Курсант Империи – 1

Дмитрий Николаевич Коровников (2024)

Ты молод, богат и беззаботен? Думаешь, мир у твоих ног? Что ж, пришло время расплаты, парень! Родина-мать призывает тебя под ружье. Забудь о девочках, тусовках и папином наследстве. Теперь твой дом — казарма, а семья — братья по оружию. Империя не спрашивает, она приказывает. И ей плевать, мечтал ли ты стать ее защитником или нет. Так что заткнись, бери штурмовую винтовку, натягивай броню и готовься к бесславной гибели на очередной забытой Богом планете, в окружении таких же недоносков, как ты. P.S. И помни: твоя жизнь теперь принадлежит Российской Империи. И сдохнуть за нее — не самый худший из имеющихся вариантов. Такие дела, курсант Васильков…

Глава 4

С видом победителя я резко притормозил на последней из уровневых крыш небоскреба «Имперские Самоцветы», колеса моего флайкара скользнули по гладкой поверхности, оставляя за собой черные следы. Маневр был исполнен безупречно, и будь здесь публика, точно раздались бы аплодисменты. Я вышел из машины и огляделся по сторонам. Парковка была пуста за исключением парочки роботов-уборщиков, суетливо драящих покрытие и блестящие поручни ограждений.

Странно, но никто меня не встречал. Ни приветственного коктейля, ни почетного эскорта из местных прихлебателей. Это было странно, ведь в офисе знали, что я скоро прибуду, а я как всем известно, не простой сотрудник, спешащий на работу, а на минуточку — будущий глава корпорации. Властелин мира, хозяин жизни, повелитель судеб и гроза подчиненных. И это не мания величия, а констатация факта скорого будущего. А будущее, между прочим, уже наступило. Так почему же меня никто не встречает?

Слишком тихо, слишком пусто. Подозрительно тихо и настораживающе пусто. Я покачал головой, обойдя машину и удостоверившись в том, что крышка левого габарита действительно разбита вдребезги. Криво усмехнувшись и философски вздохнув при виде покореженного металло-полимера и обнажившихся проводов, я пошагал к дверям.

Двое охранников у входа слегка кивнули мне, но ничего не сказали, переговариваясь в этот момент с кем-то по рации. Их лица, обычно доброжелательные, сейчас выглядели несколько озабоченно. Я поймал себя на внутреннем желании остановиться и прислушаться к их разговорам, уж больно эмоционально они разговаривали. Но гордость и чувство превосходства над теперь уже моими подчиненными прогнали это желание. Видимо, та суматоха с патрульными, притормозившими у границ частной территории, все еще продолжалась, а их коллеги из службы безопасности, вылетевшие на разборки в данный момент решали с ними вопросы допуска. Ну-ну, пусть попытают счастья…

— Привет, парни, — кивнул я им по привычке, проходя в холл к лифтовым капсулам. В моем голосе скользнула снисходительная приветливость будущего начальника, приправленная появившимся статусом человека, которому не нужны пропуска.

— Доброе утро, Александр Иванович, — ответил мне один из них, напружинившись и вытянувшись по струнке. В его взоре мелькнуло уважение, смешанное с настороженностью. Похоже, мое новое положение ни для кого уже не секрет. — Это вы там пошумели? Что случилось?

— Посоветовал патрульным меньше пить кофе, — отмахнулся я, направляясь к лифтовым капсулам.

Подойдя к ближайшей, я нажал на кнопку вызова. Створки с мелодичным звоном разъехались в стороны, и я шагнул в зеркальное нутро кабинки. Двери плавно затворились, заключая меня в прозрачный кокон.

— Александр Васильков, личность подтверждена, — произнес приятный женский голос. — Добро пожаловать в башню «Имперских Самоцветов». Позвольте узнать цель вашего визита.

С первых же слов бесплотной собеседницы из динамиков я почувствовал дежавю. Где-то я уже слышал эти вежливые интонации… И вдруг меня осенило, что разговаривает со мной та самая Алиса — секретарь бабули, подсоединившись к коммуникатору, установленному в лифте.

— Не думал, что буду докладывать это капсуле, — усмехнулся я, подмигивая собственному отражению в зеркале. — Ладно… Цель визита? Инспекция наследства и разбор семейных косяков! Устраивает вас?

Я выпалил эту язвительную тираду, игнорируя деловой этикет, словно капризный ребенок, пнувший ногой игрушку, с которой не получается играть «как надо». В этот момент я походил на маленького принца, которого прислуга имеет наглость допрашивать о его планах. Мир, ау! Подстройся уже под мои хотелки.

— Прошу прощения, не могли бы вы уточнить? — в голосе из динамика послышалось замешательство, отголоски терпеливой вежливости, сдобренной настороженностью ИИ, пытающегося понять странные разглагольствования собеседника. — Боюсь, я не совсем вас понимаю…

— Тебе и не надо ничего понимать, дорогуша, — раздраженно перебил я, Алису, чувствуя, как начинаю заводиться. — Неси меня на этаж корпоративной штаб-квартиры…

Я почти физически ощущал, как закипаю от негодования. Жар «праведного» гнева разливался по телу, требуя выплеснуться на что-нибудь или кого-нибудь. Мало того, что меня не встречают как наследного принца, так еще и какая-то электронная девка пытается устроить мне допрос с пристрастием прямо в лифте. Совсем без меня от рук отбились?!

Между тем капсула с тихим шипением плавно поплыла вверх, направляясь к надстройке в стиле ар-деко, венчающей башню «Имперских Самоцветов», туда, где располагались офисы управленческого персонала корпорации и их личные апартаменты. Сквозь прозрачные стенки лифта проплывали этажи, мелькая разноцветными квадратами окон и переходов. Но меня сейчас этот пейзаж будущих владений почему-то не радовал, отравленный смутными сомнениями и недобрыми предчувствиями. Я поерзал по сиденью, мысленно перебирая варианты встречи. Какое выражение лица сделать, когда я выйду? Гордо-снисходительное или радушно-величественное?

В этот момент двери лифта разъехались на нужном этаже, явив моему взору холл кабинета бабули. Я почему-то до последнего не верил Алисе и ожидал увидеть Кристину Ермолаевну за ее массивным столом из черного дерева, с неизменным стаканом горячего чая перед ней. Оказалось, действительно бабушки на рабочем месте не было, а на меня снова как ни в чем не бывало смотрела и улыбалась ее очаровательная андроид-сектетарь. Реальность никак не хотела оправдывать моих ожиданий.

— Признавайся, куда спрятала бабулю? — от непонимания происходящего я начал подтрунивать над Алисой. Глупо, по-детски, словно капризный мальчишка, не получивший обещанного мороженого. — Не прикидывайся болванчиком, я все знаю, ты ее укокошила, а тело спрятала. А сама хочешь занять ее, а главное мое место. Вот почему нет никакой информации о моем введение в должность. Так?

Алиса просто сидела истуканом и чаще обычного хлопала большими глазами, пытаясь своими микросхемами проанализировать весь этот бред. Игривость ее лукавой улыбки сменилась растерянностью, словно она пыталась решить неразрешимую математическую задачу — как реагировать на странные претензии со стороны этого странного человека?

— Александр Иванович, я дополнительно уточняла, никаких мероприятий, связанных с оглашением завещания и вступлением вас в новую должность не запланировано, — отвечала она, пожимая плечами.

— Кто их отменил? — не успокаивался я. Разбушевавшаяся паранойя нашептывала, что против меня плетется заговор. — Назови мне имя этого самоубийцы…

— Дело в том, что данные мероприятия даже не планировались, — развела секретарь руками.

Я застыл на месте, будто громом пораженный. Как не планировались? Так, спокойно, только без резких движений! Здесь точно происходит что-то неладное, но раз Алиса не выдает информацию, значит будем плясать от того, что имеем.

— Так, кто сейчас из старичков в башне?

— Старичков? — недоуменно переспросила Алиса. Каламбур явно был ей незнаком. Или она тонко намекает, что по сравнению с ИИ все люди — старички?

— Директоров, членов совета, — уточнил я. Ехидство из голоса исчезло, уступив место холодной расчетливости. Надо выяснить, что тут происходит.

— Корней Николаевич Васильков, — ответила девушка-андроид после секундной паузы, словно сверившись с внутренней базой сотрудников, — только что прибыл в офис…

— О, отлично, хоть дядюшка тут, — удовлетворенно кивнул я, направляясь к двери. Хоть одна хорошая новость. Уж он-то прольет свет на сложившуюся туманную ситуацию. — А ты помни, — я снова обернулся к секретарше. — Я слежу за тобой и знаю обо всех твоих делишках…

Алиса не знала, что ответить и просто мило улыбнулась…

Однако идти до кабинета Корнея мне не пришлось, не успел я дотронуться до ручки, как дверь распахнулась, и на пороге показался мой родный дядя собственной персоной. Выглядел он немного на взводе, словно только что решал какие-то серьезные проблемы, требующие недюжинного напряжения ума и характера. Но при этом Корней, как всегда, излучал свойственный ему неистребимый оптимизм и жизнелюбие. Казалось, никакие передряги не способны надолго испортить этому повесе и хозяину жизни настроение.

— Санек, здорово! — мужчина по-свойски обнял меня, как своего старого друга, смачно чмокнув в обе щеки. От него пахнуло терпким одеколоном и сигаретным дымом. — Ну, с днем рождения, что ли!

Я невольно улыбнулся в ответ, чувствуя, как напряжение последних часов начинает понемногу отпускать. Действительно, мы с Корнеем, а я с детства называл его только по имени, были, ну пусть и не закадычными друзьями, но уж точно отличными приятелями. Дядя, в отличие от той же бабушки с ее вечно строгим, менторским тоном, всегда относился ко мне с теплотой и пониманием, поддерживал во всех начинаниях, прикрывал, когда мог, если я влипал в неприятности. В общем, был классным челом, к которому я всегда мог обратиться за помощью, поговорить по душам, когда не с кем было, и спросить дельного совета.

Корней был младшим братом моего отца и сейчас возглавлял один из ключевых отделов корпорации, помогая бабуле управляться с делами, одновременно являясь еще и членом Совета Директоров. Солидная должность, большая ответственность. Но при этом дядя умудрялся не терять мальчишеского задора в глазах и легкой иронии в общении. У кого, как ни у него можно было узнать, что стряслось и почему все с утра меня так демонстративно морозят, делая вид, что не замечают…

— Так, давай-ка ко мне в кабинет, — решительным жестом пресек Корней мои сумбурные излияния, когда я прямо с порога, вместо того, чтобы как подобает имениннику сказать «спасибо», начал голосить о вселенской несправедливости и заговоре против меня в высших эшелонах власти. — Пойдем-пойдем… Сейчас разберемся, не кипятись…

Он подтолкнул меня вглубь коридора, с укоризной покачав головой. Я на прощание снова показал двумя пальцами Алисе, что продолжаю бдительно за ней наблюдать и пристально следить за каждым ее электронным па, после чего нехотя поплелся вслед за дядей. Редкие сотрудники корпорации торопливо разбегались в стороны и исчезали за дверями ближайших кабинетов, едва завидев мое грозное, воинственное выражение лица, а также непривычно напряженную физиономию Корнея Николаевича, взявшего меня за плечи и целеустремленно ведущего куда-то вперед по коридору.

Оказавшись в просторном дядином кабинете, я плюхнулся на мягкий кожаный диван перед впечатляющей панорамой утреннего мегаполиса, затянутого легкой дымкой смога. Корней со вздохом опустился рядом.

— Как я понимаю, ты уже в курсе, что Кристина (дядя, как я его по имени, так и он по имени называл свою мать, конечно же только за глаза), срочно вылетела на производство. Внештатная ситуация, — развел руками Корней, словно извиняясь. Он смотрел на меня с сочувствием, но в то же время твердо, будто заранее готовясь к трудному разговору.

— В курсе, — раздраженно отмахнулся я. Меня сейчас волновали совсем другие вещи, нежели очередная производственная проблема. — Но ты лучше скажи, почему меня не пригласили на оглашение завещания? И почему я до сих пор не введен в должность председателя Совета Директоров? — я красноречиво кивнул в сторону настенного таймера-хронометра. Тот равнодушным электронным табло сообщал, что на дворе уже 16-е августа…

Корней тяжело выпустил воздух из легких, встал, подошел к бару, взял оттуда два стакана и початую бутылку дорогого земного шотландского виски. Я моментально напрягся, инстинктивно подобравшись. Несмотря на свое, мягко говоря, нестабильное состояние здоровья и остро стучащее в висках похмелье, продолжать с утра накачиваться алкоголем мне почему-то резко расхотелось. И дело было не только в моих внутренних ощущениях. Ладно я с моей вечной тягой к веселой и беззаботной жизни, но если уж сам Корней Николаевич, этот образец безупречного контроля и разумности на рабочем месте, с утра пораньше тянется к крепкой выпивке, значит, разговор предстоит более чем серьезный. От такого осознания по позвоночнику пробежал неприятный холодок.

— Знаешь, я сам был удивлен не меньше твоего, когда об этом узнал, — мягко сказал дядя, наполняя бокалы янтарной жидкостью и протягивая один из них мне. В его голосе звучало искреннее сожаление пополам с растерянностью. — Держи…

— Узнал о чем? — я отстранил руку дяди с зажатым в ней стаканом, демонстративно отказываясь от угощения. Меня уже начинало потряхивать от нетерпения и нехорошего предчувствия. — Да не хочу я сейчас это пойло… Ответь лучше, что, черт возьми, происходит?!

Корней, так и не пригубив своей порции, молча отошел к массивному столу, облицованному полированным деревом ценных пород. Выдвинул один из ящиков и достал оттуда пухлую папку с бумагами. По гербовой печати и характерному оформлению я сразу понял, что передо мной то самое завещание. Сердце у меня при этом забилось, как сумасшедшее.

— Здесь, оказывается, есть один пункт, который, — Корней казался смущенным, было видно, что говорить ему это крайне неприятно. Он замялся, подбирая слова, — ну, скажем так, может несколько задержать твое вступление в должность.

Почувствовав, как без всякой выпивки земля постепенно начинает уходить у меня из-под ног, я схватил протянутую папку трясущимися руками. Действительно, завещание. Вернее, его нотариально заверенная копия с идентификационными знаками и уникальным штрих-кодом подлинности. Многочисленные пункты и подпункты были набраны настолько мелким шрифтом, что пришлось поднести страницы почти к самому носу, силясь хоть что-то разобрать. Глаза выхватывали из частокола букв отдельные фразы: «волеизъявление наследодателя», «условия вступления в права наследования», «имущественные и неимущественные активы» и прочую замысловатую юридическую абракадабру.

— Шестнадцатый пункт, в самом его конце, — подсказал мне дядя, видя мои бесплодные попытки найти нужное место в завещании.

Я судорожно забегал взглядом по строчкам, пока не наткнулся на ту самую, что повергла меня в состояние, близкое к шоковому ступору.

«…Александру Ивановичу Василькову вступить в права владения и управления семейной корпорацией «Имперские Самоцветы» по достижении совершеннолетия…»

Ну вот же оно! Я почти выдохнул с облегчением. Но следом шло роковое уточнение:

«…при непременном условии прохождения действительной воинской службы в рядах Сил планетарной обороны, либо Космического Флота Российской Империи сроком не менее одного года…»

Слова запрыгали перед моими глазами, теряя всякий смысл. Я лихорадочно перечитал злополучный пункт еще раз, словно отказываясь верить прочитанному. Затем еще раз и еще, будто надеясь, что от этого кошмарное условие вдруг исчезнет и растает как дым.

— Это… Это какая-то ошибка, — единственное, что я смог просипеть в тот момент, уставившись на Корнея полными отчаяния и недоумения глазами. — Слушай, бабуля бы не…

— Ты не понял, — мягко, но твердо остановил меня Корней. В его голосе звучало искреннее сочувствие, но при этом сквозила несгибаемая решительность, словно он пытался убедить не только меня, но и самого себя, что это было лучшее из возможных решений. — Это желание не твоей бабушки, Санек… Таково было волеизъявление твоего покойного отца… Мой брат верил, что настоящим лидером можно стать, только пройдя через такие же настоящие трудности и лишения. Служба в космофлоте — это один из способов доказать свою готовность и зрелость руководить такой огромной корпорацией, как наша.

Дядя положил руку мне на плечо, слегка сжав в знак поддержки. Я же пребывал в глубокой прострации, застыв словно каменное изваяние посреди кабинета. Мои грандиозные планы, все те воздушные замки, что я так долго и тщательно возводил в своем воображении, рассыпались в прах в одно роковое мгновение. Служба в армии? Да я никогда в жизни не помышлял об этом! А теперь такая подстава, да еще от собственного отца! Хоть он и погиб много лет назад, но даже с того света ухитрился перевернуть мою судьбу с ног на голову.

— Почему, ну почему бабуля не сказала мне раньше? — мой голос предательски дрожал, я едва удерживался, чтобы не сорваться на отчаянный крик.

— Увы, этого я не знаю, — печально покачал головой Корней Николаевич. — Точно не хочешь? — он многозначительно кивнул на нетронутый бокал с янтарным виски, искушающе поблескивающий в свете ламп.

Я отмахнулся.

— Но вот что я знаю точно, Санек, — продолжил мой крестный, заглядывая мне прямо в глаза. — Это то, что теперь у тебя нет выбора. И если ты действительно хочешь возглавить корпорацию своего отца, то придется выполнить все условия его завещания, какими бы абсурдными они ни казались.

— А других вариантов правда нет? — взмолился я, все еще цепляясь за призрачную надежду, что печальный вердикт судьбы можно как-то изменить или обойти.

— Боюсь, что нет, — Корней виновато развел руками. — Завещание — это закон, Саня. Тут уж ничего не попишешь. Но с другой стороны, подумай сам: это ведь всего один стандартный год. Отслужишь — и вернешься, чтобы занять свое законное место во главе корпорации. Так сказать, из грязи в князи! — он попытался пошутить, но вышло как-то неубедительно.

Эти слова лишь подлили масла в огонь моего негодования. Как будто это такой пустяк — взять и выкинуть целый год своей жизни непонятно на что!

— Да какой один год, ты о чем?! — огрызнулся я чуть не плача от обиды и несправедливости. — Сегодня утром мне прислали извещение о зачислении в Нахимовское Училище. А там срок обучения, если ты не в курсе, три долбанных стандартных года! Да я и одного дня не вынесу в этом чертовом космофлоте, от одного названия которого меня уже наизнанку выворачивает!

В бессильной ярости я схватил бокал и осушил его одним судорожным глотком. Обжигающая жидкость опалила горло и грудь, но легче от этого не стало. Швырнув опустевший хрусталь на стол, я одним прыжком преодолел расстояние до двери. Распахнув ее мощным пинком, я вылетел в коридор, не разбирая дороги.

— Да погоди же ты! Куда тебя понесло, горячая голова? Александр, постой! — кричал Корней мне вслед, но я даже не думал его слушать. Сердце колотилось как сумасшедшее, в ушах стоял оглушающий звон, а в мозгу пульсировала единственная связная мысль — отомстить. Вот только кому? Покойному отцу, который скончался восемнадцать лет назад? Бабуле и крестному, которые все эти годы скрывали от меня столь важный пункт завещания? Хотя, если честно, я и сам виноват — надо было хоть разок удосужиться прочитать этот злополучный документ, а не забивать на него с высокой колокольни…