Любовь всегда права

Дженни Лукас, 2019

Узнав о своей смертельной болезни, Ставрос Минос, греческий миллиардер, ищет забвения в невероятной ночи с Холли Марлоу, привлекательной и очень усердной секретаршей его кузена. А через год узнает, что она родила от него ребенка. По мнению Ставроса, нет ничего более логичного, чем узаконить их отношения. Отказ Холли от брака ошеломил его…

Глава 2

Большой бальный зал отеля был похож на зимнюю страну чудес, заполненную серебряными рождественскими елками. На каждом из двадцати круглых столов в центре зала стояли красные розы, ярко выделявшиеся на белом фоне. Все было даже красивее, чем представлялось Холли. Нервный ком застрял у нее в горле, когда она медленно огляделась.

Именно о такой свадьбе она мечтала с девятнадцати лет, когда вырезала фотографии из журналов, пока спала ее младшая сестра.

После смерти родителей Холли отказалась от стипендии и вернулась домой. Она не могла допустить, чтобы Николь поместили в приемную семью. Но иногда чувствовала себя пойманной в ловушку и такой одинокой, вынужденной заботиться о сестре, которая, когда была подростком, вела себя просто невыносимо.

Холли сделала специальный альбом, сборник своих мечтаний, он служил ей утешением все это время, пока три года назад Николь не уехала в колледж, а Холли не начала работать на Оливера.

В своих давних романтических фантазиях она всегда представляла себя невестой в белом платье принцессы, танцевавшей с обожавшим ее женихом. Теперь, глядя, как Николь и Оливер танцевали свой первый танец в качестве мужа и жены, окруженные обожавшими их друзьями, она убеждала себя, что счастлива.

— Они действительно идеальная пара, — раздался низкий, хрипловатый голос Ставроса.

Его слова почему-то прозвучали саркастически.

— Да, — согласилась Холли, слегка отодвигаясь, чтобы случайно не соприкоснуться с ним.

Когда он помогал ей выйти из лимузина, от его прикосновения все ее тело задрожало. Это было совершенно нелепо. Холли была уверена, что Ставрос Минос ничего не почувствовал. Она должна взять себя в руки, если собирается стать его помощницей!

Да что с ней такое? Холли ничего не понимала. Почему она так затрепетала по отношению к Ставросу, если влюблена в Оливера?

Но она больше не хотела любить Оливера. Это было болезненное чувство. А теперь, когда он стал ее шурином, к тому же выглядело отвратительно и неправильно. Она хотела проникнуть в свою душу и выключить свои эмоции, словно свет в комнате…

— Ты ведь принимала участие в организации приема, не так ли? — спросил Ставрос, оглядывая рождественскую обстановку.

Она заставила себя улыбнуться.

— Я хотела, чтобы у моей сестры была свадьба мечты, и сделала все, что могла.

— Ты очень хороший человек.

Опять же, эти слова должны были звучать как комплимент, но они не были им… Она попыталась прочесть выражение его лица, но оно было непроницаемо.

Холли покачала головой.

— Вам, должно быть, не нравится все это.

— Что именно?

— Быть шафером на свадьбе. Вы — самый известный холостяк в городе.

Он взял с подноса бокал янтарной жидкости и сделал неторопливый глоток.

— Давай просто скажем, что любовь — это то, что мне никогда не выпадало счастья испытать.

Опять ирония судьбы, подумала она. Его черные глаза прожгли ее насквозь, напомнив, что он догадывался о ее тайной влюбленности в Оливера. Ее щеки покраснели.

Глядя на невесту и жениха, танцевавших в центре бального зала и олицетворявших картину любви из волшебной сказки, она пробормотала:

— Вы правы. Они действительно идеальная пара.

— Прекрати это, — резко сказал он, как будто был сильно раздражен.

— Прекратить что?

— Сними розовые очки.

У нее отвисла челюсть.

— Что?

— Надо быть полной идиоткой, чтобы полюбить Оливера. А вы, мисс Марлоу, явно не дурочка.

Разговор принял странный оборот. Ее сердце бешено заколотилось. Не было никакого смысла пытаться лгать. Она никогда раньше не осмеливалась высказывать свои чувства вслух.

— Как вы догадались? — прошептала она.

Он закатил глаза.

— У тебя все написано на лице, — заявил он и после небольшой паузы продолжил: — Уверен, Оливер тоже знает, что ты чувствуешь.

Ужас пронзил ее насквозь.

— Нет, это не так.

— А как еще он мог использовать тебя все эти годы?

— Использовать? — Она удивленно посмотрела на него. — Меня?

Он серьезно посмотрел на нее сверху вниз.

— У меня десять тысяч сотрудников по всему миру. И судя по тому, что мне все говорят, ты самая трудолюбивая из них. Зови меня на «ты», просто Ставрос, — приказал он.

— Ставрос, — произнесла она, слегка покраснев. — Уверена, что это не так. Каждый день я прихожу домой в шесть вечера.

— Да, и дома готовишь бумаги для Оливера. Никогда не просишь прибавки к жалованью, хотя платишь за обучение сестры в колледже. Кстати, она вполне могла бы найти работу и заплатить за себя сама.

Холли покраснела еще сильнее от смущения.

— Я забочусь о своей сестре, потому что… потому что отвечаю за нее. Я забочусь об Оливере, потому что… — продолжила она, запнувшись, — потому что на него работаю.

— И потому, что ты в него влюблена.

— Да, — прошептала она, почувствовав сильное сердцебиение.

— А теперь он внезапно женился на твоей сестре, и вместо того, чтобы рассердиться, ты организовала им все тут, — заявил он, обводя рукой роскошный зал.

— За исключением этого платья, — ответила она, еще раз пожалев, что не надела то скромное, бордовое, которое выбрала сама. — Его предложила Николь. Она сказала, что мое платье — самая старомодная вещь, которую она когда-либо видела, и она не позволит испортить свои свадебные фотографии.

— Они действительно стоят друг друга, — пробормотал он, затем посмотрел на нее сверху вниз и мимоходом заметил: — Ты прекрасно выглядишь в этом платье.

Очередной комплимент, который совсем не походил на комплимент. Ставрос почему-то казался рассерженным. А может, он насмехался над ней? Она не понимала, почему он сказал ей, что она красивая, с такой яростью. Ее щеки вспыхнули, но она пробормотала:

— Спасибо.

Какое-то мгновение они стояли в стороне от толпы, наблюдая, как новобрачные закончили свой танец долгим, ярким поцелуем. Гости зааплодировали. Почувствовав себя неловко, Холли стала отворачиваться.

Ставрос остановил ее. Широкоплечий и сильный в своем смокинге, он возвышался над ней, как темная тень. Сардонически приподняв бровь, он протянул руку, выжидая.

Что за игру он затеял? Ставрос брал к себе в постель старлеток и моделей. С какой стати ему танцевать с такой простой, обыкновенной девушкой, как она? Она подняла на него глаза. Его красивое лицо было высокомерным, неприступным и далеким, как звезды в небе.

— Тебе незачем делать это из жалости, — сухо заявила она. — Если ты считаешь, что это необходимо, потому что ты шафер, а я подружка невесты…

— Я просто хочу, чтобы ты увидела правду, — перебил он.

В его черных глазах была странная темнота, а мускулистое тело под хорошо скроенным смокингом дрожало от напряжения.

Она попыталась вырваться. Неумолимо сжав ее руку в своей, он повел ее на танцпол, где гости покачивались под медленную романтическую музыку.

Она чувствовала, что все смотрели на нее. Женщины — со смесью зависти и недоумения, мужчины — с интересом. Даже Николь и Оливер замерли, разинув рот.

Холли была сбита с толку. Ставрос мог танцевать с кем угодно. Почему он выбрал именно ее? Неужели он заключил какое-то пари? Не могло же все это быть только для того, чтобы убедить Холли в отсутствии у нее настоящих чувств к Оливеру. Хорошо бы это было так. Внезапно Холли захотелось этого больше всего на свете.

Ставрос уверенно повел ее в центр танцпола, заставив остальных расступиться. Притянув ее к своей груди, он посмотрел на нее сверху вниз. Его темный пристальный взгляд прожигал ее насквозь, до самых кончиков пальцев ног. Он смотрел на нее так, словно… желал ее? Нет. Щеки Холли вспыхнули. Это было слишком. Ни один мужчина никогда не желал ее. Ни Оливер, ни даже Альберт из бухгалтерии, который несколько месяцев назад пригласил ее на свидание, а потом отменил его ради какой-то игры плей-офф.

Но во взгляде Ставроса горел огонь.

— Ты не любишь моего кузена, — прошептал он, крепче сжав ее в объятиях. — Признай это. Он был просто мечтой, которая была тебе нужна. Ты его толком не знаешь.

Холли закатила глаза.

— Я работаю на него три года. Конечно, я знаю Оливера. Я знаю о нем все.

— Ты уверена? — поддел ее Ставрос, глядя на танцующую пару.

Проследив за его взглядом, Холли увидела, как Оливер через плечо жены кокетливо улыбнулся хорошенькой девушке. Она заметила, что Николь тоже обратила на это внимание, нахмурилась и намеренно наступила на ногу своего нового мужа острым каблуком-шпилькой.

— Он немного флиртует, — ответила Холли. — Это ничего не значит.

Теперь уже Ставрос закатил глаза.

— Он спит со всеми женщинами, с которыми только может переспать.

— Он никогда не пытался переспать со мной, — возразила она.

— Потому что ты особенная.

Холли затаила дыхание.

— Правда?

— Убери это выражение умирающей коровы со своего лица, — раздраженно сказал он. — Да, особенная. Его прежняя секретарша подала иск о сексуальных домогательствах. Я сказал Оливеру, что если это когда-нибудь случится снова, я уволю его и не посмотрю, что он мой кузен. А еще он Минос до мозга костей, то есть эгоист. С чего бы ему рисковать потерять потрясающую секретаршу, работающую на него день и ночь, только ради секса, который он может получить где угодно.

Она пристально посмотрела на него.

— Ты его критикуешь, но ведь сам делаешь то же самое. Каждую неделю у тебя в постели новая актриса или модель!

Ставрос стиснул зубы.

— Это не совсем так… Но ты права. Я не имею права критиковать его. И я бы не стал, если бы он не пытался забрать твою жизнь. Не позволяй ему это сделать. Оливер использует тебя. Сними розовые очки. Посмотри на него такого, каков он на самом деле.

Оглянувшись на Оливера, Холли вдруг вспомнила все случаи, когда он останавливал ее выходившую из офиса в пятницу вечером и вручал стопки бумаг. Она вспомнила все случаи, когда он таинственно исчезал, если дело принимало неприятный оборот, оставляя Холли делать за него грязную работу. В то время Холли убеждала себя, что это было доказательством его веры в нее, что он полагался на нее в решении важных вопросов. Но сейчас…

— Почему ты заставляешь меня видеть правду? — беспомощно спросила она. — Какое тебе до этого дело?

Ставрос резко прервал танец. Он посмотрел на нее сверху вниз, его черные глаза прожигали ей душу.

— Потому что я хочу тебя, Холли, — хрипло сказал он. — В своей постели.

За это он попадет в ад.

Ее изумрудные глаза расширились от удивления.

Он хотел Холли больше, чем любую другую женщину. Почему именно ее? Он не знал. Причиной тому не могла быть ее восхитительная красота. Ставрос и раньше спал с красивыми женщинами.

Холли Марлоу была совсем другой. Супермодели и актрисы были блестящими, но холодными, как снежинки за окном. Холли была настоящей. Теплой, живой. В ее прекрасных зеленых глазах отражалось ее огромное сердце.

А еще у нее было великолепное тело, зрелое, пышное. У него пересохло во рту, когда он представил, как будет дотрагиваться до ее обнаженной кожи. Он ощутил, что она покраснела и задрожала, когда он положил ей руку на бедро, и задался вопросом, насколько невинной она могла быть. Может быть, она вообще девственница? Нет. В наши дни и в таком возрасте? Конечно же нет.

И все же он чувствовал, что должен сделать Холли своей, пусть даже это будет последнее, что он сделает. Такое было вполне вероятно.

Он посмотрел на ее розовые губы, потом на глубокий вырез декольте.

— Я хочу тебя, — хрипло повторил он.

Холли внезапно прерывисто вздохнула.

— Как ты можешь быть таким жестоким?

Нахмурившись, Ставрос отстранился.

— «Жестоким»?

— Я всего лишь секретарша. Простая и скучная. Это не дает тебе права смеяться надо мной!

Ее слова прервались рыданием, она развернулась и убежала, оставив его одного посреди танцпола.

С его губ слетело проклятье. Смеяться над ней? Никогда в жизни он не был так серьезен, как сейчас. Может, она сошла с ума?

Ставрос мрачно пробирался сквозь толпу, пытаясь догнать ее. Но другие гости постоянно оказывались у него на пути: деловые партнеры отчаянно пытались снискать его расположение, женщины надеялись на шанс потанцевать с ним. Его глаза обшаривали толпу в поисках Холли.

Он заметил Оливера, болтавшего у бара с какой-то девицей. Несмотря на все его презрение к кузену, Ставрос понимал, что в некоторых отношениях они были похожи.

Он никогда не лгал подругам, но вряд ли это можно было причислить к достоинствам Ставроса, так как его отношения с женщинами редко длились дольше месяца. Всякий раз, когда тяга к работе становилась сильнее тяги к сексу или если любовница требовала от него какого-то эмоционального участия, Ставрос просто прекращал роман.

Последние два десятилетия он работал по восемнадцать часов в сутки, создавая свою технологическую компанию. В отличие от Оливера он не боялся тяжелой работы. Поначалу просто хотел добиться успеха назло отцу, оставившему мать без гроша и вычеркнувшему Ставроса из претендентов на состояние Миносов. Но к двадцати годам он научился получать удовольствие от самой работы.

Но правда была в том, что он не сильно отличался от Оливера, так же, как и он, спал с красивыми женщинами, избегая серьезных отношений. Но Ставросу это удавалось лучше.

Для него было ударом осознать, что Оливер, несмотря на свою слабость и поверхностность, сумел сделать то, чего не получилось у Ставроса, — жениться, хотя был на два года моложе. А у Ставроса оставалось так мало времени…

Наконец отыскав взглядом Холли, которая разговаривала с сестрой, он начал проталкиваться сквозь толпу, не обращая внимания на тех, кто пытался заговорить с ним.

Он подошел к Холли сзади как раз вовремя, чтобы услышать, как Николь что-то сердито ей выговаривала.

Голос Холли был тихим и умоляющим:

— Я просто боюсь за тебя…

— Мне все равно, что ты думаешь или что говорит Ставрос Минос. Оливер никогда не будет меня обманывать. — Николь вздернула подбородок, ее длинная белая фата заколыхалась. — Ты не заслуживаешь быть моей подружкой невесты. Я должна была попросить Юну, а не тебя! Лучше соседка по комнате в колледже, чем ревнивая сестра — старая дева!

— Николь!

— Забудь об этом. — Глаза ее сестры сверкнули холодным блеском. — Я хочу, чтобы ты убралась отсюда.

Холли глубоко вздохнула.

— Пожалуйста. Я не пытаюсь…

— Убирайся! — крикнула Николь так громко, что перекричала оркестр, и гости обернулись, уставившись на них.

Холли опустила плечи и с потрясенным лицом прошла сквозь молчаливую толпу.

Ставрос повернулся к Николь.

— Твоя сестра любит тебя, — тихо сказал он. — Она пыталась предупредить.

— Предупредить меня? — идеальные розовые губы Николь скривились, она насмешливо вздернула подбородок. — Я никогда не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас.

— Ну, удачи тебе, — ответил он и пошел за Холли.

Он нашел ее на улице дрожавшую от холода, безнадежно пытавшуюся поймать такси. При виде Ставроса ее лицо побледнело. Развернувшись, она заковыляла прочь, через пустую улицу к запорошенному Центральному парку. Когда он попытался догнать ее, она отчаянно закричала:

— Оставь меня в покое!

— Холли, подожди.

Ставрос нагнал ее на тротуаре возле кареты без лошадей, украшенной гирляндами остролиста и красными бантами, и схватил ее за плечо.

— Проклятье… — прошептала она.

С трудом сдерживая злость, он притянул ее к себе. Холли плакала у него на груди, и он чувствовал, как она дрожала от горя и холода.

— Я сказала ей слишком поздно. Я должна была догадаться… Я должна была давно предупредить ее!

— Это не твоя вина.

Мысленно проклиная своего кузена и ее сестру, Ставрос нежно гладил ее длинные рыжие волосы, пока она не успокоилась.

Она подняла на него взгляд, ее прекрасное лицо было опустошенным и в потеках туши.

— Я не собираюсь возвращаться.

— Вот и хорошо.

Она сделала глубокий вдох.

— Это ведь не Николь послала тебя за мной?

Ставрос покачал головой.

Ее плечи на мгновение поникли, затем она вздернула подбородок.

— Так чего же ты хочешь?

Он подошел ближе.

— Я уже сказал тебе.

Ее глаза расширились, а губы приоткрылись. Затем она резко отвернулась.

— Не надо.

— Что «не надо»?

— Просто не надо. — Она с трудом сглотнула, ее зеленые глаза блестели от слез. — Ну ладно, с Оливером я сглупила. Теперь я поняла, что это было наваждение, порожденное одиночеством. Ты поступаешь жестоко, желая доказать свою точку зрения. Я знаю, что не в твоем вкусе. Я живая, у меня есть чувства!

— Ты думаешь, я с тобой играю? Я хочу тебя, Холли, — тихо проговорил он, глядя ей в глаза. — Я хочу тебя. Так сильно, как никогда никого не хотел.

Отвернувшись, она упрямо покачала головой. Ставрос снял свой черный смокинг и аккуратно накинул его ей на плечи. Протянув руку, он провел кончиком большого пальца по ее нежной, дрожавшей нижней губе.

— Холли, посмотри на меня.

В лунном свете ее глаза казались огромными.

— Ты же не думаешь, что я тебе поверю, — запинаясь, проговорила она.

— Верь мне, — прошептал он и, схватив ее за лацканы смокинга, который был ей велик, крепко прижал ее к себе и поцеловал.