Тень и искры

Дженнифер Ли Арментроут, 2021

Будущее Серафены Мирель, рожденной в вуали Первозданных, обещанной Судьбами Девы, никогда ей не принадлежало. Еще до рождения ей было предназначено выполнить договор, в отчаянии заключенный ее предком ради спасения своего народа. Сера должна отказаться от собственной жизни и стать супругой Первозданного Смерти. Однако истинное предназначение Серы – самый охраняемый секрет во всей Ласании. Она не только тщательно оберегаемая Дева, но и убийца с единственной миссией, единственной целью – заставить Первозданного Смерти влюбиться, стать его слабостью, а потом… покончить с ним. Если она провалится, то обречет королевство на медленную смерть от Гнили. Сера всегда знала, кто она. Избранная. Супруга. Убийца. Оружие. Неуловимый призрак, искупавшийся в крови. Чудовище. Пока не встретила его. Пока неожиданные слова и поступки Первозданного Смерти не изгнали клубящуюся внутри ее тьму. Его соблазняющие прикосновения разожгли страсть, которую она никогда не позволяла себе испытывать и не могла позволить по отношению к нему. Но у Серы никогда не было выбора. Вся ее жизнь – выплата долга, ибо ее навсегда осенили Жизнь и Смерть.

Глава 10

Я не понимала врожденного чутья, предупреждавшего, что я не одна, но знала, что ему следует доверять.

Оставаясь в воде, я осмотрела темные берега и быстро оглянулась. Ничего не увидела, но это еще не означало, что здесь никого не было. Лунный свет не проникал в густые тени, окутывающие значительную часть берега, деревья и утесы.

Сюда никто никогда не приходил, но ощущение не исчезало, сжимая мои голые плечи. Я знала, что это не игра моего воображения. Здесь кто-то есть, наблюдает за мной, но как долго? Последние пару минут? Или с того момента, как я разделась и медленно вошла в озеро, обнаженная, как в день своего рождения? Гнев нахлынул на меня так яростно, что я удивилась, как не закипела вода вокруг.

Кто-то пересилил страх перед лесом и пошел за мной. Мой инстинкт предупредил, что это нехороший знак.

Мышцы напряглись.

— Я знаю, что ты здесь! — крикнула я. — Покажись.

Ответом был лишь плеск воды. Я не слышала ни переклички ночных птиц, ни неумолчного гудения насекомых. Не слышала с тех пор, как вошла в лес. Я похолодела, к горлу подступил ком.

— Сейчас же покажись!

Тишина.

Мой взгляд скользнул по водопаду, белому в лунном свете, и остановился. За водопадом притаилась тяжелая тень, которая казалась чужой здесь.

Высокая фигура двинулась вперед, проходя сквозь воду. У меня оборвалось сердце, как бывало, когда я пускала лошадь в галоп.

Из водопада донесся глубокий, ровный голос.

— Ну раз уж ты так мило просишь.

Этот голос…

Фигура четко обозначилась в лунном свете. Широкие плечи разбили воду, и он встал перед водопадом.

Я прекратила дышать. Кажется, мое сердце перестало биться.

Бог.

В нем ничто не казалось реальным. Он стоял, а позади него вода падала на камни. Я потрясенно уставилась на него, и по мне побежали мурашки.

— Это я, — сказал он. — Что теперь?

Его вопрос вывел меня из ошеломленного состояния.

— Что вы здесь делаете?

Он вошел в озеро, потревожив воду. Его мокрые волосы были убраны назад. На резко очерченные линии груди падали брызги. Я быстро перевела взгляд на его лицо. Он, похоже, изучал меня.

— А на что похоже? — спросил он.

Его невозмутимый ответ задел во мне безрассудную струну. Неважно, что притворный поцелуй в туннеле превратился в настоящий, или что он не бросился на меня, когда я ударила его в грудь кинжалом — что многих на его месте разъярило бы. Неважно, что он могущественный бог, который после нашей первой встречи постоянно прокрадывался в мои мысли. Он наблюдал за мной, когда я находилась в самом уязвимом положении.

— Похоже на то, что вас тут быть не должно.

Он слегка наклонил голову, и по твердой линии его челюсти скользнул темный локон.

— И почему же мне нельзя здесь быть?

— Потому что это частная собственность.

Почему мне кажется, что мы это уже поняли?

— Неужели? — В его голос прокралось веселье. — Не знал, что есть земли, где богам ходить воспрещено.

— Полагаю, есть много территорий, которые недоступны никому, в том числе богам.

— А если я скажу тебе, что нет?

У меня упало сердце.

— Мне было бы очень неприятно это слышать.

Он негромко рассмеялся.

— Такая бесстрашная.

Здравый смысл напоминал, что я должна испытывать некоторый страх, но я чувствовала только гнев.

— Вы так и не ответили, что здесь делаете.

— Пожалуй, да, не ответил. — Он поднял руку — ту, на которую был надет серебряный обруч, и убрал прядь волос, упавшую на лицо. — Я был поблизости, а поскольку очень жарко, решил поплавать и охладиться.

Гнев не оставил места ни страху, ни здравомыслию.

— И поохотиться на девушек?

— Поохотиться на девушек? — В его тоне прозвучала легкая недоверчивость. — И на каких девушек я сегодня охочусь?

— На ту, что стоит перед вами.

— На голую девушку, которая стоит передо мной?

— Спасибо за лишнее напоминание. Но да, за которой вы последовали в озеро.

— Последовал?

— Это что, эхо?

— Прошу прощения…

— В вашем тоне нет и намека на извинение, — огрызнулась я.

Он мягко, едва слышно усмехнулся.

— Я перефразирую. Не знаю, как последовал за тобой в это озеро, охотясь на тебя, когда пришел сюда первым. Поверь…

— Да ни за что.

На луну набежало облачко, и на лицо бога упала тень. Он опустил подбородок.

— Поверь, я не ожидал, что ты сюда придешь.

Где-то в глубине, где еще существовал здравый смысл, я понимала, что он говорит правду. Я пробыла под водой недостаточно долго, чтобы бог разделся и незаметно для меня прошел за водопад. Должно быть, он явился сюда первым. Но если честно, мне было все равно.

Это мое озеро.

— Я занимался своими делами. Урвал несколько минут, чтобы насладиться прекрасным вечером.

— В озере, которое вам не принадлежит, — проворчала я.

И мне плевать, что для бога нет недоступных мест.

— Я плавал под водой и выплыл за водопадом. Кстати, тут очень красиво, — продолжал он без малейшего раскаяния. — Можешь хоть на миг представить мое удивление, когда из темноты вдруг выходит юная и очень требовательная смертная и начинает раздеваться? Что я должен был делать?

Мое лицо вспыхнуло.

— Не смотреть на меня?

— Я не смотрел. — Он помолчал. — По крайней мере, у меня не было намерений.

— Не было намерений? — недоверчиво переспросила я. — Как будто это делает все приличнее.

На его лицо вернулась полуусмешка.

— В твоем замечании есть смысл, но поскольку все случилось неумышленно, то позволительней, чем если бы было умышленно.

— Нет. — Я покачала головой. — Ничуть.

— Впрочем… — При этом он так высоко выгнул брови, что впечатлил бы этим даже мою маму. — Я был потрясен, так как не ожидал этого.

— Потрясены или нет, вы могли объявить о себе. — Не верилось, что мне нужно это объяснять. — Не знаю, как у вас в Илизиуме, но здесь поступить так было бы вежливо и честно.

— Правда, но все произошло так быстро. С того момента, как ты появилась и, к сожалению, очень ненадолго показала много неупоминаемых мест, и до того, как решила искупаться. Считаные секунды. Но я рад, что мы сошлись на том, что мои действия не так неприличны. Я буду сегодня спать лучше.

— Что? Мы не сошлись. Я…

Погодите. «К сожалению, очень ненадолго показала неупоминаемые места»? Я прищурилась.

— Вы все равно могли что-нибудь сказать, чтобы я не стояла тут…

— Как богиня, сотканная из серебра и лунных лучей, поднявшаяся из глубин самого темного озера? — закончил он.

Я остановилась. Как… богиня? Сотканная из серебра и лунных лучей? Это звучало… Я не знала, как это звучит и почему у меня внутри все оборвалось. Его слова были нелепы, потому что он знаком с настоящими богинями.

— Я подумывал объявить о своем присутствии, просто чтобы ты знала, особенно после прошлой ночи. Судьбы знают, я не хочу, чтобы меня опять ударили кинжалом.

А я так хотела ударить его кинжалом еще раз.

— Но потом подумал, что это лишь приведет к ненужному конфузу для обеих сторон, — продолжил он, выдергивая меня из ступора. — Я решил, что будет разумнее предоставить тебя самой себе и оставить в неведении. Эта неловкая, хотя и очень интересная встреча так бы и не состоялась. Я не думал, что ты обнаружишь мое присутствие.

— Каковы бы ни были ваши намерения, вам следовало что-нибудь сказать. — Я начала вставать, но вспомнила, что это не лучшая идея. — Не хочу обидеть тем, что собираюсь сказать…

— Уверен, ты не собираешься оскорблять меня, — промурлыкал он. — Так же, как не собиралась оскорбить, когда ударила кинжалом.

Я проигнорировала усмешку в его голосе и напоминание о том, что сделала.

— Но вам следует уйти.

— Ну вот видишь, ты такая требовательная. А между тем игнорируешь то, что я от тебя требую. — Он откинул голову назад, и лунный луч поцеловал его щеки. — Огромная разница.

У меня участился пульс.

— Что? Смертная, которая не пресмыкается перед вами, умоляя о милости?

— Некоторые умоляют о чуть большем, чем милость. — В его голосе звучала дымная, темная ласка. И этот голос пробуждал то странное ощущение тепла и узнавания. — Но ты не из тех, кто пресмыкается. И вряд ли из тех, кто умоляет.

— Нет, — подтвердила я.

— Как жаль.

— Может, для вас.

— Может, — согласился он и двинулся вперед.

— Что вы делаете? — напряглась я.

Он остановился достаточно близко от меня.

— Поскольку ты так любезно потребовала, чтобы я ушел, мне придется идти.

У меня заныли челюсти от того, как крепко я их стиснула.

— А разве вы не можете идти в сторону любого другого берега?

— Боюсь, в тех местах слишком глубоко. И один из берегов обрывистый.

Я уставилась на него.

— Вы бог. Разве вы не можете сделать что-нибудь… божественное? — выпалила я. — Например, выбраться из озера усилием воли?

— Выбраться из озера усилием воли? — медленно повторил он, и на его лице опять появилась полуусмешка. — Это так не работает.

Луна выбралась из-за облаков и залила его жемчужным светом.

— Так мне остаться или уйти?

Я сердито взглянула на него.

— Уйти.

— Как пожелаете, моя леди.

Он слегка склонил голову и продолжил пробираться вперед.

Я присмотрелась к нему. Вода опустилась ниже его груди, открыв тугие мышцы живота. Я знала, что должна отвернуться. Продолжать пялиться — значит, самой вести себя неприлично. Но его тело… такое интересное, и мне было любопытно, потому что…

Ладно, у меня не нашлось бы веской причины пялиться.

Мне было известно, как он силен, поэтому для меня не стало сюрпризом, как эта сила выражена в его теле. Несмотря на холод воды, по моей коже неумолимо расползалось тепло по мере того, как становились видны… толстые линии у его боков, глубокая чернота в углублениях, идущих вниз к его…

— О боги! — вскрикнула я. — Стойте!

Он задержался за одно дыхание до того, как вода открыла слишком много.

— Да? — осведомился он.

— Вы голый, — сообщила я.

Минуло мгновение тишины.

— Ты это только сейчас поняла?

— Нет!

— Тогда ты должна понять, что я буду голым, пока не заберу свою одежду, которую ты, видимо, не заметила, торопясь раздеться.

Дыхание обожгло мне легкие.

— Если тебе неудобно, можешь закрыть глаза или держать их подальше от моих неупоминаемых мест. — Он помолчал. — Или предпочтешь, чтобы я остался?

— Я не хочу, чтобы вы оставались.

— Почему мне кажется, что это ложь?

— Это не ложь.

— Еще одна ложь.

Я поежилась от чарующих нот в его голосе и, когда он пошел дальше, смогла держать глаза на его лице. Вроде того. Мой взгляд опять опустился, но только до тех странных черных линий. Бог подошел достаточно близко, чтобы я разглядела, как они вьются по его боку. Они были не сплошные: вдоль линий тянулись мелкие отметины и фигуры. Продолжаются ли они и на спине? Во мне вспыхнуло любопытство. Что это за узоры?

Не спрашивай. Держи рот на замке. Не спрашивай. Не…

— Это чернила? — выпалила я, ненавидя себя за то, что спросила и продолжала говорить: — Из тех, что накалывают на коже иголками?

Он остановился.

— Да… что-то вроде того.

Я не знала, отличается ли процесс татуировки у богов и Первозданных.

— Это больно?

— Только пока делается.

Я подняла взгляд. Его губы чуть-чуть изогнулись — легчайший намек на улыбку. Но, как и прежде, это произвело изумительный эффект, согрев его холодные черты.

— Ты знакома с татуировками?

Я кивнула.

— Видела у некоторых моряков. В основном на спинах и руках.

Прядь волос упала ему на щеку.

— Ты видела голые спины многих моряков?

Не многих, но это не его дело.

— А если и видела?

— Вот как? — Легкая улыбка застыла. — Это делает все гораздо… интереснее.

Я напряглась, почти ощущая боль.

— Не понимаю как.

— Я могу объяснить.

— Нет необходимости.

— Уверена?

— Да.

— У меня есть время.

— А у меня нет. Так что уходите, — повторила я.

Мое раздражение из-за него, прошедшего дня, того, что он здесь, в моем озере, и это место больше никогда не будет прежним, вырвалось на поверхность.

— Но не приближайтесь ко мне. Иначе вам не понравится то, что будет.

Бог неподвижно застыл — я даже не была уверена, что он дышит. И вода… рябь вокруг него прекратилась. У меня остановилось сердце.

— Не понравится? — негромко переспросил он.

Волоски на всем моем теле встали дыбом.

— Нет.

— И что ты сделаешь, моя леди? — Он склонил набок голову, и лунный свет поцеловал его скулу. — У тебя нет кинжала из тенекамня, чтобы угрожать мне.

— Мне не нужен кинжал, — сказала я тонким голосом. — И я не леди.

Он выпрямился.

— Да, полагаю, не нужен, поскольку ты сидишь в озере голая, с незнакомым мужчиной, чью губу ты прикусила при встрече. При этом ты еще и повидала голые спины многих моряков. Я только стараюсь быть вежливым.

Я скривила губы, выслушав это скрытое оскорбление. Следовало оставить его без ответа. Держать рот на замке, но я не стала. Последние три года изменили меня, и моя неспособность сдерживаться росла и расцветала, превратившись в неизлечимую болезнь. Такую, которая провоцирует опасное безрассудство.

— Потому что я — принцесса, которая сидит голая в озере с незнакомым мужчиной и которая повидала голые спины многих мужчин, — заявила я, сказав то, что говорить запрещалось. — А вы с каждым мгновением приближаетесь к тому, чтобы потерять возможность когда-нибудь еще увидеть чужие неупоминаемые места.

Он смотрел на меня с непроницаемым выражением. Мое сердце начало колотиться от тревоги…

Бог рассмеялся. Запрокинул голову и расхохотался. И его смех… Это был приятный звук. Глубокий и хриплый.

А также невероятно взбесивший меня.

— Не знаю, что тут смешного, — выпалила я.

— Ты, — ответил он сквозь смех.

— Я?

— Да. — Он опустил голову. — Ты меня веселишь.

Если внутри у меня был какой-то переключатель, управляющий моим гневом и импульсивными реакциями, он снова и снова находил его с раздражающей точностью.

И нажимал на него, когда наши пути пересекались.

Я была много кем, но никак не источником веселья. Даже для бога.

В моей крови вскипела ярость. Я выпрямилась во весь рост.

— Вряд ли вы найдете меня такой смешной, когда будете испускать последний вздох.

Он замер, и… боги богов, вода, стекающая по его груди, замерзла. Капли больше не падали.

— Я уже задыхаюсь, — прошептал он. Его голос стал грубее и глубже.

Смятение погасило мою ярость. Неужели у него какая-то дыхательная болезнь? Могут у богов быть проблемы со здоровьем? Если так, вряд ли эта холодная вода полезна для его легких. Не то чтобы я беспокоилась о его легких. Не представляла, почему вообще задумалась об их состоянии.

Теплый ветер поднял пряди моих волос, скользнул по озябшим плечам и…

О!

Вода была мне только по пояс.

— Если тебе интересно… — Его голос показался поцелуем на моей коже. — Сейчас я пялюсь умышленно.

Я начала опускаться, ища укрытия в воде, но остановилась. Я не буду съеживаться, прячась от кого-то или чего-то.

— Извращенец.

— Каюсь.

— Будете пялиться дальше, — прорычала я, — и я, если понадобится, выцарапаю эти глаза.

Он издал короткий смешок, в котором прозвенело удивление.

— Все еще не боитесь, ваша милость?

Я ощетинилась: он произнес королевский титул так, словно это что-то глупое и несущественное. Вдобавок раздражало, что он, возможно, первый, кто так ко мне обратился.

— Я по-прежнему вас не боюсь, — ответила я, окинув себя быстрым взглядом.

К счастью, несколько прядей прилипли к груди. Они не очень много прятали, но это лучше, чем ничего.

— Ну, а я тебя немного боюсь.

Он оказался ближе ко мне, хотя вроде бы не двигался. Теперь нас разделяло меньше фута, и исходящий от него ледяной жар ударил по мне. Его близость сделала мою кожу особенно чувствительной.

— Ты же хочешь выцарапать мне глаза.

В его устах моя угроза звучала нелепо.

— Мы оба знаем, что я не смогу выцарапать вам глаза.

— И тем не менее, судя по небогатому опыту общения с тобой, знаю, ты попытаешься, даже если понимаешь, что потерпишь неудачу.

С этим не поспоришь.

— Что ж, если вас беспокоит вероятность, что я попробую это сделать, то следите, куда направлен ваш взгляд.

— Я буду крайне осторожен, хотя это трудно, по причине… сильнейшего соблазна быть менее осторожным.

— Уверена, вы говорите это всем леди, к которым пристаете.

— Только тем, которым я бы позволил попробовать выцарапать мне глаза.

— Это… абсурдно.

Часто дыша, я прикрыла рукой грудь и отступила назад.

Он смотрел на меня, но совсем не так, как Нор. В его взгляде сквозило любопытство.

— Изумительно это наблюдать.

— Что наблюдать?

— Эти моменты, когда ты вдруг вспоминаешь, кто я. Еще одна попытка прислушаться к здравому смыслу?

Я слегка подняла подбородок.

— К несчастью.

— Опять не слишком успешно?

— Не слишком.

Он лишь усмехнулся. Мне это не понравилось, потому что захотелось услышать его смех снова — глупая потребность.

— Почему ты решила, что тебе сейчас нужно оставаться рассудительной?

Я бросила взгляд на берег.

— Я бы наверняка сказала что-нибудь такое, что заставило вас позабыть о своей порядочной косточке.

Он прикусил нижнюю губу, и по какой-то идиотской причине я сосредоточила на этом все свое внимание.

— Вряд ли тебе стоит беспокоиться о том, чтобы привести меня в такое настроение.

— В какое?..

Я осеклась, когда смысл его слов дошел до меня. Внизу живота возникло странное чувство — что мне не понравилось по множеству причин.

— Знаю. Это было… неуместно с моей стороны.

— Очень, — вымолвила я, думая, что, учитывая все обстоятельства, мой ответ был так же неуместен.

— Ты неожиданно прямолинейна.

— Не понимаю, как вы можете чего-то ожидать, если мы не знаем друг друга.

— Думаю, я знаю достаточно.

— Мне даже имя ваше неизвестно, — заметила я.

— Некоторые называют меня Эш.

— Эш? — повторила я, и он кивнул. Мне почудилось в этом имени что-то знакомое. — Это сокращение от чего-то?

— Это сокращение от многого. — Вдруг он резко повернул голову к берегу. Прошло мгновение. — Кстати, я думал, ты извлекла урок из нашей последней встречи. У меня нет привычки наказывать смертных за то, что они высказываются откровенно. — Он бросил на меня взгляд. — В основном.

Угрозу выцарапать глаза и удар кинжалом в грудь трудно отнести к откровениям, но я благоразумно не стала этого говорить.

— И я к тебе не приставал. Меня много как можно назвать… — С этими словами он шагнул вперед. — Но я не из таких.

Я открыла рот, но потеряла дар речи, пока он шел по мелководью. Я пялилась. Помогите мне боги, я не могла отвести глаз, пока он поднимался по земляным ступеням. Мое внимание привлек не его зад, хотя я видела и его. Не следовало смотреть, надо было сразу отвернуться. Я вела себя в высшей степени лицемерно и неприлично. Но не отвернулась. Его задница была великолепна, как и все остальное, что мне не следовало видеть.

Я не могла оторваться от татуировок, протянувшихся по его спине от верхней части ягодиц до шеи. В центре спины находилось изображение спирали. Она разрасталась, от нее отходили толстые завитки, которые обвивали талию и перетекали на внутреннюю сторону бедер. Из-за слабого освещения я не смогла определить, чем это было сделано, но подобных татуировок я не видела ни у одного моряка. Во мне снова проснулось любопытство.

— Что это за татуировка?

— Из тех, что наносят на кожу чернилами. — Он начал поворачиваться ко мне, и я быстро отвела глаза. — Тебе нужно одеться. Я не буду смотреть. Обещаю.

Я украдкой взглянула на него. Стоя спиной к озеру, он держал пару черных штанов, которые я и правда не заметила, когда пришла. Я перевела взгляд на груду своей одежды. Не могу же вечно стоять в воде и закидывать его вопросами.

Я побрела к берегу. Бог наклонился, и я скользнула взглядом по его плечам. Выбравшись из воды, я схватила нижнюю рубашку. Она всего на один-два дюйма прикрывала бедра, но это был самый быстрый вариант. Меньше всего мне хотелось в присутствии бога втискивать грудь в корсаж проклятого платья.

Я подобрала клинок в ножнах…

— Очень надеюсь, что ты не задумала какой-нибудь глупости с этим клинком.

Я повернулась, и во мне вспыхнуло раздражение, когда я увидела, что он по-прежнему стоит ко мне спиной. Видимо, его не беспокоило, что я могу сделать с клинком.

— Поскольку угрозами сыпал не я, надеюсь, что все же нет.

Он повернулся ко мне, и на его прекрасно очерченных губах застыла ухмылка. Он стоял в незастегнутых штанах и без рубашки. Хотя я была уверена, что он уже оделся. Его пальцы возились с пуговицами на штанах.

— Вытащи клинок из ножен.

Я подняла брови от такой неожиданной просьбы.

— Хотите, чтобы я вас еще и этим ударила?

Он рассмеялся.

— Ты всегда такая неистовая?

— Нет.

— Я бы не стал такое утверждать. Но нет. Не хочу, чтобы ты ударила им меня. Мы не одни.

Ветви деревьев затряслись от неожиданного порыва ветра. Я крепче сжала кинжал и посмотрела вверх. Все замерло, но из глубины леса донесся низкий стон.

Эш наклонился и подобрал ножны. Схватив серебряную рукоятку, вытащил короткий меч, который я у него уже видела.

Этот меч заставил меня вспомнить, что я подумала, когда он им воспользовался в прошлый раз.

— Зачем вы носите меч?

Он окинул меня взглядом.

— А почему бы нет?

— Вы бог. Неужели вам нужен меч?

Эш пристально посмотрел на меня.

— Я много чего могу. — Его взгляд и то, как он произнес эти слова, заставили мою кожу потеплеть. — Уверен, мои умения ты найдешь не менее интересными, чем я — твою смелость.

Я резко вдохнула. Его слова заставили меня вспомнить те проклятые книги в Атенеуме. С иллюстрациями.

— Но одно то, что я что-то могу, не означает, что должен это делать, — закончил он.

Я перевела взгляд на темную линию деревьев, а потом снова посмотрела на него. Бог, имеющий ограничения? Интересно.

— Сейчас к нам заявится компания, — сказал он, и я моргнула. — Не думаю, что ты найдешь их такими же занимательными, как наверняка нашла меня.

— Я не нашла вас занимательным, — пробормотала я, и это была такая глупая ложь, что бог даже не стал ее опровергать. Да и кто бы не был впечатлен богом или Первозданным, даже таким раздражающим, как этот? — В этих лесах бродят духи. Должно быть, это их мы слышали.

— Ты уверена?

— Да. Они любят стонать и издавать противные звуки. — Я бросила на него хмурый взгляд. — Если вы из Страны теней, то как можете не знать?

Эш всматривался в лес.

— Это не духи.

— В этот лес никто не ходит, — рассуждала я. — Это должен быть дух.

— Ну я же вошел в этот лес.

— Но вы же бог.

— А почему ты думаешь, что существа, которые к нам приближаются, — из царства смертных?

Я замерла, внутри образовалась пустота.

— У меня вопрос. Твои духи, что бродят в этих лесах, они — из плоти и костей?

Я подняла взгляд и увидела только темноту между вязов.

— Нет. — Я повернулась к нему. — Конечно же нет.

Эш указал мечом на деревья.

— Тогда как ты назовешь этих существ?

— Каких существ?

Я подалась вперед и прищурилась. Сначала видела лишь тени, но потом различила, как что-то выплывает из мрака между вязами — фигура в черном плаще, словно вышедшая из ночного кошмара.