Под защитой бандита

Дина Данич, 2023

Моя жизнь оказалась под угрозой, и я сбежала от мужа-тирана вместе с девятимесячной дочерью в ночь, не имея ни гроша в кармане. Единственный, кто может нас защитить – мой бывший. Тот, кому полтора года назад я оставила прощальную записку, прежде чем уехать.Теперь он – моя последняя надежда не только спрятаться, но и спасти жизнь нашей дочери. Ведь именно он отец моей малышки, и этот секрет я должна сберечь любой ценой.

— 9 Нина —

— О разводе? — потеряно повторяю за ним.

— Именно. Ты ведь собираешься разводиться с Рязановым?

— Я… — нервно сглатываю, понимая, что ответ на этот вопрос у меня… глупый. — Я не думала об этом.

— Вот как… Хорошо, а как ты планировала сбежать-то от него?

— Накопить денег, сделать документы и уехать.

Паша удивленно смотрит на меня, и я начинаю чувствовать себя идиоткой.

— Не надо так реагировать. Я не дура. Николай никогда не даст мне развод по своей воле. Я просто хотела исчезнуть вместе с дочерью, и все. Это было моим единственным шансом на нормальную жизнь.

— Пока ты не пришла ко мне.

— Да, я… Я подумала, что у тебя есть возможность помочь.

— Ты ведь понимаешь, что теперь просто скрыться не получится?

— Почему?

— Хотя бы потому что тебя уже ищут по всему городу. И раз муж твой так рьяно взялся за дело, то у меня к тебе один важный вопрос — что прописано в вашем брачном контракте?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что пока Рязанов не знает, где ты. Но рано или поздно он докопается.

— И ты отдашь нас ему?!

— Разве я это сказал? — раздраженно фыркает Паша. — Ты просила защиты. Но для этого я должен понимать полный расклад. Есть ли что-то помимо его задетого эго или нет?

— Я не уверена. Мы подписывали контракт, да. Но я не очень разбираюсь в юридических тонкостях и вряд ли смогу ответить на этот вопрос.

— Отец оставил тебе какие-то акции? Ты ведь говорила что-то про них.

— Да, это акции мамы. Он не переписал их на себя или… — замолкаю, вспоминая, как тогда все пошло по наклонной, и я оказалась втянута в этот ужасный брак. — Или не успел. Я не знаю. Но двадцать процентов принадлежали мне до того, как вышла замуж. Я не знаю, какой договор был между Николаем и моим отцом. Меня в эти дела не посвящали.

Паша задумчиво кивает.

— Есть что-то еще, что мне стоит знать? — он пристально смотрит на меня, будто и правда подозревает, что я что-то недоговариваю. Мне становится очень не по себе от этого. Вот только несмотря на то, что он идет мне навстречу и помогает, я боюсь рискнуть и довериться ему полностью. Ни к чему это. Однажды он уже отказался от меня. Теперь же я не одна и прежде всего должна думать о дочери.

— Нет.

— Тогда завтра приедет мой юрист — напишешь заявление на развод. Просто не выйдет — у вас несовершеннолетний ребенок, и весьма вероятно имущественные претензии.

— Ты серьезно? Мне придется… встречаться с ним?

— В суде, да. Либо решим все через представителя. Такое тоже возможно.

— Паш, я… Я не знаю, как тебя благодарить. Ты так много для нас делаешь… Я могу отдать тебе все акции, которые мне вернут после развода!

— Я уже говорил — твою благодарность мы обсудим, когда все закончится, — сухо отвечает он. А еще мне кажется, что в его взгляде мелькает что-то такое, что напоминает о том времени, которое мы провели вместе.

— Да, извини, — тушуюсь тут же. — Я пойду?

— Иди. И Нина… — оборачиваюсь уже в дверях. — Если что-то нужно, не стесняйся. Я согласился вам помочь, так что не надо бояться сказать о том, что вам необходимо.

— Спасибо. Ты и так сделал для нас очень многое…

Соблазн поддаться моменту настолько велик, что становится страшно. Я очень боюсь. Боюсь довериться снова. Вроде бы понимаю умом, что Паша не мой муж. Но все равно страшно.

Слишком долго Рязанов вбивал в меня эти условные рефлексы. Не знаю, когда смогу теперь спокойно себя чувствовать. Мысль о разводе тоже откровенно пугает. Я уже выучила, каким может быть Николай. И если бы был шанс разойтись с ним мирно, я бы попробовала. Отдала бы ему чертовы акции и просто развелась.

Но проблема в том, что Паша прав — у Рязанова больное эго. Сколько раз он поднимал на меня руку, когда я неудачной фразой выводила его из себя? Это после я научилась молчать и даже не пытаться себя защитить, а просто соглашаться со всем, что он вываливал на меня.

Я согласна была выслушивать всю грязь и обвинения, лишь бы он меня не трогал, не вспоминал о том, что я обязана ложиться под него каждую ночь.

Пожалуй, это было самое сложное. К счастью, после родов муж все реже вспоминал обо мне в этом плане. Сначала постоянно злился, что я никак не худею, потом демонстративно привел в дом любовницу и трахнул ее прямо в гостиной, зная, что я увижу. И когда я молча снесла и это, взбесился еще сильнее.

Жизнь с Рязановым была похожа на минное поле — не знаешь, когда рванет.

Возможно, именно поэтому я не могу довериться Паше, каким бы хорошим он ни был.

Просто не могу. Это сильнее меня.

Дашутка просыпается через час. Уже совершенно другая, будто и не было пугающей температуры и плохого настроения. Градусник показывает гордые тридцать семь, так что пока паниковать смысла нет.

К сожалению, среди вещей, которые доставили, не было детского стульчика для кормления, так что мне приходится справляться с делами на кухне, держа дочь на руках, либо используя слинг. Но Даша его не очень любит и все время пытается вывернуться из него.

— Зайка, ну, посиди ты тихонько, — вздыхаю, в очередной раз поправляя неугомонную малышку.

— Давай я помогу, — вдруг раздается позади меня.

Оборачиваюсь — Паша вопросительно смотрит на меня. А я почему-то замираю и как будто слова все забываю. А Даша… Она вдруг улыбается ему и тянет руки так, словно чувствует, что он ей не чужой. Хотя к Николаю ни разу не попросилась…

И слезы против воли подступают к глазам.