#От ненависти до…

Дж.Дж. Пантелли (2024)

Последний бой для Глеба Исаева стал переломным моментом в жизни. Планы на будущее изменились навсегда, а любимая девушка не дала нужной поддержки и оставила его один на один с новой реальностью. Жизнь Жени Громовой после злополучного боя дала трещину и она точно знала, кто в этом виноват. Ненависть к парню, по чьей вине погиб ее брат, придала сил и не позволила утонуть в разводе родителей. Спустя год Глеб и Женя встретились лицом к лицу. Теперь им предстоит несколько лет провести бок о бок в стенах одного университета. Смогут ли они существовать в едином пространстве или ненависть Жени не даст им забыть о прошлом?

ГЛАВА 2. ЖЕНЯ

Тебя не будет в моей жизни больше

Рисую грустный смайлик на стекле

Ему печально. Мне печально тоже

И в мертвой, сердце, кружится петле…

Ненавижу! Я захлопываю крышку ноутбука и откатываюсь от компьютерного стола на вращающемся кресле, едва не врезавшись в шкаф–купе. Перед моими глазами, уже месяц стоит лицо Исаева, как напоминание о том дне, когда не стало моего брата. Самодовольная, величественная физиономия, навсегда отпечатывается в памяти. Единственное, что меня спасает от того, чтобы не рвануть к его дому и не закидать тухлыми яйцами — моё фейковое имечко. Благодаря нему, я творю, что хочу, портя жизнь «победителю» и наслаждаюсь комментариями под многочисленными постами с видео и фотками. Люди как стервятники, хавают всё, что я им предоставляю. Наверняка, сам Исаев даже не заглядывает в интернет, ведь там настоящая помойка и от нее воняет на несколько километров. Улыбка трогает мои губы и я потираю их пальцем. В голове зреет тысяча и одна мысль, какую еще гадость устроить в ближайшие дни, но за дверью моей комнаты, становится подозрительно тихо. Я прислушиваюсь, но ничего. Интерес приводит меня в коридор. Я прижимаюсь спиной к стене, стараюсь не выдать себя и слышу:

— Мы не можем переехать, Вов. У Женьки последний год в школе и дергать ее сейчас, нет смысла. — Мамин голос всегда такой мягкий и ласкающий, звучит твердо.

— А жить в этом аду лучше? Любаш, ты же понимаешь, что всё в этой квартире и районе, не отпустит нас от Сени. Надо кардинально менять место жительства.

Отец, в чем я не сомневаюсь, уже подыскал нам новое жилье. Он делает так, как ему хочется, не советуясь с нами. Машины, мебель, всё появляется в нашей семье, только по желанию папы. Мамино слово никогда не играет роли.

— Ты прав, но давай потерпим годик. Нам всем тяжело, а Женечке особенно. Сеня был для нее очень близким человеком. Пусть закончит школу, а там посмотрим.

Я вылетаю из–за угла, когда мама усаживается папе на колени и обнимает его за шею.

— Вы с ума сошли!? Я никуда не перееду! Ни завтра, ни через полгода, ни через год!!! Вам понятно?!

Родители ошарашенно уставились на меня и секундное молчание, дает мне фору, чтоб сбежать на улицу. Я несусь по дороге, ведущей к метро и влетаю в вагон, как ошпаренная или та, у кого внутри батарейка «энерджайзер». Вкус слез чувствую тогда, когда обвожу языком верхнюю губу. Экран телефона, что зажат в руке отражает мою сопливую рожицу. Я шмыгаю носом и утираю его шарфом. Парочка пассажиров косится на меня, но я отворачиваюсь и пишу сообщение Дашке. Моя лучшая подружка, отвечает быстро и я рада, что эту ночь проведу у нее в гостях. Все равно не смогла бы находиться дома и смотреть, как родители пытаются стереть Сеню из всех наших воспоминаний.

***

Лодка под названием «Будем держаться вместе», рушится спустя несколько месяцев после смерти Арсения. В один прекрасный день, папа собирает сумку и со словами: «Я больше так не могу», уходит от нас. Мама рыдает без остановки почти две недели. Потом приезжает ее сестра, тетя Нюра и они заливают горе самогоном. Понемногу, но с завидной периодичностью. Пока я готовлюсь к экзаменам, они дружат с водкой. Когда я спрашиваю, почему нельзя переживать утрату по–другому, мама орет на меня и приказывает запереться в комнате до утра. Папа знает, что происходит с его будущей бывшей женой и как мне страшно оставаться с ней наедине, но не предпринимает даже попытки исправить ситуацию. На все мои звонки, отвечает односложно и чаще всего, просто отключается.

После того, как мама получает на руки свидетельство о разводе, становится еще хуже. Она пьет без передышки, порой засыпая на полу кухни и на все мои просьбы, грозится отправить меня в глухую деревню к бабке. Я убегаю в спальню, прячусь под одеялом и строчу гневные посты в «Происшествия Новосиба», спрашивая, как тебе живется убийца?!

Со временем деньги скопленные мамой в банке, заканчиваются. Ее увольняют с хорошей должности бухгалтера, и больше никуда не берут, в связи тем, что она редко бывает трезвой и прилично выглядит, мы ходим по соседям и просим то хлеб, то сахар. То, что отец скидывает мне на карту, мама тратит за один вечер, говоря, что мне не нужны подачки от козла, бросившего нас в трудную минуту. Конечно, спустить их на алкоголь и сигареты, безжалостная месть. Но кто я такая? В самые морозы, я кутаюсь в осеннюю куртку, потому что, купить новую не хватает средств, а старую, утащила какая–то новая мамина подруга. Я часами мерзну на автобусной остановке в летних кроссовках и болею чаще, чем любой ребенок детсадовского возраста. Дашка иногда подкидывает мне свои шмотки, предлагает купить что–то в магазине, но я отказываюсь, считая, что я не сирота и меня должны обеспечивать родители. Увы, всё это мои мечты. Чем реже я бываю дома, гуляя по городу после школы, тем меньше вещей сохраняется в шкафах. Мамины друзья, тащат что плохо и хорошо лежит, и никому до этого нет дела. От отца я отдаляюсь дальше и дальше, превращаясь в мираж дочери. Однажды, он присылает СМС о том, чтобы я больше не писала ему, ведь у него появилась женщина. Алименты он перечисляет исправно, а вот близкие отношения нужно прекращать, так как они доставляют дискомфорт новой супруге.

Лежа на кровати и растирая взглядом дырку в потолке, я возвращаюсь мысленно в те вечера, когда мы с Арсением приходим после его тренировки, мама встречает горячим пирогом с капустой, а папа торопит, чтобы быстрее раздевались, иначе он умрет с голоду. Теперь я живу будто не в то время. Будто не существовало тех хороших лет и мы все чужие люди. Сдержав очередной плач, беру телефон, захожу на свою страничку и вижу мем с Исаевым. На нем, он держит пачку презервативов и улыбается. Текст вызывает во мне радость: «Двойная защита со вкусом собственной никчемности».

***

Я сдаю ЕГЭ и подаю документы на юрфак местного университета. От выпускного отделяет всего неделя. Мне не хочется на него идти и слушать жалостливые фразы учителей, но Дашка кипит от предвкушения и жаждет танца с Мироновым из 11 «Б». Парень не особо приятный, но нравится ей до потери пульса. Слава богу, он свалит в Москву и не разобьет ей сердце.

— Как думаешь, мне купить платье покороче? — Дашка хватает меня под руку и мы идем по тротуару, ведущему к Торговому центру, на парковке которого, нет свободного местечка.

— У тебя красивые ноги, пойдет даже мешок из–под картошки.

— Пф, скажешь тоже. Я хочу свести всех с ума!

Дашка слегка прихрамывает по вине водителя, что не справился с управлением и сбил ее на пешеходном переходе, когда мы учились в шестом классе, поэтому часто придерживается за меня, чтобы идти ровно.

— Миронова точно сведешь. Ему много не надо.

— Это ты о чем?

— Блин, ты видела его хоть раз, — Дашка поднимает брови. — Не тогда, когда он смотрит на тебя. А когда пялится на других девчонок.

— Он милый.

— Да придурок он! Слюни до земли текут, стоит кому–то обтянуть задницу.

— Ты завидуешь. — Дашка гордо вскидывает голову и ее подбородок начинает дрожать от обиды.

— Ладно, прости. Миронов лапочка. Он будет твой на все сто процентов.

— Правда?

— Зуб даю.

Мы входим в раздвижные двери и я слегка оседаю от роскоши бутиков. Давно я не заглядывала на шопинг. Но приближающийся выпускной, вынудил меня скопить денег. С тех, что переводит отец и не успевает отнять мать, я приберегла три тысячи. Плюс, я целый месяц раздавала листовки в костюме смартфона и добавила к трем тысячам еще столько же. Не знаю, что я смогу купить на них. Возможно, только колготки.

***

Музыка с треском прекращается и на сцену Дворца творчества, где проходит прощание со школой, поднимается директриса Надежда Ивановна. Она толкает воодушевляющую речь, благодарит выпускников, желает нам успехов и передает слово какому–то депутату, что шефствует над нами последние три года. Я ищу глазами Дашку и найдя, улыбаюсь. Она обнимается с Мироновым и выглядит очень счастливой.

Официальная часть завершается и ди–джей включает подвижную мелодию. Я почему–то грущу. Арсений был бы рад сопровождать меня на мой праздник, но уже никогда этого не сделает. Горько сглатываю и вспоминаю, как перед выходом, мама оглядела меня с ног до головы и кивнув своему другу–собутыльнику, произнесла: « Глянь, Мишаня, а моя дочь могла бы зарабатывать на трассе ». Я до сих пор не верю, что она могла такое сказать. Когда–то мы души не чаяли друг в друге, делились секретами, а сейчас, мать едва ли не подкладывает меня под мужиков за деньги.

— Привет.

Я оборачиваюсь, обнимая себя за плечи и вижу Игоря. Сто лет не встречалась с ним.

— Игорь? Ты как здесь?

— Мой отец только что выступал. Он курирует вашу школу.

— О, на самом деле?

— Да, — Игорь мельком меня озирает. — Выглядишь потрясающе. Ты выросла с той поры, когда виделись на похоронах…Извини, сказал не подумав.

— Не бери в голову. Я уже привыкла к тому, что многих не видела с похорон. С того дня, все как–то рассеялись.

— Хочешь потанцевать?

— Ты разве не спешишь?

— Отец еще долго будет получать благодарности от директрисы. Так что, мне надо чем–то занять время. С тобой оно пройдет приятно и незаметно.

Игорь протягивает руку и я принимаю приглашение. Парень уводит меня подальше от центра зала и приобнимает для медленного танца. Я реагирую на него мурашками, и стараюсь не подавать вида, что мне нравится.

— Как у тебя дела? — Игорь склоняется и шепчет вопрос мне на ухо.

— Нормально. Думаю, поступлю на юрфак.

— Отлично, поздравляю. Как Любовь Ивановна, Владимир Николаевич?

— Родители развелись. Я живу с мамой.

— Печально. Снова прости, что влез не туда.

— Перестань извиняться.

Лицо Игоря слишком близко к моему. Мы касаемся друг друга щеками и я чувствую, как движутся его скулы при разговоре.

— Сегодня будет чудесная ночь. Можем прогуляться по Михайловской, встретить рассвет.

— Я с подругой.

— С этой? — Игорь крутит меня в танце и я наблюдаю, как Дашка целуется с Мироновым. — По–моему, она нашла себе пару.

— Тогда я согласна. — Я отстраняюсь от Игоря и смотрю ему прямо в глаза. Он широко улыбается и выставляет передо мной указательный палец.

— Подожди минутку. Я сообщу отцу, что уезжаю.

— Хорошо.

Игорь исчезает в танцующей толпе, а я еще раз гляжу на Дашку и решаю покинуть душное помещение. Быстро пересекаю просторный холл, выхожу на крыльцо дворца и вдыхаю теплый воздух.

— Вот ты где, Золушка. — Игорь кладет свою ладонь мне на спину.

— Это твоя машина? — я киваю в направлении «Крайслера» с переливающимися дисками.

— Не нравится?

— Наоборот. Никогда на такой не ездила.

— Идем, — Игорь подталкивает меня к ступеням и опустившись на одну ниже меня, тормозит. В его глазах мечется вопрос. — А у тебя не сегодня день рождения? Помню, что Сеня всегда отпрашивался с тренировки в конце июня.

— Позавчера исполнилось восемнадцать. — Улыбаясь отвечаю я. Игорь сразу веселеет и практически на руках доносит до машины. В салоне дорогого авто пахнет жженым кофе из прикрепленного к панели ароматизатора в виде злого черного бульдога. Я открываю окно и кладу на него локоть, подперев голову.

— Никаких проблем?

— Поехали на Набережную. — Коротко говорю я и двигатель оживает с подачи Игоря.