Гордость и предубеждение

Джейн Остин (2024)

Первая же встреча потомственного аристократа мистера Дарси и Элизабет Беннет, своевольной барышни из семьи небогатого помещика, делает их непримиримыми противниками: она считает его высокомерным и тщеславным, а он равнодушен к ее красоте и живости ума. Роковое вмешательство мистера Дарси разрушает любовь его друга Бингли и ее сестры Джейн и, казалось бы, окончательно делает сближение главных героев невозможным. Однако острый ум и природная живость Элизабет неожиданно покоряют сердце Дарси. Он, вопреки сословным предубеждениям, делает ей предложение руки и сердца, которое она отвергает с негодованием. Последующие драматические события в несчастном семействе Беннет заставляют мистера Дарси действовать вопреки своей ложно понимаемой гордости, а Элизабет — преодолевать слишком поспешно возникшие предубеждения. Честность и уважение рождают большую любовь. Новый перевод романа «Гордость и Предубеждение» Джейн Остин бережно передает юмор, романтику и иронию этой трогательной комедии нравов.

Глава 18

До того часа, пока Элизабет не вошла в гостиную Незерфилда и не начала искать взглядом мистера Уикхема среди собравшихся там красных мундиров, в ее голову ни разу не закралось сомнение в том, будет ли он на балу. Уверенность во встрече с ним не ставилась под сомнение ни одним из тех ощущений, которые небезосновательно должны были бы встревожить ее. Она оделась с большей продуманностью чем обычно и в приподнятом настроении приготовилась покорить все, что осталось непокоренным в его сердце, и полагая, что это не больше, чем можно было бы рассчитывать покорить за один вечер. Но неожиданно возникло ужасное подозрение, что ради удовольствия мистера Дарси его намеренно не упомянули в приглашении, направленном Бингли офицерам. И хотя это, возможно, было совсем не так, несомненный факт его отсутствия был подтвержден его другом Денни, к которому Лидия обратилась без церемоний и который сообщил им, что Уикхем накануне был вынужден уехать в столицу по делам и не успел вернуться, добавив с многозначительной улыбкой:

— Я не думаю, что дела призвали бы его именно сейчас, если бы он не хотел избежать встречи с неким джентльменом.

Эта часть сообщения, пропущенная мимо ушей Лидией, была услышана и понята Элизабет, и, поскольку она подтверждала, что с Дарси это не снимает ответственности за отсутствие Уикхема, как и в случае воображаемого ею ранее отсутствия приглашения, чувство неприязни по отношению к этому джентльмену было настолько обострено вспыхнувшим разочарованием, что она не смогла со сносной вежливостью ответить на вежливые вопросы, с которыми он, приблизившись, обратился к ней. Доброжелательность, снисходительность и терпение по отношению к Дарси оборачивались унижением достоинства Уикхэма. Любой разговор с ним казался ей невозможным, и она отвернулась, не сумев скрыть своего негодования. Ей не удалось полностью преодолеть этого чувства даже в разговоре с мистером Бингли, слепая привязанность которого ее раздражала.

Но Элизабет не была создана для грусти и уныния, и хотя все ее собственные ожидания от сегодняшнего вечера рушились, это не могло долго сказываться на ее настроении. Поделившись своими горестями с Шарлоттой Лукас, которую не видела целую неделю, она быстро перешла к описанию чудачеств своего кузена и посоветовала той обратить на него особое внимание. Однако уже первые два танца стали сплошной катастрофой — они заставили ее испытать чувство безмерного унижения. Мистер Коллинз, неловкий, но при этом крайне торжественный, постоянно извиняющийся вместо того, чтобы хотя бы просто следовать движениям партнерши, и раз за разом делавший все невпопад, даже не замечая этого, заставлял ее в полной мере испытывать те острые чувства стыда и унижения, которые может доставить неумелый партнер по танцам. Момент освобождения от него подарил ей неописуемое блаженство.

Затем ее пригласил один из офицеров, и она получила удовольствие от разговоров об Уикхеме и от того, что он пришелся всем по душе. Когда и этот танец закончился, она вернулась к Шарлотте Лукас и продолжила разговор с ней. Совершенно неожиданно она обнаружила, что к ней обращается мистер Дарси с просьбой подарить ему следующий танец; это стало для нее такой неожиданностью, что, она, не отдавая себе отчет в том, что делает, приняла приглашение. Он тут же удалился, и ей пришлось преодолевать раздражение из-за собственной растерянности. Шарлотта попыталась ее утешить:

— Осмелюсь предположить, что он тебе понравится.

— Боже упаси! Это было бы величайшим из несчастий! Найти приятым человека, которого имеешь все основания ненавидеть! Не желай мне такого несчастья.

Однако, когда Дарси вновь приблизился, чтобы повести ее в зал, Шарлотта не могла удержаться и стала шепотом предостерегать ее от того, чтобы она не наделала глупостей, позволив увлечению Уикхемом выставить себя малоприятной партнершей в глазах мужчины куда более значительного. Элизабет промолчала и направилась к своему месту в ряду дам, готовых начать танец. Она испытывала изумление от высот, которых достигла в мнении местного общества, всего лишь расположившись напротив мистера Дарси, и прочитала не меньшее изумление в обращенных на нее взглядах соседей. Зазвучала музыка, и некоторое время они танцевали, не произнося ни слова. Она вообразила, что их молчание продлится в течение обоих частей танца, и поначалу решила не нарушать его, пока неожиданно ей не пришла в голову коварная мысль, что для ее партнера было бы большим наказанием поддерживать беседу с ней, и тогда она сделала ничего не значащее замечание по поводу танца. Он ответил, но не поддержал разговор. Выдержав продолжительную паузу, она вновь обратилась к нему: — Теперь ваша очередь сказать что-нибудь, мистер Дарси. Поскольку я уже затронула тему танцев, вы могли бы сделать какое-нибудь замечание по поводу размера залы или количества танцующих пар.

Он улыбнулся и заверил ее, что все, что она пожелает, им непременно будет сказано.

— Превосходно. На данный момент такого ответа будет достаточно. Возможно, спустя некоторое время, я замечу, что частные балы гораздо более приятны, чем публичные. Но теперь мы можем спокойно помолчать.

— Значит, вы следуете определенным правилам ведения беседы во время танца?

— Иногда. Знаете ли, следует как-то поддерживать разговор. Было бы странно провести вместе полчаса, не обменявшись и парой слов; и все же для пользы отдельных персон разговор должен быть построен так, чтобы непросто было ограничить его несколькими фразами.

— В данном случае вы имеете в виду свои собственные чувства или воображаете, что доставляете радость мне?

— И то, и другое, — не без лукавства ответила Элизабет, — ибо я всегда находила большое сходство в образе наших мыслей. Каждый из нас не слишком общителен, немногословен и не стремится высказаться, если только не рассчитывает преподнести нечто такое, что поразит все общество и будет передано потомкам в форме нравоучительного афоризма.

— Я уверен, что не существует столь поражающего сходства наших характеров, — возразил он. — Но насколько ваше описание близко к моему характеру, я судить не берусь. Вы же, несомненно, полагаете, что это точный портрет.

— Я не должна давать оценки своим собственным высказываниям.

Он ничего не ответил, и они снова умолкли и хранили молчание, пока не началась вторая часть танца, и тогда он спросил ее, часто ли она с сестрами прогуливается пешком до Меритона. Она ответила утвердительно и, не устояв перед искушением, добавила: — Когда мы встретились там на днях, у нас как раз завязалось новое знакомство.

Реакция последовала незамедлительно. Ярко выраженное высокомерие исказило черты его лица, но он не промолвил ни слова, и Элизабет, сразу же пожалевшая о собственной слабости, не смогла продолжать. Наконец Дарси нарушил затянувшееся молчание и с заметным напряжением произнес: — Уикхем наделен счастливым характером, который помогает ему легко заводить друзей — но вот в чем вопрос: способен ли он долго сохранять их.

— Ему не повезло, и вашу дружбу он потерял, — с особым выражением сказала Элизабет, — и вследствие этого он, вероятно, будет страдать всю свою жизнь.

Дарси ничего не ответил и, казалось, захотел сменить тему. В этот момент рядом с ними появился сэр Уильям Лукас, намеревавшийся пройти в другой конец комнаты, минуя ряды танцующих, но, заметив мистера Дарси, он остановился, поклонившись с исключительной учтивостью, чтобы воздать должное его танцу и его партнерше.

— Я получил истинное удовольствие, мой дорогой мистер Дарси. Не часто увидишь столь совершенный танец. Видно, что вы вращаетесь в высших кругах. Позвольте мне, однако, заметить, что ваша прекрасная партнерша не уступает вам и я надеюсь, что это очарование будет повторяться и впредь, особенно когда произойдет некое желанное событие, моя дорогая Элиза, — и он многозначительно посмотрел на ее сестру и Бингли. — Как рады мы будем высказать свои поздравления! Мистер Дарси, приношу свои извинения за прерванный танец. Надеюсь, вы не осудите меня за то, что я отвлек вас от увлекательной беседы с барышней, чьи сияющие глаза тоже выражают мне свое неудовольствие.

Последнюю часть этого обращения Дарси почти не услышал, но намек сэра Уильяма на своего друга, казалось, поразил его, и он с пристальным вниманием стал рассматривать Бингли и Джейн, которые танцевали в паре. Однако вскоре, вспомнив о танце, он повернулся к своей партнерше и сказал: — Вмешательство сэра Уильяма заставило меня забыть, о чем мы беседовали.

— Я не думаю, что мы вообще беседовали. Сэр Уильям не смог бы прервать разговор двух людей, которым нечего было сказать друг другу. Мы уже затронули две или три темы, но безуспешно, и о чем нам говорить дальше, я не могу себе представить.

— А что вы думаете о книгах? — спросил он с улыбкой.

— Книги — о, нет! Я уверена, что мы никогда не читаем одни и те же книги, или же, читая их, испытываем совершенно разные чувства.

— Мне жаль, что вы так думаете, но даже если это и справедливо, то возможно и нет необходимости подыскивать тему. Мы можем сравнить наши столь отличающиеся мнения о них.

— Увы, я не могу говорить о книгах в бальном зале, здесь моя голова всегда занята чем-нибудь другим.

— Неужели в подобных обстоятельствах сиюминутное всегда занимает вас более всего? — усомнился он.

— Без сомнения, — ответила она, сама не понимая, что говорит, ибо мысли ее были далеки от предмета разговора, что и подтвердил ее неожиданный вопрос. — Припоминаю, вы сказали, мистер Дарси, что никогда бы не простили нанесенное вам оскорбление, и что однажды возникшее чувство обиды никогда не угаснет в вас. Полагаю, вы проявляете особую осмотрительность, чтобы избежать беспричинного возникновения столь сильного чувства.

— Именно так я и поступаю, — решительно заявил он.

— И никогда не позволяете себе быть ослепленным предубеждениями?

— Надеюсь, нет.

— Особенно важно, чтобы те, кто никогда не отступается от своего мнения, были уверены в том, что способны судить правильно.

— Могу ли я спросить, какова цель всех этих вопросов?

— Просто для прояснения вашего характера, — ответила она, пытаясь сделать их разговор менее серьезным. — Я пытаюсь понять его.

— И вам это удается?

Она отрицательно покачала головой.

— Никак не получается. Я слышу настолько разные отзывы о вас, что это ставит меня в тупик.

— Легко могу поверить, — остался он серьезен, — что мнения обо мне могут сильно различаться, но мне бы хотелось, мисс Беннет, чтобы вы не спешили составлять свое окончательное представление о моем характере прямо сейчас, поскольку есть основания опасаться, что результат не удовлетворит ни вас, ни меня, да и вообще никого.

— Но если я не преуспею сейчас, у меня может никогда не появиться другой возможности.

— Я ни в коем случае не стану препятствовать вашим развлечениям, — холодно ответил он. Она больше ничего не сказала, и, дождавшись окончания танца, они разошлись так и не заговорив более. Обе стороны остались недовольны, хотя и не в одинаковой степени, ибо в сердце Дарси уже поселилось довольно сильное чувство к ней, которое очень быстро обеспечило ей прощение, направив все его раздражение на другого.

Не успели они расстаться, как к ней приблизилась мисс Бингли и с выражением вежливой надменности обратилась к ней:

Конец ознакомительного фрагмента.