Глава 3
— А ну-ка отвернитесь, барышни. Замарашка-Мэйв идет за водой и черствой коркой! — высоко задрав нос, провозгласила я, точно копируя Терезу Трезелтон.
То-то бы вытаращилась Тереза, узнай она, что я прячу в кармане.
Ужин закончился. Девочки собрались в гостиной на третьем этаже, в общем холле, где располагались спальни седьмого класса. Примостившись возле раковины на кухне, я съела свою порцию: картофель без масла и едва теплое куриное крылышко, в напоминание о моем унизительном опальном положении. Из столовой доносился запах цыплят с пюре — с пылу с жару, — подливки и горячего яблочного пирога.
Ну и плевать. Еда меня не волновала: голова моя была занята удивительным открытием. Джинн! Здесь, в Лондоне, в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году. Вот тебе и на… Мир стоял на пороге двадцатого века, а я нашла джинна. Прямо как в сказках «Тысячи и одной ночи». Сколько раз я читала позолоченный томик Полли и завидовала Аладдину!
Вымыв за собой посуду, я поднялась по лестнице. В гостиной я наткнулась на Терезу, сидевшую в окружении своей свиты.
Отец Терезы управлял крупной судоходной компанией, что ставило его по уровню богатства на одну доску с лордами и гарантировало дочери мистера Трезелтона положение самой противной и одновременно самой желанной ученицы в любой школе-пансионе в Британии, за исключением тех, куда посылали дочерей настоящих лордов.
Синяк Терезы из черно-лилового превратился в просто лиловый с желтоватой каймой. Она напоминала анютины глазки с обоев в кабинете мисс Саламанки.
— Мэйв Меррит, — промурлыкала Тереза и приторно улыбнулась. — Бедняжка, два дня напролет копаешься в мусоре. А все потому, что тебя так и не научили манерам, подобающим юной леди.
Фаворитки последовали ее примеру.
— Так любезно с твоей стороны, что ты меня жалеешь, дорогуша, — хмыкнула я. — А ведь это тебя следует пожалеть, мисс Фингал.
Тереза вскочила со стула.
— Немедленно возьми свои слова обратно!
— И не подумаю.
Ее руки сжались в кулаки.
— Ты должна мне синяк! — воскликнула Тереза, и в ответ я выставила подбородок, чтобы ей было сподручнее меня ударить.
— Ну давай. Я постою смирно.
Я знала: она никогда не осмелится.
Тереза кипела от злости, ее нижняя губа блестела от слюны. Девчонка посмотрела на свой кулак, будто уже ободрала его о мою челюсть, а потом разжала руку.
— Все равно ты омерзительна, — заявила она. — Только взгляни на себя. Чумазая, как трубочист.
— Еще омерзительнее, — подхватила Онория Брисбен, главная прихлебательница Терезы, задиристая девица с узким личиком, напоминающим мордочку ласки. — Трубочисты не воняют помоями.
— Ты нюхала трубочиста, Онория? — притворно удивилась я. — Хорошенькая же у тебя компания! Доброй ночи, леди. Я собираюсь принять ванну и лечь в постель. Не сотрите языки об сплетни.
Покинув гостиную, я отправилась к себе в спальню. Знаю, я держалась нахальнее, чем следовало, так и напрашиваясь на возмездие — вероятно, мне отомстят, пока я принимаю ванну, — но мысль о всемогущем джинне у меня в кармане придавала смелости. Пусть Тереза, Онория и остальные украдут все мои чулки и нижние юбки — подумаешь! Мой джинн наколдует мне одежду, достойную самой королевы, а еще лучше — мужской костюм для экспедиции в джунгли. О! Великолепная идея — надеть брюки. Какой скандал! Впрочем, потом я как следует все обдумала и пришла к выводу: если Мермер может исполнить лишь три моих желания, не стоит тратить одно из них на какие-то тряпки.
Посему, на случай, если Тереза и Онория вынашивают недобрые замыслы, я набила саквояж своими пожитками и взяла в ванную, где можно было запереться изнутри на время мытья.
Ванна сотворила чудо. Я уже чувствовала себя куда лучше, когда приволокла саквояж, жестянку с сардинами и все остальное обратно в спальню и приготовилась нырнуть в постель. На мне была свежая ночная сорочка, а кожу стянуло от мыла — прекрасное ощущение чистоты, которое означало, что я избавилась даже от мельчайших пылинок, оставшихся после разбора мусорных куч.
Откинув покрывало с кровати, я ахнула.
Прямо на белых простынях лежала записка, нацарапанная большими неровными буквами, которые гласили:
«Я знаю о твоем зеленом парне».
