Птичий короб

Джош Малерман, 2014

Оно ждет тебя за порогом. Оно… нечто ужасное, нечто такое, что ни в коем случае нельзя разглядывать. Потому что один лишь взгляд на это существо? устройство? человека? грозит безумием и гибелью. Человечество перестало существовать. Горстка выживших прячется в заброшенных домах с заколоченными окнами, не решаясь выйти наружу. Мэлани, мать-одиночка с двумя детьми, решается наконец бежать из своего дома-тюрьмы – бежать туда, где, по слухам, еще есть люди, туда, где безопасно. Ей предстоит ужасное испытание: двадцать миль вниз по реке в ненадежной лодке, с завязанными глазами, полагаясь лишь на острый слух ее малышей. Четырехлетних детей, которые росли и учились различать звуки в темноте маленьких душных комнат. Одно неверное движение – и они обречены. Кто-то ходит рядом, кто-то постоянно следит за ними – обычное животное или монстр?

Глава 5

До рождения детей шесть месяцев. У Мэлори заметен живот. Все окна в доме закрыты одеялами. Входную дверь никогда не оставляют распахнутой и незапертой. Сообщения о необъяснимых событиях передают с пугающей частотой. Прежде они считались сенсацией и появлялись дважды в неделю, а сейчас — ежедневно. По телевизору крутят интервью с госчиновниками. Сообщения приходят даже из Мэна и Флориды, поэтому меры предосторожности соблюдают теперь обе сестры. Шеннон ежедневно читает десятки блогов и боится всего, что пишут. Мэлори не знает, чему верить. Новые истории появляются в Интернете ежечасно. Это единственная тема, которая обсуждается и в социальных сетях, и на новостных лентах. Этой теме целиком отданы новые веб-сайты. На одном вывесили карту мира и красными рожицами метят города, в которых зафиксированы происшествия. В последний раз Мэлори видела триста с лишним рожиц. В Сети происшествия называют Проблемой. Многие обыватели верят: Проблема, в чем бы она ни заключалась, начинается с того, что человек видит какую-то невидаль.

Мэлори до последнего отказывалась в это верить. Сестры постоянно спорили. Мэлори перечисляла сайты, где высмеивали массовую истерию, Шеннон — остальные. Однако вскоре Мэлори уступила: авторы ее любимых блогов стали публиковать истории о своих близких и в итоге признались, что тоже тревожатся.

«Ну вот, даже скептики дрогнули», — подумала тогда Мэлори.

Ей казалось, что она живет двойной жизнью. Сестры больше не выбирались из дома. Обе проверяли, закрыты ли окна. Обе смотрели Си-эн-эн, Эм-эс-эн-би-си и «Фокс», пока от повторяющихся сюжетов не начинало воротить. Шеннон день ото дня становилась серьезнее, а Мэлори лелеяла надежду, что Проблема исчезнет.

Только она не исчезла, а, наоборот, усугубилась.

На четвертый месяц затворничества воплотились наихудшие опасения сестер: родители перестали отвечать на телефонные звонки. На имейлы они тоже не отвечали.

Мэлори хотела поехать на Верхний полуостров, но Шеннон отказалась.

— Нужно просто надеяться, что они живы-здоровы. Нужно надеяться, что у них отключили телефон. Мэлори, сейчас ездить вообще никуда не стоит, даже в магазин. Девятичасовая поездка — чистое самоубийство.

Проблема неизменно выливалась в самоубийство. В «Фокс-ньюс» слово использовалось так часто, что пришлось искать синонимы — самоуничтожение, самоистребление, харакири. Один ведущий назвал печальный финал самоудалением, но такой вариант не прижился. В стране ввели комендантский час, советовали запирать двери, закрывать окна ставнями и, самое главное, не выглядывать на улицу. По радио музыку почти полностью заменили обсуждением Проблемы.

«Полное затемнение, — думает Мэлори. — Внешний, окружающий нас мир тает во мраке».

Никто не знает ответов. Никто не понимает, в чем дело. Люди видят нечто, заставляющее причинять боль другим. Причинять боль себе.

Люди гибнут.

Но почему?

Мэлори пытается успокоиться мыслями о ребенке, растущем у нее в чреве. Она находит у себя все симптомы, описанные в книге «Счастливое ожидание» — небольшие кровотечения, усталость, гиперчувствительность груди. «Еще перемены настроения», — добавляет Шеннон, хотя куда неприятнее меняющиеся пристрастия в еде. Сестры боятся ехать в магазин и питаются тем, что запасли вскоре после покупки теста на беременность. Но у Мэлори теперь другие вкусы. От простой еды ее воротит, вот она и пробует разные сочетания — апельсиновые брауни, цыпленка с коктейльным соусом, сырую рыбу на тосте. До чего же хочется мороженого! Всякий раз, глядя на входную дверь, Мэлори думает, что на машине легко доберется до магазина. И пятнадцати минут не потратит. Стоит шагнуть к двери, как по телевизору рассказывают об очередной трагедии. Вдруг персонал магазинов на рабочем мест не появляется?

— Как думаешь, что они видят? — спрашивает Мэлори сестру.

— Не знаю, Мэл. Не знаю.

Этот вопрос сестры задают друг другу постоянно. В Сети появилось бесчисленное множество теорий. Все страшно пугают Мэлори. Одна из них — душевное расстройство от радиоволн, излучаемых беспроводными устройствами. Ошибочный скачок в эволюции человечества — другая. Эзотеристы считают, что дело в контакте людей с планетой, которая вот-вот взорвется, или с солнцем, которое вот-вот погаснет.

Некоторые полагают, что Землю наводнили какие-то твари.

Правительство велит держать двери на замке.

Мэлори одна сидит на диване и, массируя себе живот, смотрит телевизор. Ничего позитивного не показывают, и Мэлори тревожит, что ее беспокойство передается ребенку. В «Счастливом ожидании» предупреждают, что такое бывает — ребенок чувствует эмоции матери. Только от телеэкрана не оторваться. Они с Шеннон и компьютер не отключают. Негромко бормочет радио. Обстановка напоминает Мэлори военный штаб: они в центре рушащегося мира. Ощущения потрясающие. Становится по-настоящему страшно. Реклама исчезла. Ведущие новостей, не стыдясь, делают паузы, в прямом эфире показывая, как удивлены сообщениями, которые бесперебойно получают.

На фоне шума телевизора, компьютера и радио Мэлори слышно, как на втором этаже возится Шеннон. Пока Гэбриэл Таунс, один из основных ведущих Си-эн-эн, беззвучно читает с листа, который ему принесли, над головой у Мэлори раздается глухой стук, и она замирает.

— Шеннон! — кричит она. — Ты там как?

Гэбриэл Таунс неважно выглядит. В последнее время он то и дело в эфире. Канал Си-эн-эн признал, что многие корреспонденты перестали появляться в студии. А Таунс там ночует. «Прорвемся вместе» — его новый девиз. Прическа Гэбриэла уже не безупречна, студийный грим минимален. Но еще поразительнее усталая апатия, с которой он читает новости. Гэбриэл кажется измученным.

— Шеннон, иди сюда! Похоже, Таунсу принесли что-то новенькое.

Ответа нет. На втором этаже тишина. Мэлори встает и убавляет громкость телевизора.

— Шеннон!

Гэбриэл Таунс негромко рассказывает про обезглавливание в Толедо. От Мэлори это не дальше восьмидесяти миль.

— Шеннон, что ты там делаешь?

Ответа нет. Таунс тихо вещает по телевизору. Нет ни сопровождающей графики, ни музыки, ни рекламных вставок.

Мэлори стоит в центре гостиной и смотрит на потолок. Потом уменьшает громкость телевизора, отключает радио и поднимается по лестнице.

У поручней Мэлори медленно поднимает глаза на устланный ковром пролет. Свет не горит, но стену озаряют тонкие солнечные лучи. Мэлори сжимает поручень и ступает на ковер. Оглядывается на входную дверь и представляет себе мозаику из новостей, которые видела и слышала.

Мэлори поднимается по лестнице.

— Шеннон!

Мэлори уже в холле второго этажа. Идет по коридору и видит: из комнаты Шеннон льется солнечный свет. Она медленно подходит к двери заглядывает в комнату.

Часть окна оголилась. Уголок одеяла открепился и висит, как тряпка.

Мэлори быстро отводит глаза. В комнате тихо, только с первого этажа слышен ропот телевизора.

— Шеннон!

Ванная в конце коридора. Дверь открыта. Свет горит. Мэлори идет на свет, задерживает дыхание и заставляет себя посмотреть.

Шеннон лежит на полу, уставившись в потолок. Из груди торчат ножницы. Вокруг Шеннон целое море крови, растекающейся по напольной плитке. Неужели в человеческом теле столько крови?

Мэлори кричит, хватается за дверную раму и, рыдая, оседает на пол. Резкий свет ванной выявляет напоказ каждый штрих жуткой картины. Неподвижные глаза Шеннон. Рубашку, ушедшую в грудь вместе с лезвиями ножниц.

Мэлори подползает к унитазу, и ее выворачивает наизнанку. Тело сестры так и липнет к ней. Она пробует привести Шеннон в чувство, но знает, что ничего не получится. Мэлори встает, разговаривает с Шеннон, сейчас, мол, сейчас тебе помогут. Потом вытирает кровь с рук и бежит вниз за телефоном. Телефон на диване. Она звонит в полицию. Никто не отвечает. Звонит снова. Никто не отвечает. Она звонит родителям. Никто не отвечает. Мэлори бежит к входной двери. Нужно вызвать подмогу. Она сжимает дверную ручку, а повернуть не может.

«По собственной воле Шеннон бы так не поступила, — думает Мэлори. — Господи, значит, это правда! Что-то и впрямь происходит».

То, что увидела Шеннон, совсем близко от дома. Лишь деревянная дверь отделяет Мэлори от того, что убило сестру. Но Шеннон это увидела.

За деревянной дверью воет ветер. Других звуков нет. Ни машин, ни соседей — только тишина.

Мэлори одна. Ей кто-то нужен — эта мысль озаряет с мучительной четкостью. Ей нужна безопасность. Нужно придумать, как выбраться из дома.

Перед глазами стоит Шеннон. Мэлори бежит на кухню, вытаскивает из-под раковины старые газеты и быстро-быстро перебирает. Дыхание сбилось, глаза вылезают из орбит — она просматривает самые последние страницы.

Вот эта газета!

Частное объявление. Ривербридж. Люди приглашают к себе в дом всех желающих. Мэлори перечитывает объявление. Потом еще раз. Она падает на колени, сжав газету в руке.

До Ривербриджа двадцать минут езды. Шеннон увидела что-то за окном, и оно ее убило. Нужно обезопасить себя и ребенка.

Судорожные вдохи смывает безбрежная река горючих слез. Что же делать?! Мэлори в жизни не было так страшно. Внутри все горит, она словно в огне.

Мэлори рыдает навзрыд. «Шеннон увидела… Увидела что-то за окном», — повторяет она. Слезы застилают глаза, но Мэлори перечитывает объявление.

Слезы падают на газету.