Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила

Джон А. Уилсон, 1951

Известный американский египтолог Джон А. Уилсон представил свою интерпретацию истории одного из величайших культурных периодов в человеческом опыте. Основываясь на письменных источниках, свидетельствах древних авторов, а также предметах материальной культуры, он собрал, проанализировал и представил исследование о религии, государственном устройстве, экономике, социальной структуре, ремесленных производствах, научных знаниях, искусстве, литературе и других предметах, включая изучение их особенностей в разные исторические периоды Древнего Египта. Повествование иллюстрируют карты и фотоматериалы.

Глава 1

Черная земля: географические факторы Египта

Многие из тех, кто побывал в Египте, несомненно знают об исключительности климата и топографии долины Нила. Они приехали из стран с умеренным уровнем осадков, где луга покрывают единым ковром низины и возвышенности, а облака могут днями скрывать солнце, луну и звезды. В краях, откуда они родом, дороги идут в любом направлении. Этим людям известно, что ландшафт и климат сильно переменчивы: они знакомы со всеми сторонами света, знают, что в марте или августе может лить дождь, но в то же время не уверены в том, какая погода будет на выходных, они могут сажать сельскохозяйственные культуры в низинах или горных долинах. И вот, попав в Египет, они видят землю, ограниченную долиной реки Нил и поэтому четко привязанную к оси север — юг, местность, где почти не выпадают осадки. Путешественники замечают большую разницу между речной долиной и гористой пустыней (фото 1). Этот контраст между плодородной черной землей и красными песками пустыни отмечен четкой границей, коей являлся максимальный предел разливов Нила. Она настолько резкая, что можно встать одной ногой на плодородную аллювиальную почву, а другой — на безжизненный пустынный песок. Нильская долина перенаселена и бурлит жизнью. Если посмотреть на холмы из песчаника, то становится очевидно, что жизнь абсолютно невозможна на этих огромных пустынных пространствах. И поэтому все неизбежно стремятся к огромной заиленной реке, приносящей столь необходимые для поддержания жизни воду и ил. Если вдруг по каким-то причинам Нил пересохнет, плодородная земля будет выжжена солнцем, превратится в пыль и будет унесена ветром. Египет превратится в часть гигантской пустыни Сахара — в обширное сухое вади.

Из-за этого резкого контраста между безжизненностью песков и плодородием ила все мы повторяем слова Геродота о том, что Египет — это дар Нила^[1]. Лишь немногие знают о существовании в Ливийской пустыне нескольких оазисов. Щедрый Нил берет истоки в Экваториальной Африке и в горах Эфиопии и одаряет своим сказочным богатством беднейшие районы мира. Земля здесь существует только благодаря разливам реки, и в условиях субтропического климата эти ежегодные дары в виде свежей воды и плодородного ила обусловили крайне успешное сельское хозяйство. При правильном использовании земля может приносить два или три урожая в год.

Однако жизнь в Египте показывает, что дар Нила накладывает на местных крестьян и тяжкие обязательства. Во время разлива стремящиеся к морю воды реки врываются в долину. Если их не направить в нужное русло и не пытаться сохранить эту воду, земля будет плодоносить всего в течение нескольких месяцев. Весной слышится монотонный скрип водяных колес, поднимающих воду из глубоких колодцев; видны спины крестьян, целыми днями качающих воду журавлями (фото 3б); можно увидеть сложную работу по ремонту маленьких каналов, что отводят воду к полям. За великий дар Нила египетские крестьяне беспрестанно расплачиваются тяжелым трудом. Если бы не этот труд по сохранению и рациональному использованию воды, Египет был бы значительно уже, а его земли давали бы лишь один урожай сразу после периода разлива.

Это наблюдение позволяет нам представить себе, какой была жизнь в далекие доисторические времена и как выглядела долина Нила до того, как человек соорудил первые ирригационные системы. Тогда люди, возможно, селились еще ближе к берегам реки. Каждое лето нильские воды свободно выходили далеко за пределы берегов, покрывая земли тонким слоем и быстро испаряясь. Должно быть, красная пустыня была значительно ближе к реке и почти граничила с ее болотистой поймой. Покрывавшие берега заросли тростника и кустарников, где в изобилии водилась дичь, привлекали мелких хищников. То, что эти речные заросли существовали до того, как человек осушил болота, отведя воду к подножию гор, подтверждается изображениями исторического периода (рис. 2а). В многочисленных сценах охоты есть отсылка к этому далекому прошлому, когда болотистые берега Нила были покрыты зарослями, которые кишели птицей и мелкими животными. В доисторические времена флора и фауна Египта были очень схожи с современной дикой природой на юге Судана. Например, в Египте уже не найти некогда знаковых ибиса и папирус, но они встречаются в нильских зарослях в полутора тысячах километров к югу^[2].

Таким образом, первые люди в Египте были заключены между надвигающимися песками пустыни с одной стороны и пышными речными зарослями — с другой. Чтобы жить на этой земле, людям приходилось осушать болота, вырубать тростник и вести ежегодную борьбу по отводу воды, чтобы противостоять всепоглощающей пустыне. Это было непросто, и, вероятно, на эту медленную упорную работу ушли тысячелетия доисторического периода. Мы не располагаем доказательствами существования в додинастическое время сколь-нибудь развитых ирригационных систем, требовавших коллективной работы по сооружению каналов и водоемов. Можно предположить, что их появлению предшествовало постепенное осушение болот. Существует гипотеза, согласно которой в конце додинастического периода этот процесс завершился заметным развитием ирригации. Но это лишь предположение. В качестве доказательства данной гипотезы ее сторонники приводят следующий аргумент: благодаря развитой системе ирригации площадь обрабатываемой земли значительно расширилась, что привело к увеличению количества производимой пищи, которое превысило потребности населения; с появлением этого остаточного продукта началось развитие цивилизации. Сооружение развитой ирригационной системы требует коллективного труда, объединяющего разные сообщества, и этот фактор сыграл важную роль в формировании государства. Судя по более поздним источникам, за несколько столетий до этого воду использовали крайне экономно, что обусловило все дальнейшее развитие. Мы вернемся к этому вопросу в следующей главе.

Нил накладывает на египтян еще одно обязательство. Его разлив изменчив по времени и количеству воды. Человек должен быть все время готов к непредсказуемости реки. В частности, огромное значение имеет высота разлива. Разница всего лишь в несколько сантиметров может обернуться голодом или вызвать катастрофические разрушения. В прошлом столетии, до строительства Асуанской плотины, подъем Нила на 7,62—7,92 метра означал хороший разлив, который было легко контролировать и которого хватало для орошения всей земли и получения богатого урожая. Низкий разлив, на 76 сантиметров ниже нормы, предзнаменовал неурожайный год и нужду. Когда же Нил поднимался лишь на 40–20 процентов от нормального уровня, в стране наступал неминуемый голод, преследовавший население в течение всего года. Но и высокий разлив нес опасность. Глубина каналов и высота защитных дамб были рассчитаны на обычный разлив, подъем воды всего лишь на 2,5 сантиметра означал повреждение насыпей; когда же разлив был выше на 9,14 метра — 20 процентов от нормального уровня, вода сносила все дамбы и берега каналов и разрушала целые деревни, выстроенные из сырцового кирпича. Легенда о семи сытых и семи тощих годах в Египте не была вымыслом, они всегда оставались опасной возможностью. Грань между сытой жизнью и голодной смертью была очень тонкой. Постоянное наблюдение за непредсказуемым животворящим Нилом было неизбежной необходимостью, и обеспечить контроль над стихией во всей стране могло лишь организованное государство. И оно стало еще одним тяжким обязательством, которое наложил дар Нила.

Такова была среда, где процветала древнеегипетская цивилизация; она стала стимулом, побуждавшим египтян бороться за полноценную жизнь, в основе которой лежала плодородность их земли. Эта страна не была теплым краем лентяев и мечтателей. Согласно теории Тойнби, говорившего о вызовах природной среды и ответах на них человека, египтянам приходилось сталкиваться со все более сложными проблемами. Получение выгоды от климатических условий, воды и почвы стало вызовом, в ответ на который люди должны были столетиями работать не покладая рук, осушая болота и отвоевывая земли в пойме реки; потом столетия ушли на то, чтобы тяжелым трудом соорудить каналы и водоемы для орошения всепожирающей пустыни. Так древние люди смогли получать богатейшие урожаи, что, в свою очередь, стало причиной новых проблем. Как организовать огромное трудовое население и распределить избыточный продукт? В этой части книги нас интересуют географические факторы и их влияние на развитие цивилизации. Следующая глава будет посвящена ответу, который общество и государство дали на вызов, связанный с ростом населения и распределением богатства.

Другой фактор — изолированность египетских земель — заслуживает не меньшего внимания. Вытянутая вдоль Нила долина была закрыта для внешних контактов. На западе и востоке расположены огромные пустыни, через которые могли передвигаться маленькие торговые караваны и которые оказались непреодолимой преградой для любых захватчиков. На северной границе Синайская пустыня ослабляла контакты с Азией, в то время как более доступным было ливийское побережье, через которое проходили пастухи и мирные народы. Чтобы отправиться по суше на запад или восток, каравану на странствие по пустыне нужно было потратить от пяти до восьми дней, пройдя через Синай в Палестину, через Вади-Хаммамат к Красному морю или ближайшему из западных оазисов.

Путешествия по воде были тоже не из простых. Доисторические люди, передвигавшиеся на маленьких хлипких лодках и не имевшие опыта навигации, редко решались пересекать Средиземное море. Египтяне строили судна для передвижения по Нилу и попытались приспособить их для морских путешествий. Первые корабли, которые использовали для обороны и командования, могли ходить вдоль береговой линии. Если это так, то на путешествие из Дельты к побережью Финикии, занимавшее четыре дня плавания напрямую, могло уходить вдвое больше времени. Сообщение с Критом было более проблематичным, поскольку путь от этого острова в Африку проходил через открытое море. Вероятно, сами критяне, жившие посреди моря, первыми установили это сообщение. В любом случае данный путь занимал не меньше четырех дней.

С юга Египет был также закрыт природными барьерами. Первый порог не был серьезным препятствием, его можно было легко преодолеть по воде или обойти. Однако природа в этом районе не слишком гостеприимна: пустынные скалы подходят почти вплотную к реке, оставляя лишь узкие полосы плодородной земли. Пространство между первым и третьим порогами было малопригодно для существования крупных и сильных культур. Зато к югу от третьего порога открывается земля, пригодная для земледелия и выпаса скота. Но сами второй и третий пороги, а также Нубийская пустыня были серьезным препятствием для передвижения на юг или на север. Возможность проникнуть в Египет с юга, как и из Ливии и через Синайский полуостров, существовала всегда. Однако природные условия сводили эту опасность к минимуму, и обычно охрана границ не стоила египетской администрации большого труда. В глубокой древности Египет был надежно защищен от вторжения.

Многие обобщения, сделанные в этой книге, со временем будут пересмотрены, изменены или полностью отвергнуты. Справедливость замечания о том, что Египет был защищен от внешнего вторжения, во многом зависит от времени и места. В истории Египта бывали времена, когда передвижение людей было настолько интенсивным, что они преодолевали преграды — пустыню или море. Но такие значительные события, как нашествие гиксосов или нападение «народов моря», происходили в более поздние периоды, на ранних же стадиях чувство безопасности было частью доминирующего мироощущения. В некоторых частях Египта: в районе первого порога Нила, на северо-западной границе с Ливией или на границе с азиатами в районе Суэца — всегда существовала угроза нападения. В этих районах требовалось постоянно охранять границы, и неусыпная бдительность стала частью самосознания их жителей.

Ощущение защищенности от внешнего врага становится очевидным в сравнении с другими культурами. В отличие от живших в то же время соседей: месопотамцев, сиро-палестинцев или анатолийцев — египтяне находились в удачной географической изоляции. Им не было нужно содержать постоянную и сильную армию на границе. Любая возможная угроза обнаруживалась издалека, и было маловероятно, что ее разрушающая мощь дойдет до Египта. Это чувство относительной безопасности привило древним египтянам уверенность в успешном существовании в этом и загробном мирах, и оно обусловило ощущение личной свободы простых жителей Египта. В отличие от соседей: вавилонян или евреев — древние египтяне не были рабски подчинены власти и полностью растворены в обществе. Правила, по которым они жили, были весьма общими и понятными, и в рамках этих правил египтяне обладали относительно большой свободой для проявления индивидуальности. Эта свобода основывалась на вере в себя и в свой мир, которая происходила от ощущения географической безопасности. Как мы увидим в последующих главах, когда это чувство безопасности все же было разрушено, мировосприятие египтян полностью изменилось, и на смену свободе и оптимизму пришло сознание государственной необходимости. Но речь в них пойдет уже о закате, а не о расцвете Египта.

Следует различать чувство опасности, вызванное возможностью военного вторжения, и то, которое было связано с вероятностью низкого разлива Нила и страхом голода. Не испытывая первого, египтяне всегда ощущали присутствие второго. Но их никогда не оставляла надежда на то, что за годом низкого Нила последует год с хорошим разливом. С низким разливом Нила всегда можно было бороться, осторожно расходуя ресурсы, чтобы пережить месяцы голода, пока не начнется новый разлив, всегда происходивший вовремя. Периодичность живительных разливов во многом определила сознание египтян. Каждую весну Нил возвращался в свое русло, оставляя поля иссыхать под порывами горячих пустынных ветров, захватчиков, пришедших из ниоткуда, но каждое лето река снова наполнялась, поднималась из берегов, и половодье оживляло поля, принося на них влагу и новый ил. Нил никогда не прекращал совершать это великое возрождение. Эта цикличность заложила основу веры египтян в то, что и они сами смогут одержать победу над смертью и получить вечную жизнь. И действительно, даже если Нил не являл щедрость в годы голода, его течение никогда не прекращалось, и оно обязательно вновь богато одаряло Египет.

Постоянная периодичность циклов реки дополнялась цикличностью солнца. Каждый вечер оно исчезало в почти безоблачном небе, но каждое утро вновь являлось во всем своем могуществе. К его жару египтяне относились с почтением: они были благодарны прохладному северному ветру или освежающей воде, но радовались солнечному теплу после холодной тьмы ночи. По утрам они грелись в лучах солнца и наблюдали, как животные делают то же самое. Световой день был временем жизни, ночью же все замирало; и в Египте, где смена дня и ночи происходит внезапно, это ощущение имело большое значение. Ритм повседневной жизни полностью зависел от солнца. Каждую ночь оно одерживало верх над смертью и, сверкая, появлялось на утреннем горизонте, и это придавало египтянам уверенность в том, что они, как солнце и Нил, тоже смогут победить смерть.

Теперь давайте посмотрим на египетскую землю с другой стороны. Черная земля, пригодная для жизни и сельского хозяйства, составляет лишь ¹/₃₀ часть территории современного Египта; более 95 процентов площади этой страны занимает бесплодная пустыня. На этой ¹/₃₀ территории в наши дни живут 99 процентов египтян. Плотность населения составляет более 465 человек на квадратный километр. Египет все еще остается сельскохозяйственной страной, но с такой необычайно высокой плотностью населения, что маленькие городки, переполненные людьми, располагаются один за другим. Исключения составляют лишь удаленные районы, где существует своего рода полуурбанизм, обусловленный интенсивностью контактов.

Численность населения современного Египта в прошлом столетии стала стремительно расти, и, конечно, в Древнем Египте о такой высокой плотности не было и речи. Тем не менее эта плотность сопоставима с существовавшей в древности. И для того времени был характерен резкий контраст между перенаселенными плодородными землями и безжизненными песками пустыни. Сегодня население Египта насчитывает 16 миллионов человек. Если в древности в долине Нила проживала бы хотя бы его десятая часть, то плотность древнеегипетского населения на плодородной земле была бы вдвое выше, чем в современной Виргинии, и втрое выше, чем в Миссисипи. Такая концентрация, четко ограниченная бесплодной пустыней, способствовала интенсификации внутренних контактов и вылилась в появление своеобразного городского мышления.

Одним из древнеегипетских названий этой страны было Обе Земли, что отражает действительное географическое положение. Египетские земли объединяли прямая зависимость от Нила и изолированность от других культур. Тем не менее внутри страна разделяется на два разных региона — длинную узкую долину Верхнего Египта на юге и широкую дельту Нижнего Египта на севере. На протяжении всего хода истории эти районы сильно отличались друг от друга, а их жители знали об этих различиях^[3]. Ширина полосы Верхнего Египта, любая точка которой находится в непосредственной близости от Нила, колеблется от 6 до 32 километров. Она ограничена горами пустыни и ориентирована только по оси север — юг. В Нижнем Египте нет этой четкой ориентации, его огромные низины расходятся во всех направлениях. Сегодня зловонные болота Дельты напоминают нам о том, что в доисторические времена Нижний Египет, должно быть, представлял собой непроходимые заросли. На севере великая река распадается на несколько менее крупных рукавов или каналов, непригодных для судоходства. Нижний Египет имеет выход к Средиземному морю, к Азии и Европе, огромный успех сельского хозяйства в этом регионе стал притчей во языцех. Дельта поддерживала контакты со многими странами. Верхний Египет, с обеих сторон ограниченный пустынями, больше тяготел к Африке, его торговые контакты были направлены на юг или к Нижнему Египту, его сельское хозяйство до сих пор следует традициям прошлого, когда больший доход приносило скотоводство. И в древности, и сейчас жители этих регионов разговаривают на разных диалектах и имеют различные представления о жизни. Верхний и Нижний Египет были в буквальном смысле Двумя Землями, которые объединили в одну страну.

Близость пустыни к обитаемому пространству Верхнего Египта резко отличала его от огромных просторов плодородной земли в Дельте, и это обусловило два фактора сохранности древнеегипетских источников. В Верхнем Египте для захоронения усопших или строительства обширных храмов использовали близлежащие пустынные земли; люди жили и занимались своими делами на черной земле, но их хоронили на склонах песчаных холмов, которые способствовали сохранности их тел и у подножия которых возводили храмы. Это обусловило непропорциональность числа и тематики сохранившихся источников, большая часть которых связана с погребальным обрядом и официальным храмовым культом, и лишь незначительное количество источников относится к сфере торговли, администрации, экономики или структуре общества. Распространенное представление о том, что древние египтяне были в большей степени озабочены приготовлениями к смерти и переходу в другой мир, во многом объясняется тем, что источники, связанные со смертью и загробным миром, находились в пустынных песках и прекрасно сохранились до наших дней, в то время как источники, свидетельствующие о повседневной жизни, оставались в плодородной аллювиальной почве, где постоянно подвергались воздействию влаги, химических процессов, разрушались в ходе человеческой деятельности и в результате практически не сохранились.

Вторая причина непропорциональности количества и тематики источников связана с разницей между Верхним и Нижним Египтом. До сих пор большинство известных источников происходит из песков Верхнего Египта, провинциальной части страны. На севере такие же источники находились во влажной земле и истлели, поэтому эта часть страны, которая находилась в тесном контакте со Средиземноморьем и Азией, остается практически безмолвной. Нам приходится восстанавливать историю на основе сохранившихся источников, а они во многом ограниченны. Историю Дельты остается изучать по материалам, происходящим из Верхнего Египта.

Разрушительные свойства нижнеегипетской почвы становятся еще более трагичными, если вспомнить, что Дельта была воротами, через которые осуществлялись контакты Египта и других значимых культур. Согласно Библии, в Дельте жили дети Израиля, там же располагались поселения греков, а во время расцвета древнеегипетской державы в Дельте находилась основная столица, тогда как Фивы были временной или провинциальной резиденцией фараона. В этой книге выдвигается в том числе теория о том, что Египет передал важную часть своей традиции культурам более молодых народов. Не исключено, что при наличии большего количества источников, происходящих из Нижнего Египта, где контакты с евреями, финикийцами, эгейцами, ионийцами и другими народами были более интенсивными, эту теорию следовало бы пересмотреть. Мы убеждены, что ее можно принять как рабочую гипотезу в том смысле, в котором она изложена в последней главе книги. Однако мы также признаем, что наличие более точных данных о культурном взаимодействии в египетской Дельте могло бы привести к ее пересмотру.

Египетская культура приобрела своеобразную форму, впитав азиатско-средиземноморское влияние, которое оказало воздействие на Нижний Египет, и африканское влияние, бывшее сильным в Верхнем Египте. Древние египтяне были родственны семитам, но не являлись ими; они были родственны хамитам, но не являлись и хамитами. Ученые спорят о том, какие элементы египетской культуры были заимствованы из Азии или из Африки, но все соглашаются с двойственностью этой культуры. Даже Дельта испытывала азиатское влияние (с Синая) на восточной границе и африканское (из Ливии) — на западной. На юге можно найти общность египетской культуры со свойственной хамитам, на западе — с присущей ливийцам, на севере — с минойской, а на востоке — с семитской. Для нас важным фактором является то, что, несмотря на относительную изолированность, Египет был подвержен культурному влиянию с разных сторон и, в свою очередь, оказывал такое же воздействие.

В другой работе мы попытались объяснить тяготение древних египтян к геометрическому параллелизму в искусстве или литературе географическими причинами, а именно тем, что восточный берег Нила противоположен западному, пустынные скалы на востоке стоят напротив западных скал. Любовь египтян к противопоставлению или дуализму легко прослеживается во всем, но не следует считать, что наша теория полностью объясняет появление эстетики равновесия и дуализма в искусстве, литературе или мифологии. В Верхнем Египте, где река становится разделительной осью, равновесие между восточным и западным берегами — это видимое явление. Но его не найти в Дельте, где поля уходят за горизонт и где нет ярко выраженных пустынных гор. Возможно, двойственность Обеих Земель была более важным фактором формирования дуализма египетского сознания. Не исключено, что были и другие, не менее важные стимулы.

Эта глава была посвящена географии Египта, но мы рассматривали не столько его физическое местоположение, сколько влияние окружающей среды на ее обитателей. Нам не хотелось бы создавать впечатление, будто мы считаем физическое окружение единственным или даже основным фактором формирования культуры. Географические особенности, заметные и поддающиеся описанию, несомненно оказывают большое воздействие на людей. Однако не менее важную роль играли и психологические и духовные искания. Описывать их значительно сложнее, и ученые расходятся во мнениях при их отборе. В ходе повествования мы обратимся к некоторым из них.

Примечания

1

Геродот. История II. 5. (Примеч. пер.)

2

Newberry P.E. Egypt as a Field for Anthropological Research (Smithsonian Report for 1924) (Washington, 1925), 425ff.

3

Во времена Среднего царства один изгнанник, оказавшийся в чужой стране, так описывал свое замешательство: «Я не знаю, что разделило меня с моим домом. Это было как сон, как если бы житель Дельты оказался на Элефантине или житель [северных] болот в Нубии». Во времена Нового царства разницу между диалектами севера и юга Египта выразили такими словами: «Твои речи… непонятны на слух, и нет переводчика, который мог бы объяснить их. Они подобны словам жителя болот Дельты, сказанным человеку из Элефантины».