парк сходите, покатайтесь на саночках.

Учитывая, что за окном вовсю цветет май, предложение воспользоваться санками звучало дико.

— Но не забудьте повторить пройденную сегодня во время урока тему, — занервничала, осознав собственный промах, Варвара Михайловна. — Николай Васильевич Гоголь, «Мертвые души»…

Вместе с галдящими детьми я выпала из кабинета и запоздало изумилась. Надо же, оказывается, девятиклассники сегодня изучали бессмертное творение великого писателя! А мне показалось, что они занимались всякой ерундой.

Идти в учительскую не хотелось. Посмотрев на часы, я отошла в самый дальний угол коридора, где виднелся выход на аварийную лестницу, вытащила мобильный и набрала хорошо знакомый номер.

— Селиванов! — грянуло из трубки.

— Витенька, привет, — обрадовалась я тому, что мой знакомый находится на рабочем месте.

— Это кто? — слегка сбавил тон приятель.

— Вилка.

— А! И чего тебе надо? — весьма нелюбезно поинтересовался тот, кто провел в свое время на нашей кухне не один час.

— Сделай одолжение, помоги! Есть такой человек, Василий Ярцев, он убил свою жену, Веронику Терешкину…

— Нет! — резко перебил меня Витя.

— Что «нет»? — удивилась я.

— Все, — сурово ответил Селиванов. — Забудь мой телефон. Навсегда! Мне без разницы, кто из вас кого бросил, но я работаю с Олегом не один год и…

Я быстро нажала на красную кнопку. Понятно. Когда расходишься с мужем, прежние приятели тоже делятся на две части. Селиванов теперь в лагере Куприна, и никакой обиды на Витьку я не держу — так фишка легла. Вопрос в другом: к кому мне обратиться? Если Витя столь нервно отреагировал на мой звонок, то, вероятно, и остальные выплеснут негатив.

Тягостные размышления прервала дрожь мобильного, не посмотрев на дисплей, я ответила:

— Алло.

— Доброе утро, — произнес до отвращения знакомый голос. — Это Олег, так сказать, твой экс-супруг. Узнала?

— Естественно, — стараясь казаться равнодушной, ответила я. Было бы странно сказать иное.

— У тебя проблемы? — поинтересовался Олег.

— Нет.

— Да? А у Селиванова сложилось иное мнение.

Я обозлилась на Витьку. Вот мерзавец! Сначала послал меня, а сам незамедлительно доложил начальству о своем патриотическом поступке. Лизоблюд и подхалим! Ему наплевать на годы дружбы, он хочет выслужиться перед своим шефом — Куприным.

— Меня вчера назначили большим начальником, — вдруг заявил Олег.

— Поздравляю, желаю удачи! — быстро отреагировала я. — Извини, я тороплюсь, опаздываю…

— Тебя интересует дело Василия Ярцева?

Ну, Селиванов, погоди, столкнемся когда-нибудь на узкой дорожке!

— Могу помочь, — предложил Олег. — Напоминаю, я теперь шишка.

— Спасибо, но я привыкла обходиться собственными силами. Прости, спешу.

— Нам обязательно становиться врагами? — тихо спросил бывший муж.

— Разбежавшиеся супруги редко мирно пьют чай на общей кухне, — не удержалась я.

— Ты все еще обижаешься на меня? Могу в сто первый раз повторить: я свалял дурака. Кстати, твоя последняя книга просто замечательная, — начал откровенно вилять хвостом Куприн.

— Слово «последняя», примененное к произведению писателя, всегда его раздражает. И с какой поры ты увлекся детективами? — съязвила я. — Да еще не крутыми мужскими историями, а глупыми бабскими поделками?

— Я сказал Селиванову, что все просьбы Вилки следует выполнять на раз-два, — отчеканил Олег, — что, обижая тебя, он оскорбляет меня.

Ну надо же! Оказывается, развод способен изменить мужчину в лучшую сторону.

— Так что с Ярцевым? — поторопил меня Куприн.

— Ты можешь с ним побеседовать? — сдалась я. В конце концов, вовсе не стыдно принять помощь от бывшего мужа.

— Легко, — заверил Олег.

— Спроси его: где Ларсик?

— Это кто?

— Василий в курсе.

— Ну… ладно, — согласился Куприн, и я снова удивилась его поведению.

Произойди подобный разговор год назад, муж бы так легко не сдался, устроил бы мне допрос с применением пыток и выжал из меня всю информацию.

— Позвоню, когда выясню, — добавил Олег.

— Буду очень благодарна.

— Право, не стоит.

— Нет, нет, ты потратишь свое время.

— Ничего страшного, я абсолютно свободен.

— До свиданья, еще раз огромное спасибо.

— Непременно звякну в ближайшие часы, нет необходимости меня благодарить, женщине следует помогать.

Я сунула мобильный в карман. Черт возьми, мы с Олегом сейчас разыграли сцену, сильно смахивающую на ту, которую Варвара Михайловна репетировала с Костей и Машей. Литераторша бы одобрила бывших супругов — вежливые, ласковые, точь-в-точь медовые пряники с начинкой из сгущенки, покрытые толстым-толстым слоем шоколада с сахарной глазурью! Вы способны слопать медовый пряник с начинкой из сгущенки, да еще покрытый толстым слоем шоколада с глазурью? Я нет. Меня уже от одного названия тошнит. «Не следовало обращаться к Олегу, — начала я себя корить. — Вилка, ты кретинка!»

Внезапно с черной лестницы послышался сдавленный кашель. Я толкнула дверь и увидела ту самую брюнеточку, которая шептала «дура» и прочее во время урока литературы. Сейчас девушка снова собрала волосы, в правой руке она держала зажженную сигарету.

— Курить нехорошо, — сказала я.

— Да пошла ты, — еле слышно ответила школьница и шмыгнула носом.

Я оглядела тоненькую фигурку. Похоже, девица сильно нервничает, вон как у нее трясутся руки. И вроде она недавно плакала: нос красный, глаза опухли.

— Зажигалка есть? — спросила я.

— А те зачем? — агрессивно поинтересовалась девушка.

— Да вот, прикурить хочу!

— Значит, мне вредно, а тебе можно?

— Ага, — весело ответила я. — Таковы взрослые! Внушают младшему поколению некие правила, а сами их никогда не соблюдают. Дедовщина еще похуже, чем в армии. Но ты не расстраивайся, лет через двадцать сама такой станешь. Кстати, в школе лучше не дергать учителей за усы. Изображай паиньку, кивай преподам, улыбайся и сиди смирно. Тогда никаких проблем не будет.

— Не хочу их слушать! — топнула брюнеточка. — Гоблины!

— Дурочка, — усмехнулась я. — Про мимикрию слышала?

— Чего? — напряглась она.

— Мимикрия — умение живого существа изменять свой внешний вид. Допустим, гусеница прикидывается веткой, чтобы ее не сожрала птица. Вот так и в школе — нужно изображать конфетку. Выйдешь за ворота и живи, как хочешь.

— Не желаю под них подделываться! Не доставлю им такого удовольствия!

— Так ведь это ради тебя самой, — засмеялась я. — Лицемерие — замечательное качество, овладеешь им и прослывешь лучшей.

— Гадость!

— Скажи, как удобнее есть мясо? Резать на кусочки или откусывать?

— Ну… зубами легче.

— Но ты пользуешься ножом. Значит, лицемеришь.

— Прикольно, — вдруг улыбнулась девушка. — А ты ничего! Меня зовут Валентина Красноносова. Правда, жесть?

— Мне достался более экстремальный вариант, — ухмыльнулась я. — Разреши представиться — Виола Тараканова.