Дикий для Неженки

Диана Фад (2024)

Мой папа настоящий тиран и диктатор. Чтобы начать жить своей жизнью в свои двадцать лет, я решила уехать из дома на время летней практики. Но одно дело — уехать, а другое — выжить в условиях кошачьего и собачьего питомника. Вокруг меня опасные животные — гуси, а также странные люди — хозяин и его мама. Но всё это мне очень нравится и не даёт загрустить. Кто бы мог подумать, что я полюблю всё это? Уж точно не я, а тем более не мой папа.

Глава 2. Как все начиналось

— Пап, мам, я дома, — скидываю свой рюкзак на банкетку в викторианском стиле и стягиваю с ног белые сапожки на высоком каблучке.

Шлепаю в тонких капроновых носочках, тоже белых, по теплому плиточному полу в гостиную.

— Элечка, — мама поднимается из кресла, где сидела и читала книгу по садоводству, — Как раз к ужину, сейчас и папа приедет. Уже звонил.

— Хорошо, мне как раз с тобой нужно поговорить, — чмокаю маму в щеку, вдыхая сладковатый запах ее любимых духов.

— Может, после ужина все вместе? — вздыхает мама, — Чувствую, ты нам испортишь аппетит, а Галя лазанью приготовила с кабачками.

— Представляю, что это, — фыркаю в ответ, но замолкаю, видя сердитый взгляд мамы.

— Нужно питаться правильно, Эля.

— Ага, согласна, но кабачки уже вот где… — поднимаю руку и хочу провести по горлу ребром ладони, но вовремя останавливаюсь, видя ужас в глазах моей великосветской родительницы.

Мама сегодня в светло-кремовом платье, туфлях на невысоком каблучке. Прическа из белокурых волос забрана вверх и заколота заколками с натуральным жемчугом. Мама красивая, ухоженная, элегантная. И я должна быть такой, меня такой и воспитывали.

— Пойду, переоденусь, — ворчу, направляясь в свою комнату.

Лучше сейчас не спорить о кабачках, иначе моя просьба так и останется не услышанной. А если ее и внимательно выслушают, то все равно лучше не портить настроение до ужина. Там у папы с мамой начнется несварение желудка, нервы, сердце, что там еще.

— Руки не забудь помыть, — кричит мне в след мама, а я закатываю к потолку глаза, пока поднимаюсь по лестнице.

У себя в комнате быстро снимаю нежно-пудровый джемпер из приятной и дорогой шерсти, серые брючки. Аккуратно вешаю в шкаф и достаю с плечиков домашнее платье. Сегодня это светло-голубой трикотаж с белым воротничком. Забираю светло-каштановые волосы в высокий хвост, на ноги белые мохнатые угги для дома. Потом вспоминаю, что папа их терпеть не может, и меняю на розовые тапочки с помпонами.

Разглядываю себя в зеркало и стираю прозрачный блеск с красивых, чуть полных губ. Маленький носик, слегка курносый, красивые скулы, брови, а глаза большие, зеленые, ресницы длинные. Моя подруга, Настя, говорит, что я как кукла. Только не Барби, а наша, советских времен. Откуда она знает такие игрушки не могу понять. Но Настя уверяет меня, что если заплети мне косу, то я буду Настенька из сказки. Я посмотрела эту сказку, чушь собачья. Ну да, похожа, но неужели у меня и голос такой противный? Я не говорю так, словно мышь пищит, когда ей хвост прижали. А Настя уверяет, что говорю, но это все неправда, наговор.

Слышу под окном шорох колес по гравию, папа приехал. Черт, не успела поговорить с мамой. Думала заручиться ее поддержкой, но теперь уже была не была. Поправляю платье, убираю непослушную кудрявую прядку обратно в прическу. Мой вид должен быть идеален, я все-таки на казнь иду.

Спускаюсь по лестнице, прислушиваясь к голосам в гостиной. Папин басовитый и мамин ласковый. Сколько уже лет вместе, а мне всегда нравится наблюдать за ними. Папа такой грозный, властный, а мама как куколка рядом с ним. Если сравнивать с собаками, то папа питбуль, а мама пушистый и игривый шпиц. Господи, о чем я думаю? Это от волнения, наверное. Даже руки подрагивают.

— Геночка, приказать чтобы ужин подавали? — мама на своей волне.

— Пусть накрывают и рюмку коньяка мне.

Захожу в гостиную и встаю напротив родителей, которые сидят на диване. Папина рука на маминых плечах, пиджак расстегнут, поза довольно расслабленная. На лице усталая улыбка. Папа много работает, он у меня крутой бизнесмен, олигарх, от этого и все проблемы. Понимаю, что разговор со мной ему сейчас ни к чему.

— Эля? Что стоишь и молчишь? — хмурится папа, ну вот, не с того начинаю. Но я просто не могу уже держать новость в себе, а как сказать не знаю.

— Пап, мам, я… — голос срывается от нервной трясучки, и я цепляю ледяные от волнения руки в замок перед собой.

— Беременна?! — хватается за грудь мама, а папа цыкает на нее:

— С ума сошла, Лиза! — сердится он.

— А что еще говорят с таким лицом? — выдыхает полуобморочным тоном мама.

— Мам, пап, я не беременна, — пытаюсь продолжить я.

— Слава Бога, Гена, я чуть не умерла, — жалуется мама, а я хочу сделать жест «рука, лицо». Ну сколько можно меня прерывать? Мне и так не хватает смелости, чтобы сказать.

— Подожди, Лиза, — отмахивается папа, — Не видишь, что наша дочь сейчас в обморок от волнения упадет?

— Ой и правда, ты что такая бледная, Элечка? — тревожится мама.

— Пап, мам… — снова начинаю я, уже умоляющим тоном, — Выслушайте меня, пожалуйста. Только сразу скажу, чтобы вы мне не сказали, как ни среагировали, решение мое уже взвешено и обдумано со всех сторон. Я все решила и ничего уже не изменить.

— Ты меня пугаешь, Элечка, — начинает обмахиваться ладошкой мама, — У меня, кажется, давление поднимается.

— Лиза, потом будешь умирать, — рявкает папа, — Давай послушаем, что скажет наша принцесса.

Это его ласковое прозвище сейчас точно не в тему и особой смелости мне не придает. С детства была Принцессой империи, Принцессой холдинга, да и вообще любимой дочкой, которой позволено все, но в то же время ничего. Абсолютно никакой свободы. Я не могу одеваться как хочу, не могу встречаться с подругами как все девушки моего возраста, про женихов вообще отдельный разговор. Тут или у папы инфаркт, или у мамы нервное расстройство.

— Итак… — нажимает на меня папа, а я вдыхаю воздух полной грудью, чтобы выдать:

— Я уезжаю от вас.

Все, сказала, теперь можно и в обморок падать.