Парад женихов

Дарья Калинина, 2021

Ната даже в самых смелых фантазиях не могла представить, как буквально за несколько дней кардинально изменится вся ее жизнь. Буквально вчера она – бедная брошенка, от которой отвернулись все кавалеры, а сегодня – богатая наследница рано умершего дядюшки, который оставил ей баснословное состояние. Ушедшие от Наты поклонники выстраиваются в очередь, чтобы позвать девушку замуж. Но быть миллионершей нелегко – теперь ее жизнь в опасности…

Глава 3

В этот раз с Натой обошлись без всяких церемоний.

Время любезностей осталось позади, тут с ней обращались грубо, как с какой-нибудь деревяшкой или колодой.

Когда Ната попыталась протестовать, ей просто заткнули рот, дав сильнейшего тумака и пообещав:

— Будешь орать, свяжем и заткнем рот! Хочешь?

Ната замолчала и отрицательно замотала головой. Она решительно не понимала, что происходит. В голове царил какой-то хаос. Надышавшись дыма, да еще подавленная всем происходящим с ней, Ната утратила способность рассуждать логически. Она понимала лишь одно: из рук одних негодяев она попала в руки других, еще более жестоких. И вывод из всего этого напрашивался неутешительный. Ей нужно было бежать при первой же возможности, если таковая представится.

Кое-что поддерживало в Нате надежду. Тот первый старичок, назвавший себя Хранителем, он первое время очень резво бежал за ними. И водитель — здоровенный дядька тоже перебирал ногами неплохо. Правда, они все же упустили Нату и ее новых похитителей, но, судя по всему, знали, кто они такие. И если так, то могли преследовать их и попытаться отбить Нату назад.

Не зря же он Хранитель, а раз Хранитель, то ему полагается хранить то, что доверили.

«Или даже не те Хранители, а некая третья группа, которая тоже гоняется за мной, — пыталась убедить саму себя Ната, — назовем ее Хранители номер три! В самом деле, если есть Хранители номер один и Хранители номер два, почему бы не оказаться Хранителям номер три или даже четыре? Может, они вмешаются? И пока все эти Хранители будут драться между собой, у Наты появится неплохой шанс улизнуть».

Так она шептала, успокаивая себя, пока не привлекла тем самым внимание мужчины с белыми волосами.

— Что ты там бормочешь?

— Молитву.

— И кому же ты молишься?

Вопрос был странный, он явно заключал в себе какой-то подвох. Поэтому отвечать на него Ната не стала.

Но беловолосый настаивал:

— Отвечай!

— Кому надо! — огрызнулась Ната. — Сперва вы ответьте, кто вы такие и что вам от меня нужно! Вы тоже Хранители?

— Нет, я танцую в другом направлении. Если он Хранитель, то я Разрушитель.

— Значит, Хранители охраняют то, что вам предстоит разрушить? В этом смысл вашего м-м-м… танца?

— Ну примерно.

В ответе крылась для Наты неутешительная информация. Если для Хранителей она была Избранным Дитя, то для этих Разрушителей представляла объект для уничтожения.

— Значит, вы должны разрушить меня. Что же вы тогда со мной носитесь? Прикончили бы прямо там, в машине, да и все дела.

— Нет, так тоже нельзя. Ты слишком ценный приз, чтобы уничтожить тебя второпях и без должного уважения.

Значит, они еще планируют растянуть ее смерть на долгое время. Насладиться хотят. Понятненько!

Чем больше узнавала Ната про этих людей, тем острей жалела, что вообще ввязалась в эту историю.

Впрочем, у нее оставался еще один крохотный шанс, чтобы выбраться из беды самостоятельно.

— Я не та, которая вам нужна! — воскликнула она. — Эти тупые Хранители ничего не соображают. Им нужна была совсем другая девушка из нашего офиса, но она попросила прийти меня, и вот они меня схватили и куда-то повезли. А потом уже обманулись вы сами, думая, что раз Хранители везут меня, то я та, которая вам и нужна. А я совсем не та! Я ни им не нужна, ни вам!

Беловолосый Разрушитель приблизил к ней свое странное, изрезанное морщинами лицо.

Теперь, когда он был совсем близко от нее, Ната смогла рассмотреть его. И поняла, что морщины — это никакие не морщины, а шрамы, которые идут по всему его лицу. То-то ей с самого начала показалась морщинистая сетка на его физиономии какой-то странной и несимметричной.

— Где это тебя так угораздило? — невольно ахнула она.

Но Разрушитель лишь молча впился в нее взглядом. Что уж он там прочитал, осталось для Наты неведомым. Но, откинувшись, он улыбнулся весьма снисходительно.

— Неплохая попытка! Но ты — это ты. Благословенное Дитя, Избранная среди прочих, в этом нет никаких сомнений.

— И что же во мне вам открыло мою сущность?

— Знак.

— Какой знак?

— Вот этот!

И мужчина прикоснулся к небольшой отметине, украшавшей лоб Наты.

Она хотела сказать ему, что это шрам от перенесенной в детстве ветрянки, но не стала. Она внезапно поняла, эти двое никакие не сумасшедшие. Ну, то есть не настоящие сумасшедшие. Они просто сходят с ума от хорошей жизни. Денег у них обоих завались, это видно и по ухоженным рожам, и по прикиду, и по машинам. Всего у них навалом, катаются словно сыр в масле, но им скучно.

Нате приходилось слышать про очень богатых людей, которым доводилось до того заскучать, что они пускали себе пулю в лоб. Ну, чтобы немножко развлечься. Простым смертным, тянущим лямку от зарплаты до зарплаты, такого, конечно, не понять. Простому человеку жизненного экстрима хватает и без дополнительных усилий. Они им, можно сказать, просто по уши завалены. Чтобы выплатить ипотеку или даже взятую в кредит женой шубу, им нужно так изворачиваться и прыгать, что заскучать при всем желании не удастся.

Другое дело люди богатые, у которых всего вдоволь, работать им не нужно или не хочется. Вот и проводят время в поисках развлечений. Одни охотой увлекаются, другие путешествиями, третьи выбирают ролевые игры. Мужчины примеряют на себя роль Джона Сноу, а если женщина, то может стать Дейенерис Таргариен из той же «Игры Престолов» или кем-то еще.

Хранитель и Разрушитель — это тоже персонажи игры, в которую с увлечением играют эти два старичка. А Избранное Дитя — это необходимый им для продолжения игры шаг. Каждому нужно заполучить ее себе, вот они и тягают ее друг у дружки.

Как только Ната это поняла, она как-то удивительно быстро успокоилась, взяла себя в руки и начала хладнокровно размышлять.

Как же ей поступить? Ясно, что с этими психами ей не по пути, но как же от них удрать?

— Что это у тебя?

Ната поняла, что вопрос обращен к ней.

Задумавшись, она вертела в руках ту самую уточку из папье-маше, которую получила сегодня в подарок. Непостижимым образом птичка перекочевала вместе с ней из одной машины в другую. Впрочем, сумка тоже была при Нате, и Ната этому искренне порадовалась. Не все так плохо, если она успела прихватить сумку с собой.

Но Разрушитель со снежно-белыми волосами продолжал допытываться у Наты:

— Что это такое?

Он явно имел в виду птичку, которую Ната крутила в руках.

— Сам не видишь? Или не знаешь, что это такое?

Ната заговорила нарочито грубо. Никакого почтения к этому типу она больше не испытывала. Он не был опасным сумасшедшим, он был просто богатым бездельником, не знающим, как убить свое время. А раз так, то и церемониться нечего. Напротив, все это стало ее раздражать. Сначала она поверила, что ей светит некий главный приз, который она каким-то образом выиграла. Но теперь она поняла, что ничего привлекательного ей тут не светит, а потому и изображать видимость пай-девочки из себя тоже нечего. Если хотят ее убить, пусть получают ее такую, какая она есть. Никакого Избранного Дитя им больше не будет, а будет вконец обозлившаяся Ната.

Тем более что способ этот работал.

— Так ты и впрямь не та? Ты не Избранная? Ты — продавец?

— Никакая я не Избранная.

— Но каков Хранитель… Вот уж никогда бы не подумал, что и он…

— Он круглый болван!

Ната не боялась показаться грубой, ей этого даже хотелось. К тому же она видела, что Разрушитель с белоснежными волосами выглядит озадаченным.

— Ладно уж, — пробормотал он. — Раз такое дело… Ты мне ее продашь?

И он указал на птичку.

— Еще чего! Не для тебя приобретала!

Беловолосый прищурился:

— А если так?

Ната не поверила своим глазам. Он держал перед ней сложенные веером пятитысячные купюры. Держал так небрежно, словно это были никчемные бумажки. В руках у этого типа было не меньше десяти таких бумажек, а считать Ната всегда умела неплохо. И уж умножить пять на десять точно смогла бы в любых условиях.

И она выпалила без колебаний:

— Бери!

Беловолосый взял у нее птичку, а деньги передал ей. Все без обмана.

Ната проверила, деньги были настоящие, а не игрушечные.

— Порядок? — осведомился у нее Беловолосый.

— Полный.

— Тогда иди.

Ната не поверила своим ушам.

— Вы меня отпускаете?

— А на кой ты нам нужна? Убирайся вон, грязная ты тварь!

Вот так! То Избранное Дитя, а теперь вдруг Грязная Тварь. Но Нату такой расклад устраивал куда больше. В роли Избранного Дитя ее должны были каким-то образом «разрушить», ей предстояло спуститься в бездну, даже не хотелось думать, что это под собой подразумевало. А в роли грязной твари она получила свободу и в придачу к ней не меньше пятидесяти тысяч рублей. Вполне достойная замена уплывшей от нее еженедельной премии.

Не тратя больше времени на слова, Ната схватила деньги и пулей вылетела из машины.

Тут она еще больше ускорилась, понеслась прочь так, что пятки сверкали. И поэтому она не заметила, как из машины выскочил беловолосый, вид у которого теперь был попросту страшен. Его ставшее багровым от злости лицо было испещрено сеткой оставшихся белыми шрамов.

— Стой!

Ната вопль услышала и даже обернулась.

— Вернись!

Но Ната была уже очень далеко, она могла не бояться, что ее снова схватят. И поэтому лишь засмеялась в ответ:

— Ага! Щас! Нашел дурочку!

И побежала дальше. Ее поступок окончательно вывел беловолосого из себя.

— Дрянь! — завопил он. — Тут ничего нет!

В руках у него были обломки птички из папье-маше, которые он злобно швырнул под колеса машины. Потом запрыгнул в салон, и черный «Ровер» поехал прочь.

Ната не боялась преследования, пешком им ее не догнать, а на машине — тем более. Ната уже перебралась на другую сторону дороги, чтобы преследовать ее на машине, требовалось пересечь разделительную полосу, которая в этом месте была перегорожена бетонными тумбами с протянутой между ними цепью. На машине не перелетишь!

Поэтому Ната ограничилась тем, что издевательски помахала беловолосому рукой, в которой были крепко зажаты полученные от него пятихатки. А когда машина скрылась из виду, отправилась тратить столь неожиданно полученные ею деньги.

Нельзя сказать, что у нее это плохо получилось. Она купила и то самое вожделенное летнее платье с маками, и темно-зеленую с белыми бабочками сумочку к нему, и алые босоножки, украшенные крохотными цветочками, и вообще купила все, о чем давно мечтала и в чем всегда себе отказывала из-за постоянного безденежья.

Завершением этого чудесного шопинга стал поход в кафе, где Ната плотно закусила, взяв свои любимые суши и роллы.

Теперь она была полностью довольна, и домой ее совершенно не тянуло. Во-первых, как бы ни храбрилась Ната, идти домой ей было все же страшновато. Жила она одна, а если Хранитель знал место ее работы, возможно, он знал про нее и кое-что еще. Домашний ее адрес, например. И Разрушитель мог знать.

Столкнуться с этими чокнутыми снова у Наты не было никакого желания. Она сегодня столь счастливо избежала общения с ними, что ей до сих пор не верилось, как все удачно сложилось.

«Не понимаю, почему он меня выставил? И денег еще дал… Правда, назвал при этом грязной тварью, но денег все равно дал. Почему?»

Та птичка из папье-маше никак не могла стоить и сотой части этих денег.

Ната прекрасно знала, что такую птичку можно было купить в «Чайна той» рублей за триста-четыреста, ладно, за пятьсот, но никак не дороже. За тысячу у них продавались уже куколки и зверюшки больше раза в два, а то и в три. Эта же крохотная уточка вообще могла стоить копейки. И даже если предположить, что на прилавке магазина поделки из папье-маше продавались уже с магазинной наценкой, все равно стоимость птички никак не могла превысить тысячи.

— А он дал мне за нее шестьдесят пять тысяч! Немного переплатил!

В пачке оказалось даже больше денег, чем ожидала получить Ната. И в этом тоже была какая-то загадка.

— Что это за человек, который не глядя дает за дешевую безделушку такие деньги?

И Ната задумалась.

— Нет, он явно надеялся найти что-то внутри птички. Неспроста же он вопил мне вслед, что там ничего нет. Но что он думал там есть?

Ната еще немного поразмышляла, но быстро поняла, что так она ничего не сообразит.

«В понедельник первым делом отправляюсь к продавцам игрушек и спрошу, что они запихивают внутрь своих поделок. Или не пойду. К чему смущать людей? Этот тип с белыми волосами и мордой в клеточку, должно быть, совсем ку-ку. Очень славно, что я сумела от него удрать».

Допив лимонад, Ната принялась думать, куда бы ей отправиться. К Томе? Нет, она занята с очередным богатым любовником. К Ане? Но для Ани уже слишком поздно. Ната увлеклась, делая покупки. Торговый центр закрывался в десять, а то она бы ходила по нему всю ночь. Но сейчас было уже начало двенадцатого, к Аньке в такое время не придешь. У нее родственницы, а у родственниц понятия о хороших манерах чрезвычайно развиты. Небось Анька с почищенными зубами уже лежит в кровати с книжкой.

— И к Лиде не пойдешь. У нее муж. А у мужа работа.

Работал Васька посменно. И перед сменой всегда ложился спать с петухами, то есть очень рано, потому что хотел хорошо выспаться. После смены он тоже ложился рано, потому что сильно уставал и снова хотел выспаться. Вообще Васька любил поспать. И еще он любил поесть. Поспать и поесть — вот были два самых любимых его занятия. В промежутке вклинивалась работа, как необходимая составляющая, и жена, которую Васька тоже любил, но все-таки меньше, чем мягкую кровать и приготовленный мамой борщ.

Этот человек просто бы не сумел оценить того замечательного приключения, в которое угодила сегодня Ната. Тут требовались совсем другие уши.

И Ната внезапно решила: «Поеду к Максиму. Сто лет у него не была, даже неудобно как-то. Единственный живой родственник, как ни крути, а не видимся мы с ним годами».

Для таких редких встреч была своя причина. Максим приходился Нате двоюродным братом, и кузен у нее здорово пил. Нет, он не был заправским алкоголиком, пил он красиво, всегда в веселой компании под интересный застольный разговор и хорошую закуску. Но дела это не меняло, напивался он в итоге все равно в зюзю. И под действием алкоголя становился желчным и неприятным, острил все более зло и, случалось, доводил дело до драки.

В трезвом состоянии братец Макс был сама душка. И так как совсем недавно он клятвенно заверил Нату, что с алкоголем решительно и твердо завязал, то она решила рискнуть.

Позвонила, и удивительное дело — услышала трезвый голос своего брата:

— Хочешь приехать? Прямо сейчас? Это великолепно! Жду! Только привези чего-нибудь пожевать, а то у меня шаром покати.

— Ты ничем не занят?

— Нет, я не занят. Должен был ко мне зайти один чувачок, но я все отменю!

— Может, не надо, если это для тебя важно.

— Визит моей дорогой сестренки — вот что для меня важно!

И Ната поехала к Максу. Вина или тем более чего-то покрепче брать не стала, а вот суши с собой взяла. Хорошо, когда карман полон, можешь тратить и не думать о том, на что купишь завтра кусок хлеба.

Макс открыл Нате дверь, и она с радостью убедилась, что слух ее не обманул.

Максим, к которому Ната с детства относилась как к своему защитнику, потому что был он старше нее на целых десять лет, стоял подтянутый, свежий и благоухающий каким-то парфюмом.

— Специально для тебя побрился! — похвастался он. — Хотел, чтобы ты за меня порадовалась.

Ната и радовалась, но недолго.

Войдя в квартиру и пройдя по комнатам, она почувствовала уже совсем другие чувства. Сначала это было смятение, потом отчаяние и даже что-то похожее на ужас.

Любовно обставленная квартирка ее тети Зои выглядела так, словно по ней пронесся какой-то ураган, который выхватывал самые дорогие или просто ценные вещи и оставлял после себя лишь жалкое барахло.

— Макс! Как же так? Что случилось?

— Где?

— В квартире! Тут же пусто!

— Ничего не пусто. Что нужно для жизни, все есть.

— Но где весь тетин фарфор? Где картины бабушки? Хрусталь?

— Я от всего этого избавился. Все эти статуэтки кошечек и собачек — это мещанство.

— Это было не мещанство, а немецкий фарфор! Трофейный! Дед привез из Германии!

— Тем более!

— А мебель? — не унималась Ната. — Кровать — это тоже мещанство?

Кровать в спальне у тети была старинной из резного ореха. Теперь ее не наблюдалось.

— Она сломалась.

— Ну, допустим. А буфет?

— Его съел жучок.

— А рояль?

— Я на нем больше не играл. Он лишь занимал место.

— Какое место? — воскликнула Ната. — Тут же пустыня!

— Да, сейчас стало просторно. И мне это нравится.

— Ты даже ковры продал! — ахнула Ната. — Куда ты их дел?

— Продал.

— Ладно, туркменские, они были хоть шерстяные и ручной работы. Понимаю, за них можно было выручить хорошие деньги. Но синтетические? Как ты их-то сумел втюхать? Кому?

— Ковры ушли оптом.

Ната ахнула снова.

— Оптом, значит, за копейки!

Она пристально вгляделась в лицо Макса. Да, он был трезв, но выглядел все равно как-то неважно. Вид у него был нездоровый. Кожа бледная, глаза покраснели и опухли. Сам кузен был весь какой-то дерганый, не мог и минуты спокойно усидеть на месте, то вскакивал, то снова садился.

— Макс, ты здоров?

— Абсолютно!

Ната задумалась. Братец говорит, что не пьет, и спиртным от него не пахнет. Но раньше, когда Макс пил, вещи из дома не пропадали. А сейчас они не виделись чуть больше двух лет, и за это время Максим умудрился спустить всю обстановку, все ценные вещи, которые приобретались в дом несколькими поколениями его семьи.

Впрочем, раньше Максим жил со своей мамой, которая приходилась родной сестрой матери самой Наты. Тетя Зоя — мама Максима умерла два с половиной года назад.

Видимо, при ней Максим не решался продавать мебель и прочее, а оставшись один, почувствовал свободу и разгулялся не на шутку.

— И как же ты теперь будешь жить? Тебе даже спать не на чем!

— У меня есть раскладушка.

— Раскладушка!

Значит, нечего рассчитывать на то, чтобы переночевать у Макса. А Ната, признаться, в душе очень рассчитывала на гостеприимство своего братца. Идти домой среди ночи и одной ей очень не хотелось. Но спать на раскладушке или, того хуже, на полу, тоже не хотелось.

— А для гостей у меня есть кресло. Оно раскладное.

Кресло было старым, но далеко не антикварным. Видавшее виды кресло. Видимо, поэтому оно и уцелело, на него попросту никто не польстился.

— Ну что же, по крайней мере, будет, где устроиться на ночь.

— Ты остаешься?

— А ты хочешь, чтобы я среди ночи брела домой?

— Я мог бы тебя проводить. И тут совсем недалеко! Всего-то несколько остановок пройтись.

Ната выглянула в окно. Там гудел ветер, по небу ползли тучи, явно собирался дождь. Вечер был хоть и летний, но не из тех, когда приятно погулять.

— Если ты не против, я лучше останусь.

Максим выглядел смущенным.

— Понимаешь, тот человек… мне не удалось с ним договориться, он скоро придет. И было бы крайне нежелательно, чтобы он увидел тебя.

— Почему? Ты ждешь женщину? Боишься, что она примется ревновать?

— Нет, нет, ничего такого. Это мужчина и…

Увидев лицо Наты, он обреченно махнул рукой:

— Ладно! Если уж ты так хочешь, то оставайся.

— Очень любезно с твоей стороны, — проворчала Ната.

— Но только сиди в этой комнате и никуда из нее не высовывайся.

— Ладно.

Но братцу этого показалось мало.

— И ни звука, поняла?

— Уговорил.

— Сиди, как мышка, или даже лучше, словно бы тебя вовсе тут нет.

— И не дышать?

— Дышать можешь, — великодушно разрешил ей Максим. — Но только тихо.

Все это было до такой степени загадочно и пугающе, что Ната просто не могла теперь уйти. С ее братцем творилось что-то неладное. И ее долг, как его единственной родственницы, было разобраться, в чем тут дело.

Ната хоть и была младше своего кузена, но всегда чувствовала ответственность за этого нескладного, по-своему хорошего, но какого-то неустроенного человека.