Шоколадное пугало

Дарья Донцова, 2018

Если вы заботитесь о своем здоровье, не читайте до обеда книг по оккультизму и магии! Эх, да только некому было дать такой совет Владимиру Сиракузову, когда он начал увлекаться эзотерической литературой. Вот и снесло преуспевающему бизнесмену крышу – сам дьявол собственной персоной начал к нему являться. Татьяна Сергеева, начальница особой бригады, к которой он обратился за помощью, так и решила – напрочь снесло. Но что это достает Сиракузов из портфеля? Что это за лист пергамента с печатью и бурым пятном? Да, подтверждает Владимир, это договор с дьяволом о продаже души. Скрепленный кровью. Экспертиза показала – его, Сиракузова, кровью. Вот это поворот! Но Танюше по плечу и нечистую силу на чистую воду вывести!

Глава 7

После моего рассказа о дьяволе в гостиной дома Сиракузова стало тихо.

Чтобы нарушить тягостную тишину, я спросила:

— Как здоровье Владимира?

Лариса быстро ответила:

— Муж в тяжелом состоянии, — и улыбнулась.

Поверьте, это не было светской улыбкой. Нет, у жены Сиракузова блестели глаза, и в придачу из груди вырвался смешок.

— Ларочка, — низким голосом произнесла ее мать, Аглая Борисовна, — сделай одолжение, принеси мою шаль. Вроде она была в столовой, на кресле.

Лариса поспешила к двери.

— Вас смутило, что Лара улыбается? — прямо спросила теща Владимира, когда ее дочь покинула комнату.

— Немного удивило, — призналась я.

— Дочь так всегда на стресс реагирует, — сообщила Аглая Горелова и кашлянула, — в школе на нее постоянно педагоги жаловались: получит двойку — хохочет. Отругают за поведение — смехом заливается. Ее даже из одного учебного заведения выгнали, несмотря на то, что Николай за свой счет им здание отремонтировал и пообещал вдобавок новую мебель купить. Классная руководительница, когда я документы Лары забирала, посоветовала: «Покажите ребенка психиатру. С головой у вашей дочери беда!» И я с перепугу поволокла Ларочку к специалисту.

Аглая Борисовна сложила руки на груди.

— Наша семья далека от медицины. Мои родители очень простые люди: мать — бухгалтер на кондитерском предприятии, отец — мастер на ткацкой фабрике. Денег у нас никогда много не было. Зато конфет всегда полный буфет. Обычно дети сладости выпрашивают, а я их терпеть не могла. Мне в те годы хотелось съесть кусочек колбаски, но мама ее редко покупала, для нас полкило любительской было роскошью. И замуж я выходила за парня, у которого не было ни кола ни двора, за сироту без штанов лишних. Коля работал мастером на шоколадной фабрике, где моя мама в бухгалтерии служила. Я с ним познакомилась, когда к ней зашла, а Горелов в этот момент бюллетень принес. Родители мои погибли. Но я считалась богатой невестой, у меня после их кончины осталась собственная двухкомнатная квартира. Это и сейчас неплохо, а в прошлом веке редкость. В то время или зять у тестя с тещей селился, или невестка к свекрови со свекром прописывалась. Скажи мне кто, что однажды мы с Колей будем отмечать годовщину нашего брака в Версальском дворце под Парижем, привезем туда почти тысячу гостей…

Аглая рассмеялась.

–…послушала бы я красивую историю и… конечно, не поверила бы в нее. Когда прошел первый год нашей совместной жизни, у нас не было ни копейки. В прямом смысле этого слова. Коля тайком от меня вагоны разгружал, хотел мне устроить праздник. Утром восемнадцатого июля он мне подарил три гвоздики, а вечером повел в Парк Горького, мороженым угостил в кафе. Вот это был подарок!

Аглая Борисовна взяла чайник.

— Танечка, пейте, чай я из Парижа привожу. Зачем я в воспоминания ударилась? Просто объясняю, что врачей знакомых тогда у нас не было. Я, наивная, с Ларой в районную поликлинику пошла, местный педиатр меня выслушала и диагноз мигом поставила: «Шизофрения у девочки. Точно».

Горелова смахнула со стола крошки.

— Направление в диспансер хотела выписать, да я догадалась его не взять. Долго все рассказывать. В конце концов нам повезло найти отличного доктора, он объяснил: девочка психически здоровее многих. Ее смех в момент горя, тревоги, усталости, страха — защитная реакция. Это не лечится. Можно ли изменить цвет глаз? Нет. Да и зачем? То же самое с психикой. Есть люди, которые от ужасной новости рыдают, а есть те, что смеются.

— Мамочка, шали в столовой нет, — сказала Лариса, входя в гостиную, — я все обыскала.

— Значит, я в другой комнате ее бросила, — спокойно отреагировала Горелова, — да я уже чаем согрелась.

— Владимир верующий человек? — спросила я.

Лариса села в кресло.

— Ну… как все мы. На Пасху яйца красим, куличи печем. В церковь не ходим, некогда. Но Бога уважаем. Если полагаете, что у супруга крыша от религиозности поехала, то навряд ли.

— У нас с Володечкой очень доверительные отношения… — начала Аглая.

— Это правда, — засмеялась Лариса, — вечно мама и муж шушукаются. Он ей о своих делах постоянно рассказывает.

— Вова мне как сын, — подтвердила Аглая, — он замечательный. Но про историю с дьяволом я впервые сейчас услышала. А ты, Ларочка?

— Ничего он мне про Мефистофеля не рассказывал, — ответила дочь.

— Ваш муж пьет какие-нибудь лекарства? — обратилась я к Ларисе.

Та взглянула на мать.

— Аспирин, — начала перечислять Аглая, — кардиологи его всем прописывают, я сама его тоже по утрам глотаю. Омега-три еще. Володечка молодой, но он следит за собой. Не разжирается, как некоторые. Отвратительно, когда человек похож на бочку сала. В особенности бабы. Если народ послушать, ни у кого денег нет, все голодают. Гляньте на прохожих! По тротуарам семенят центнеры сала! А потом вопят — муж меня бросил!

Теща Сиракузова прищурилась:

— Хотя не в красоте дело. Посмотрите на меня! Я крупная, широкая, черты лица мужиковатые, от возраста поплыла немного. Не от котлет, от лет развезло.

Я открыла рот, но Аглая не дала мне и слова произнести.

— Ой, не надо возражать! Я ношу сорок второй размер обуви. Не женская у меня фигура, скорее, как у парня. Плечи широкие, задницы нет. На конкурсе красоты мне не победить. Нос картошкой! Кисти — лопаты, пальцы короткие. Но Николай меня ни на одну мисс Мира не променял бы. Почему? Потому что я ему была верным другом, за мужа всех порвать могла! И…

Из коридора раздался крик.

— Ой, ой! Случайно получилось!

— Немедленно вон! — заорало визгливое сопрано, — сию секунду!

— А зарплата?

–…тебе, а не деньги, — выматерились в ответ.

— Нет, нет! Мне очень деньги нужны!

— Что там случилось? — возмутилась Горелова и взяла телефон. — Кристина, немедленно выясни, что за галдеж и лай, когда… Что? О! Боже!

Аглая схватилась за сердце.

— Мамочка! — испугалось дочь.

— Розанна, — прошептала дама, — ее убила новая горничная. Шею ей свернула!

У меня по спине пробежали мурашки, Лариса прижала ладони к щекам.

— Ужас! Боже! Что теперь делать?

— Не знаю, — пробормотала мать, — она мертва. Моя Розанна! Столько надежд с ней было связано. Девочка, любимая!

— Похороним ее по высшему разряду, — залепетала Лара, — с оркестром, военным салютом, гроб из красного дерева, поминки в Большом зале.

Аглая встала.

— Ты считаешь, что меня это утешит? Розанна умерла! Какую домовину ей ни закажи, она не оживет.

Хозяйка ушла, мы с Ларисой остались вдвоем, обе молчали. Когда тишина стала тягостной, я решила ее нарушить.

— Могу вам чем-то помочь?

— Увы, нет, — вздохнула Лара, — Розанчик такая хрупкая, нежная, я боялась ее даже по голове погладить. Пока мамы нет, узнаю подробности у управляющей.

Жена Владимира взяла трубку, и тут в комнату вошла худенькая женщина в сером платье.

— Лариса Николаевна, Аглая Борисовна просто убита гибелью Розанны, рыдает. Я подумала, может, вы в ее отсутствие разберетесь в том, что случилось.

— Да, Кристина, спасибо, — кивнула дочь олигарха, — я как раз хотела вам звонить.

— Сегодня утром после обучения к работе приступила новая горничная Варвара, — монотонно завела рассказ управляющая, — рекомендации у нее идеальные. Федор ее по всем базам проверил, не нашел ничего настораживающего. Я бабе все объяснила, решила сначала поручить простую работу: чистить дверные ручки. Понаблюдала, как она справляется, осталась довольна. Старательная, аккуратная, понятливая. И оставила ее одну. Подумать не могла, что эта, слова не подберу подходящего, фря, отполировав наружную ручку двери мастерской и начав обрабатывать внутреннюю, увидит Розанну! Та сидела на диване. Девка решила ее приласкать, взяла в руки… и уронила.

— Что? — ахнула Лариса. — Да как она посмела! Ты ее предупредила, что ничего в комнатах трогать нельзя?

— Каждый день двадцать раз повторяла, дятлом в макушку стучала, — заверила Кристина, — она же не сразу получила право на самостоятельную работу. Месяц стажировалась, мыла-драила помещения в паре с Люсей. Та ее хвалила.

— Вот вам и отличные рекомендации, — расстроилась супруга Сиракузова. — Что теперь делать? Может, Розанну есть шанс реанимировать?

— Там головы совсем нет, — прошептала Кристина, — череп в ошметки!

— А маме по телефону сказали, что шея сломана, — удивилась Лариса.

— И это тоже, — всхлипнула Кристина. — Господи, как жалко Рози! Такая красивая! Прелестная. За хозяйку страшно! Вдруг ей плохо станет? Простите, Лариса Николаевна, может, заранее Глеба Харитоновича позвать? Пробки на шоссе. Вдруг врач понадобится, вызовем его, а он застрянет, не дай бог! Лучше подстраховаться!

— Хорошая идея, — одобрила Лариса, — ступай, дорогая. К тебе нет никаких претензий. Горничную вон гони, прямо сейчас.

— Я уже предупредила ее об увольнении, так нахалка потребовала деньги за месяц стажировки! — наябедничала управляющая. — Да по-хорошему это она нам должна заплатить за обучение. Уж извините, я от гнева орать в коридоре начала, но…

— Кристина, — остановила поток негодования Лариса, — выдайте девице оговоренную сумму, и пусть немедленно проваливает.

— Вы слишком добры! — воскликнула Кристина.

— Человек работал, значит, его надо рассчитать, — менторским тоном сказала дочь Аглаи. — Где Марк?

— В мастерской, — вздохнула прислуга.

— Пусть сделает гроб. Объясни, для кого. Бархат. Парча, золотая вышивка. Высший разряд! — распорядилась Лариса. — Вот только не знаю… Людей на третий день закапывают. А как быть с Рози?

— Ее все обожали, — всхлипнула Кристина, — для нас Розанна была как человек.

— Согласна, — кивнула Лариса, — значит, так! Сейчас обсужу кое-какие проблемы с Татьяной. А ты подготовь список гостей, тех, кто посетил мамин день рождения в этом году.

— Праздновали скромно, — напомнила управляющая, — сто человек всего было.

— Приглашения им на похороны и поминки отправь, — протянула Лариса. — Ты поняла, да?

— А где ее упокоят? — шепотом спросила Кристина.

— Думаю, в розарии, там, где могила Поля.

— Он от старости умер, — заплакала Кристина, — а Рози! Она только родилась! И вы еще деньги швали, которая ее убила…

— Кристина, нам всем тяжело, — остановила рыдания управляющей Лариса, — держи себя в руках. Слово «шваль» цензурное, но употреблять его не стоит. Получается, что ты приняла на службу недостойного человека. Выпей кофе! И… Так! Ступай, угостись конфетами, которые мне из-за границы возят, я их никому пробовать до сих пор не разрешала. Коробка в спальне, в шкафу. Пусть тебя шоколадка утешит. И помни: я никого не угощаю своим любимым лакомством. Только тебя сегодня за твое отличное поведение. Умойся, успокойся и приступай к исполнению своих обязанностей. Иногда случается нечто такое, что невозможно исправить. Смерть — это навсегда. Лучше это принять и жить дальше. Мы не забудем Рози.

Кристина убежала. Лариса издала протяжный стон.

— Как трудно с людьми! Иногда я так устаю от необходимости кого-то поучать, что мигрень начинается. Вы, как начальница, меня поймете!