Любовь всегда права

Дженни Лукас, 2019

Узнав о своей смертельной болезни, Ставрос Минос, греческий миллиардер, ищет забвения в невероятной ночи с Холли Марлоу, привлекательной и очень усердной секретаршей его кузена. А через год узнает, что она родила от него ребенка. По мнению Ставроса, нет ничего более логичного, чем узаконить их отношения. Отказ Холли от брака ошеломил его…

Глава 3

Даже в самых смелых своих мечтах Холли никогда не представляла себе такого поцелуя. Его губы и язык умело двигались, овладевая ею. Крепко прижавшись к его сильному, мускулистому телу, она ответила на его поцелуй, всем телом устремившись ему навстречу. В его страстных объятиях внутри ее внезапно вспыхнула искра желания и раскалилась добела.

Холли никогда не чувствовала ничего подобного раньше. Полудетское увлечение Оливером рассеялось как дым. Еще мгновение назад она была опечалена и подавлена резкими словами своей сестры. Но сейчас все ее тело было напряжено от сладостного, дикого желания.

Когда он наконец отстранился, Холли в шоке уставилась на него.

— Ты — все, чего я хочу, — хрипло сказал он, нежно поглаживая большим пальцем край ее скулы.

У нее перехватило горло.

— Держу пари, что ты говоришь это всем девушкам, — неуверенно произнесла она, пытаясь улыбнуться.

— Я никогда никому этого не говорил. — Ставрос посмотрел в сторону парка, на черное кружево голых деревьев на фоне залитого лунным светом снега. — Но жизнь не длится вечно. Я не могу терять ни минуты.

Она прикусила губу, чувствуя себя как во сне.

— Но ты можешь иметь любую женщину. Я совсем другая…

— Да, другая. Я наблюдал за тобой. Ты теплая, любящая и добрая. И очень красивая, — прошептал он, проводя рукой по ее длинным рыжим волосам. Его взгляд упал на ее красное платье с глубоким вырезом. — И такая сексуальная, что любой мужчина может сойти с ума.

Сексуальная? Она?

Он покрыл поцелуями ее лицо.

— Ты единственная, кого я хочу.

Ставрос снова поцеловал ее в губы, и поцелуй длился так долго, что она забыла все свои сомнения и преодолела неуверенность, она забыла даже свое собственное имя.

Когда он отпустил ее, Холли все еще была под влиянием его жарких объятий.

Поднеся телефон к уху, он приказал:

— Забери меня у Центрального парка.

— Так ты уезжаешь? — прошептала она, странно удрученная.

— Я отвезу тебя домой.

— Тебе не нужно отвозить меня домой. У меня есть карта метрополитена. Я могу…

— Не к тебе домой.

Его глаза прожигали ее насквозь.

Ее дыхание участилось.

— Но зачем?

Его чувственные губы изогнулись в усмешке.

— Ты спрашиваешь, зачем?

— Я имею в виду… нужно что-то напечатать или…

— Ты думаешь, это все, на что ты годишься?

Она покраснела под его пристальным взглядом.

Она прикусила губу, затем заставила себя ответить: — Ты хочешь меня соблазнить?..

— Насколько ясно я должен еще это сказать? — хрипло ответил он. — Я хочу тебя, Холли. В своей постели. И в своей жизни.

Последнее предложение было самым шокирующим. Она пристально посмотрела на него. Когда-то она думала, что работа и тайная влюбленность в босса — это все, что она могла ожидать от жизни. Еще сегодня, наблюдая за свадебной церемонией, Холли была уверена, что ее будущее — это самопожертвование, самоотречение, забота о других, попытка не обращать внимания на собственное одиночество и страдания.

Сейчас, в объятиях Ставроса, закутанная в его смокинг, она чувствовала себя так, словно вместо обычных коротких черно-белых снов она стала видеть длинные цветные сновидения.

Ставрос выдохнул:

— Поехали ко мне.

— Нет, не могу… — Ее сердце бешено колотилось. — Я никогда не делала ничего подобного.

— Ты играла по чужим правилам всю свою жизнь. Я тоже. Встречался с моделями, имен которых уже и не помню. Работал по двадцать часов в день, чтобы сколотить состояние, и ради чего? Чтобы купить еще один «феррари»? — В его тоне звучала горечь. — Для чего вообще я жил?

Холли уставилась на него, шокированная тем, что Ставрос позволил себе выглядеть таким уязвимым. Это привело ее в замешательство. Она думала о нем как о могущественном боссе. Но теперь стало ясно, что он был просто мужчиной. С таким же живым сердцем, как у нее. Она нежно накрыла его руку своей.

— Ты создал рабочие места по всему миру. Огромную компанию. Это очень важно…

— Только не для меня.

Она сделала глубокий вдох.

— А что же важно для тебя?

— Вот это, — просто ответил он и прижался губами к ее губам.

На этот раз его поцелуй был нежным и глубоким. Неужели это действительно происходит наяву? Может, ей это снится?

— Поедем ко мне домой, — прошептал он ей.

— Сегодня сочельник… — задумчиво сказала она.

Его темный пристальный взгляд прожигал ее насквозь.

— Когда я проснусь рождественским утром, то хочу держать тебя в своих объятиях. Если только ты этого хочешь…

Она — не хочет его? Нелепость этого предположения заставила ее ахнуть.

— Ты не можешь так думать…

Его плечи расслабились, и темные глаза встретились с ее глазами.

— Тогда живи так, как будто в последний раз.

Живи так, как будто в последний раз. Что за странные вещи он говорил.

Он был прав, она всю свою жизнь была хорошей девочкой, ничего не делала для себя. Работала сверхурочно и бесплатно, жертвовала своими мечтами ради испорченной сестры.

— Скажи «да», — хрипло настаивал Ставрос, медленно проводя рукой по ее волосам. — Поехали со мной.

К обочине подъехал «роллс-ройс». Она посмотрела на автомобиль, ее сердце бешено колотилось.

— Да, — выдохнула она. — Давай жить как в последний раз.

Оглянувшись на ожидавшую его машину, он протянул ей руку.

— Ты готова?

Холли кивнула, ее сердце бешено колотилось. Но когда она взяла его за руку, то не почувствовала себя готовой. Вообще, ни капли.

Путешествие длилось всего несколько минут, и они остановились перед известным роскошным отелем в центре города.

— Так вот где ты живешь, — сказала Холли, глядя на небоскреб.

Он криво усмехнулся:

— Тебе это не нравится?

— Нравится, но… ты живешь в гостинице?

— Это очень удобно.

Удобно? Она считала свою обшарпанную однокомнатную квартиру в Квинсе удобной. Всего одна пересадка на метро, чтобы добраться до работы.

— Но где же твой дом?

Он пожал плечами:

— Везде. Я много путешествую. У меня нет постоянного места жительства.

— Мистер Минос! — громко закричал швейцар в униформе, поспешно придерживая дверь. — Спасибо еще раз. Моя жена не перестает плакать с тех пор, как получила вашу рождественскую открытку.

— Да ничего особенного…

— Ничего себе — ничего особенного! Благодаря вашему рождественскому подарку мы наконец-то сможем купить дом. А это значит, что мы наконец-то попытаемся завести ребенка… — Его голос сорвался от нахлынувших чувств.

Ставрос коротко похлопал по плечу здоровяка.

— Счастливого Рождества, Роб.

— Счастливого Рождества, мистер Минос, — ответил швейцар, не сдерживая слез.

Крепко держа Холли за руку, Ставрос провел ее через позолоченную дверь в роскошный вестибюль, в центре которого стояла огромная рождественская елка, украшенная красными звездами.

— Интересно, что это был за рождественский подарок.

— Просто деньги, — коротко ответил он, ведя ее через вестибюль.

— Швейцар оказал тебе услугу или что-то в этом роде?

Подведя ее к лифту, он пожал плечами, выглядя при этом почти смущенным.

— Роб придерживает для меня дверь. Всегда улыбается и здоровается. Иногда вызывает автомобиль.

— И из-за этого ты купил ему с женой дом?

Нажав на кнопку лифта, Ставрос повторил:

— Ничего особенного. Правда.

— Для тебя — да, — тихо сказала она, когда дверь лифта со звоном открылась. — Но им это изменило жизнь.

Не говоря ни слова, он вошел в лифт. Она последовала за ним.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что могу…

— Ставрос… возможно, в глубине души ты очень хороший.

Она заметила, как в его темных глазах промелькнуло что-то мрачное. Он нажал кнопку пентхауса.

— Я эгоистичный ублюдок. Это всем известно.

— Трудно в это поверить. Ты что-то недоговариваешь…

Ее голос прервался, потому что Ставрос прижал ее к стене лифта и жадно поцеловал. Его поцелуй был таким требовательным, что вопросы, которые начали формироваться в ее голове, исчезли, как будто их никогда и не было.

Дверь лифта со звоном открылась.

Он взял ее за руку, и она последовала за ним, оглядываясь вокруг.

Огромный пентхаус был погружен в темноту, если не считать белых огоньков на елке высотой до потолка. Она огляделась. Нигде не было ни фотографий, ни личных вещей. Пространство было оформлено в черно-белом цвете.

— Ты только что въехал?

— Я купил это место пять лет назад.

Холли удивленно посмотрела на него.

— Пять лет назад? Здесь как будто никто не живет.

Холли подумала о своей убогой квартирке без лифта, заставленной фотографиями семьи и друзей, о своей удобной, потрепанной старой мебели, старом одеяле своей бабушки.

— Я нанял лучшего дизайнера в городе, — немного раздраженно ответил он.

— М-м-м… очень мило.

Он притянул ее к себе.

— На самом деле ты так не думаешь.

— Нет.

Бабочки порхали у нее в животе, когда она смотрела на его красивые губы. Она ощутила их сладость и отдалась силе и власти его большого тела.

Ставрос долго целовал ее. С колотящимся сердцем, чувствуя головокружение от его страстных объятий, она отстранилась, у нее перехватило дыхание.

— Все это кажется нереальным.

— Сейчас мне многое кажется нереальным, — прошептал Ставрос, убирая пряди рыжих волос с ее лица, — кроме тебя.

Когда он крепко прижал ее к себе, его смокинг соскользнул с ее плеч и бесшумно упал на пол. Его руки медленно пробежали по ее волосам, спине, красному платью.

Отстранившись, она опустила глаза в пол и предупредила его:

— У меня нет большого опыта.

— Ты девственница.

Ее щеки вспыхнули.

— Откуда ты знаешь? Из-за того, как я целуюсь?

— Да. И как ты дрожишь, когда я притягиваю тебя к себе. В первый раз, когда я поцеловал тебя, то почувствовал, что эти ощущения были для тебя новыми. — Он нежно погладил ее по щеке, по шее и груди. Ее твердый сосок болезненно отреагировал даже на это легкое прикосновение. — Для меня это тоже новые ощущения.

Вспомнив сплетни о его прежних любовницах, утонченных женщинах, несомненно обладавших великолепными сексуальными навыками, она смущенно отвела взгляд.

— А что, если я тебе не понравлюсь?

Тихо рассмеявшись, Ставрос нежно приподнял ее подбородок и возразил:

— А что, если я не доставлю тебе удовольствия?

— Ты с ума сошел? — Ее глаза расширились. — Это невозможно!

— Именно это я и чувствую к тебе, Холли, — тихо сказал он. — Ты заслуживаешь лучшего.

Лучше, чем самый известный греческий миллиардер? Он это серьезно? Но когда она посмотрела в его темные глаза, то увидела, что он не шутил.

— Я не могу работать на тебя, Ставрос, — тихо произнесла она, глубоко вздохнув.

У него вытянулось лицо.

— Почему?

— Я не буду чувствовать себя комфортно…

— Ты более чем заслужила это повышение, — прервал он ее на полуслове, — как самая трудолюбивая сотрудница. Это ты должна требовать повышения зарплаты, а не просто принимать его. Черт возьми, Холли, ты должна понять свою ценность…

Она импульсивно приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Это был самый короткий из поцелуев, легкий как перышко, но он был дерзким, потому что она сама сделала первый шаг. Когда она начала отступать, он поймал ее и резко притянул к себе. Он целовал ее жадно и страстно, как будто она была спасательным плотом, а он тонул.

Ее тело напряглось от желания. Грудь отяжелела, в сосках возникло томительное напряжение. С рычанием он поднял ее на руки и понес по коридору в огромную спальню.

Комната была очень большой, но столь же скудно обставленной, как и гостиная. Поставив рядом с кроватью, Ставрос погладил девушку по щеке.

— Ты такая красивая, Холли, — прошептал он. — Как ангел.

— Я вовсе не ангел.

Он помолчал, глядя на нее в зимнем лунном свете, лившемся в окно.

— Нет, — наконец ответил он, медленно расстегивая молнию на ее красном платье. — Ты — женщина.

Платье бесшумно упало на пол. Она стояла перед ним в одном лифчике, трусиках и туфлях на высоком каблуке. Под жаром его взгляда, которым он окинул ее всю, Холли охватил пьянящий огонь. Собрав всю свою храбрость в кулак, она подняла глаза.

Обхватив ее лицо обеими руками, Ставрос наклонился к ней и целовал до тех пор, пока весь мир не закружился вокруг нее, и она потерялась в сладком водовороте его объятий. Он поглаживал грудь, тонкую талию, широкие бедра, изгиб спины. Она затаила дыхание, когда он расстегнул застежку ее бюстгальтера. Сделав глубокий вдох, он обхватил ладонями ее груди, дотронулся до тугих сосков. Она вздрогнула, трепеща от желания.

Наклонившись, он снял с Холли туфли на высоких каблуках, одну за другой, и уложил ее на белоснежное одеяло. Потом снял запонки на рубашке, не сводя глаз с девушки, расстегнул пуговицы, и она впервые увидела его мускулистую грудь. Он бросил рубашку на пол, и она залюбовалась его великолепным загорелым торсом, дорожка темных волос на котором вела к его плоскому упругому животу.

Ставрос расстегнул молнию на брюках и медленно стянул их вниз по бедрам вместе с нижним бельем, обнажив мускулистые, сильные ноги, покрытые более темными волосами. Она затаила дыхание, когда он выпрямился, и она увидела большой твердый член.

Она не была совсем уж невинной, потому что в старших классах посещала уроки полового воспитания и однажды видела, как коллега на работе смотрел порно на своем компьютере.

Но, увидев его полностью обнаженным, занервничала, натянула белое одеяло до подбородка, крепко зажмурившись и внезапно задрожав.

Она почувствовала, как под ней зашевелился матрас.

— Холли… — Его голос был тихим, он положил свою теплую и нежную руку на свое плечо. — Посмотри на меня.

Прикусив губу, она посмотрела на него, раздумывая, что же ей делать, что сказать. Мрачно-красивое лицо Ставроса было напряженным, полным желания.

— Ты боишься?

Закусив губу, она отвела взгляд.

— Я не хочу тебя огорчать. Я… не знаю, что делать.

— Холли, — хрипло повторил он, — просто посмотри на меня, обрати внимание, как сильно ты мне нравишься.

Она посмотрела вниз, как он приказал, и увидела, какой он большой и твердый. Ставрос хотел ее. В этом не могло быть никаких сомнений.

Дрожа, она приблизила свои губы к его губам. Нежно обняв, он ее поцеловал.

Когда его губы коснулись ее губ, все рациональные мысли исчезли. Холли смутно осознала, что одеяло куда-то исчезло и он накрыл ее обнаженное тело своим. Она почувствовала его вес и силу на себе и вздохнула с удовольствием, у нее возникло ощущение правильности происходящего, она стала половиной целого. Переплетя ее язык со своим, он дразнил ее, играл с ней, заставлял ее задыхаться. Поцелуй был таким совершенным, таким глубоким, что, когда он отстранился, она затосковала.

Его горячие поцелуи покрывали ее обнаженное тело. Он лизнул ее шею, ключицу, потом обхватил ладонями ее полные, обнаженные груди и медленно провел языком в ложбинке между ними, заставив ее сжать в кулаки белую хлопковую простыню.

Конец ознакомительного фрагмента.