Игры Немезиды

Джеймс С. А. Кори, 2015

Десятки межзвездных порталов открыты и готовы к заселению. Искатели приключений со всех планет, станций и астероидов отправляются в путешествия на поиски лучшей жизни. Тем временем Солнечная система находится на грани краха: корабли колонистов исчезают без следа, мощные военные силы создают тайные объединения, атаки террористов держат в страхе внутренние планеты, последний образец протомолекулы похищен. Прошлое возвращается и взимает за это очень высокую плату. В то время, как в огне и крови устанавливается новый порядок дальнейшего существования, для капитана Джеймса Холдена и его экипажа начинается борьба за выживание и спасение того, что осталось от нашей Солнечной системы.

Глава 3. Наоми

Стол для голго был готов к игре, первая и вторая мишени еще нетронуты. Поле пока пустовало. Гулкие басы из большого зала «Блоуи-Блум» докатывались вибрацией палубы и рокотом, который не мешал разговору. Наоми взвесила в ладони стальной шарик, нащупывая зыбкое, разное на каждой станции соотношение массы с весом. Напротив нее ждали Малика и еще несколько ремонтников. Одна из них пила «Блумини» — ярко-лазурная жидкость испачкала ей губы как помада. Наоми не играла в голго три… нет, четыре года, а эти упражнялись каждый четверг. Она снова взвесила шарик, вздохнула и запустила. Шары противников тут же метнулись наперехват.

Так играют против новичков. Наоми давно не тренировалась, но и новичком не была. Стол обозначил окончание хода, и отметка Наоми появилась далеко за разделительной линией. Ее команда разразилась приветственными криками, команда Малики застонала. Все улыбались. Игра была дружеской, хотя дружили между собой здесь не все.

— Следующий, следующий, — закричал кто-то из новых товарищей по команде, махнув Наоми широкой бледной ладонью. Его звали Пэр или Паар — что-то в этом роде. Наоми вернула себе стальной шар и перебросила ему. Парень улыбнулся, мельком окинув взглядом ее фигуру. Не светит ему, поганцу. Наоми отступила, и Малика придвинулась к ней.

— Ты хватки не потеряла, — похвалила она.

Голос у нее был красивый — акцент Цереры накладывался на более резкие тона глубинного Пояса.

— Я много играла, когда была здесь в прошлый раз, — сказала Наоми. — Если чему научилась в молодости, уже не забудешь, да?

— И захочешь, а не забудешь, — засмеялась Малика, и Наоми рассмеялась вместе с ней.

Малика жила в комнатах тремя уровнями ниже и в тридцати градусах по направлению вращения от клуба.

В прошлый раз, когда Наоми гостила у нее, стены были затянуты шелком с коричнево-золотистым узором, а воздух пах палочками из искусственного сандала, не засорявшими воздуховоды. Наоми две ночи провела в спальнике на палубе, засыпая под резкую музыку и тихие голоса Малики и Сэм. Только теперь Сэм нет в живых, Наоми вернулась вместе с Джимом, а человечество получило в наследство тысячи солнц в двух годах пути под тягой. Смеясь вместе с Маликой и ее командой, Наоми сама не знала, чему удивляться: насколько сильно всё переменилось — или насколько мало.

Малика тронула Наоми за плечо, наморщила лоб.

— Бист ажа?

— Просто мысли, — отозвалась Наоми, с трудом подстраиваясь под ритм астерского сленга.

У нее заржавели не только навыки игры в голго.

Малика опустила уголки рта, а игроки у стола разразились криками восторга и отчаяния. На миг Сэм как будто тоже мелькнула среди них. Не как живая женщина — рыжеволосая язва, то и дело вставляющая в речь детские словечки вроде «бо-бо», говоря о пробитом метеоритом корпусе. Как память о месте, которое она раньше занимала, и как общая мысль двух женщин: кого-то не хватает.

Паар, или Пэр, передал удар следующему — Сакаи, новому главному инженеру. Противники насмешливо хлопали его по спине. Наоми подошла оценить потери. Ей было на удивление уютно в кругу астеров — и только астеров. Она любила свою команду, но та состояла из двух землян и марсианина. Случалось, Наоми выпадала из их разговоров.

Джима она почувствовала, не оборачиваясь. Все игроки как один уставились через ее плечо. В округлившихся глазах плескалось волнение. Никто этого не сказал, но всё равно было слышно: «Смотрите, смотрите, Джеймс Холден!»

Так легко было забыть, кто такой Джим. Человек, который начал две войны и сыграл немаловажную роль в окончании обеих. Человек, который провел сквозь Кольцо первый пилотируемый корабль — по крайней мере, первый из выживших. Который побывал на чужой базе в центре Медленной Зоны и вернулся назад. Который пережил катастрофу на станции Эрос и гибель «Агаты Кинг». Который ступил на поверхность Новой Терры — первой человеческой колонии на нечеловеческой планете — и выковал для нее хрупкий, ненадежный мир. Наоми почти стеснялась того, как люди реагируют на появление Холдена — того, который мелькал на экранах и в новостях. Она-то знала, что Джим — совсем не Джеймс Холден, но какой толк об этом говорить? Есть вещи, которые остаются тайной, сколько о них ни болтай.

— Привет, любимая, — пробормотал Джим, обняв ее одной рукой. В другой он держал грейпфрутовый мартини.

— Это мне? — спросила она, отобрав коктейль.

— Надеюсь. Я это в рот взять не рискну.

— Хой, койо! — Пэр, или Паар, протягивал ему стальной шар. — Хочешь бросить?

Народ у стола взвыл от смеха. Кто-то смеялся от радости: «С нами играет сам Джеймс Холден!» — а кто-то и злорадно: «Посмотрим, как будет выпутываться, большая шишка!» Всё это не имело отношения к живому человеку. Наоми задумалась, догадывается ли он, как переменил все, едва войдя в комнату. Скорее всего, не догадывается.

— Нет, — с ухмылкой отказался Джим, — я в этом деле никуда не гожусь. Не знаю, с какого конца взяться.

Наоми склонилась к Малике.

— Мне надо идти. Спасибо большое, что приняли. — Она имела в виду: «Спасибо, что приняли меня в круг других астеров как свою».

— Тебе тадамс рады, койа-мис, — ответила Малика.

Это значило: «Ты не виновата в смерти Сэм. А если и виновата, я тебя прощаю».

Наоми ухватилась за локоть Джима и позволила ему вырулить в большой зал бара. Как только они прошли в дверь, на них обрушилась музыка, сопровождаемая вспышками света. На танцплощадке плясали парами и группами. Было время — давным-давно, до знакомства с Джимом, — когда она с удовольствием напилась бы в стельку и кинулась в толчею тел. Она с любовью вспоминала девчонку, которой была когда-то, но желания вернуть молодость не испытывала. Остановившись у бара, Наоми допила мартини. Место оказалось слишком шумным, чтобы разговаривать, поэтому она развлекалась, наблюдая, как люди замечают Джима и на их лицах возникает выражение: «Он или не он?» Уж Джим-то точно хотел бы вернуться в былые деньки. Он не стремился стать центром внимания. Наоми любила его отчасти и за это.

Когда стакан опустел, Наоми взяла Джима под руку, и они выбрались в коридор. На входе ждали люди — почти все астеры. Выходить пришлось под их взглядами. На Тихо была ночь, но это ничего не значило. Станция действовала в режиме трех восьмичасовых периодов: отдых, работа, сон. Круг знакомств определялся тем, в какую смену ты трудился — как если бы в одном пространстве находились три разных города. Этот мир всегда оставался незнакомым на две трети. Наоми обняла Джима за талию и притянула к себе так, чтобы чувствовать движение его бедра своим.

— Надо поговорить, — сказала она.

Он немного напрягся, но ответил легко и весело:

— Как женщине с мужчиной?

— Хуже. Как старпому с капитаном.

— Что такое?

Они вошли в лифт, и Наоми нажала кнопку своей палубы. Под гудение плавно закрывающихся дверей она собиралась с мыслями. Не то чтобы она не знала, что сказать. Но ему тема разговора понравится не больше, чем нравилась ей.

— Нам придется добирать людей в команду.

Она достаточно разбиралась в молчании Джима, чтобы понять, о чем он думает. Его лицо стало пустым, глаза заморгали чуть чаще обычного.

— Правда? — отозвался он. — По-моему, мы отлично справляемся и так.

— Справлялись. «Роси» — военный корабль. Умная машина. Автоматика, резервные системы. Только потому мы до сих пор и обходились одной третью стандартного состава.

— И еще потому, что лучшего состава небо не видывало!

— И это тоже. По навыкам и надежности мы — сильная группа. Но хрупкая.

Лифт остановился, от сложного движения вращающейся станции и самой кабинки мир словно покачнулся. Или дело было не только в движении.

— Не совсем понимаю, почему хрупкая, — сказал Джим.

— Мы ходим на «Росинанте» с тех пор, как увели его с «Доннаджера». И ни разу не сменялись, состав всё тот же. Вспомни хотя бы один такой же корабль. На «Кентербери» в иных рейсах четверть состава впервые знакомилась с остальными на борту. А…

Дверь скользнула в сторону. Они шагнули наружу, дав дорогу другой паре, входившей в лифт. Пока дверь закрывалась, Наоми успела услышать, о чем они шепчутся. Джим молчал почти до самой каюты. А когда заговорил, голос звучал тихо и задумчиво:

— Думаешь, кто-то из них не вернется? Амос? Алекс?

— Я думаю, что всякое случается. При сильных перегрузках люди иногда вырубаются. «Сок» помогает, но не дает стопроцентной гарантии. В нас, бывало, стреляли. Нас обездвиживали на нисходящей орбите, помнишь?

— Конечно, но…

— Стоит нам кого-то потерять, треть стандартной команды превратится в четверть. И вдобавок мы лишимся незаменимого специалиста.

Холден застыл перед самой дверью каюты.

— Стоп-стоп-стоп! Потерять?

— Да.

Его глаза округлились, как от удара, вокруг собрались горестные морщинки. Наоми попыталась их разгладить, но морщинки не исчезали.

— Ты что, готовишь меня к смерти кого-то из команды?

— Всю свою историю люди были стопроцентно смертны.

Джим начал говорить, сбился, отпер наконец дверь и вошел в каюту. Наоми шагнула за ним и закрыла дверь. Ей хотелось закрыть и тему, но она сомневалась, смогут ли они еще вернуться к этому разговору.

— В обычной команде у нас было бы по двое на каждый пост. В случае смерти или ранения любому нашлась бы замена.

— Я не возьму на борт еще четырех человек, а тем более восьмерых, — огрызнулся Джим, уходя в спальню.

Он словно сбежал от разговора. Только куда он денется? Наоми подождала, пока тишина, отчаяние и тревога — не рассердилась ли она — заставят Джима вернуться. На это ушло примерно пятнадцать секунд.

— У нас нет обычной команды, потому что мы — необычная команда. Мы собрались на «Роси», когда за нами охотилась вся система. Корабль-невидимка подстрелил под нами крейсер. Мы потеряли тогда «Кентербери» и Шеда. Пройдя через такое, невозможно остаться нормальными.

— Что, собственно, ты хочешь сказать?

— У этого корабля нет команды. Мы не команда. Мы семья.

— Верно, — согласилась Наоми. — В том-то и беда.

Они уставились друг на друга с разных концов комнаты. Джим двигал челюстью, возражения не шли у него с языка. Он знал, что Наоми права, но предпочел бы, чтобы она ошибалась. Она видела, как он признается перед собой, что выхода нет.

— Хорошо, — выговорил он. — Когда вернутся остальные, я поговорю насчет собеседований. Выберем пару человек на один-два рейса. Если они нормально притрутся, может, и возьмем на постоянную должность.

— Звучит разумно, — сказала Наоми.

— Придется менять баланс корабля, — добавил Холден.

— Всё меняется… — Она обняла его.

Они заказали ужин из псевдоиндийского ресторанчика: карри и генно-модифицированный рис с текстурированной белковой плесенью, не отличимой от говядины. Остаток вечера Холден усердно бодрился, скрывая от Наоми беспокойство. Ему это, конечно, не удалось, но она оценила его старания. После ужина они смотрели развлекательные программы, пока в их комфортном распорядке дня не настало время выключать экран и идти в постель. Секс с Холденом был восхитительным с самого начала, с тех пор как они впервые решились проверить, такая ли глупость секс между капитаном и старпомом. Теперь он стал разнообразнее, спокойнее и игривее. И лучше утешал. Потом, лежа на гелевом матрасе со сбившимися в ноги простынями, Наоми ушла в рассеянные мысли. Вспоминала «Роси», и Сэм, и книгу стихов, которую читала в детстве, и музыкальную группу, на которую ее подсадил старший инженер «Кентербери». Воспоминания уже переходили в спутанное сновидение, когда ее разбудил голос Джима:

— Не нравится мне, что они разлетелись.

— М-м-м?

— Алекс с Амосом. Мне не нравится, что они улетели. Вот случится с ними что-нибудь, а мы здесь. Я даже не смогу запустить «Роси» и броситься на помощь.

— Всё с ними будет нормально, — пробормотала Наоми.

— Знаю. В общем-то знаю. — Он приподнялся на локте. — Ты и вправду не волнуешься?

— Может, самую малость.

— Конечно, я понимаю, они взрослые люди, но если что…

Если они не вернутся…

— Будет плохо, — сказала Наоми. — Мы столько лет полагались исключительно друг на друга.

— Да… — Помолчав, Холден спросил: — Ты не знаешь, кто та леди, из-за которой улетел Амос?

— Не знаю.

— Думаешь, его любимая?

— Не знаю, — повторила Наоми. — Мне сдается, скорее, кто-то, кто заменил ему мать.

— Хм-м, может быть. Не знаю, почему мне подумалось о любовнице. — Его голос стал невнятным, Холден уже засыпал. — Слушай, а разрешишь задать тебе неприличный вопрос?

— Попробую ответить.

— Почему вы с Амосом не сошлись? Я имею в виду на «Кенте».

Наоми расхохоталась и, перевернувшись, положила ему ладошку на грудь. Ей как в первый раз приятно было вдыхать запах его кожи.

— Ты это серьезно? Ты не обращал внимания, какой он сексуальный?

— Думаю, мы с Амосом не в тех отношениях…

— Да, тебе это ни к чему, — усмехнулась Наоми.

— Хм-м. Ну, ладно. Я просто подумал, понимаешь ли… Он ведь долго летал с тобой на «Кенте» и о том, чтоб уйти с «Роси», ни разу не заговаривал.

— На «Роси» он остался не из-за меня, — сказала Наоми, — а из-за тебя.

— Из-за меня?

— Он тебя использует как внешнюю, приставную совесть.

— Ничего подобного!

— Именно так. Нашел человека с твердыми этическими установками и следует за ним, — заверила Наоми. — Для Амоса это способ не быть чудовищем.

— Зачем ему способ не быть чудовищем? — Сон уже накрывал Холдена.

— Затем, что он и есть чудовище, — в последнем проблеске сознания буркнула Наоми. — Потому мы и ладим.

* * *

Сообщение пришло через два дня. Наоми его не ждала. Она в изолирующем скафандре вместе с главинженером Сакаи проверяла ход работ. Сакаи как раз объяснял, почему ищет для соединения внутреннего и наружного корпусов другой керамический сплав, когда на экран выскочило внеочередное сообщение. Страх, охвативший Наоми, был отзвуком их с Холденом разговора. Что-то случилось с Алексом! Или с Амосом… — Подожди, — попросила она, и Сакаи в ответ поднял сжатый кулак.

Наоми запустила сообщение. На плоском экранчике загорелся рассеченный круг АВП, а когда он исчез, на его месте остался Марко. С годами его лицо чуть располнело, изгиб скул смягчился. Но кожа была такого же сочного и глубокого цвета, и руки, сложенные во время записи на столе, остались такими же тонкими. Грустный юмор, сквозивший в его улыбке, словно утянул Наоми в дыру времени.

Сообщение прервал сигнал встроенной медсистемы. Участился пульс, подскочило кровяное давление. Наоми отключила предупреждение, и голос мягко забился в ее ушах, потом стал плавным — передача наладилась.

«Прости, я знаю, что ты не хочешь со мной общаться. В оправдание скажу, что до сих пор я не напоминал о себе. И сейчас мне это нелегко далось».

«Выключи! — думала она. — Останови передачу. Сотри. Всё равно всё это ложь. Ложь или та часть правды, которая ему выгодна. Сотри и забудь!»

Марко отвел взгляд от камеры. Как будто прочел ее мысли или заранее их знал.

«Наоми, я не согласился с твоим решением, когда ты ушла, но всегда его уважал. Даже когда ты стала появляться в новостях, так что все знали, где тебя искать, я не выходил на связь. И теперь обращаюсь к тебе не ради себя».

Слова были сухими, теплыми, осторожными: безупречная речь человека, так хорошо говорящего на втором языке, что он звучит неестественно. Никаких его астерских словечек. И в этом годы изменили Марко.

«Син и Карал шлют тебе любовь и уважение, а кроме них, никто не знает, что я с тобой связался. И почему. Они сейчас на станции Церера, но надолго там остаться не смогут. Мне нужно, чтобы ты встретилась с их командой и… Нет, извини. Это всё не то, не следовало так говорить. Просто я растерялся. Не знаю, что делать, и, кроме тебя, мне не к кому обратиться.

Речь о Филипе. Он попал в беду».