Шоколадное пугало

Дарья Донцова, 2018

Если вы заботитесь о своем здоровье, не читайте до обеда книг по оккультизму и магии! Эх, да только некому было дать такой совет Владимиру Сиракузову, когда он начал увлекаться эзотерической литературой. Вот и снесло преуспевающему бизнесмену крышу – сам дьявол собственной персоной начал к нему являться. Татьяна Сергеева, начальница особой бригады, к которой он обратился за помощью, так и решила – напрочь снесло. Но что это достает Сиракузов из портфеля? Что это за лист пергамента с печатью и бурым пятном? Да, подтверждает Владимир, это договор с дьяволом о продаже души. Скрепленный кровью. Экспертиза показала – его, Сиракузова, кровью. Вот это поворот! Но Танюше по плечу и нечистую силу на чистую воду вывести!

Глава 5

Телефон опять затрезвонил.

— Привет, это я, — как ни в чем не бывало сказал Леша, — спаси! В шесть утра меня разбудила звонком Ирина Леонидовна, конкретно так заявила: «Алексей! Слушай сюда! Если принесешь начальнику любую еду, кроме свежих огурцов и петрушки, я тебе враг до могилы! Твоей! Без базара говорю! Чисто конкретно! Велю своим людям твой труп в лесу закопать».

— Во как! — восхитилась я. — Сурово. Надо послушаться. Ирина Леонидовна такая, как скажет, так и сделает.

— А сейчас Иван Никифорович отправил меня в кафе «Бабуля-котлетка», — простонал Епифанов, — велел принести бургер!

— О!

— Двойной!

— О-о!

— С особым наполнителем!

— Каким?

— Тройной бекон!

— Ого!

— С майонезом!

Я икнула.

— С чем?

— Майонезика велел побольше налить на мяско, — уточнил Алексей, — плюс три порции картофеля фри. Еще молочно-шоколадный коктейль, пирожки с малиной.

— Пирожки, не пирожок? — уточнила я.

— Ага! Три штуки, — наябедничал секретарь.

— Мда!

— Хлеб!

Я подпрыгнула.

— Так в бургере хлеб есть! Зачем ему еще?

— Иван Никифорович очень любит шоколадное масло, которое в «Бабуле-котлетке» дают.

У меня пропал дар речи.

— Таня, — позвал Алексей, — Тань! Ты тут?

— М-м-м, — промычала я, — значит, шоколадное маслице?

— Да, а как его без хлеба съешь?

— Никак, — согласилась я, — разве что на язык намазать.

— Ой, ну ты и сказала, — засмеялся Леша, — Иван Никифорович его с нарезным любит. Всегда так ест.

Меня охватило негодование.

— Всегда?!

— Иногда босс просит вместо обычного белого хлеба сдобную булочку принести, — с готовностью уточнил порученец.

— Вкусно, наверное, — пробормотала я.

— И вот проблема, — вновь пригорюнился парень, — если я принесу ему, как обычно, обед…

— Как обычно, — эхом повторила я.

–…а Ирина Леонидовна об этом узнает, — продолжал Алексей, которого совершенно не смутил мой тон, — то она меня уроет. А если я не притащу жрачку, получу люлей от босса. Куда ни глянь, повсюду тридцать восемь. Что делать, Тань?

Я молчала. Алексей рассуждал дальше:

— С другой стороны, если активировать логику… Ну откуда мать шефа узнает, что он лопал? Иван Никифорович хитрый! Перед тем как обедать, он пиджак, рубашку снимает и халат надевает.

Ко мне вернулся дар речи.

— Зачем ему халат?

— Босс мегапрофессионал в сыскном и разведывательном искусстве, — с восхищением сказал Леша, — я учусь у него каждый день. Задал шефу тот же вопрос, когда он мне велел халат купить и в шкаф в кабинете затырить. Иван Никифорович ответил: «Леша, агенты проваливаются на мелких деталях. И многие забывают про запах. У большинства женщин не носы, а анализаторы воздуха. Вот поем бургеров, вернусь домой, мать меня обнимет и скривится: «Сын! Ты лопал булку с котлетой!» Мама фастфуд считает кошмаром, по ее мнению, съесть бургер — это хуже, чем родину продать! И нюх у нее, как у собаки на таможне. Еще она на рубашке пятнышко от майонеза-кетчупа заметить может. Поэтому я снимаю верхнюю одежду, халат мне в помощь. Домой вернусь в чистой сорочке, без запаха котлет. Выкинь из шкафа старый, он весь грязный, в потеках от соусов, купи новый». Понимаете, какой могучий ум у босса?

— Угу, — протянула я, — могучий, как дуб!

— Никак Ирина Леонидовна не узнает, — повеселел Алексей, — хорошо, Таня, что я тебе позвонил. Хоть ты и ничего путного не сказала, да в голове у меня просветлело. Пошел за жратвой.

— Иди, иди, — пропела я, — только завещание сначала составь.

— Зачем? — поразился секретарь. — Я умирать не собираюсь.

— А придется, — прошипела я, — потому что тебя Рина убьет, и права будет! Травишь Ивана Никифоровича! Таскаешь ему вредную жрачку!

— Да как она узнает!

— Ей я прямо сейчас позвоню, про халат доложу, — мстительно сказала я.

Алексей ойкнул и отсоединился, а я, красная от негодования, въехала в подземную служебную парковку. Бургер с тройным беконом и майонезом? Хлебушек с шоколадным маслом? Коктейль и пирожки?! Вот так диета! А несчастная жена боится даже посмотреть на одну крохотную конфетку?!

Вне себя от злости я поднялась в офис, вошла в переговорную, увидела членов бригады за круглым столом и мрачно сказала:

— Итак! Что мы знаем?

— К Сиракузову пришел дьявол, — отрапортовал Федя Миркин, — сделал ему шикарное предложение.

Наш психолог Михаил Юрьевич Ершов постучал карандашом по столу.

— В прежние времена большинство населения России исправно посещало храмы, и тогда явление сатаны кому-либо не казалось чем-то исключительным. Если веришь в Бога, то признаешь и существование нечистого. Люди читали на ночь молитвы при свече, в духоте, многим из-за отсутствия кислорода всякая ерунда мерещилась. Кстати, в девятнадцатом веке в дурдома помещали людей, которые представлялись убиенным царевичем Дмитрием, Наполеоном, Петром Первым. Сейчас сии персонажи из бреда практически исключены, ныне в психушках актеры Голливуда, человек-паук, агент ноль-ноль семь. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Думаю, первая встреча с сатаной у Владимира произошла на фоне гриппа или какой-то другой инфекции. При высокой температуре больной может бредить. Или ему снятся сны, которые он, проснувшись, считает реальностью. Не забудьте, в какой семье рос Сиракузов: мать — гадалка и доморощенный психолог, отец увлекался оккультными науками. Ясно, почему парню сатана явился. Вот ко мне в бреду мог Зигмунд Фрейд прийти.

— Но договор-то есть, — возразила я.

Илья Григорьевич Аверьянов поднял руку.

— По поводу пергамента. Он старый. Такой не выпускали более ста лет.

— И где сейчас его можно найти? — поинтересовалась Вера Трофимова, которую я совсем недавно взяла на работу.

— Обычно для подделки документов используют древние книги, — пояснил Илья. — Ранее, когда человек открывал томик, он всегда видел пустую страницу, ее называли шрифтблатт. Простите мой немецкий. В переводе — это лист для письма. Там автору полагалось ставить автограф или на нем шлепали свою печать собиратели библиотеки, или кто-то вам дарил книгу и писал поздравление с днем рождения, именинами, Рождеством. Потом листочек из экономии упразднили, сейчас он есть только в очень дорогих изданиях. Еще в старину перед иллюстрацией вставляли папиросную бумагу или вшивали кусок тонкого пергамента, чтобы сберечь картинку. Поэтому самый простой путь направиться в букинистический магазин, порыться на полках, найти томик со шрифтблаттом или вклейкой перед картинкой и совершить акт вандализма: выдрать лист. А вот с чернилами сложнее. Вернемся к нашему договору. Пергамент девятнадцатого века. Красящее вещество — современное, немецкого производства для ручек «Гораман».

— Чернила разные? — изумилась Вера.

— Почти все дорогие фирмы, выпускающие авторучки, делают свои, — снисходительно объяснил Аверьянов, — хотя если заправить «Гораман» продукцией «Стило», ничего не произойдет.

— Кто сейчас пользуется таким анахронизмом, как самописка? — удивился Федор.

Михаил Юрьевич вынул из портфеля замшевый мешочек.

— Я. И у каждого крупного руководителя перо есть, с его помощью подписывают договоры. Это традиция. Но ты прав. Массовый пользователь давно перешел на «шарик», а теперь он печатает на компьютере.

— Договор писал человек, который не учился каллиграфии, — продолжал Илья, — он просто постарался выписать «красивые» буквы с завитушками. Печать можно сделать на заказ. За короткое время тебе любую наваяют. Кровь! Вот это интересно!

— Собачья? Кошачья? — предположила я.

— Человеческая. Взята у Сиракузова.

— Правда? — удивился Димон.

— Именно так, — кивнул Аверьянов, — если хотите знать мое мнение: никакого дьявола, конечно, нет. Есть некий человек. Он знает о том, что Владимир в юности продал душу нечистому. И сейчас пугает Сиракузова.

— Он клялся, что никому не рассказывал о сделке, — возразила я.

— Он мог забыть, — пожал плечами Федя. — Разболтал спьяну, утром и не вспомнил.

— Владимир сказал, что не употребляет горячительного, — напомнил Коробков.

— Он старовер? — прищурился Миркин. — Или член общества воинствующих трезвенников? Мормон?

— На тему его религиозных взглядов мы не беседовали, — вместо Димона ответила я.

— Назюзюкался разок и все растрепал, — предположил Федя.

— В чем смысл сей акции? — осведомился Ершов. — Какова цель спектакля? Пришел сатана, напугал мужика. Дальше что?

У меня зазвонил телефон, я ответила:

— Да. Кто? Так. Ясно. Хорошо. То есть плохо.

— Что случилось? — не сдержал любопытства Димон, когда я положила трубку на стол.

— Есть ответ о цели спектакля, — пояснила я.