Чай с лимоном

Дмитрий Васюков (2024)

Москва, наши дни. Алексею тридцать пять лет, и его жизнь размеренна и предсказуема: семья, работа, выходные у родителей жены и обязательный чай с лимоном по утрам. Очередная суббота начиналась привычно, но ход событий нарушился незапланированной встречей с другом в баре, которая за разговорами о женщинах затянулась допоздна и привела не только к жуткому похмелью. На следующее утро Алексей просыпается у себя дома, только вот рядом с ним уже не его жена Аня, а неизвестная молоденькая девушка. Обстановка в квартире тоже странным образом переменилась, во дворе вместо привычного автомобиля стоит старенький «Форд». Всё воскресенье Алексей обзванивает друзей и знакомых, пытаясь выяснить, куда подевалась его жена и что вообще происходит, но вопросов с каждым часом больше, чем ответов. И на следующее утро легче не становится, ведь за окном снова суббота, а в постели опять новая женщина… Что это: мечта любого мужчины или сбой жизненной системы, в правилах которой всё же придётся разобраться?

Глава 4

Не успел я убрать документы обратно в бардачок, как телефон снова зазвонил. На дисплее горело «Роман», чему я был несказанно рад.

— Привет, Ромка! — закричал я в трубку, не успев нажать на зелёную клавишу.

— Привет! Звонил? — сонный Ромкин голос не давал сомнений в том, что он только что продрал глаза.

— Звонил, конечно! Ты дома? Я буду у тебя через десять минут. Натягивай трусы! — бодро отрапортовал я.

— А сколько времени? — Ромка и вправду по обычаю потерялся во времени.

— Скоро два. Харэ дрыхнуть! Вставай!

— Два? — Ромкин голос зазвучал очень возбуждённо.

— Два, два. Поднимайся!

— Слушай, Лёш, у меня в три встреча. Заскакивай к вечеру. Я пиздец как опаздываю!

— Стой, Ром, — заволновался я, — мне бы только переговорить с тобой пару минут.

— Неее, Лёх, давай вечером, реально опаздываю. Сраный будильник! — Сквозь Ромкин крик был слышен грохот разных предметов и стук каких-то дверей. Очевидно, Ромка и вправду сильно торопился.

— Ром, от меня Анька ушла! — выпалил я.

— Кто? — переспросил он.

— Анька! Кто-кто?!.. Прикинь?

— Какая Анька? — В трубке послышался плеск текущей из крана воды.

— Ты чо, Ром? — не на шутку заволновался я. — Моя Анька!

— Ушла и ушла, первая, что ль? — откуда-то издалека ответил Рома. — Я тебе перезвоню после встречи. Вечером обсудим.

Роман повесил трубку. В моей голове копошились стаи разноплановых мыслей, своим гулом не давая сосредоточиться. Я не понимал, что делать. Возникшая ситуация казалась до боли глупой и одновременно с этим бесила своей безвыходностью.

Ко всему прочему, оранжевый огонёк остатка топлива в баке замигал назойливым ярким светом, после чего загорелся непрерывно.

Совершенно не представляя, что делать дальше, я съехал на Яузу и остановился на заправке.

— Девяносто второй на триста, — пробормотал я заправщику и достал единственную тысячную купюру.

Пополнив бак и внимательно пересчитав сдачу, я медленно выдвинулся дальше по Яузе. Ничего не оставалось, кроме как набрать тёще.

Поскольку к ней в гости мы ездили очень часто, не реже двух раз в месяц, и мне в обязательном порядке приходилось звонить ей на мобильный с просьбой заказать пропуск для въезда на территорию коттеджного посёлка, её телефон я знал наизусть.

Восемь девятьсот шестнадцать… Я набрал его быстро и легко. Парадокс заключался в том, что даже номера лучших друзей я на память не знал, поскольку они всегда были в «избранных», а вот записать тёщу в телефон я не решался, так как «Тёща» — звучало грубо и могло вызвать скандал с Аней, а «Ольга Александровна» — выглядело чересчур официально и раздражало меня самого.

— Аппарат абонента временно заблокирован, — отчитался механический голос в трубке.

— Ну вот, здрасьте! — протянул я, поскольку таких случаев в моей практике с тёщей еще не было.

От безнадежности ситуации, а также в силу одолевавшего меня чувства голода я заехал в «Макдональдс» и съел чизбургер с картошкой. Солнце по-прежнему светило тёплыми лучами, лёгкий ветерок теребил почерневшие от автомобильного смога листочки московских тополей. Сквозь чистое окно «Макдака», как мы по-свойски называли его с друзьями, я смотрел на припаркованный старый убогий «Форд», явно немытый много месяцев подряд. Его ржавый вид вызывал жалость. В рядах дорогих столичных иномарок он сильно выделялся, вызывая раздражение окружающих.

Допив «Колу» и умыв в туалете всё ещё припухшее лицо, я принял решение съездить на мойку. Нельзя сказать, что я был сильно чистоплотен, но позволить себе ездить на столь грязном автомобиле по тёплой осенней Москве я точно не мог!

— Триста двадцать рублей без ковриков, — на плохом русском произнёс темноволосый мужчина с большим золотым перстнем на пальце. — За коврики ещё пятьдесят.

— Давайте с ковриками, — решил я, — и мусор весь выгребите, пожалуйста.

Примерно через двадцать минут я снова сидел в кресле «Форда», глядя на окружающее меня пространство сквозь более-менее чистое стекло. В салоне по-прежнему пахло старьём и затхлостью, хоть и было гораздо чище. Я пересчитал остаток денег. В кармане оставалось сто двадцать рублей и какие-то копейки.

Солнце всё также освещало город яркими лучами, воскресные улицы были ещё более пустыми, чем в субботу. Дворников во дворах не было, автомобильных пробок — тоже. По широким тротуарам гуляли женщины с детьми, иногда — с мужьями, кто-то — с собакой, периодически на полупустых остановках можно было встретить греющихся на солнце бомжей, на центральных улицах — поливальные машины.

Не прошло и двадцати минут, как я снова заруливал в арку собственного дома. Лучшего варианта, чем просто отлежаться до вечера, обмысливая случившееся и ожидая звонка Романа, я не нашёл. Бросив автомобиль на том же месте, где обнаружил его несколькими часами ранее, я закрыл дверь ключом и вошёл в подъезд.

— Лёша! — неожиданно окликнул меня престарелый женский голос. Я замер и обернулся.

Подъездная консьержка, Алевтина Михайловна — женщина лет шестидесяти, в широком хлопчатобумажном цветастом халате и тапочках, с завитыми, по всей видимости бигудями, кудрявыми волосами, с толстой замызганной книжкой Улицкой в руках — смотрела на меня из-под низко опущенных на нос очков слегка испуганным взглядом.

— Добрый день, Алевтина Михайловна, — спокойно сказал я. — Что, Анюта забыла отдать за сентябрь? — Я хорошо знал, что Алевтина Михайловна выходит из своей застеклённой, пропахшей едой и собачатиной будки только для того, чтобы собрать деньги за собственную работу с должников. Вопросами всех коммунальных платежей в нашей семье занималась Анюта.

Алевтина Михайловна по-прежнему смотрела на меня холодным непонимающим взглядом.

— Нет, Лёшенька, — сказала она, поправив спадающие очки и подойдя ближе, — ты мне денюжки за июнь ещё не отдал, хотя обещал. — На её лице засветилась довольная ухмылка. — Ты мальчик хороший, отдашь, я подожду. — Она сделала ещё один шаг мне навстречу. — К тебе тут ребята какие-то приезжали час назад…

— Какие ребята? — переспросил я, поскольку абсолютно точно никого в воскресенье не ждал.

— Не знаю, какие. Они тебя спрашивали. Семь человек. Я точно посчитала. — Алевтина Михайловна снова заволновалась.

— Точно меня? — перебил я её.

— Да кого ж ещё? Ты же знаешь, у нас в подъезде кроме тебя и Людкиного Лёшки нет больше никого. Да и квартиру они твою точно назвали. Спрашивали, куда уехал, когда вернёшься… Странные какие-то ребята… — Она сделала паузу.

— Что-то передали мне? — Я перебирал в голове всех знакомых, пытаясь понять, кто же мог ко мне заявиться.

— Нет, Лёшенька, ничего не сказали. Я лишь слышала, как один из них, самый здоровый, говорил другому, такому лысому, что вернутся вечером. А больше ничего. Хлопнули дверью и ушли. — Она снова прервалась, словно вспоминая о произошедшем в очередной раз. — Наследили только…

— Ясно, — протянул я, — значит, вечером?

— Лёшенька, страшные ребята какие! С палками все, двое лысых, один с лицом опухшим, алкаш какой-то. Может, мне милицию вызвать? — почти шёпотом сказала Алевтина Михайловна, словно её подслушивали.

— Да что вы! Не надо! Не беспокойтесь! — ответил я и быстрыми шагами направился к лифту.

— А денюжки-то когда отдашь? — противным голосом закричала консьержка, когда я уже стоял в кабине лифта.

— Скоро, Алевтина Михайловна, скоро! — громко ответил я. Двери лифта закрылись сухим лязгом.

В квартире было пусто. Я ещё раз оглядел стены и тумбы в поисках Анютиных вещей, но так ничего и не обнаружил. Выпив чаю с любимым овсяным печеньем, я прилёг на диван и, включив негромко телевизор, задремал.

Разбудил меня звук телефона, назойливо вибрирующего на полу. На дисплее высвечивалось прежнее «UNKNOWN».

— Лёха? Куда опять пропал? Просил же набрать… — По голосу я узнал того самого Серёгу, который звонил мне утром.

— Серёга? — опасливо переспросил я.

— Нет, блядь, Папа Римский! — Серёга противно засмеялся.

Я молчал, не зная, что ответить.

— Короче, поднимай жопу и приезжай. Лысый тебя ищет. Подтягивайся на Савёлу, будем вместе думать, как разруливать.

— Слушай, я не очень понимаю, что происходит…

— Не понимаешь?! — заорал в трубку Серёга. — Не понимаешь? Башку тебе проломят, и всё! Ты че, Лысого не знаешь? Он же отмороженный!

— А чего случилось-то? — таким же возмущённым пронзительным голосом спросил я.

— Бля, чувак, ты совсем спился? Или, может, тебе уже по башке въехали сапогом? Очнись! Не тупи! Сваливай с хаты! Слышишь?

— Слышу, — сухо ответил я. — Куда ехать?

— Ко мне ехать, дебил! — снова заорал в трубку Серёга. — Хотя стой. Нет. Давай на БиПи пересечёмся. В шесть. О’кей?

— Да, хорошо, — ответил я и повесил трубку.

Поскольку времени до назначенной встречи было более чем достаточно, я снова принял душ и посидел молча в любимом кресле, собираясь с мыслями. Самочувствие было гораздо лучше, хотя воспоминания тяжёлого похмельного утра жутким шлейфом тянулись за мной, словно неисчезающий перегар.

В холодильнике было пусто, не считая пары банок завалявшихся консервов, полупустой банки майонеза и непонятно откуда взявшейся замороженной пиццы в морозилке.

Выпив сразу два стакана воды, поскольку в горле постоянно было сухо, я запер дверь и спустился во двор.

Старый «Форд Сиерра» по-прежнему одиноко стоял у мусорных баков. Снова выругавшись на устаревшую механику, я завёл мотор и выехал в сторону Савёловской.

Остановившись на очередном светофоре на Ленинском, я снова позвонил тёще. Результат был аналогичен предыдущему: аппарат абонента по-прежнему был заблокирован. Я набрал Ромке.

— Алло, Лёш, прости, закрутился… — сразу начал оправдываться Роман.

— Да не, ничего. Ты Серёгу знаешь? — не понимая, как спросить иначе, начал я.

— Дааа… — протянул Ромка, — звонил он мне, дело серьёзное. — Слова Романа поставили меня в полный тупик.

— Я ничего не понимаю, — вслух сказал я.

— А хули тут понимать? — парировал Роман. — Вы с Серёгой где договорились?

— На БиПи у Савёлы.

Неее, я ему щас позвоню. Погнали на Полянку, там хоть пива выпьем да поболтаем спокойно.

— Это там, где вчера сидели?

— Ха! Ты так совсем скуришься, брателло!

— Я не курю! — настойчиво ответил я.

— Ну да, ну да. Пока не выпьешь, — засмеялся Ромка.

— Я выдержал паузу, не зная, что ответить.

— Я за рулём…

— И что? Тебя, можно подумать, это когда-то останавливало. — Ромка снова хихикнул. — Езжай туда. Оставим твою колымагу там, я Серёгу подхвачу. Где-то к семи будем. Понял?

— Понял, — покорно ответил я.

— Отлично! — Роман повесил трубку.