#От ненависти до…

Дж.Дж. Пантелли (2024)

Последний бой для Глеба Исаева стал переломным моментом в жизни. Планы на будущее изменились навсегда, а любимая девушка не дала нужной поддержки и оставила его один на один с новой реальностью. Жизнь Жени Громовой после злополучного боя дала трещину и она точно знала, кто в этом виноват. Ненависть к парню, по чьей вине погиб ее брат, придала сил и не позволила утонуть в разводе родителей. Спустя год Глеб и Женя встретились лицом к лицу. Теперь им предстоит несколько лет провести бок о бок в стенах одного университета. Смогут ли они существовать в едином пространстве или ненависть Жени не даст им забыть о прошлом?

ГЛАВА 7. ГЛЕБ

Твой воздух твоя паранойя.

Пора уже дернуть ручник.

Один на один, нас двое.

Я твой зацикленный бзик.

Отцу стало плохо ночью. Мама сразу поняла, что у него инфаркт, но дома не оказалось даже пресловутого нитроглицерина. Он никогда не жаловался на сердце, но в те дни борьба за новую должность вышла на новый уровень, и его оппонент не гнушался грязными методами. Даже история с Арсением Громовым сыграла против отца. Поэтому я чувствую свою вину тоже. Я благодарен хотя бы за то, что мне удалось застать отца еще живым, когда меня отпустили из части на пару дней. Врачи разрешили мне побыть с ним в реанимации. В тот день я видел его последний раз живым.

— Эй, мужик, ты там уснул что ли? — вопрос Кирилла, заставляет меня открыть глаза.

Друг сидит за моим компьютером и переписывайся с какой–то девчонкой, уговаривая ее на свидание. Я же видимо задремал, готовясь к семинару. Закрываю учебник по истории государства и права и оправляюсь на кухню на поиски чего–нибудь съестного. Мама вернется через пару часов. Думаю, Кирилл тоже не откажется от парочки бутербродов.

— Да ну на хер! Глеб, иди сюда!

Не спеша возвращаюсь в комнату и, прислонившись плечом к дверному косяку, смотрю на монитор компьютера, ожидая увидеть там очередную девчонку, которую в сети подцепил Кирюха. Но на экране сменяются кадры с моим участием в боях. Что за нарезка?

— Это что?

Подхожу к столу и опираюсь ладонями на его деревянную поверхность.

— Прямой эфир «твоей подружки».

Кирилл показывает в воздухе условные кавычки.

Я не сразу понимаю, о чем он говорит, но через секунду слышу голос Громовой, что комментирует видеоряд.

— Глеб Исаев, подающий надежду боец смешанных единоборств. Год назад совсем пропал из виду. В соревнованиях его имя больше не заявлено. От кого или от чего прячется этот парень? — кадр снова сменяется, и я вижу фотографию Арсения Громова. — Последний бой Исаева закончился весьма печально. Думаю, все вы помните эту историю. По его вине на ринге погиб молодой парень, мой брат, Арсений Громов. Но Исаев с помощью связей папочки–мента смог уйти от ответственности.

Кадр снова сменяется, и я разглядываю фото, сделанное сегодня в одной из аудиторий университета. На фотографии я. А голос за кадром продолжает:

— Сегодня он живет обычной жизнью, учится в универе, гуляет с девчонками, цветет и пахнет. Разве это справедливо? Никому нет дела до этого преступления, ведь судмедэксперт выдал свое заключение, что порочит имя моего брата.

В этот момент на экране начинают всплывать комментарии всех, кто следит за прямым эфиром Громовой.

«Да хватит уже мусолить эту историю!»

«Исаев должен сидеть в тюрьме».

«А он секси…»

«Нужно вернуть дело на доследование»

«Эту систему не победить. Очень жаль твоего брата. Но Исаев точно не получит срок»

Я уже не слышу ничего вокруг. Ни голос Громовой, что звучит из динамиков монитора, ни слова Кирюхи. Я думал, что вся эта история скоро забудется, и в этом городе мое имя не будут связывать со смертью Арсения, но его сестра не планирует отступать.

— Выключи это.

Кирилл сворачивает окно с трансляцией прямого эфира в «ВКонтакте» и почти минуту мы, молча, разглядываем картинку с грибом от ядерного взрыва на рабочем столе моего компьютера.

— Ты всё еще думаешь, что мое предложение насчет Громовой херня? — Кирюха первым прерывает молчание.

— Я не буду ее трахать на камеру. — Отрезаю я и снова шагаю на кухню. Кирилл увязывается вслед за мной.

— А как ты собираешься утихомирить эту девчонку?

— Никак. Будешь чай?

— Из–за нее тебе пришлось от многого оказаться, и сейчас она не дает тебе покоя. Чай буду.

Он усаживается на табурет и, нервно суча ногой, наблюдает за тем, как я делаю для нас чай.

— Тебя же задевает это, Глеб. Поговори с ней. Припугни ее. В чем проблема то? Хочешь, я ее подкараулю у универа и…

— Не хочу. Я просто буду игнорировать все ее попытки вывести меня из себя.

Ставлю перед другом чай в синим стакан и тоже сажусь на табурет.

— Просто шикарный план, бро.

Наконец Кирилл переключатся на другую тему, и мне хоть на некоторое время удается забыть о Громовой. Чего она добивается? Почему не верит официальному заключению о смерти Арсения? Легче обвинить меня, чем родного брата в том, что он пил какие–то сомнительные таблетки?

×××

Следующим утром перед парами я отвожу мать на работу. При выезде из нашего двора я пропускаю черный «Парше Кайен». Боковое стекло опущено и я вижу Алину на переднем сидении.

— Ой, смотри там Алина! — мама тоже замечает мою бывшую девушку и принимается ей махать, но Верещагина увлечена тем, что покрывает свои губы блеском.

— Вы не помирились? — я слышу нотки укора в вопросе матери.

— И не планировали. У каждого своя жизнь.

— Быстро же ваша любовь закончилась.

— Была ли она. — Бубню я, переключая скорость и «Калина» встраивается в поток машин на Красном проспекте.

— Ты так похож на отца, Глеб. — Тихо произносит мама и прячет глаза, изучая что–то в своём телефоне. Всю оставшуюся дорогу до областной больницы мы едва перекидываемся парой фраз.

×××

Кира Лопуховская приветствует меня кривой ухмылкой, когда я переступаю порог аудитории. Громова и ее хромая подружка уже заняли свои места и обе делают вид, что не замечают никого вокруг, уставившись в один телефон. Судя по заинтересованным взглядам вчерашний эфир Громовой, видели все мои одногруппники, и я уверен, что за минуту до моего появления это было главной темой обсуждения.

— Ну, так что решаем с посвящением? Поддержим предложение Каюмова с арендой квартиры или подождем, пока я уточню насчет отъезда родителей, и устроим пати у меня?

Кира усаживается задницей на парту и окидывает всех присутствующих взглядом полным превосходства.

Начинается спор, в котором я не принимаю участия, а просто слушаю, выуживая из рюкзака учебник и тетрадь. Боковым зрением замечаю, как Громова поворачивает голову в мою сторону. Резко поднимаю свой, и наши взгляды пересекаются и ни один из нас не готов сдастся в этой игре. Моя челюсть напряжена и я уже чувствую боль в скулах от этого напряжения, а Громова выглядит так, словно в чем–то одержала победу. Громкий звонок прерывает нашу бессловесную борьбу, и девчонка разворачивается лицом к доске.

На последней паре мы должны узнать оценки по тесту, что вчера затеял Герман Дмитриевич. Я уверен на сто процентов, что на все вопросы ответил верно. Большинство из них были из истории школьной программы. Поэтому максимально расслаблено ожидаю появление Германа в аудитории.

Каково же мое удивление, когда спустя десять минут я становлюсь единственным обладателем неуда по супер легкому тесту.

— Я могу увидеть свой тест, Герман Дмитриевич? Я уверен, что там, по меньшей мере, должно быть четыре балла.

Я поднимаюсь из–за парты. По аудитории проносятся смешки, а Герман фокусирует на мне все свое внимание.

— Знаешь, Исаев, я тоже хотел бы увидеть твой тест. Хотя бы чистый лист бумаги с твоим именем и фамилией. — Мужчина разводит руки в стороны и добавляет. — Но ты решил, что можешь не сдавать даже его.

— В смысле?

До меня медленно начинает доходить то, о чем говорит Герман. Моего листка с ответами не было среди прочих. Каким образом? Я сдал его первым, я точно это помню.

— Сядь и не отвлекай остальных, Исаев. У тебя будет возможность закрыть эту двойку. Три реферата жду от тебя на следующей неделе. Список тем возьмешь после пары, а пока вернемся к изучению системы права в Древней Греции.

Я сажусь на стул и недоуменно разглядываю, поверхность парты, когда на мой телефон прилетает сообщение с незнакомого номера.

Открываю его и вижу мем с плачущим малышом. Картинка дополнена словами: первая двойка заставила Исаева плакать. Сжимаю в ладони смартфон и бросаю быстрый взгляд на Громову. Она смотрит на меня через плечо с издевательской ухмылкой на губах. Это она вытащила мой листок с ответами из общей стопки. Я уверен в этом так же, как в том, что я парень.

***

Я жду не дождусь окончания занятий, чтобы воспользоваться советом Кирилла. Он прав, нужно просто поговорить с Громовой и она оставит меня в покое. Быть с ней в контрах все четыре года обучения не очень приятная перспектива.

Когда звенит звонок, я одним из первых покидаю аудиторию и спешу к выходу из корпуса. У меня нет четкого плана, и я решаю действовать по обстановке. Чтобы не привлекать внимания, я присаживаюсь на корточки, делая вид, что завязываю шнурки на кроссовках. Громова и ее подружка проходят мимо меня. Женя через пару шагов останавливается и что–то быстро печатает в телефоне. Ее подружка отходит на приличное расстояние от нас и останавливается у стены с расписанием. Это точно мой шанс. Убеждаясь в том, что все в коридоре заняты своими делами, я подрываюсь с места и, схватив Громову за локоть, толкаю первую же попавшуюся дверь. Мне везет — аудитория пуста. Затаскиваю Громову внутрь и закрываю за нами дверь.

— Совсем что ли сдурел? — вопит девчонка и пятится назад, когда я начинаю приближаться.

— Чего ты хочешь от меня, Громова? — рычу я, сжимая и разжимая кулаки.

— Чтоб ты не ходил с видом победителя по этим коридорам!

Ее голос превращается в писк, когда она вжимается спиной к стене, а я нависаю над ней. Она такая маленькая, когда стоит совсем близко.

— Оставь. Меня. В покое.

Пытаюсь выглядеть максимально устрашающе и кладу ладони по обе стороны от ее лица. Серые глаза девчонки наполнены страхом. Внутри меня всё сжимается, когда я понимаю, что пугаю ее, но отступать я не намерен. Она должна понять, что ее играм пришёл конец.

— А то что? Ударишь меня?

Женя задирает вверх подбородок и ждет моего ответа.

— Я не бью девчонок, но ты, Громова, можешь стать исключением.

Наклоняю голову ниже, и она вжимает свою в плечи. Но совершено неожиданно я получаю толчок в плечи. Женя отталкивает меня ладонями. Ее глаза темнеют от гнева и адреналина.

— Пошел ты, Исаев! Думаешь, я тебя боюсь? Та ты жалок! Да и боец из тебя был весьма посредственный.

Я перехватываю ее руки, сжимая запястья. Судя по гримасе на ее лице, я причиняю ей боль своим захватом. Резко притягиваю девчонку к себе, и наши тела сталкиваются. Она громко выдыхает и наши взгляды снова встречаются.

— Я тебя предупредил, Громова. Ты меня поняла?

— Что вы тут делаете? А? — позади меня раздаётся женский голос. Я оборачиваюсь и вижу уборщицу со шваброй в руке.

Отталкиваю Громову и шагаю к выходу. У двери едва не переворачиваю ведро с водой. Брызги из него мочат мои спортивные штаны. Твою мать!

— Зажимаются тут по углам, а потом ходят с пузом. — Слова уборщицы летят мне в спину.

Я почти бегом преодолеваю расстояние до входной двери и, накинув на голову капюшон выходу на улицу. Идет холодный дождь.